Читать книгу С ангелами рядом - Ольга Сергеева - Страница 11

Латеранский дворец являлся папской резиденцией на протяжении многих веков, но в течение пятидесяти девяти лет папы были узниками итальянского государства. Их заперли в Ватикане без права выхода за его пределы. После прихода фашизма у папы Акилле Ратти было одно желание: защитить юридически свободу церкви. Он воспользовался и стремлением Муссолини приобщить католиков к фашистскому движению. Или только сделал вид, что согласен с подобными идеями. Но этим он всё же добился подписания соглашения о создании на территории Италии независимого государства Ватикан. Холодным февральским днём в Латеранский дворец вошли Государственный секретарь Ватикана, кардинал Пьетро Гаспарри, и глава итальянского правительства, премьер-министр Бенито Муссолини. Один из них представлял Святой Престол, другой – Королевство Италия, каждый в окружении своей свиты. Король не присутствовал, так как сближение государства и церкви было в большей степени идеей Муссолини, чем Витторио Эмануэле III.

Перед подписанием Латеранского договора папа Ратти и Муссолини встречались не один раз, чтобы обсудить все подробности и условия. В один из таких дней Муссолини попросил папу переговорить с ним наедине. Ратти сдержанно кивнул Гаспарри, и тот вышел в сопровождении кардиналов. Муссолини, не стремясь начать издалека, без церемоний произнёс:

– Ваше Святейшество, насколько мне известно, на конклаве Вы проявили большую мудрость… Впрочем, всё, что делает Ваше Святейшество, является бесспорной мудростью… Вы пообещали выбрать на должность Государственного секретаря другого человека. Именно благодаря этому мудрому решению мы имеем большую радость видеть во главе католической церкви Ваше Святейшество, не так ли?

С каждым его словом мускулы лица Ратти слегка напрягались, но в конце он ответил достаточно спокойно:

– Это верно, – откуда Муссолини было известно о подтасовке на конклаве, он прекрасно знал, как и то, к чему приведут его дальнейшие решения. Тем не менее папа с достоинством продолжал: – Я оставил на должности Государственного секретаря Его Высокопреосвященство кардинала Гаспарри, потому что знал, какую неоценимую помощь он может мне оказать в примирении Ватикана и Итальянского Королевства.

– Что ж, мы подходим к финалу того, за что вы так боролись и к чему стремились. Чтобы довести дело до успешного завершения, не стоит ли снова обдумать предложение, сделанное Вашему Святейшеству на конклаве?

Это не было даже намёком, это был самый настоящий шантаж! Или Гаспарри, или договор. Но Ратти прекрасно знал, что за человек сидит перед ним. Знал он и то, что выбора у него не было. Он был обязан довести до конца начатое дело, не зря ради этого он просидел взаперти семь лет. Также он осознавал, что в этом была огромная заслуга его Государственного секретаря. Всё же почти без колебаний папа Ратти сказал Муссолини:

– Его Высокопреосвященство кардинал Гаспарри в течение многих лет верой и правдой служил Церкви и Святому Престолу, но верно и то, что он подошёл к тому возрасту, когда со спокойной совестью может оставить свою службу. Я подыщу ему подходящую замену.

– Как всегда, не сомневался в великой мудрости Вашего Святейшества, – спокойно сказал Муссолини.

За длинным дубовым столом в специально отведëнном для этого зале обеими сторонами было подписано соглашение о полном возобновлении отношений между Святым Престолом и Италией. Всё духовенство, проживающее на территории Ватикана, обязалось присягнуть в верности королю, лишь папа освобождался от этой обязанности. Король, в свою очередь, освобождал всех священников от воинской службы. В качестве поддержки итальянское правительство перевело Ватикану 750 миллионов лир и облигаций на миллиард лир под пять процентов. Эти средства Ватикан вложил в основном в недвижимость, скупая впоследствии жилые дома в Риме целыми кварталами, так как в то время это были очень большие деньги.

Борьба за подобное примирение началась издалека, и не только со стороны папы. Однажды к Пьетро Гаспарри пришёл некий священник и попросил принять его негласно. Гаспарри удивился, но священника принял. Тот положил перед ним на стол несколько листов бумаги и сказал:

– Ваше Высокопреосвященство, я и несколько святых отцов взяли на себя смелость тайно встречаться в моих апартаментах, чтобы найти и обсудить возможность восстановления отношений между государством и церковью. Вот результаты нашей работы.

Гаспарри ошеломлëнно взглянул на священника и принялся изучать документы. Через некоторое время он произнёс:

– Святой отец, вы позволите показать это Его Святейшеству?

– Это и было моей главной целью и моим первейшим желанием, Ваше Высокопреосвященство, – ответил священник.

Так было положено начало череде встреч между представителями Муссолини и папы Ратти. После того, как Ратти оставил Гаспарри на своей должности, тот долгое время ждал какого-то подвоха, и их отношения были несколько натянутыми. Но ничего не происходило, и Гаспарри расслабился. «Или я ошибался насчёт подставы на конклаве, – думал он, – или Ратти далеко не глуп».

После нескольких успешных встреч между представительствами папа Ратти вызвал к себе адвоката Франческо Пачелли, который был его юридическим советником и помогал Гаспарри вести переговоры. Адвокат информировал папу о каждом новом шаге, сделанном на пути к перемирию, не забывая упоминать о заслугах Государственного секретаря, его тонком чутье и ловкости ведения дела. Неожиданно папа спросил:

– Как поживает ваш брат, Франческо?

Франческо Пачелли сделал вид, что не удивился вопросу Ратти.

– Очень хорошо, Ваше Святейшество. Благодаря помощи Его Высокопреосвященства кардинала Гаспарри, Эудженио успешно выполняет свои обязанности нунция в Берлине, куда он был переведён из Мюнхена.

– Он хорошо поработал там, я знаю. Мой святейший предшественник, делла Кьеза, назначил его нунцием в Германии, я же хочу его возвращения в Рим. Надо отблагодарить его за отличную службу Церкви. – Папа Ратти изучающе посмотрел на своего адвоката. – Что скажете, Франческо, если я назначу вашего брата Государственным секретарём?

Пачелли старался не выдать своего замешательства, но похоже, ему это не удалось. Он уважал Гаспарри, но любил и брата. Назначение одного на должность, вторую по значимости после папы, означало смещение другого. С другой стороны, Гаспарри был уже стар, ему было семьдесят семь лет. А Эудженио в свои пятьдесят три года должен был продолжать свою карьеру.

– Это была бы большая честь для моего брата, Ваше Святейшество, – проговорил с поклоном папский адвокат.

Франческо Пачелли был ключевой фигурой на переговорах между Италией и Святым Престолом, провозгласивших наконец независимость государства Ватикан. Во время переговоров Пачелли несколько дней почти не выходил из кабинета папы, разрабатывая и дорабатывая проекты окончательного договора, который должны были подписать Гаспарри и Муссолини. После подписания пактов, за оказанные неоценимые услуги папа пожаловал своему адвокату титул маркиза, а король Италии – титул принца.

После столь напряжëнной работы здоровье Франческо пошатнулось, у него начались проблемы с сердцем. Когда Эудженио вернулся из Германии по приказу папы, адвокат попросил у понтифика разрешения оставить службу и переселиться из Ватикана в Рим. Братья сняли небольшую квартирку, куда Франческо перевёз и свою семью. Квартиру им сдавала одна монахиня, которая говорила, что у неё никогда ещё не было таких мирных и спокойных жильцов.

После подписания Латеранского договора папа Ратти вызвал к себе директора Итальянского коммерческого банка Бернардино Ногара.

– Синьор Ногара, – сказал папа, когда тот закончил все церемонии приветствия и уважения к понтифику, – предлагаю вам возглавить Специальную администрацию Святого престола по управлению средствами Ватикана.

– Ваше Святейшество, – поклонился Ногара, – я почту за честь служить Вам и Святой церкви, но позвольте мне проявить нескромность и полюбопытствовать, о какой сумме пойдёт речь?

– Семьсот пятьдесят миллионов лир наличными и один миллиард государственными облигациями.

Ногаре очень хотелось вытаращить глаза от удивления, но он сдержался неимоверным усилием воли. О подписании Латеранского договора уже было известно. Все знали, что в него входило также финансовое соглашение, которым итальянское правительство компенсировало более чем полувековое заточение пап и духовенства в стенах Ватикана. Теперь он узнал и размер этой компенсации.

– Каким образом Ваше Святейшество желает распорядиться этими деньгами? – спросил банкир.

– Возможно, Святой Престол вложит эти деньги в недвижимость, – осторожно сказал папа Ратти. – Я предлагаю вам управлять всеми активами государства Ватикан – как наличными, предназначенными для вложения, так и облигациями с пятипроцентной ставкой. Что скажете?

Ногара сделал вид, что взвешивает предложение папы, но уже знал, что не упустит такой возможности. Ратти он ответил:

– Будет ли мне позволено Вашим Святейшеством действовать без политических и моральных ограничений и постороннего вмешательства?

– Если только ваши действия не будут идти вразрез с политикой Святой Церкви или в ущерб Святому Престолу.

– Никоим образом, Ваше Святейшество.

Так Ватикан постепенно приобрёл около тысячи квартир, апартаментов и вилл в разных районах Рима. Ему стали принадлежать целые здания и даже кварталы, где жили монахини, которые управляли вверенными им зданиями, сдавая квартиры приезжим священникам или пилигримам. Более высокопоставленных представителей духовенства размещали в апартаментах и виллах, а архиепископы и кардиналы жили в гостинице на территории Ватикана. Этот капитал послужил основой для создания собственного банка. Часть капитала удалось вложить и в итальянскую экономику – в железные дороги и телефонную связь, в сельскохозяйственное и текстильное производство. Уладив свои финансовые дела, папа Ратти в сопровождении торжественного эскорта выехал из Ватикана и посетил Латеранскую базилику впервые за последние пятьдесят девять лет.