Читать книгу Х-безумие - Ольга Сергеевна Дерябина - Страница 2

У Ксении Гудковой, красавицы и умницы с третьего курса, был тайный роман. Две недели назад Голдин находился дома у убитой, рядом с её родителями, когда позвонил Мирон Степанович Триницкий:

– Слушай внимательно, – начал судмедэксперт. – Начал я осматривать нашу девочку, и выяснилось, что её живот распорот железкой с острым концом. Словно безумный росчерк. Или цифра «2». Или буква «Z». Сам потом посмотришь. И еще выяснилось, что девушка беременна была. Срок маленький, предварительно – около четырех недель, может, чуть больше. Возможно, что она не догадывалась о своём интересном положении. Обычно спохватываются позже, если ребенок не планировался.

– Понял, спасибо.

Голдин повернулся к отцу, тот явно пытался услышать, что сказали следователю по телефону. Тот убрал мобильник в карман, сел на кровать и посмотрел в глаза Савелию Матвеевичу:

– Ваша дочь была беременной.

Судя по растерянному взгляду, отец об этом не знал. Он повернул голову налево, в дверях стояла жена, обхватив себя руками. Они молча смотрели друг на друга, потом отвели взгляд.

– У неё кто-то был?

– Был, – не поднимая глаз, ответил Савелий Матвеевич. – Я настаивал на знакомстве, но она отмахивалась: мол, всему своё время. Лишь заверила, что человек он во всех смыслах приличный и порядочный, не уголовник.

– Может, женат? – спросил следователь.

Отец задумался:

– Может, и женат. Не знаю, – он отвел глаза. – Но точно с ним неладно. С чего бы дочь стала прятать приличного человека? Мы не запрещали ей встречаться с парнями. Она девушка красивая, зачем ей в девках сидеть?

– Давно продолжался роман?

– Мы в июле заметили. Может и раньше всё началось. Кто знает – или романтика это была, или радость от отлично сданной сессии, – вздохнул родитель. – Вы думаете, это он с ней сделал?

– Не знаю. В любом случае нужно выяснить, кто отец ребенка.

Отец закрыл лицо руками и затрясся от слез.

– Боже, боже, почему ты всё скрывала от нас? Какой изверг с тобой это сделал?

Голдин ждал, когда отец успокоится.

– Мне придется забрать ваш ноутбук. И ещё. Скоро приедут наши специалисты. Необходимо осмотреть комнату, вещи вашей дочери. Всё может быть гораздо серьёзнее.

***

Оставив дома безутешных родителей, Голдин вышел на улицу и набрал знакомый телефон пресс-секретаря следственного комитета Евгения Вдовина. Тот не торопился отвечать. Видимо, опять по городскому любезничает с симпатичными журналистками.

Гудки шли, пока металлический женский голос не сообщил о том, что абонент в настоящее время не может ответить.

Голдин закурил. Бросать надо это дымное вредное дело. Лёгкие уже с трудом выносят беговую дорожку и другие физические нагрузки. И вечная вонь от одежды.

Жена Ольга любит выбирать дорогой парфюм. Но его запах уже через час заглушает аура «табачной фабрики». Да и экономия, опять же. Сколько? Тыщи три минимум. Можно жену лишний раз на свидание в ресторанчик сводить. Хм… Лишний раз! Вообще-то сводить, когда он это делал в последний раз?

Эти мысли Голдина регулярно посещали в последние полгода. Он несколько раз пытался бросить курить и каждый раз терпел фиаско. Утром без привычного дыма с кофе хотелось кого-нибудь убить. И мозги без перекура словно отказывались соображать. Опять же общение. Короче, каждый раз находились оправдания, почему нельзя оставлять вредную привычку.

В кармане начал резво вибрировать телефон – звонил Вдовин:

– СерСаныч, привет. Телефон в кабинете оставил. Есть новости по девушке? Журналисты уже начали одолевать.

– Хорошо, что начали. Я тебе фотографии отправил. Строчи релиз. Во-первых, девушку могли видеть в последний день. Во-вторых, пропала её сумка. Может, кто-нибудь нашёл. К городским телефонам добавь мой мобильник. И сделай оперативно.

– Окей. Фото вижу, сейчас займусь.

Голдин закончил разговор и набрал номер, написанный на листке, – подруги убитой Анны Николаевой.

***

Догадки Голдина подтвердились: никаких походов на дачу, девчачьих ночёвок у Ксении не было. Подруга знала, что у неё роман, всё серьезно. Но убитая не говорила, с кем встречается.

В университете за ней пытались ухаживать сокурсники и ребята постарше. Она же такая красивая, весёлая, лёгкая – не только по комплекции, но и по характеру. Такие девушки, в отличие от загруженных своими проблемами, всегда привлекают внимание мужчин.

– Были ли из кавалеров такие, чтобы связь с ними лучше сохранять в тайне?

– Я думала об этом. Единственный, кто приходит на ум, – Роман Старицкий, «мажор» с пятого курса. Он на экономическом учится, в нашем же корпусе.

– Сын того самого Старицкого?

– Ага.

Евгений Павлович Старицкий был известным бизнесменом. Начинал работать в доле. Набравшись опыта, стал крутиться самостоятельно. Постепенно появились магазины, турбаза, пара клубов и ещё столько же кафе. Позже он занялся машинами. Недавно перерезал красную ленточку у новой платной клиники. По слухам, собирался войти в строительный бизнес, осчастливив город новым микрорайоном.

В общем-то бизнесмен как бизнесмен. Находят, конечно, нарушения, но все вопросы разрешаются полюбовно. Ну и слухи, что первоначальный капитал из лихих 90-ых. Однако спустя десятки лет он слыл приличным человеком.

О сынуле Голдин тоже слышал. Драки и дебоши, пьяные гонки, попытки дать взятку преподавателям… По повадкам – одним словом избалованный «мажор». Только его в деле не хватало, вместе с отцом и их властно-денежным духом.

– И серьёзно у них было?

– Не знаю. Видела однажды, что Ксюша садилась к нему в машину. У него приметная точила, не спутаешь.

– Давно?

– Ещё на каникулах, в августе. Я случайно встретила их, они меня даже не заметили. Сначала о чём-то болтали, потом сели и уехали. Я потом в шутку попросила рассказать про кавалера, Ксюха только фыркнула. И что-то поучительное задвинула: мол, личная жизнь потому и называется личной, что не надо о ней болтать.

– Она знала о беременности?

– Что-о? Беременности?!

– Понятно. Если знала, вам не сказала.

– Получается так, – вздохнула подруга.

– Ксюша вообще скрытная была?

– Скрытной её не назовешь. Но умела держать язык за зубами.

***

До «мажорной» семьи Голдин добрался только вечером. Он курил, приоткрыв стекло у машины, настраиваясь на разговор с Старицкими. Уже представлял, как старший выставит стену адвокатов для себя и сына своего.

Пашка успел «пробить» Старицкого-младшего. Того любили девушки, а он любил погулять. Не раз засвечен в скандальных историях, но дело до суда не доходило – спасибо папе и его армии высококлассных юристов.

Одна история особенно его привлекла. Прошлой осенью Роман избил девушку, которая отказалась с ним встречаться. Той надо было сразу сказать своё решение, однако она решила подразнить парня, «развести» его на дорогие подарки.

После пары колечек заявила, что Роман не в её вкусе. Старицкий-младший – парень вспыльчивый, и это в полной мере почувствовала на себе несостоявшаяся пассия. Но сумма морального ущерба заставила её забыть обо всём и замолчать. Как бы он себя повёл, если б речь касалась ребенка?

Чего сидеть-гадать? Надо идти – хоть с щитом против двух танков.

Дом, где жили Старицкие, находился в историческом центре. Элитная постройка из красного кирпича была защищена крепким забором. Голдин набрал нужный номер квартиры. Домофон, установленный у железной решётчатой калитки, начал тихо пиликать, отмеряя гудки.

– Слушаю, кто говорит? – ответил женский голос. Жена? Домработница?

– Старший следователь Голдин. Нужно поговорить с хозяевами.

– Минутку, – женщина отлучилась, видимо, до Евгения Павловича.

В ожидании Голдин облокотился локтем на калитку, положив голову на ладонь. Он смотрел по окнам. Были видны лишь красивые шторы и потолки с усеянными лампочками, каскадами, массивными – как в музее или театре – люстрами.

Интересно, как живется в таких домах? Спокойно? Роскошно? С чувством пупов земли? Или всё, как и в других домах и обычных семьях, только «сцена» для домашних сцен побольше, чем у большинства людей?

– Первый подъезд, шестой этаж, – послышался тот же женский голос, после чего домофон пискнул, приглашая пришедшего зайти внутрь.

Голдин не стал придерживать калитку – специальный механизм её аккуратно закроет, и направился к подъезду слева, глазами отсчитывая этажи. Свет горел за занавешенными серыми шторами и голубоватым тюлем, за которым виднелась россыпь огоньков на потолке.

Следователь открыл массивную дверь. Да, подъезды здесь более просторные, чем в привычных типичных планировках. В холле с бледно-серой покраской стоял ухоженный фикус, за ним были видны бледно-серые почтовые ящики. Неслышно подъехал лифт, гостеприимно распахнув зеркальную поверхность. Голдин нажал кнопку «6», которую словно только вчера установили.

Неслышно и легко зеркальный подъемник доставил Голдина на нужный этаж.

Дверь открылась, когда следователю оставалось дойти пару шагов, словно за его приходом наблюдали. На пороге стояла женщина в симпатичном черном платье с широким мягким поясом.

– Проходите, – открывшая дверь не сочла нужным представиться, но указала на комнату справа.

Комната – оказалась той самой, с голубоватым тюлем и освещением, по яркости затмевающим операционную. Практически весь пол занимал толстый синий ковер. Напротив гигантского кожаного дивана был установлен неприлично гигантский телевизор. «Простенько, но со вкусом», – подумал Голдин, ступив на мягкий ковер.

Посередине дивана сидел хозяин – Евгений Павлович. Левую руку он закинул на спинку дивана, в правой держал стакан из толстого стекла с коричневой жидкостью. Непременно виски, непременно дорогой. На прозрачном журнальном столике лежали пульты и телефон.

Телевизор бубнил новости. Канал российский, зато события –сплошь про Америку и Москву, будто о нашей необъятной нечего рассказать.

– Добрый вечер, – поздоровался хозяин.

– Добрый. Я старший следователь Голдин Сергей Александрович, – на раскрытое удостоверение Старицкий посмотрел мельком.

– Присаживайтесь, – хозяин указал на место слева, спиной к входу в комнату. Неудобная позиция, хотя нападения гость не ждал.

– Вера, – чуть громче сказал он, за спиной почувствовалось едва уловимое колебание. В отражении окна, за своей спиной, Голдин увидел женщину в чёрном. – Вам чай, кофе, что покрепче?

Голдину не хотелось ничего. Но чашка кофе автоматически продлевает разговор, так что нельзя отказываться.

– Кофе, покрепче.

– Я тоже раньше всё кофе да покрепче. В молодости, пока на стартапе, как говорят сейчас, работал, – ни выходных, ни отдыха. Семью почти не видел. Сейчас могу позволить себе расслабиться, – хозяин сделал маленький глоток из массивного стакана. – Вы из-за девушки приехали?

– Да…

– Новости, – опережая вопрос, ответил Старицкий-старший, кивнув в сторону телевизора. – Не только западное полушарие с утра до вечера по телевизору гоняют. Местные тоже успевают втиснуться со своими эфирами. А о Ксении наши сегодня говорят весь день.

Старицкий-старший снова сделал глоток. Голдин ждал продолжения, надо выслушать, что хочет сказать хозяин. За спиной снова почувствовалось едва уловимое колебание. Женщина в чёрном пришла с подносом, на котором стояли чашка с кофе, сахарница, кувшинчик со сливками, вазочка с печеньем.

– Благодарю, – сказал Голдин, женщина в чёрном оставила это без ответа.

Расставив принесённые кофейные принадлежности на столике, она вопросительно посмотрела на хозяина.

– Нет, мне ничего не надо, – Старицкий едва махнул рукой, после чего женщина скрылась.

Хозяин продолжил смаковать виски.

– Когда я узнал об убийстве, то понял, что ждать нам сегодня гостей с удостоверениями, – продолжил хозяин. – Роман крутил роман с Ксенией. Хотя чёрт их разберет – что там на самом деле и насколько серьезно. Возраст такой, что гормоны скачут, а в башке ветер. Сегодня Ксюша, завтра Настюша.

– У них был повод скрывать свои отношения?

Бизнесмен задумался:

– А смысл? Со мной, конечно, знакомство получилось случайным. Я как тот муж нежданный из командировки, только с работы. И застал не жену с любовником, а сына с девицей. Рыжие, зеленоглазые – они ж все ведьмы. И мой не устоял. Хотя на гулящую она не похожа. И умненькая… была. Мы о чем-то поговорили, глупостей девчонка не несла, как это обычно бывает при чрезмерном желании угодить, понравиться и блеснуть, – Старицкий громко усмехнулся, – интеллектом. Одна из Ромкиных красав, помню, в Европу мечтала съездить. Знаете, куда? На Бали. В Европу – на Бали! – хохотнул хозяин. – Я сказал, что #сказочноебали ей и здесь могут устроить. И пообещал купить в подарок глобус. Так эта курва ещё и обиделась, – бизнесмен снова пригубил. – Ксеня была при мозгах. Странно, что они вообще с Романом спелись, нда. Чем они там за закрытыми дверями занимались – я не караулил, свечки не держал, своих пасти и докладывать не просил.

Хозяин снова пригубил виски:

– Ромка давно самостоятельный. Я ему небольшую должность ввёл, чтобы учёбу раньше времени не забросил, но чувствовал себя добытчиком… А с Ксеней они расстались быстро: что летом началось, летом и закончится.

– Как вы узнали о разрыве?

– Сам сказал. И по поведению было ясно, что он снова парень свободный.

– Ксения беременна была, чуть больше четырёх недель.

Хозяин повернулся к следователю, обдумав услышанное. В этот момент за спиной пронесся вихрь.

– Как?! – в окне Голдин увидел высокого, как и он сам, широкоплечего парня.

– Тебя учили, что подслушивать нехорошо? – осадил его отец.

– Но это касается меня, а не тебя, – зло ответил сын.

– Я бы тебя позвал.

– А я, не дожидаясь приглашения, сам пришёл.

«Вот тебе и современные отцы и дети», – подумал Голдин, не вмешиваясь в семейный конфликт.

– Ты знал о ребенке? – спросил Старицкий-старший.

– Да нет же! – прокричал сын. – Это мой ребенок… был?

– Не знаю, – пожал плечами следователь. – Нужно сделать ДНК-экспертизу.

– Нужно – значит, сделаем, – твердо заявил сын.

– Как хочешь. Ты парень взрослый, сам отвечаешь за свои поступки, – многозначительно сказал Старицкий-старший, видимо, намекая на предыдущие и будущие подвиги.

– Почему вы расстались?

– Это сложно объяснить, – Роман обошёл диван и плюхнулся напротив Голдина, по правую руку от отца. – Ксюха была такая – красивая, живая, секси. Парни, естественно, подкатывали к ней. Я тоже при случае… обращал на неё внимание. Но всё несерьёзно. А закрутилось у нас на вечеринке по случаю окончания года. Совпало, что в клубе на Путиловцев гуляла их компания и наша. Сначала танцевали, потом я предложил покататься. Оба пьяные, весёлые. Но тогда я её просто отвез домой. Вообще, я заметил, что она очень домашняя девушка. Никаких «поехали к тебе до послезавтра».

На следующий день я позвонил, сходили в кафе, погуляли, ну и не только. Потом меня в командировку отправили некоторые, – младшей посмотрел на старшего, – на неделю. Перекидывались sms-ками. Я ей даже не совсем приличные отправлял. Снова повстречались немного, и я опять уехал. А когда вернулся, она отнекиваться начала. Ну я не понял, с чего вдруг так быстро завяли помидоры. Может, думаю, я с сообщениями переборщил?

Отец усмехнулся.

– Через несколько дней мы снова встретились. Она рассказала, что собирается делать статью в научный журнал, работы очень много. И, пока пёрло, не отвлекалась ни на что. У меня не было причин ей не доверять. О том, что она чеканутая на своей математике, я и так знал.

Так и встречались изредка летом, между её наукой. Она, конечно, была горячая штучка. Но делить девушку с книгами мне надоело. Перед первым сентября мы встретились с Ксеней, она предложила устроить прощальный секс и остаться друзьями. Я согласился. Отношения у нас были странными: ни веселья, ни перспективы. Смысл их было продолжать?

– Как Ксения относилась к детям? Затрагивали тему её возможного материнства?

– Она уходила от разговоров. Говорила, что нужно быть счастливым сегодня и наслаждаться тем, что есть. А раз не поддерживала тему свадеб – другая бы клешнями впилась – значит, точно никаких перспектив. Расстались, я нашёл уже новую подругу.

– После этого виделись с Ксенией?

– Ну да, мы же в одном здании учимся, иногда встречались.

– Как думаете, как бы она повела, если бы узнала, что беременна? Сообщила бы вам об этом?

– Не думал об этом. Может, и сообщила, если бы была жива.

– А как бы вы отреагировали, если бы она где-то через месяц явилась с таким известием? У вас ведь новые отношения появились.

– Не знаю, как бы отреагировал, – Роман задумался. – С Машкой, наверное, порвал. Она, конечно, весёлая, зажигалочка. С ней хорошо потусить, но не жить.

Отец снова усмехнулся – мол, хоть это-то сын понимает, уже хорошо.

– А Ксюхе бы жениться предложил. Она хоть и со своими математическими тараканами, но больше на жену походит. От книг бы постепенно отвадил.

– Хорошо. А как бы ваша Мария отреагировала на всё это?

Рома насупился:

– Она ревнивая, жуть просто. Однажды вилкой пыталась бампер пробить, потому что я лыбился другой… Думаете, это…?

– Скажите, что вы делали вчера вечером и ночью? – продолжил вопросы Голдин.

– В выходные уезжали на горячие источники, вернулись с Машкой поздно, она подтвердит. Ночью спал как убитый.

«Хлипкое алиби», – одновременно отметили и следователь, и отец.

– На воротах камеры есть. Записи помогут? – уточнил отец.

– Да, буду благодарен, – кивнул Голдин.

– Я попрошу ребят не быковать.

– А я попрошу пока не уезжать из города, – следователь встал. – Спасибо за гостеприимство и за разговор.

– Девочку правда жаль, – не вставая с дивана, ответил Старицкий-старший. – Но сын здесь не при чем, я лучше полиграфа вижу. Найдите того, кто это сделал.

***

Через день в кабинет Голдина деликатно постучали. Дежурный привел двоих. Мужчина, явно отец, будто в последнюю секунду отпустил шкирку сына.

– Вот, своего охламона к вам привёл. По всем новостям про этот рюкзак. Но он не воровал, нашёл, – пояснил отец. – У него и так два привода за кражи. Ещё третьей ходки не хватало.

Следователь жестом предложил занять стулья у его рабочего стола и внимательнее посмотрел гостей, особенно на младшего. Охламон был «безвозрастной» – бледный, маленький, худой. Ему можно было дать и 18, и 25 лет. Перепуганный, хотя больше боялся отца. Вряд ли убийца, кишка тонка.

Отец с сыном присели на отведённые места. Голдин поднял табличку-стойку со своими ф.и.о. и должностью.

– Анатолий Степанович Курамов, слесарь в ЖЭКе, – представился паренёк.

– Теперь рассказывай.

– Да рассказывать-то нечего. Я на работу пошёл с утра. Дворник заболел, пришлось подменить. Смотрю – возле мусорки у магазина рюкзачок лежит. Странно, думаю, вроде не рваный, не потрёпанный. Взял посмотреть.

– Как он лежал? Будто аккуратно поставили или бросили?

– Скорее бросили, может, даже из машины, дорога-то совсем рядом, асфальта чуть больше метра. Рюкзачок на ступеньках лежал, полубоком.

– Напиши название и адрес, – Голдин дал листок с ручкой. Парень принялся писать.

– Только я номер дома не знаю. Схему нарисую, найдёте. Там табличка такая с белыми буквами, что-то на иностранном написано.

Голдин накинул на пальцы платок и открыл рюкзачок.

– Что брал отсюда?

– Ннни… н-ничего, – парень покраснел.

– Наличку из кошелька?

Тот опустил голову.

– Там и брать-то было нечего – всего 250 рублей.

– Опять началось?! – рявкнул отец.

– Я только посмотрел, не брал. Чего мараться-то.

– А рюкзак зачем взял?

– Так всё равно валялся.

– И дальше что хотел сделать?

– Объявление дать, что найден. Документов-то внутри не было никаких. Почем знаю – чейный он. А потом по телеку увидел… И батя увидел – и рюкзак в шкафу, и новости. Вот, привёл меня сдаваться.

– За это большое спасибо, – Голдин посмотрел на отца.

– И что сейчас ему будет?

– Вы о почете и уважении или наручниках и решётке?

Отец промолчал.

– Если всё правда, то ничего не будет. Камеры проверим в округе, надеюсь, работают.

Голдин взял листочек и посмотрел схему. Вот так совпадение – дом Старицких буквально в квартале от магазина.

Проверили видеозаписи. Как на грех фонарь в этом месте перегорел, видны только очертания чёрного седана, номера не разобрать. Из окна мелькнула рука в чёрной перчатке и что-то выбросила.

Однако записи с камер у дома Старицких подтвердили, что сын приехал поздно и до утра не выезжал. Машина у парня видная. По высоте и посадке без экспертизы ясно, что у магазина была другая.

Отпечатки на рюкзачке не стерли. «Пальчиков» «мажора» среди них не оказалось. По другим сложно определить – или убийцы, или случайных соседей, к примеру, по переполненному автобусу. Выбросивший же был в перчатках.

***

При обыске в шкафу Ксении нашлось спрятанное бельё, в каком только на свидания ходить.

– Это дорого стоит, – присвистнул молодой следователь Пашка Мерцалов.

– Ты-то откуда знаешь? – спросил Голдин.

– Хотел подарить своей девушке.

– А чего не подарил?

– Решил, что лучше колечко – недорогое, по акции.

– Согласен. Хотя развратные труселя, как и маленькое чёрное платье, должны быть в гардеробе каждой женщины, – резюмировал следователь.

Единственный богач в окружении убитой был Роман Старицкий. Однако он баловал только цветами. И то дважды: на следующий день после той самой вечеринки, где всё закрутилось, и перед прощальным сексом. О существовании чёрного комплекта – смеси кружев, бахромы и дырок – «мажор» не знал.

На белье же нашлась ДНК, но не Старицкого. Такое же ДНК у зачатого ребенка. Кто он, таинственный отец, – пока не было ни единой зацепки.

В распечатке звонков были номера Романа, завкафедрой, подруги, родителей, других студентов (с которыми были чисто дружеские отношения). Плюс номера библиотек, служб различных услуг и прочее.

Проверка ноутбука также не пролила свет. Ксения действительно готовила научную публикацию. И она знала о беременности. Поисковые запросы касались первых признаков, возможности установить срок. У некоторых ссылок цвет заголовков отличался от общей ленты. Под ними была указана дата, когда пользователь заходил по ним – в 20-ых числах. Где-то за неделю до гибели.

***

…Спустя две недели после выступления перед студентами Голдин не нашел девушку с пышным каре и вернулся на кафедру. Вишнякова вызвали в ректорат.

– Это надолго, – сказала правду или соврала, обидевшись на утреннее, секретарша.

Ладно, в конце концов есть телефон. Можно будет позвонить, узнать, что за девушка.

Голдин направился к выходу. Завёл машину и, пока она прогревалась, закурил на улице. Ему предстоял тяжёлый визит – к родным жертвы. Второй жертвы.

Он затягивался, не чувствуя ни вкуса, ни удовольствия от любимой вредной привычки. Повернувшись к корпусу, построенному еще где-то в 70-ых годах, стал смотреть на окна. Окна были тёмными и пустыми, кроме одного. Светлое пятно-рубашка привлекла его внимание. Секретарша. Она наблюдала за действиями Голдина и была чем-то встревожена.

Еле скрипнула массивная деревянная дверь, и из «аквариума» вышла девушка маленького роста. Голдин узнал в ней Софочку. Она была в чёрном кашемировом пальто, пережившем не один сезон. Но оно выглядело очень элегантно: приталенное, с широким поясом, большими пуговицами, чуть расклешённым подолом. За воротником с округлыми краями спрятана серая косынка, которой студентка прикрыла прическу. На ногах ботиночки на квадратном каблуке. Снова у следователя возникло чувство, что это девушка из прошлого, прибывшая неизвестно на какой машине времени в наши дни. Однако сейчас она направлялась к вполне современной машине.

У темно-синего, почти чёрного, седана иностранного производства студентку ждал здоровяк – муж? Тёмно-рыжие волосы торчали в разные стороны, подбородок покрывала противная реденькая бородка. Лицо и фигура оплыли. Ожидавший был в простой чёрной куртке с капюшоном, из-за лишнего веса казавшейся маловатой, и серых тренировочных штанах.

Увидев следователя, Софочка чуть замедлила шаг, затем ускорила его. Стремительно, не оставляя возможности её остановить, что-то сказать, студентка направилась к переднему пассажирскому сиденью. Боров перевел недобрый взгляд в сторону Голдина, также внимательно осмотрел его машину, взглянул на номера. Следователь в ответ посмотрел на номера седана, запоминая три буквы и три цифры на них. Регион был указан местный.

Иномарка со странной парочкой направилась к выезду с парковки. Голдин вынул телефон и сфотографировал её. Сам не зная, зачем. По привычке, наверное, фиксировать всё во время расследований.

Выбросив окурок, Голдин сел в тёплый салон и набрал номер Паши Мерцалова.

– Слушай, узнать надо о водителе машины, сейчас фотографию тебе перекину, – Голдин продиктовал номер, на случай, если на снимке он расплылся, как хозяин тачки.

– Кто он – подозреваемый?

– Пока он подозреваем в избиении жены, которая меньше его в два или в три раза.

– Подонок, – с осуждением сказал Пашка и дополнил больше разочарованно: – Всё понял.

Следак, конечно, жаждал бурной деятельности. У него были молодость, горячая кровь, пылкий темперамент и нормальное желание отправить всех негодяев за решётку. Причем, сделать это как в крутом кино, чтобы почувствовать себя героем после каждого уголовного дела. Но пока новичку в основном приходилось выполнять поручения матёрого коллеги. Ничего, всё успеет, подумал Голдин и плавно нажал на газ.