Читать книгу Между Северной и Южной - Ольга Серова - Страница 10

– Пап, – решился я однажды рассказать папе, когда мы возвращались с тренировки; была пятница и мы шли на Южную, – что делать, когда тошнит от ритмики?

Есть вещи, в которых папа классно разбирается. Я уже в четвертом классе, а у нас до сих пор эта ужасная ритмика.

– Сын, у многих есть что-нибудь, от чего тошнит. Но это проходит, – весело говорит папа.

– А тебя в детстве тоже тошнило от чего-то?

– Еще как! Ты не поверишь, но меня тошнило от музыкальной школы, – он даже остановился, когда это сказал.

Конечно, не поверю. Потому что мой папа круто играет на гитаре. И на обычной, шестиструнной, и на бас-гитаре. И даже на флейте умеет.

– И что ты делал с этой тошнотой?

И папа рассказал, что долго мучился от сольфеджио и разучивания скучных гамм. И вообще он не хотел в музыкальную школу. Просто мама и ее подруга решили отдать своих детей туда вместе. Только того мальчика не тошнило, и он обожал все эти гаммы. А папа мечтал о хоккее и баскетболе. Он много раз уговаривал маму выписать его из музыкальной школы. Но мама хваталась за сердце и говорила, что не переживет этого. А потом папа поехал в детский лагерь и там они ставили спектакль. И он неожиданно вспомнил гаммы и даже целые песни и сыграл роль уличного музыканта.

– После этого я влюбился в музыку. Стал ее чувствовать. А потом и сам песни стал сочинять.

– Значит, мне надо тоже поехать в лагерь и сыграть роль уличного танцора, чтобы влюбиться в ритмику? – мне кажется, я умею шутить, потому что папа смеется и обнимает меня.

– Вот смотри: ты занимаешься каратэ и терпеть не можешь ритмику. Как подружить спорт и танцы?

Я ума не приложу, как их подружить.

Представил, как мой тренер Алексей Иванович в белом кимоно с черным поясом приглашает на танец Викторию Игоревну, учительницу ритмики. И говорит ей: «А давайте подружим мое каратэ и вашу многоуважаемую ритмику?» А она поднимает на лоб свои стрекозиные очки с зелеными стеклами и отвечает: «Нетушки, никакой дружбы быть не может».

И тут я вспомнил, что на Восьмое марта мы собирались с Зоей Петровной сделать театральный номер для школьного концерта.

– Пап, а может, предложить Зое Петровне сделать каратистский танец? Я и мальчики будем воинами, а девочки пусть себе танцуют, когда мы кого-нибудь победим.

– Это суперидея, сын! Только надо подойти к учительнице ритмики и попросить ее помочь поставить танец.

– Да она в жизни не согласится на каратэ.

– А ты попробуй. Так она живет себе и думает, что тебе ничего не надо на ее уроке. А ты удивишь ее и заинтересуешь. Вот увидишь.

Только за субботу и воскресенье идея перестала быть супер. И к понедельнику от нее осталась маленькая идейка, как кружок засохшей каши в тарелке. Я боялся Викторию Игоревну. Но мне очень хотелось испытать папин совет. А вдруг получится?

– Хорошо тебе, ты каратэ занимаешься. А мне чего предлагать? – ворчит Славка.

– Ты можешь быть деревом, из-за которого я буду выбегать, чтобы убить дракона, – предлагаю я.

– Сам ты, Миха, дерево. Я лучше буду драконом.

– А вдруг я тебя по-настоящему убью? Нечаянно. Попаду ногой в глаз?

Тут Макара осеняет:

– А мы сделаем дракона с двумя головами. Я одна голова, а другая Славона. Кто-нибудь выживет.

И мы засмеялись. Славкина мама, тетя Света, не выдержит даже одного взмаха чужой ноги к его голове. Даже драконовской. Выбежит на сцену и поколотит меня, чтобы защитить сына. Она даже разбираться не будет, что Славка – переодетый дракон.

Придется все-таки идти к Виктории Игоревне.

Во вторник перед уроком ритмики мы пошли к ней. «Будь что будет, – думал я, – еще один год, и ритмика закончится, как-нибудь переживу».

– Виктория Иговна, мы хотим… – я начал быстро говорить, пока не кончился бензин в моей говорильной машине, и запнулся.

– Я вас внимательно слушаю, мальчики, – она на секунду подняла на нас глаза, которые мы еле разглядели из-за желто-зеленых очков, и продолжила что-то печатать на ноутбуке.

И я все рассказал. Про номер с каратэ и драконами с двумя головами. Оказывается, когда тебе нравится идея, она становится сильной и за нее хочется бороться.

Виктория Игоревна развернулась, подняла стрекозиные очки и улыбнулась.

– Гениально! Наконец-то проснулись мои ученики. Как я рада! Мы с вами такой номер сделаем, какой эти стены еще ни-ко-гда не видели. Сегодня после уроков жду вас здесь. Всех участников. И Зоя Петровна тоже пусть подходит. Надо же костюмы обсудить.

И знаете, почему-то впервые в этот день меня не тошнило от ритмики.

Репетиции у нас были такими шумными и веселыми, что даже директор приходила и спрашивала, что случилось.

– Мы учимся красиво и аккуратно побеждать дракона, – размахивая руками, как дирижер, объясняла Виктория Игоревна.

Три недели мы готовили японский танец с драконом. Я изображал воина, потому что все решили, что у меня получается лучше всех эта… координация.

Нашему номеру хлопали громче всех, представляете? А громче всех хлопала Славкинама. Очень ей понравилось, как он головой извивался.

И моя мама хлопала.

А папе мы видеозапись послали. Если бы не он, и танца бы не было, так ведь получается?

И я бы никогда не узнал, что Виктория Игоревна может улыбаться доброй улыбкой даже в стрекозиных очках.

А папа написал мне эсэмэс: «Горжусь, сын».