Читать книгу Любовь? - Ольга Силаева - Страница 10

Новый будний день озарил ноябрь и ворвался в сонный утренний город.

Юля стала замечать, что начала ездить на работу с трепетом в душе, ведь там она встретит Ильяса. И даже если она успешно будет его избегать, она будет знать, что он где-то рядом, в офисе, и от этого ей будет сладко и хорошо. К своему удивлению, она не смогла и это контролировать, чтоб заставить себя не чувствовать такое запретное трепетное ожидание. Бывало, иногда Ильясу надо было ездить на переговоры, и его весь день не было в офисе. Юле в такие периоды было особенно грустно, его не хватало. Она осознавала, что скучает по нему, по тем сладким чувствам, которые она испытывает рядом с ним, пусть даже это «рядом» означало – в разных кабинетах. Такую бесцеремонность внутри себя она совсем не ожидала: «Ты что, Юль, совсем? А как же план – избегать, не видеть и… забыть? Что за волнения, что за нежности? Разве так можно? Ну, прекрати! Ты что?! Так мы его вообще не забудем!».

«Еще этот номер телефона его – простой, как три копейки», – продолжала негодовать Юля, вспоминая свое удивление, когда она его впервые увидела в списке контактов сотрудников. Такие элементарные цифры в красивой комбинации. «Ну, уж не-е-ет! – возмутилась она тогда, – Ни за что не буду запоминать и даже смотреть на его номер!». И она действительно изо всех сил старалась не запоминать номер телефона Ильяса, чтобы в порыве ненароком ему не позвонить.

Юлю очень злили ее ощущения. Умом она понимала их неправильность, но у сердца и души, видимо, были другие планы. Она знала, что такое чувствовать нельзя, но это было выше ее сил. «Буду хоть внешне держать себя в руках и продолжать избегать встреч с Ильясом, а там посмотрим!» – недоумевая над собой, размышляла Юля.

Первая половина рабочего дня была расслабленной – начальник уехал по делам. И после сытного обеда девочки из бухгалтерии пришли пить чай в кабинет к Юле. Было весело, все смеялись и болтали обо всем на свете. Чуть позже к ним присоединился Ильяс. Беседа разгорелась с новой силой, так как Ильяс был общительным и охотно выдавал мужской взгляд на женские вопросы. Девочки вошли в азарт – им было интересно узнать мужское видение в как можно большем количестве вопросов. Были шутки, смех… Ильяс уже стал своим в этой шумной компании.

Юле тоже было очень весело, несмотря на тяжесть и трепет в груди от близости Ильяса. Ей было интересно, ведь за этой шумной беседой она узнавала его. Ей казалось, что это она задает ему все эти вопросы, изучает его все больше и больше. Она почувствовала невероятную жажду ко всей информации о нем. И с наслаждением впитывала, как губка, его разговоры ни о чем и обо всем одновременно. От этого в голове у Юли заполнялись пустоты и белые пятна незнания относительно Ильяса…

Среди этого общего гомона Юля чувствовала себя в безопасности, находясь с Ильясом в одной комнате, и поэтому могла позволить себе насладиться трепетным чувством от того, что он так близко. Теплые энергии удовольствия окутывали ее с ног до головы. Сознанием она себя контролировала и старалась не встречаться взглядом с Ильясом, а тело и душа при этом нагло кайфовали.

Юля охотно участвовала в шумном девичьем разговоре. Беседа незаметно перешла в обсуждение женского белья. Все Юлины коллеги по работе были людьми небогатыми. Поэтому, когда завязался спор на тему того, сколько же нужно тратить денег девушке на нижнее белье, то решили, что сто-двести рублей на одни трусики – это нормально, а больше – уже перебор.

В душе Юля была не согласна. Она обожала женскую красоту, особенно нижнее белье, которое эту красоту обрамляло и подчеркивало, денег она не жалела на это, хоть и зарабатывала немного, но спорить со всеми не стала.

Но тут Ильяс возьми да и спроси Юлю:

– Юль, а ты, сколько тратишь на трусики?

Юля опешила. И от самого вопроса, и от того, что Ильяс обратился к ней напрямую.

Ее тело обдало трепетом и жаром, ей стало невероятно сладко, она почувствовала, как испытывает удовольствие от его внимания. И, как ни странно, но такой личный вопрос Юлю не смутил. В этой ситуации он был в тему общей атмосферы девичьего разговора, да и чувства Юлю так захлестнули, что ей хотелось поскорей ему ответить, чтоб он переключился на кого-то другого.

Ответ-то Юля знала, но в голове ее была дилемма: «Если сейчас скажу правду, то это будет, скорее всего, воспринято им как флирт с моей стороны и тогда все!.. Если соглашусь с общим мнением, то это будет неправда». А врать Юля терпеть не могла, тем более близким и значимым людям.

«…Хватит с меня того, что я скрываю чувства, дальше продлевать цепочку лжи я не хочу. Я такая, какая я есть – пусть думает, что хочет!» И Юля ответила:

– Ну, я покупала и за пятьсот рублей, но если трусики красивые и очень нравятся, то можно и за тысячу, и за полторы взять, а можно заплатить и больше!

– О-о-о-о! – восторженно и весело протянул Ильяс.

Тут девочки с новым рвением ринулись в спор: одни смеялись, другие возмущались, а Юля в этот момент ощущала покой и полную гармонию с собой.

После этого девичьего разговора Ильяс еще больше сдружился с коллективом и стал неотъемлемой частью команды, да так, что стало казаться, будто он работает уже очень давно. И для Юли он тоже быстро перестал быть новеньким. К чувствам своим она понемногу стала привыкать. Накал и трепет не уменьшались со временем, но она поняла, что с ними вполне можно жить, главное держать себя в руках, когда Ильяс с ней в одном кабинете.

Юле стало проще с ним общаться. Говорили они, в основном, по работе, да Юля и не собиралась ему о своей жизни сама рассказывать. Так, если Ильяс что-то спрашивал, то она отвечала. Причем честно, искренне, так как опыт разговора о трусиках и последующей гармонии в душе показали, что правда лучше, легче и прекрасней. А сама Юля продолжала, по возможности, избегать Ильяса и не стремилась завязывать с ним разговоры, тем более о себе, боялась, что он ненароком поймет, что она чувствует к нему.

После очередного общего собрания в кабинете Юли Ильяс задержался дольше остальных ребят. Юля успела окунуться с головой в работу и совсем не замечала, что происходит вокруг. Продумывая нить расчетов, она на автомате отвечала всем «Пока», как вдруг Ильяс просил: