Читать книгу Мам, не включай телик в эту пятницу! - Ольга Сивак - Страница 5

Запись в ЖЖ: «Подпишите петицию о запрете контактных зоопарков: ссылка на ресурс удалена модератором».

Наутро мое лицо в ужасном состоянии. Кожа в некоторых местах начала шелушиться и отпадать хлопьями, щеки краснеют и чешутся. Уже полчаса пытаюсь покрыть всё плотной тональной основой. Хорошо, что проснулась я рано и успею подготовиться к собеседованию.

Думаю, вчерашнего списка вполне достаточно. А насчет причины увольнения что-нибудь по пути соображу.

Достаю из шкафа свой единственный деловой костюм-двойку, двубортный, с аккуратными кармашками по бокам. В нем я чувствую себя если не женой Президента, то точно руководителем важной бизнес-корпорации. Правда, нежно-зеленый цвет сегодня еще больше оттеняет багровый тон моего лица.

Мария уже убежала на работу. На столе все баночки подписаны ее твердой рукой: «Для сияния кожи – маринованный тунец с огурцом», «Свежесть дыхания – имбирь и чеснок», «Антицеллюлитные обертывания – водоросли с яблоком» и все в таком духе. Очень остроумно.

Беру с собой строгий прямоугольный портфель и выхожу. Сегодня, возможно, я получу работу своей мечты.

Это еще что такое? Вся улица перед моим домом перегорожена огромной толпой людей, несущих разноцветные плакаты. «НЕТ КОНТАКТНЫМ ЗООПАРКАМ!», «ОТПУСТИТЕ ЗВЕРЕЙ НА ВОЛЮ», «ПОСТУПАЙТЕ ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ» – пестреет со всех сторон. Из мегафона доносится знакомый голос, подогревающий интерес прохожих:

– Подпишите петицию о запрете контактных зоопарков! Животные не должны страдать! Не проходите мимо!

Прямо на меня двигается огромная фигура гориллы, чей костюм сделан из папье-маше и обрывков черной ткани. В руке у обезьяны как раз и находится мегафон.

На ее плече расположились цепи, символизирующие человеческую беспощадность.

– Элен! – глухо доносится из-под головы обезьяны. – Я так рад тебя видеть! Ты слишком официально одета для такого пикета. Возможно, нас будут разгонять водяными пушками, – с гордостью добавляет обезьяна.

– Папа, – я с сомнением оглядываю гориллу и застываю в ужасе. Конечно! Как я могла забыть! Ведь папа писал мне на электронную почту, рассказывал о своем пикете и просил поддержки!

– Сейчас мы дадим тебе костюм выдры, и ты присоединишься к нам. – Папа уже машет мохнатой лапой кому-то из своих друзей.

Видимо, это генетическое – любовь к перфомансам. Я с тоской смотрю на часы. На циферблате видно, как моя работа прощально покачивает рукой с тихим щелканьем секундной стрелки. Но я не могу подвести папу!

К нам уже бегут люди с чем-то коричневым в руках.

– Вот, вчера купили в карнавальном магазине, но с размером ошиблись, из нас никто не влезает в этот костюм, – разводит руками папа и отбирает у меня портфель. – Как ты вовремя вышла! Я уже начал беспокоиться! А Мария на работе?

– С утра убежала. – Как же мне хочется оказаться на месте Марии сейчас. Конечно, если младшая дочь не работает и живет за счет родителей, можно распоряжаться ею по своему усмотрению. Что, в целом, справедливо.

– Натягивай, вот так. – Дружелюбные женщины помогают мне облачиться в жаркий, царапающий костюм. – Идеально сидит! Как влитой!

Да уж, если этот костюм даже мне маловат, удивляюсь, на кого они вообще рассчитывали?

– Пап, а по какому маршруту вы идете?

– Через центр, а там свернем в сквер и устроим концерт в поддержку пикета.

Отлично, значит, у сквера я незаметно сверну, забегу в туалет перед собеседованием, приведу себя в порядок и, может быть, даже не слишком опоздаю. Как хорошо, что я вышла пораньше!

Голова выдры еле налезает на мою. Внутри тесно, пахнет пылью и старыми носками. Если бы у меня была клаустрофобия, я бы точно сошла с ума от временного пристанища. На ухе у меня (прошу прощения, у выдры) кокетливо болтается красный бант.

– Тут еще была красная юбочка, но мы из нее сделали кровавую рану, – доверительно шепчет мне грузная дама в костюме бегемота и подставляет свой бок, где черными нитками пришит огрызок алой тряпки.

Папа снова хватает мегафон и, воинственно размахивая руками, направляется вперед. Друзья обступают его тесным кольцом и продолжают декламировать:

– Контактный зоопарк – дело пропащее. Животные должны жить по-настоящему!

В костюме выдры идти очень тяжело. Мой длинный хвост из пенопласта цепляется за все подряд. Люди на тротуаре показывают на нас пальцами, кое-кто даже фотографирует. Папа каждый раз принимает горделивую позу и приветливо машет лапой, как королева на приеме.

Внезапно впереди что-то преграждает нам путь. Через узкие прорези в картонной голове выдры мне не видно почти ничего, но кажется, там мелькнула полицейская форма.

– А вот и сопротивление! – радостно кричит горилла и мчится вперед.

Вслед за ним бежит и вся толпа. Пока я соображаю, что же мне делать, какой-то умник с пешеходной части хватает меня за хвост и тянет в свою сторону. Равновесие мое, и так довольно хлипкое, еще больше рушится, и я лечу ко всем чертям на этого парня, оглушительно крича и размахивая руками.

Издалека доносится папин возглас:

– Наших бьют! – И топот приближается к месту моего падения.

Папа в своей стихии. Радостный, возбужденный и окрыленный своим успехом, он резко ставит меня на ноги, а затем хватает несчастного парня и несет его вперед, не забывая оглушительно орать в мегафон:

– Люди, будьте человечны!

Парень исправно старается вырваться и дергает ногами, но папа уже придумал, что эта инсталляция будет называться «Животные захватили людей и держат их в контактном зоопарке» и с восторгом комментирует процесс в мегафон. А так как в моем папе два метра роста и невиданное количество энтузиазма, вырваться от него очень сложно.

Дождавшись, пока силуэт гориллы исчезнет за поворотом, отбегаю в сторону и изо всех сил мчусь к офисному зданию, где меня ждут на собеседование.

Бегу я, понятное дело, все еще в костюме выдры, сжимая в руках свой портфельчик, потому что снимать голову и в пути пытаться привести себя в порядок – последнее дело. Нужно найти туалет.

Скромная вывеска на здании сообщает, что внутри разместился местный офис федерального телеканала. Ничего не понимаю, нужно скорее избавиться от костюма и найти компанию, куда меня пригласили.

Охранник на входе машет на меня руками и выбегает вперед, но я проворнее и сразу кидаюсь на лестницу, не забыв на ходу крикнуть ему:

– Я в 205 кабинет!

На лестнице я все же снимаю с себя голову выдры и теперь держу ее в руке, раздумывая, где же здесь может находиться дамская комната.

– Девушка, вы на собеседование? – с сомнением протягивает женщина в изящном костюме и в строгих туфлях на каблуках.

– Да, да, на собеседование, меня пригласили. – Пот стекает по лицу, как же жарко!

– Тогда бегите скорее, встреча уже заканчивается, прямо по коридору и направо, там высокие двери коричневого дерева.

– Что, прямо в костюме? А можно переодеться где-то? – Я застенчиво топчусь на месте и думаю, уместно ли появляться в офисе работодателя в костюме выдры.

– Генеральный директор уедет и вам не достанется куратор, как пожелаете, – равнодушно отвечает женщина и уходит дальше по коридору.

Эх, может генеральный директор окажется понимающим человеком и даст мне возможность снять этот костюм у себя в кабинете, а потом мы чудесно усядемся с ним за столом, посмеемся над ситуацией, и все будет забыто. А если это женщина, то и того проще, уж я смогу объяснить, почему оказалась в таком виде.

Хвост наполовину оторвался и висит теперь на нескольких стежках на моей заднице. Все тело безумно чешется. Меня еще мучают сомнения, когда я вижу огромные дубовые двери перед своим носом. Но в следующее мгновение читаю объявление на двери: «ТИХО! Идет отбор кандидатов на телеканал!» – и с восторгом толкаю двери от себя.

В огромном зале из светлого стекла и серого мрамора около тридцати человек. И все они одновременно и с большим изумлением смотрят на меня.