Читать книгу Вслед за тенью - Ольга Смирнова - Страница 3

Я медленно моргнула, и яркое пятно перед глазами стало рассеиваться. Меня встряхнули за плечи, и знакомый голос пробасил:

– Отомри!

Шум мегаполиса ворвался в уши. Я осмотрелась по сторонам и пролепетала:

– Где она, Миш?

– Кто?

– Женщина… Тут стояла…

– Какая женщина?

– Ну… Король Треф… Король Червей…

– Кать, ты чё несёшь-то? Не было здесь никого. Одна ты стояла.

В его ровном голосе проскользнул легкий намёк на раздражение. Что ж, хоть какая-то эмоция. Обычно Новиков похож на айсберг. Громадный, благо – рост позволяет, холодный, невозмутимый.

– Как же не было? – удивилась я, уставившись на однокурсника.

– Пойдём уже! Семь минут до начала представления. Не будем же мы огорчать Аннушку опозданием, верно.

Меня подхватили под локоть и потянули ко входу в Альма-матер. При других обстоятельствах я бы не позволила нарушение личных границ, но в данной ситуации была благодарна Новикову за поддержку.

***

Прозвенел звонок с последней пары, и все ринулись из аудитории. Сквозь громогласную толпу пробраться было совсем непросто. Каждый раз в час пик все студенты приступают к квесту «Добежать до гардероба».

С телефоном у уха я лавировала в плотном потоке и была почти у цели, как почувствовала цепкий захват за плечо.

– Стой! – скомандовал Новиков.

– Простите, но сегодня я никак не успею. Позвольте пропустить тренировку, – попросила я тренера по телефону и в шуме едва расслышала его ответ. – Хорошо, спасибо.

Парни, стоявшие у гардеробной стойки, расступились как по команде и пропустили нас вперёд.

Я протянула номерок гардеробщику и, дёрнув плечом, попросила:

– Отпусти уже, Миш. Больно.

– Прости, не рассчитал, – спохватился он. Моё онемевшее плечо наконец получило вольную. – Куда летишь?

– Хочу сделать несколько кадров, пока светло. До выставки осталось всего ничего, а с материалом у меня не густо.

– Ах да, выставка, – негромко пробурчал он и поджал губы.

– Я, кажется, тебе говорила…

– Нет. Но я в курсе этой бредовой идеи.

– Почему бредовой?

– Потому что сессия на носу, а ты носишься с этой выставкой как курица с яйцом.

– Я слово дала, Миш. И потом, она же пройдет после сессии.

– Но готовиться-то нужно уже сейчас. Сама же закрываешь себе возможность успешно закрыть семестр.

Ну вот. Опять учит жизни. Будто мне деда мало…

– Справлюсь, если буду тратить на фотосъёмку не больше двух часов в день.

– А, ну да, – едва расслышала я, – у тебя ж феноменальная память! Один раз прочтёшь – и в дамках. Ладно…

– Опять ты об этом, – вздохнула я.

Мою память называют фотографической. Мне достаточно один раз прочитать материал, и он укладывается в голове. Бывают, конечно, исключения. Если в тексте много незнакомых терминов, то приходится перечитывать. Мише сложно с этим смириться, потому что на изучение темы занятия у него уходит гораздо больше времени. Интересно, когда-нибудь настанет день, когда он перестанет ставить это мне в укор?

– Куда он запропастился? – у уха послышался его голос.

– Кто? – не сразу поняла я.

– Да перец с твоими шмотками.

– И твоими тоже.

– Нет, я задержусь. С зачётом надо разобраться.

– Не сдал ещё? – удивилась я, принимая дублёнку у гардеробщика.

– Аннушка решила сыграть в принципиальность. – пробасил он, лениво растягивая слова. – Зануда…

– А ты ведь не очень-то и расстроен, – заметила я, подмигнув. – Выглядишь, как кот у миски со сметаной.

– Просто принял вызов, – ответил он, пожав плечами, и распорядился, выхватив дублёнку у меня из рук: – Иди рядом. Затопчут.

Пробраться к подоконнику было непростой задачей, но Миша шёл вперёд как танк. Все, кто оказывался у нас на пути, просто расступались.

– А может никаких вызовов она тебе не бросала, и ты просто всё выдумал? – начала я, взглянув на его прямой профиль, но умолкла, заметив, как дернулся желвак на скуле. Этого человека разубеждать бесполезно…

Аннушкой Миша называл нашего преподавателя по микробиологии – Анну Петровну Голубеву. Как-то на лекции, ещё в сентябре, между ними разгорелся спор, суть которого никто уже и не помнил, но противостояние между ними с того дня только росло.

За прошедшие несколько месяцев Новиков ни разу не упустил случая хоть как-то ущипнуть Аннушку. Фигурально, конечно. И она в долгу не оставалась, стремясь поставить на место студента с раздутым ЧСВ. Многие из потока посещали «Микрошу» исключительно, чтобы развлечься их перепалкой. Чем всё это закончится – неясно, но кажется, до точки кипения остался всего шаг.

– Прикинь, она согласилась уделить мне всего 10 минут своего драгоценного времени.

Мишин голос выдернул меня из размышлений.

– Не расстраивайся. У тебя всё получится…

– Да не расстраиваюсь я, Котёнок. Просто констатирую факт. И обязательно уложу её на лопатки!

– В каком смысле? – спросила я, пытаясь уловить подсказку на его, скупом на эмоции лице.

– В фигуральном, – усмехнулся он.

– Неужели тебе нравится эта война, Миш?

– Тонизирует, – бросил он, слегка склонив голову. Выразительные карие глаза азартно блеснули.

Интересно, «она» – это война или сама Аннушка? Уточнять я не стала.

– Ладно, пойду я. Встретимся вечером в ресторане. Ты же не забыл?

– Помню. Постараюсь быть вовремя, но если что, начинайте без меня.

На мгновение его приобрело какое-то двусмысленное выражение. Губы вытянулись ниточкой, упрямый подбородок чуть напрягся и выдался вперёд. Он явно что-то задумал. В глазах заплясали чертенята. Он явно что-то задумал. Похоже, что что-то провокационное.

– Попробую уговорить это Светило на бонус. – подмигнув, подтвердил он мою догадку.

– На бонус? Может, не стоит усложнять?

– Поздно. Она не оставила мне выбора.

«Может, стоит пойти с ним?» – задумалась я. Интуиция подсказывала, что Анна Петровна рискует попасть впросак.

«Не имей привычки встревать в то, что тебя не касается!» – пришли на ум слова деда. И я решила ограничиться советом:

– Не переборщи, пожалуйста.

– Что, и ни капельки не ревнуешь?

– С чего вдруг? – ответила я, пожав плечами.

– Давай помогу тебе одеться. – сменил он тему. – Чего ты там возишься?

За разговором мы добрались до окна. Водрузив свой рюкзак на подоконник, я принялась искать шапку. Утром я засунула её в рукав дублёнки. Но…

– Шапка куда-то подевалась… Выпала что ли…

– Жди здесь, кулёма, – вздёрнув бровью, кинул Новиков и направился к гардеробу.

С досадой вздохнув, я выглянула в окно и неприятность с шапкой сразу вылетела из головы.

Матушка-зима расстаралась, укутав каждый маломальский уголок земли под пушистым белым одеялом. Снежинки продолжали водить хороводы, но у земли уже поднималась подзёмка. Похоже, начиналась метель, а это значит, что удастся добавить в коллекцию несколько «живых» кадров занимающегося ненастья. Дело за малым: поскорее выйти на «охоту».

Над ухом раздался негромкий приказ: «Отомри!» Мою потеряшку бросили на подоконник, подхватили с него дублёнку и помогли её надеть.

– Взгляни, какая красота на улице! Сразу поднимается настроение, правда?

Миша бросил мимолетный взгляд в окно и равнодушно заметил:

– Всё, как обычно – промозглая московская стужа.

– Совсем не романтик… – скорее себе, чем ему напомнила я. – Иди, а то опоздаешь. Сама застегну…

– Сам, – решительно возразил он, слегка поджав губы.

– Что ты со мной, как с маленькой? – смущённо проговорила я. Его опека временами казалась навязчивой.

– А как иначе-то? Зависнешь тут на полчаса, пялясь в окно.

– Любуясь, – поправила я.

– Не понимаю, зачем ты выбрала медицину? Не твоё это.

– С чего ты взял? Сколько себя помню, всегда мечтала стать врачом. Как мама и дед.

– Тебе стопудово надо было в художку поступать! Пациент же кони двинет, пока ты будешь его кишками любоваться. Ну или штопать его… художественно.

– Ну, зачем ты так? Не передёргивай! – возмутилась я, и, отступив на шаг, взялась сама застегивать молнию. – Плохо ты меня знаешь, Михаил.

– Ну вот, сразу Михаил, – вздохнул он, – Меня напрягает твоя манера обижаться на правду, Котёнок. Пустая привычка. Отвыкай.

– Ладно, оставим этот бессмысленный разговор…

– Почему бессмысленный?

– Потому что для тебя существует только два мнения, Миш: твоё и неправильное. Зависнуть, как ты говоришь, я могу только, когда брожу по городу с камерой. Когда отдыхаю, понимаешь? И ещё: аккуратно наложенный шов будет пациенту только в радость.

– Конечно, он будет благодарен. Если выживет…

– Ну, вот к чему сейчас этот чёрный юмор? Не понимаю…

– Ладно, успокойся. Просто ты непробиваемая эстетка, дорогая. Эта твоя возвышенность с перебором, понимаешь? В общем, дед воспитал из тебя эксклюзивный экземпляр тургеневской барышни. Зачем – непонятно, но мне на руку.

– Что значит «на руку»?

– Легче направлять.

– Направлять? – удивилась я, – Куда?

– В нужное русло, Котёнок. Огромный плюс для моей жены.

А вот сейчас – как обухом по голове!

– Что? – прошептала я. – Жены?..

Чувствую, как собственные глаза стремительно лезут на лоб. Он молчит.

– Ты … ты мне так предложение что ли делаешь?

Замираю в ожидании ответа, как партизан в засаде. Должно быть, мы выглядим странно: двое у окна: она зависла, словно в стоп-кадре, а он – цепкими пальцами сосредоточенно толкает вверх собачку на молнии её дублёнки.

– Отомри и не опережай события, – наконец отвечает он, и я выдыхаю, поймав его задумчивый взгляд.

– Ты… ты же понимаешь, что это… рано, Миш, правда?

Опять молчит. Смотрит не на меня. В сторону. Кажется, мой ответ ему не понравился. Похоже, ищет способ слететь с темы…

Растерянно слежу за его взглядом и замечаю нашу сокурсницу – Надю Соболеву – невысокую блондинку с вечно приклеенной к пухлым губам улыбкой. И томным взглядом.

Ей нравится Миша. Слышала, что для неё он – эталон мужчины. Она ходит за ним по пятам, сражая этой самой улыбкой, а меня считает помехой на пути к своему счастью. С претензиями подойти она пока не решается, но не упускает случая взглядом просверлить во мне дырку. Как сейчас, например.

– Э… Ладно, мне пора! – встрепенулась я, взмахнув шапкой, и добавила: – Хорошо, что пропажа нашлась. Спасибо тебе!

– Дай сюда, – потребовал он, пытаясь выхватить её у меня из рук.

– Не надо. Жарко. Потом надену, – пообещала я, засунув шапку в рюкзак.

– Хозяин – барин. Схватишь простуду – на меня не рассчитывай. Нянькой у твоей постели не буду.

– Не вопрос, – усмехнулась я, – Соболева тебя ждёт?

– Навязалась в группу поддержки, – ответил он, нахмурив лоб. – Её общество мне сейчас ни к чему.

Методично укутав меня шарфом, он окинул результат критическим взглядом и, бросив: «Иди», стал пробираться к лестнице. Соболева догнала его, он сказал ей что-то и растворился в толпе студентов, оставив стоять посреди холла. Многие обходили её стороной, менее деликатные – задевали локтем, особо бесцеремонные – налетали, рискуя сбить с ног, но она ни на что не обращала внимания, зависнув, словно в стоп-кадре. Я направилась было к ней, но меня опередила наша Аннушка. Она подошла к Соболевой, приобняла её за плечи и увела с собой.