Читать книгу Куда уходят писатели. Поездка к бабушке - Ольга Тоцкая - Страница 7

Уснула я быстро, но ночью проснулась от того, что меня кто-то зовёт. Я села в кровати, посмотрела по сторонам, все спят, видимо мне показалось, легла и быстро заснула. Второй раз я проснулась от того, что что-то упало, я села в кровати, на улице уже было светло, но мама с папой спали, значит еще рано. Получается, что никакого шума не было, раз они спят. Я опять решила уснуть, легла, закрыла глаза и услышала голос, он был тихий, чуть грубоватый, я подумала, что говорит мужчина:

– Не бойся меня, я знаю, что тебя зовут Оля, ты приехала в гости, я Домовой, ты не помнишь меня?

– Я только собралась ответить ему, как опять услышала:

– Только вслух не говори ничего, я тебя и так услышу, говори мысленно, все ещё спят, разбудишь их. Они же не знают про меня, а ты им что скажешь, когда они тебя спросят с кем ты говорила?

– Ты Домовой? – спросила я, – А разве Домовые существуют? Я только в мультфильмах их видела. И почему про тебя никто не знает? – вопросы посыпались из меня. Мне было так интересно, не было страшно, я ведь его не видела, а просто разговаривала с ним.

– А ты где, почему я тебя не вижу? А может мне снится сон? Подойди ко мне, я хочу с тобой познакомиться.

– А мы уже знакомы, – ответил мне домовой

– Что значит знакомы? Я только пару дней назад приехала, может ты меня с кем-то путаешь? – спросила я.

– Мы познакомились, когда ты жила у бабушки, и тебе было всего 2 месяца, – ответил мне Домовой.

– Я знаю, что я жила у бабушки с 2 до 10 месяцев. Бабушка меня забрала к себе, потому что мама сильно болела и меня не с кем было оставить. Я же была маленькая и видимо поэтому не помню тебя. А почему ты только в этот мой приезд решил со мной заговорить, я же приезжала уже, почему тогда со мной не стал общаться?

– Я пытался и в прошлый раз с тобой заговорить. Ты просто не помнишь. Я тебе показался, ты видимо испугалась, поэтому к вечеру у тебя поднялась температура. Ты еще говорила всем, что видела лохматое чудище, но тебе никто не поверил, решили, что ты в бреду, у тебя была очень высокая температура. Когда ты выздоровела, то спросила про меня, тебе сказали, что я тебе приснился и ты успокоилась, больше я не стал к тебе приходить, боялся, что ты опять заболеешь. Хотя признаюсь, что ночью, когда ты спала, я приходил и лечил тебя, прикладывал ко лбу травы, в твой стакан с лекарством добавлял травки лечебные, которые сам собирал в лесу.

– Ты такой заботливый, спасибо тебе. Так ты не хочешь мне показываться потому что боишься, что я опять испугаюсь и заболею? – спросила я у Домового.

– Да, я боюсь этого, – ответил мне Домовой.

– А расскажи мне про меня маленькую. Я тебя не боялась? Мне так интересно узнать про себя. У меня есть несколько фотографий, когда смотрю на себя, то всегда смеюсь. Мне кажется, что толще меня никого не было. Надо же так откормить меня было. Хотя, я всегда от бабушки приезжаю сильно поправившейся, но сейчас я ем булочки и блины, а маленькая я же их не ела.

– Я помню тебя «Толстушка», – сказал Домовой и засмеялся.

– Подожди, как ты меня назвал сейчас, «Толстушка»? Я помню это прозвище, и теперь я вспомнила твой голос. Как давно я не слышала, чтобы меня так называли. Назови еще раз, мне так приятно это слышать.

Домовой несколько раз произнес «Толстушка», на меня нахлынули воспоминания, картинки стали мелькать у меня перед глазами. Я вижу себя маленькой, как я играю в манеже, я не одна, там ещё маленькая девочка, чуть старше меня, это видимо моя двоюродная сестра Лена. Мне мама рассказывала, что я обижала её, хотя она меня на год старше. Лена уже говорит какие-то слова, вот она пытается забрать у меня соску, но я не отдаю, держу её во рту крепко. Лена продолжает забирать соску, я сопротивляюсь, как могу, а потом кулаком бью её, она плачет и кричит: «Баба, убери свою Оленьку». Ничего плохого не вижу в том, что я дала сдачи, не надо было забирать мою соску. Да это даже не соска, мне мама рассказывала, что вместо соски, я сосала сало, замотанное в марлю. Видимо я его в детстве наелась, поэтому сейчас на дух не переношу.

Пошла следующая картинка: я нахожусь в манеже одна, рядом никого нет, бабушка только что вышла, я беру игрушку и кидаю её, она вылетает из манежа. Я, встаю на ноги, да уже встаю, и пытаюсь вылезти из манежа, нога подворачивается, и я падаю, ударяясь головой об игрушку, лежащую в манеже, начинаю плакать, мне же больно, но тут же ко мне подходит Лохматое Чудище, поднимает меня, кладет мою голову себе на плечо, гладит и что-то бормочет. Я не понимаю слов, но они меня успокаивают, и я засыпаю. Бабушка, услышав мой плач, идёт в комнату, как только она заходит в комнату, Чудище исчезает в одно мгновение. Я не понимаю, куда оно делось. Бабушка видит меня, мирно спящую в манеже, на её лице удивление, она потихоньку заходит, и чтобы не шуметь, прикрывает меня пледом, а сама ложится рядышком на кровать.

– Это я сейчас тебя видела? – спросила я у Домового.

– Да, это я. Тебе не страшно сейчас было, когда ты меня увидела? – спросил меня Домовой, и в его голосе я слышала тревогу. Видимо он волновался, вдруг я опять его испугаюсь и заболею.

– Нет, мне не страшно, ты очень милый. Можно я тебя буду звать «Моё Лохматое Чудо»? Ты не обидишься? Ты же на самом деле лохматый. – спросила я у Домового.

– Мне нравится, что ты теперь меня называешь Чудо, а не Чудище, – сказал Домовой и слышно было, что он улыбается. Я сейчас покажусь тебе, но близко не буду подходить, чтобы не разбудить никого. А потом, как ты будешь одна в комнате, я подойду к тебе, мне очень хочется обнять мою Толстушку. Хотя ты совсем не толстушка сейчас.

– Называй меня Толстушка, только тебе разрешаю так говорить, мне даже нравится, – так мы и договорились.

– У тебя глаза сейчас закрыты, не открывай пока, я скажу, когда открыть, – сказал Домовой, и я услышала какое-то шуршание.

– Открывай! – услышала я.

Я потихоньку стала открывать глаза, мне было всё равно как-то страшно, одно дело я его увидела на картинке, в мыслях, а другое, сейчас увижу вживую. Я чуть приоткрыла глаза и смотрела сквозь ресницы. Перед диваном стоял сервант с посудой, я услышала, как звякнула посуда, значит он устроился где-то на шкафу, – подумала я, а сама продолжала потихоньку открывать глаза. Сквозь ресницы уже проглядывался его силуэт, я собралась с духом и резко открыла глаза. Мне самой показалось, что глаза мои стали в два раза больше, то ли от удивления, то ли от страха. Передо мной на серванте сидел маленький и лохматый человечек, вернее кто-то напоминающий человека. Его рост не превышал 50 сантиметров, волосы на голове были длинные, его тело было покрыто шерстью, но она не была длинной, и было видно, что шерсть очень мягкая, да еще и шоколадного цвета. Мне прям захотелось обнять это Лохматое Чудо. У него были две ноги и две руки, но они были короткие по сравнению с туловищем, он казался таким маленьким толстячком. Подробнее описать не могу, все же еще не день, да и он не так близко ко мне. По моей реакции он понял, что мне не страшно и мне показалось, что он зашмыгал носом, ну знаете, когда слезы готовы политься, а ты не хочешь, чтобы это произошло.

– Ты плачешь? – спросила я у него.

– Нет, – ответил он.

Я больше не стала допытываться у него, помахала ему рукой, послала воздушный поцелуй и сказала, что жду момент, когда смогу его обнять крепко-крепко. Он тоже сказал, что ждёт, а сейчас мне ещё надо поспать, а он пока займется своими делами. Что у него за дела могут быть, я не уточнила. Потом всё узнаю. Я повернулась на бок и крепко уснула.