Читать книгу Тень актроида. Научно-фантастический роман - Ольга Топровер - Страница 6

Вот так мы и встретились с Кнопкой. С этого момента начался отсчет моей новой жизни. Я это сразу понял – потому что ее имя было еще ярче, еще крепче, еще энергичнее придуманного мной прозвища. «Лайза», – сказала она тогда, и все вокруг как будто озарилось светом, надеждой и самой жизнью. «Лайза», – повторил я про себя, и мне впервые за этот невероятно пустой год захотелось увидеть завтрашний день. Я молил бога, чтобы это волшебное создание с таким замечательным энергичным именем не исчезло, не испарилось, не оказалось миражом или плодом моего воображения. Я все еще не мог поверить, что такое миниатюрное и неземное существо встретилось мне посреди толпы пьющих и орущих завсегдатаев бара. И что еще более любопытно, она нашлась в электронном мире бездушных машин. Кнопка была необыкновенной девушкой – девушкой, которой не подходит стандартное меню и не нравятся конвейерные роботы. И, что почти невероятно, по обоим пунктам наши мнения совпадали!

– Ты не переживай, – успокаивал я ее через несколько минут после диалога с электронным барменом. – Люди только начинают использовать роботов в сфере обслуживания. Статистика всевозможных сценариев еще не накоплена, а тестирование их поведения в реальной жизни все продолжается. Я уверен, что через годик-другой каждый электронный чурбан будет способен принести тебе настоящий черный кофе без молока и сахара – такой, какой пожелаешь.

– А почему, собственно, я должна тебе верить? – спросила она.

– Да хотя бы потому, что я работаю… – начал я и запнулся. – Нда… Вернее, уже не работаю…

Врать почему-то не хотелось, и я не мог подобрать правильные слова для обозначения неутешительной ситуации, в которой находился.

– Ну, правильнее будет сказать, в прошлом я был связан с робототехникой, – промямлил я, наконец.

Я поймал себя на том, что за год так и не привык к статусу безработного. Впрочем, а разве к такому привыкают? Так на всю жизнь можно завязнуть в трясине и все время уговаривать себя, что это ненадолго. А на самом деле, нет ничего более постоянного, чем надежда на то, что твои трудности – временные.

– Это необычайно интересно! – прервала мои мысли Лайза-Кнопка.

– Что именно? – пошутил я. – Что я уже не работаю?

Мрачная шутка получилась.

– Ой, извини, я не это имела в виду, – сказала она и кивнула в сторону электронного бармена. – Я думала только о том, что ты разбираешься в роботах. Этот-то совсем себя дискредитировал. Если не перед всем человечеством, то в моих глазах уж точно.

– Я тоже ужасно в нем разочаровался, – согласился я. – Он отказался дать мне чистую водку – без кока-колы и безо льда.

И я бесцеремонно засунул пальцы в стакан, чтобы вытащить оттуда очередной кусок льда, который успел заметно уменьшиться за время нашего разговора.

– О, да ты тоже, оказывается, пострадал! – улыбнулась она, встряхнув копной своих шикарных волос.

– Еще как! – подтвердил я.

В этот момент кусок льда проскользнул меж пальцев и, булькнув, шлепнулся обратно в стакан. Кнопка расхохоталась.

– Слушай, – сказала она. – Мне кажется, я могу тебе оказаться полезной, а заодно доказать, что я сообразительнее этого электронного болвана.

С этими словами она взяла чайную ложку со своего блюдечка и протянула ее мне. Без сомнений, ложка была лучше приспособлена к вытаскиванию льда из стакана с водкой, чем мои пальцы. Изящное решение моей проблемы!

– Эврика! – обрадовался я. – Есть надежда, что вдвоем мы все-таки победим этого «непробивноида».

– Конечно, победим, – сказала Кнопка, отхлебнув очередной глоток кофе. – Но умнее он от этого не станет.

– Не переживай, не так уж много требуется интеллекта, чтобы подать тебе черный кофе, – начал успокаивать ее я. – Вполне возможно, что надо просто пожаловаться руководству бара, и это наименование включат в меню. Представь только: мы приходим сюда в следующий раз и – о чудо! – нас обслуживает самый настоящий «умноид», знающий, что такое кофе без сахара и водка безо льда.

– Я думаю не только об этом бармене, – грустно сказала она и шмыгнула носом. – Мне в принципе трудно представить робота, сравнимого по уму с человеком.

– Не скажи! – улыбнулся я. – Смотря с каким человеком сравнивать! Да и надо ли?

В глазах ее мне привиделся искренний интерес к любимой мной теме, а это всегда действовало на меня вдохновляюще. Выпитое спиртное, наверное, тоже внесло свой вклад… И я заговорил. Еще бы, ведь это был мой конек!

– Это распространенная ошибка, – вещал я, – вот так прямо сравнивать робота с человеком. Тем самым мы ставим между ними знак равенства и пытаемся повторить в андроиде каждый наш штрих. А зачем? Разве все, что применимо к людям, может быть доступно роботам? Разве они с грустью вдыхают аромат осени или радуются запаху роз? Разве робот может совершить безумный поступок ради любви?

– Любовь робота… – засмеялась Лайза. – В этом должно быть что-то фантасмагорическое!

– А теперь скажи, любовь – это сила человека или его слабость? – спросил я и сразу же засомневался в том, что женщина может правильно понять суть этого вопроса. Ведь с точки зрения слабого пола любовь правит миром, она витает в воздухе; нет ничего важнее, прекраснее и, главное, сильнее любви.

– Скорее, слабость, – без запинки ответила Кнопка и глаза ее, как мне показалось, хитро прищурились.

Необыкновенная девчонка! Ответила по делу и даже не попыталась кокетничать. Кстати, а может быть, это и не такой уж хороший знак, что не попыталась? Может быть, я самый настоящий дурак, что разговариваю с ней, как со «своим парнем» или коллегой по увлечению? Мысли эти пронеслись у меня в голове с быстротой молнии, но я был в своем амплуа и остановить меня не мог никто. Не мог, как показывает опыт, этого сделать даже я сам. Я вел беседу в сторону, нисколько не выгодную мне в смысле создания романтической атмосферы с понравившейся мне девушкой, но ничего не мог с собой поделать.

– В том-то и дело! Значит, не надо повторять в роботе наши реакции и поступки под воздействием этого, так сказать, божественного чувства! – сказал я и подумал, что убить себя готов был за это «так сказать».

– Тогда робот может оказаться в чем-то сильнее человека! – отреагировала Кнопка.

Я осушил очередной стакан и, поймав кульминационный момент, с расстановкой произнес:

– Вот и здесь ты ошибаешься! Ты снова напрямую сравниваешь человека и робота. Пример про любовь как раз демонстрирует, что такого сравнения быть не может. Робота не надо создавать по образу и подобию человека. Если пойти этим путем, то наши силы и время будут тратиться впустую. Этот путь ведет в тупик.

– Хочешь сказать, что сейчас мы наблюдаем, как человек уподобляется богу и пытается создать андроида по образу и подобию своему? – спросила Лайза.

Я удивился быстроте ее реакции и тому, как точно она схватила мою мысль. Да и выразила она ее гениально!

– Именно так, – ответил я. – Не пришлось бы тогда создавать женщину из ребра андроида!

И мы захохотали так, как будто нас объединяла какая-то общая тайна. Тайна нашего общего интереса. Первой опомнилась Кнопка.

– Ну и что же делать тогда с роботами? – сказала она вопросительно, снова встряхнув своими воздушными волосами.

Воздух вокруг всколыхнулся, и меня достиг слабый цветочный аромат ее духов. Я понимал, что побежден и надо бы переходить к другой теме. Но страсть к серьезным разговорам все равно оказалась выше моих желаний.

– Не надо повторять человека, – невозмутимо ответил я. – Надо постоянно корректировать наше отношение к ходячим компьютерам.

Эта мысль напрямую относилась к моей специальности. И я добавил:

– Я знаю, я ведь психолог.

– А при чем здесь тогда роботы? – спросила она и вопросительно наклонила голову.

– Психолог по использованию роботов, – уточнил я.

– Подожди, – не унималась Кнопка, – от коррекции нашего отношения к роботам они сами никак не изменятся!

– Без сомнений! – согласился я. – Просто надо создавать их с учетом нашего отношения. С учетом нашего восприятия. И это совсем не противоречит тому, чтобы андроиды были максимально похожи на нас. Просто надо помнить, что они – это все-таки не мы.

В баре становилось все многолюднее. Жизнь вокруг кипела, на небольшую сцену поднялись музыканты и стали открывать футляры с инструментами. Но я по-прежнему видел перед собой только ее лицо – круглое, как солнце. Нет, не только лицо… Взгляд мой скользнул ниже и в поле зрения попали другие округлости. Если можно так сказать, она вся была в округлостях, вся солнечная и желанная. Мне бы остановиться, но я все говорил и говорил, продолжая свою мысль и доказывая свою правоту:

– Вот взять, к примеру, искусственные нейронные сети, – вещал я. – Они ведь не являются новшеством. Идея их возникла из биологии, из желания повторить… нет, не повторить, а смоделировать мозговую деятельность человека. При создании искусственных нейронных сетей люди применяют термины, заимствованные из принципов организации мозговой деятельности. Но – внимание! – на этом аналогия и заканчивается. Мозг становится просто метафорой, и создаются сети, невозможные в живой материи или требующие неправдоподобно больших допущений об анатомии и функционировании мозга. Мы уже давно это поняли, это уже, можно сказать, история. Так почему же мы никак не смиримся с тем, что и с роботами должно происходить то же самое? Мы должны отказаться от биологического правдоподобия их способа мышления! Бесполезно ждать от электронных созданий самостоятельных действий или неконтролируемого человеком постижения мира. Человек в качестве модели – это только метафора, не больше.

Я чувствовал, что уже сильно перегнул палку и нисколько не удивился бы, если Кнопка не могла или не хотела бы следить за длинной цепочкой моих рассуждений. Но она тут же спросила:

– А как же быть? Все вокруг только и говорят о самообучающихся роботах!

– Да все просто. Роботов надо тестировать, настраивать, программировать. Таким образом, создание человеко-идентичного робота – это не изобретение чуда, а кропотливый, тяжелый труд. Но труд возможный, реальный.

– Знаешь, а вот здесь мне захотелось с тобой поспорить! – воскликнула она. – Ты говоришь ни о чем ином, как о создании кукол!

– Напротив! Я ведь не исключаю обучения, и даже самообучения роботов, хотя бы с помощью тех же нейронных сетей. Я просто утверждаю, что это не должен быть единственный процесс при их создании, вот и все. Да ты не очень-то вникай, – наконец-то опомнился я. – Все-таки я балбес! Нашел, о чем разговаривать с такой необыкновенной девушкой, как ты! Тебе надо было давно меня остановить…

Ее лицо осветилось, и в этот же момент в баре зазвучала музыка – как будто улыбка Кнопки включила блюз! Я оглянулся. Это на сцене заиграли музыканты. Робот, пусть и специально обученный, вероятно сразу бы определил тональность произведения и размер. Он смог бы воспроизвести ноту за нотой, звук за звуком. Такой робот превосходил бы меня в музыке, я-то так не умею. Но это не помешало музыке отключить меня от разговоров о робототехнике и – теперь даже страшно было об этом вспоминать! – о нейросетях. Свершилось!

– Разрешите пригласить вас на танец? – нагло спросил я самую очаровательную девушку на свете.

И она улыбнулась. Мне улыбнулась! Безработному с «черной меткой», исключающей любые перспективы… И даже это еще не все! Она улыбнулась законченному глупцу, который посмел разговаривать с девушкой о нейросетях!

Мы без сожаления покинули стойку бара, оставив чашку из-под кофе и пустой стакан, вплотную придвинутыми друг к другу. Звучала джазовая мелодия. В последние пару лет необъяснимым образом вдруг начала возвращаться мода на старинную музыку, которую в наше время все уже успели забыть. Наверное, новое – это и в самом деле хорошо забытое старое. Только так можно было объяснить возрождение джаза. Я представления не имел, когда сочинили эту песню, да и не все ли мне было равно…

Лайза доверчиво потянулась ко мне, и я ощутил кончики ее пальцев в своей левой руке как необыкновенное богатство, и в то же время водрузил свою правую ладонь чуть ниже ее лопаток. Так учили когда-то в школе на уроке танцев. И я очень надеялся, что вспомню, как танцуют нормальные люди, которые не зациклены на роботах и не имеют «черных меток». Впрочем, до меня снова долетел цветочный аромат ее духов, и я мгновенно забыл о том, сколько лет я не танцевал. Вполне возможно, меня посетило вдохновение. Или амур сразил меня своей стрелой. Или все вместе – все равно истины никто не знает наверняка…

«Well I got a woman, way out of town, she’s good to me»4, – доносилось со стороны сцены. Я вспомнил правильные шаги и вдруг почувствовал себя уверенно, как никогда. Лайза была послушна в моих руках, отвечая на каждое мое движение. Я танцевал с ней, с запахом ее духов, с воздухом, который двигался вокруг нее, с ее каштановыми волосами! Я танцевал с ее улыбкой, в которой купался, как в блюзе…

«Well she’s there to love me, both day and night»5, – пел певец. И я ничего не желал больше, чем эту женщину рядом, днем и ночью, всегда. Боги, пусть этот танец длится вечно. Мне было безумно страшно, что это чудо, это – пусть и недолгое – чувство обладания Лайзой может испариться вместе с последним блюзовым аккордом.

Когда музыка стихла, голова моя все продолжала кружиться. Может быть, поэтому мне показалось, что та чудесная связь, которая возникла только что между нами, все-таки не прервалась. Как будто угадав мысли друг друга, мы оба остались на танцевальной площадке и закружились во второй композиции, затем в третьей… А потом я уже сбился со счета. Все, что я желал  – это продлить этот волшебный танец, протянуть блюзовую мелодию, задержать Кнопку в своих руках. Больше мне ровным счетом ничего не было нужно в жизни. Я хотел танцевать с Кнопкой вечно!

Даже когда бар потихоньку опустел и танцевальная площадка оказалась предоставленной только нам двоим, мы не сдавались. И не покидали деревянный островок. Певец, добрый малый, сообщил, что пора заканчивать, но в качестве исключения и только для нас двоих он еще раз споет самую первую композицию I Got A Woman6. Он говорил что-то еще о том, как много лет этой песне. И о том, что за последние пару сотен лет люди не изменились: как хотели найти свою женщину, которая Олл райт, так и до сих пор ее ищут. Его слова были обращены к нам, но я понимал только малую часть сказанного с той прекрасной волшебной сцены. И это понятно, я ведь существовал в параллельном пространстве – там, где были только я и она, моя Олл райт…

She’s all right, I know she knows she’s all right

Yeah all right all right, yeah all right7.

Стихли звуки джаза. Музыканты начали складывать в чехлы свои инструменты, и мы вернулись к стойке бара. Не помню, как зашел об этом разговор, но тут-то я и рассказал Кнопке всю свою печальную историю. Я говорил про безуспешные поиски работы, про проект с улыбающимися железяками, про гибель Джонни, про черный столб дыма до небес и про «черную метку».

Конечно, я рассказал не все. Остатки серого вещества у меня все-таки сохранились. Может быть, их в тот момент было совсем немного, но хватило, чтобы не упоминать о том, как я оказался в постели с собственным боссом. За кадром также осталась личность Мелинды и метод, которым она собиралась убедить меня подмахнуть проект, чтобы она могла взобраться на следующую ступеньку служебной лестницы. С одной стороны, мне не хотелось говорить ни слова неправды, а с другой – ну разве можно рассказывать такое Кнопке своей мечты! Ни в коем случае, даже под дулом пистолета! Лучше уж еще раз про нейронные сети поговорить! Вообще-то я никогда не вываливаю историю своей жизни первой встречной девушке. Но, во-первых, я уже употребил несколько стопок водки. Безо льда, между прочим! А во- вторых, и это было еще важнее, я чувствовал, что Кнопка – особенное создание, не подходящее под определение «первая встречная».

Мы проговорили еще час, если не больше, – чувство времени тогда уже покинуло меня. Когда бармен-железяка последними выпроваживал нас из бара, я вдруг вспомнил, что мне позарез нужна была банка пива.

– Ваша кредитная карточка больше не работает, сэр! – ответил на мою просьбу робот.

Вот и все! Свершилось. Девушка, танцы, аромат чудесных духов… Забылся! А теперь добро пожаловать в реальный мир! Мир, где я – уже почти никто и ничто. Осознавать это сейчас, рядом с такой очаровательной спутницей, после такого необыкновенно сказочного вечера и такой смутной надежды на счастье, было вдвойне обидно.

– Запишите банку пива на мой счет, – вдруг предложила Лайза.

– Извините, мисс, я не смог распознать, что вы хотели сказать? – спросил непонятливый железяка.

– Я хочу купить банку пива для этого мистера, – терпеливо уточнила она.

Это было что-то новое в моей жизни. Еще никогда девушка не покупала мне пива! Дожил! А что удивляться-то? Ведь я никогда до этой самой минуты не был полным банкротом. Все на свете когда-нибудь происходит впервые, вот и меня дождался мой неутешительный «первый раз».

Держась за руки, мы вышли на ночную улицу. Через несколько шагов на прежнем месте я увидел того самого бездомного. Он не двигался – похоже, что спал. Я отпустил руку Лайзы, подошел к несчастному и поставил перед ним банку пива. Потом подумал, что это не дело, ведь кто-нибудь легко может «увести» лакомство. Тогда я поднял банку и засунул ее в удобно оттопыренный карман моего случайного знакомого. Отлично! Вот теперь в самый раз. Лайза спокойно наблюдала за моими манипуляциями, но ничего не сказала. Я попытался объяснить, но, видимо, предел красноречия, отпущенный мне на этот вечер, закончился. И я не смог сказать ничего путного.

Стояла идеальная сентябрьская погода, когда южной ночью не жарко и не холодно. Казалось, мы могли так идти и идти до рассвета. Вокруг не было ни души. С закрытием баров и ресторанов деловой квартал города пустел. Как будто во всем мире были только мы вдвоем. Сверху из-за пелены отражающегося городского света хоть и с трудом, но все-таки проглядывала Луна, подруга влюбленных. Я был уверен, что она светила только нам с моей новой знакомой. На всем свете существовала только эта улица, этот тротуар, это небо, и Кнопка. Как в таце, я держал ее всего лишь за кончики пальцев и страх, что они могут легко выскользнуть из моей руки, не покидал меня ни на секунду. Шаг, второй, и еще один… Ее пальцы все еще были в моей руке. Она шла рядом, почти вплотную ко мне. Это было ровным счетом все, о чем я мог тогда соображать. И самое интересное, мне ничего, ровным счетом ничего больше не надо было для счастья.

Хотел бы я продолжить этот рассказ повествованием о том, как мы долго гуляли под Луной, как я ее поцеловал, как мы вернулись вместе (например, ко мне домой) и как проснулись утром, обнявшись. Однако продолжение этой ночи я помню плохо, а окончания не помню совсем. Наверное, в какой-то момент в игру вступило выпитое мной количество водки безо льда и даже – о ужас! – без кока-колы. В ту ночь я не имел ни малейшего понятия о том, как я оказался у себя дома. Должно быть, Лайзе пришлось управлять агрегатом Джонни и каким-то образом позаботиться о «доставке» меня, ничего не соображающего, в собственную квартиру. Или я сам шел, да ничего не помнил? Ответа на этот вопрос у меня не было. Получалось, что в какой-то момент я должен был сообщить ей свой адрес. Но, как ни печально, этого я тоже абсолютно не припоминал. Вечер нашей встречи определенно окутывала какая-то тайна. Во всяком случае, это было тайной для меня. Эх, надо было пить водку со льдом, а еще лучше – кофе с сахаром: может быть, меньше выпил бы и больше помнил. Как ни смешно это осознавать, но бармен-дроид был все-таки прав.