Читать книгу Тень на камне. Исторический детектив - Ольга Трунова - Страница 7

– Главным богатством набатеев было выгодное географическое положение, делающее их хозяевами гаваней и караванных стоянок, – Олег Сироткин – невысокий блондин с загорелым круглым лицом и доверчивым взглядом бледно-голубых глаз, немного помолчал, затем пояснил свою мысль. – С третьего по первый век до нашей эры они занимали обширные пространства Южной Палестины, включая Негев, все Заиорданье и Хауран.

– Хауран – это возле Босры? – спросил Лыков, который еще не совсем освоился в местной географии.

– Да, это большая равнина, на которой расположена Босра, – тут же принялся разъяснять Воронцов со свойственной ему педантичностью. – Кстати, к перечисленному Олегом надо добавить еще территорию побережья Красного моря – Диодор сообщает, что набатеи жили и на берегу Лихъянского залива и в эллинистический период, по сведениям Агафархида, грабили корабли, идущие из Египта, практически сделав невозможным для египтян нормальное мореплавание. А в царствование Ареты III в восемьдесят четвертом году до нашей эры набатеям удалось присоединить к своим владениям даже Дамаск.

– Но очень ненадолго, – скептически пожав плечами, возразил заведующий экспедиционной лабораторией.

Петр Бортко был высоким видным мужчиной плотного телосложения с густой копной каштановых волос, несмотря на его тридцатипятилетний возраст уже тронутых сединой. Говорил он чуть картавя мягким баритоном.

– Как вы прекрасно знаете, спустя всего четырнадцать лет этот важный торговый центр у набатеев отвоевал армянский царь Тигран II, а вскоре вся Сирия перешла под владычество римлян.

– Совершенно верно, в шестьдесят четвертом году до нашей эры, – снова уточнил профессор. – Но не забывай, дорогой Пьер, что при Арете IV, вероятно, в тридцать седьмом году, уже нашей эры разумеется, Дамаск снова оказался под властью набатеев.

– Причем набатейский царь получил его из рук римлян, – ехидно парировал Бортко. – А ты, Стас, все талдычишь о какой-то независимости этого народа.

– Постойте, постойте, – снова вмешался Лыков в разговор археологов, в основном, впрочем, состоящий из перепалки главы экспедиции с заведующим лабораторией, которого все почему-то называли на французский манер Пьером. – Как в тридцать седьмом? Мне казалось, раньше.

– Едва ли, – профессор повернулся к Сергею. – Арета враждовал с Тиберием, и передача ему Дамаска могла произойти только после смерти императора, когда новый цезарь Калигула пытался как-то наладить мир на Востоке. А Тиберий умер, как известно, в тридцать седьмом.

– Но окончательно набатеи потеряли Дамаск при Малхе II, если я не ошибаюсь, – наморщив лоб, припомнил Лыков. – Только вот в каком году это было?

– В семидесятом, незадолго до его смерти, – ответил Воронцов. – Этот царь правил тридцать лет, с сорокового года. Затем на престол вступил Раббэль II.

– О, последний царь набатеев, – задумчиво протянул историк, – фигура таинственная, по-моему. Знаете, в результате прочитанной литературы у меня сложилось впечатление, что у него был некий замысел относительно восстановления могущества Набатейского царства.

– Да, Раббэль II обнаруживал стремление к созданию сильного государства – это бесспорно, – с готовностью подхватил профессор.

– Я бы не стал так уж настаивать на бесспорности подобного утверждения, – нахохлившись, как большая птица, снова возразил Бортко. – Опять ты оседлал любимого конька, Стас.

– Набатеи были очень вольнолюбивым народом, – невозмутимо гнул свое Воронцов, ничуть не смущаясь гневными взглядами, которые бросал на него коллега. – Это легко доказывается фактами. Ты же не станешь отрицать, Пьер, что Набатея на протяжении всей своей истории имела самостоятельную и чрезвычайно сложную политику?

– Ну да, набатеи были весьма искушенными политиками, – нехотя признал тот, – и вели довольно опасные игры с мощными соседями, порой на грани фола. Но это вовсе не означает, что Набатейское царство всегда было самостоятельным…

– Минуточку. Я никогда этого и не утверждал, но я настаиваю на постоянном и сильном стремлении этого народа к независимости. Тот факт, что Набатею не удалось подчинить даже Александру Македонскому, говорит о многом. И позже один из его преемников Антигон Одноглазый дважды безуспешно пытался завоевать царство.

– Но ведь они покорились Риму, не так ли? С шестьдесят второго года до нашей эры, когда первый проконсул Сирии, ставшей римской провинцией, Марк Эмилий Скавр заставил Арету III признать римское владычество, отношения с империей у набатеев были по сути вассальные. Помнишь тот денарий пятьдесят восьмого года, что мы нашли в прошлом году, где набатейский царь изображен стоящим на коленях рядом со своим верблюдом, с мольбой протягивая руки к победителю?

– Пьер, не передергивай, пожалуйста. В тот раз дело как раз и ограничилось обещанием контрибуции да выпуском монеты в утешение Скавру.

– Неправда!

– Правда! – с нажимом сказал Воронцов. – Если Набатея тогда покорилась Риму, зачем спустя семь лет понадобился новый поход – Авла Габиния? А? То-то.

– Но набатеи же помогали Риму, – не сдавался Пьер. – Малх I сжег египетские корабли в Суэцкой гавани, тем самым не дав Клеопатре бежать от Августа. Малх II во время Иудейской войны предоставил римлянам вспомогательные войска. Я могу привести еще примеры. Факты однозначно свидетельствуют: набатеи были верными союзниками римлян, – Бортко взъерошил свои и без того лохматые вихры и победоносно посмотрел на Воронцова.

Тот снисходительно усмехнулся:

– Ну это только на первый взгляд. А если повнимательнее почитать источники, мы увидим, что набатеи были очень странными союзниками. Там, где они брались содействовать римлянам, все почему-то кончалось для последних весьма плачевно. Вспомним хотя бы их «помощь» Риму в освоении путей на юг Аравийского полуострова – в страну благовоний – во время царствования Ободы II. По приказанию Августа снарядили военную экспедицию во главе с префектом Египта Элием Галлом, а сопровождал ее отряд набатеев под командованием «брата царя» – это титул высших сановников в Набатее, как вы знаете, – Силлая. Набатеи здесь выступали в роли проводников. Ну и чем все кончилось? Полным провалом. Из-за цинги и нехватки воды Галл потерял большинство людей, а выжившие через полгода вернулись ни с чем.

– Это объективные причины.

– Неужели? – Стас насмешливо посмотрел на своего визави. – Набатеи сотни лет водили огромные караваны через эти места, и все было в порядке. И только в тот раз почему-то вышло так неудачно!

– Но…

– Ну все, на сегодня довольно, вы нас уморили, – вмешалась Лидия своим звучным хорошо поставленным голосом. – На эту тему вы можете спорить бесконечно.

– Действительно, пора сделать передышку, – поддержал Горскую доктор, медлительный толстяк с серьезным умным лицом.

Эдуард Бусыгин по натуре был, видимо, очень молчаливым человеком: до сих пор Лыков только однажды слышал его голос – при коротком знакомстве на раскопе.

Дина предложила:

– Давайте выйдем на воздух.

Все стали с шумом выбираться из-за стола. Дискуссия, которую сейчас с таким трудом удалось локализовать, возникла спонтанно во время ужина, когда все члены экспедиции вернулись домой. Сергей, несколько подуставший от переполненного впечатлениями дня, побаивался, как бы не пришлось топать обратно пешком, весьма критически оценивая возможности экспедиционного экипажа. Но, оказалось, все продумано. К пяти часам вечера, когда солнце начало клониться к закату, к подножию скалы, где работали археологи, помимо повозки Халима лихо покатили пять довольно потрепанных двуколок, управляемых парнями в разноцветных куфийях. Как объяснила Сергею Дина, с бедуинами, предоставляющими «транспортные услуги» туристам, заключен договор на постоянное обслуживание экспедиции: утром они отвозят археологов на раскоп, а вечером доставляют домой.

Ужин получился весьма романтичным: по причине отключенного света трапезничать пришлось при свечах, что в совокупности с непривычными восточными кушаньями вызвало было у Лыкова ощущение некоего сдвига во времени, столетий эдак на двадцать, однако разгоревшийся вскоре ученый диспут разрушил чары.

Выйдя во двор, Сергей примкнул к курящей части команды, сгрудившейся возле некоего подобия русской завалинки. В этом сплоченном кружке помимо Игоря оказались Аркадий, Александр Корман, жгучий брюнет с короткой стрижкой и аккуратной бородкой, которая очень шла к его смуглому лицу, добродушный фотограф, почему-то откликавшийся на имя Кузя, хотя на самом деле его звали Феликсом, Лидия, еще не остывший от спора Пьер и неожиданно для Лыкова Рамиз.

– А я думал, арабы не курят, – несколько смущенно заметил Сергей, поднося зажигалку к сигарете сирийца.

– Увы, как раз наоборот, арабы курят, и много, пожалуй, даже слишком, – усмехнулся тот.

Хотя Лыков неплохо знал литературный арабский, с разговорным иорданским диалектом он до сих пор не сталкивался, поэтому беседа вначале продвигалась медленно. Однако Рамиз деликатно помогал собеседнику, стараясь четко артикулировать и переводя наиболее трудные слова, так что вскоре они уже болтали вполне сносно. Сергею особенно понравилась манера сирийца щедро пересыпать речь пословицами. Когда он сказал об этом, Рамиз искренне удивился:

– Как же иначе? Араб не разговаривает без пословиц – это все равно, что еда без соли! Конечно, у каждого свои пристрастия, да и в каждом поселке в ходу разные пословицы – ведь у нас их масса. Например, моя любимая – есть ли на свете хоть один верблюд, который мог бы увидеть свой горб?

– А мне больше всего нравится такая: если ты гвоздь – выноси удары, если ты молот – бей, – подошедший к ним Марков громогласно захохотал. – Сказано как отрезано, верно?

Рамиз тоже рассмеялся.

– Ну а меня, помню, поразила вот эта пословица, – включилась в игру Лидия, – тот, кто может проглотить верблюда, подавится комаром.

Постепенно к ним стали подтягиваться остальные. Каждый старался припомнить интересные арабские пословицы, которые когда-либо слышал. Особенно отличался Корман, который так и сыпал остроумными изречениями, вызывавшими дружный смех.

Когда разговор стал общим, Игорь шепнул Сергею:

– Пойдем прогуляемся.

Они тихонько отделились от компании и направились к воротам. Выходя на улицу, Лыков оглянулся: археологи, которые теперь собрались в кучу, увлеченно болтая, не заметили их ухода, только Фейсал, сидевший в сторонке под кроной старой оливы, бросил на них острый взгляд.

– Слушай, вашему охраннику я определенно не нравлюсь, – нервно бросил Сергей, когда они оказались за воротами. – Он сейчас опять так подозрительно глянул на меня.

– Да брось ты, не накручивай, – засмеялся Игорь. – Это у него чисто профессиональное.

Неожиданно его лицо стало серьезным, и он несколько напряженным голосом продолжил. – Хотя, если честно, у Фейсала, да и не только у него, есть основания проявлять подозрительность. Только не по отношению к тебе.

– А к кому?

– Если б я знал… – Марков развел руками. – Знаешь что: давай я тебе все расскажу, а ты подумай. Может, как раз ты и поможешь нам разобраться.

На несколько минут он умолк, собираясь с мыслями, а затем на одном дыхании выложил Сергею историю неприятных событий, которые произошли в экспедиции за последний месяц.

– С чего же все закрутилось?.. А, пожалуй, с пятнадцатого октября, когда мы впервые за всю историю раскопок в Петре нашли золотое изделие, – взволнованно начал археолог свое повествование, – золотую серьгу, похожую на ту, что ты видел, только побогаче. Там в золотом круге было рельефное изображение богини Ал-Уззы, окруженное изумрудами.

– Ал-Узза, кажется, богиня любви у набатеев? – спросил Лыков.

– Вроде бы да, хотя набатейский пантеон плохо изучен. Во всяком случае, переводится это слово как «могущественная». Но дело сейчас не в этом, – Игорь нетерпеливо передернул плечами. – Слушай дальше. Все, конечно, обрадовались, поскольку это означало, как заявил Стас, что мы наконец добрались до уровней, не разграбленных в древности, и можно надеяться найти набатейские письменные источники.

– Да-да, я понимаю, как это важно, – снова не удержался от реплики Сергей. – Ведь источники о набатейской истории крайне скудны. По сути все, что мы знаем о жизни этого народа, основано на надгробных надписях – а это короткие граффити и эпитафии, да на записках греко-римских и еврейских историков, не слишком объективных. Правда, есть еще «архив Бабаты», но это капля в море. Вообще меня всегда удивлял тот факт, что сами набатеи не оставили о себе никаких письменных свидетельств, – высказал историк давно занимавшую его мысль.

– Ну, наши ученые мужи выражаются осторожнее, – поправил его Игорь. – Принято говорить так: пока не удалось найти никаких письменных свидетельств. Не забывай, что в Петре исследовано всего лишь пятнадцать процентов территории, а есть еще другие набатейские города, та же Хегра или Бостра. Воронцов, например, убежден, что письменный архив набатеев, скорее всего, спрятан где-то в северной столице, куда последний царь перенес свою резиденцию. Но я отвлекся. Так вот, как ты понимаешь, нас в связи с ценной находкой взволновало не само по себе золото. Тем не менее следовало позаботиться о ее сохранности, поэтому Воронцов запер сережку в сейф, хотя до этого все обнаруженные в ходе раскопок артефакты хранились в общей комнате в обычном шкафу.

– Незапертом?

– Почему? Он запирается, но ключ висит тут же в комнате на гвоздике у входа. Вернее, висел. После кражи Стас забрал его и держит у себя.

– Что?! – воскликнул Сергей. – Была кража? Когда?

– Я как раз к этому подхожу. Через несколько дней после находки золотой серьги Шурик наткнулся на небольшую нишу в стене, прикрытую большим камнем. Один край камня был отбит, и, посветив фонариком, он заметил внутри металлический блеск. Когда тайник вскрыли, оказалось, что там собран некий энзэ.

– Не понял, что?

– Неприкосновенный запас своего рода. Там были разные хозяйственные предметы, железные ножи – как резаки, так и перочинные, гвозди, сверла, огниво и прочее в том же духе. Но настоящий ажиотаж вызвала очень красивая серебряная шкатулка, в каких обычно дамы хранят свои драгоценности. Она была заперта весьма хитрым способом, Пьеру пришлось повозиться, прежде чем он догадался, как ее открыть, ничего не сломав. Но каково же было наше удивление и разочарование, когда подняли крышку, – внутри обнаружилась всего лишь горсть разноцветных камешков, какие валяются по всей Петре.

– Что ты говоришь? – Сергей изумленно поднял брови. – Вот так головоломка!

– Погоди, – ухмыльнулся Марков, – головоломка впереди. Сначала мы решили, что нас кто-то опередил и это шуточка черного археолога. Но когда выгребли это каше до дна, оказалось, что такая версия не проходит: кладоискатель не оставил бы нам кинжал с золотой рукоятью, серебряный флакон для благовоний и кожаный кошель, набитый набатейскими монетами периода Раббэля II.

– Но, может быть, он в спешке их не заметил, – предположил историк, – если они были на самом дне?

Игорь отрицательно замотал головой:

– Невозможно. Эти молодцы обшаривают все основательно. Кроме того, они же работают не с пустыми руками, а детектор обязательно засек бы наличие металла. Корман предложил вот какую гипотезу – замена произошла еще до закладки тайника. Возможно, хозяйка драгоценностей, кто бы она ни была, не очень доверяла своему партнеру и потихоньку спрятала их в другое место, а в шкатулку насыпала камешков для веса. Как тебе такая идея?

Лыков пожал плечами:

– Я не знаток женских характеров, но, по-моему, мысль оригинальная и, во всяком случае, имеет право на существование.

– Я тоже так думаю, – кивнул археолог, – хотя последующие события заставили некоторых в этом усомниться. Так вот, шкатулку вместе с ее содержимым водрузили на полку шкафа в общей комнате, а кинжал, флакончик и монеты Стас запер в сейф. Это было в пятницу вечером. В субботу мы все находились на раскопе, воскресенье у нас выходной, народ, как обычно, разбрелся кто куда, а в понедельник утром Воронцов, зайдя в свой кабинет, обнаружил, что сейф вскрыт и все ценности похищены.

– Вот так дела, – сочувственно зацокал языком Сергей. – А что сказала полиция?

Марков искоса бросил на него странный взгляд:

– Полиция? Видишь ли… Собственно, полицию мы не вызывали.

– То есть как? Почему?!

– Ну как почему… – Игорь замялся. – Не понимаешь, что ли? Это же международный скандал! Ведь похититель наверняка из местных.

– Ты уверен?

Археолог сразу набычился:

– А ты что предполагаешь? Что вор – член экспедиции? Один из нас?

– Я этого не говорил, – Лыков растерянно посмотрел на воинственно насупившегося приятеля. – Просто я не понимаю логики вашего руководителя. Ведь похищены такие ценности… Неужели он решил смириться с потерей? А как он объяснит все это организатору экспедиции – академии?

Марков уже обрел спокойствие:

– Нет, конечно. Мы не собираемся оставлять это дело. Просто Воронцов решил… Вернее, Стас с нами посоветовался, и мы договорились расследовать кражу сами.

– Это же несерьезно!

– Ты послушай, – Игорь тронул Сергея за рукав. – Тот, кто это сделал, рядом. О ценных находках из местных было известно Рамизу, нашему повару Самиру, Фуазу и Халиму. Ну и Фейсалу, конечно.

– Считаешь, один из них?

– Разумеется, не хотелось бы их подозревать, но ведь даже если это сделал чужой, то он не смог бы проникнуть в дом без помощи кого-то из…

– Погоди, значит здесь лишь один выход – во двор? Черного хода нет?

– Вообще-то в кухне есть дверь, которая выходит в переулок, но она всегда заперта, ключ только у Стаса. К тому же к ней вплотную придвинут стол с посудой, так что проникновение снаружи исключено. После кражи мы там все проверили.

Сергей насмешливо фыркнул:

– Проверили они! Дело хозяйское, конечно, но, если хочешь знать мое мнение, вы приняли неверное решение. Это любительщина.

– И это говоришь ты? – Марков укоризненно взглянул на неодобрительно качающего головой историка. – А кто два года назад проводил расследование в музее, когда у вас украли хаттскую табличку и убили одну из сотрудниц?

– Но это же совсем другое… – Лыков несколько смешался. – Там все произошло, можно сказать, у меня под носом, на моем рабочем месте, в родном городе. А здесь чужая страна… Да и потом, я ничего не расследовал, просто помогал немного майору Костину. Так что ты зря.

– Ладно-ладно, не скромничай, – Игорь хлопнул Сергея по спине. – Все мы, твои друзья, наслышаны о твоих криминалистических способностях. Поэтому я и посоветовал боссу пригласить тебя, чтобы ты помог нам разобраться в этой истории.

– Что?! – Лыков ошалело глядел на ухмыляющегося приятеля. – Да ты в своем уме?!

Лицо Маркова стало очень серьезным. Положив руку на плечо Сергея, он веско сказал:

– Послушай, дружище. Мы понимаем, что ты не из МУРа и не просим тебя проводить настоящее расследование. Но ты пойми, ситуация критическая. Пригласить местную полицию мы не можем, потому что, если начнется расследование по всей форме, мы не сможем работать, да нам и не дадут. И постараются как можно скорее от нас избавиться, так что о продолжении раскопок придется забыть. Воронцов этого не переживет, раскопки в Петре – мечта всей его жизни. С другой стороны, если замять дело, распадется наш дружный коллектив. В экспедиции каждый спец в своей области, Стас недаром так долго и тщательно подбирал людей. И все мы друг другу доверяем. А потихоньку начнутся подозрения, станем друг за другом следить, поглядывать косо…

– Но ведь, насколько я понял, вы все уверены, что это сделал кто-то из местных?

Археолог тяжело вздохнул:

– Вернее, хотим в это верить. Но ты ведь сам сразу усомнился, не правда ли? Так и мы – уверяем себя и других, что участники экспедиции не при чем, а внутри гложут сомнения. Помоги нам, на тебя вся надежда!

Лыков в волнении стал ерошить волосы:

– Ну и задал ты мне задачку! Ведь это ж какая ответственность! Да и по силам ли мне? Я здесь без году неделя, никого не знаю, обстановка незнакомая, народ вокруг чужой…

Игорь поспешил прервать его излияния:

– Не нагнетай, прошу тебя, взгляни трезво. От тебя требуется применить твои дедуктивные или как они там называются способности. Уверен, когда ты узнаешь все обстоятельства, а мы со Стасом все тебе расскажем подробно, ты сможешь вычислить того, кто это сделал. Кстати, я тебе еще не рассказал самого интересного.

– Неужели? – иронически хмыкнул Сергей. – Ну давай. Хотя я не представляю, что может быть интереснее того, что ты мне уже вывалил.

– А вот что. После того как обнаружилась кража из сейфа, кто-то, уж не помню кто, предложил проверить заодно и шкаф в общей комнате. Думали, может, и серебряную шкатулку сперли.

– Ну и что?

– Оказалось, шкатулка на месте и вообще все на месте кроме… камешков, что были в шкатулке.

Сергей присвистнул от изумления.

– А шкатулку тоже взломали?

– В этом не было необходимости. После того как Пьер открыл ее, она была не заперта.

– Почему?

– Запереть ее снова не удалось, там какой-то мудреный замок. Да и кто мог предположить, что вор позарится на обычные камни?

– Н-да, логично, – Лыков почесал в затылке и задумался.

В этот момент к ним подошел Фейсал и, снова бросив на Лыкова холодный взгляд, который так его нервировал, что-то тихо сказал Игорю. Тот коротко ответил, и охранник немедленно ретировался.

Марков обернулся к Сергею:

– Слушай, меня Стас зовет зачем-то. Пойдем в дом, потом договорим.

Лыков тряхнул головой:

– Ты иди, а я еще побуду немного, подышу воздухом, да и в себя надо прийти.

– Ну смотри.

Оставшись один, Сергей еще долго стоял у ворот, с удовольствием вдыхая свежий вечерний воздух, наполненный ароматами лавра и лимона, и размышляя о странных событиях, о которых поведал ему Игорь. Его взгляд машинально скользил вдоль улицы, состоящей из аккуратных домиков, сложенных из белого и красноватого шершавого камня, который навевал мысли о древнем народе, когда-то жившем среди этих скал.