Читать книгу Не догоняй давно ушедший поезд - Ольга Трушкова - Страница 5

***

Оставляя за собой клубы жёлто-серой пыли, рейсовый автобус маршрутом Брагин – Крюки въехал в центр деревни и остановился. Лена вылезла из автобуса и оглянулась по сторонам. Где же школа? Надо, наверное, спросить.

– Что, девонька, видно, впервой здесь оказалась? К кому приехала-то?

Пожилая женщина с по-деревенски откровенным любопытством воззрилась на приезжую.

– Да мне в школу надо пройти, – голос девушки едва протиснулся в пересохшее от волнения горло.

– А, так вы новая наша настауница? По русскому языку? – догадалась нежданная собеседница и окликнула бегущего по своим делам сорванца лет восьми-десяти:

– Петька, бежи сюды хутчей! Проводишь учителку до школы. Да книги допоможи снесть!

В учительской, несмотря на то, что рабочий день давно закончился, было многолюдно. Директор школы, Павел Иванович, ознакомился с направлением РОНО и прочими документами, после чего возложил бытовые заботы о новом члене своего коллектива на молодых учительниц. Энергичная математичка Галина Ивановна и несколько флегматичная, рассудительная физичка Валентина Фёдоровна принялись за дело, и через час с небольшим всё было решено: и с квартирой, и с питанием.

Новый человек всегда в деревне вызывает живой интерес, а, особенно, если это девушка. Не обошли своим вниманием молодые люди и Лену. Некоторые даже ухаживать пытались. Кто – робко, кто – настойчивее. Нет, не так настойчиво, как это сегодня делается. Просто настойчивые пытались поцеловать едва ли не на третий день провожаний. Неслыханная дерзость!

Кое-кто из них даже нравился Лене, но не настолько, чтобы дружбу завести, и девушка неприлично долго оставалась одна.

И вот тут свалился, как снег на голову, сын её коллеги Дмитрия Филипповича, тоже учителя словесности, и закружил Лену в урагане страсти. Нет, не её страсти – своей. В общем, как уж там получилось, а в июле подали Лена и Владимир заявление в сельсовет. Любила ли она его? Вряд ли. А вот боялась – так это правда. И не только его, точнее, не столько его. Сплетен боялась, славы недоброй, что неизменно сопутствует девушке после разрыва с кавалером. Почему-то в то время считалось, что всегда именно он бросает её, недостойную и уже порочную. Порченную, одним словом.

День регистрации памятен так, как будто вчера это было.

В этот день Владимир передумал жениться. Пора идти в сельсовет, а он перед ней и своими родителями выкаблучивается:

– А я не хочу жениться, я погулять ещё хочу!

Отец – в крик! Мать – в гвалт! А жених ещё больше куражится.

Посмотрела Лена на это представление, молча проглотила обиду и пошла домой, на квартиру к своей Харитине Ивановне, хозяйке. Но не дошла, Владимир её у мостика через канаву догнал и начал вести допрос с пристрастием – с кем она до него спала и сколько абортов сделала. Поставил условие:

– Скажешь правду, назовешь цифру – женюсь.

Сначала девушка пыталась объяснить ему, что у неё, вообще, ещё никого не было, в том числе, и его самого, потом плюнула ему в лицо и послала подальше несостоявшегося жениха вместе с его самой близкой роднёй.

Не ожидавший ничего подобного, Владимир сначала опешил, потом передумал гулять и твёрдо решил жениться. Но теперь этого не хотела уже сама Лена.

Плюнуть бы тогда ей ещё и на «общественное мнение», которое пообещали сварганить для неё потенциальные свёкры и сам Владимир – не грязных сплетен надо было пугаться, а явной шизофрении того, кто стал её мужем на долгие четыре месяца. Приглядись она внимательнее к этой сумасшедшей семейке – не было бы тех девяти кругов ада. Неужели ей не хватило той поездки в Янов, где на строительстве будущей Чернобыльской АЭС работал Владимир и его сестра Валя?

Валя предложила Лене показать стройку будущего города, который потом назовут Припять, и девушка согласилась, благо, добираться недолго: пройти несколько километров пешком до Посудово, а там проехать чуток на электричке. Валя жила в женском общежитии, Владимир – в мужском. Вечером сходили на танцы, утром он пришёл в комнату Вали вдвоём с другом, которого называл Кентуля, и они все вместе повели Лену, как ей и было обещано, знакомить с ударной стройкой. Всё складывалось хорошо.

А вечером разразилась гроза, хотя никакие тучи её не предвещали.

Почти вся молодёжь окрестных деревень работала именно здесь, и знакомый парень из Крюков остановил Лену на лестничном пролёте общежития. Он был безответно влюблён в её подругу, учительницу немецкого языка Ольгу Петровну, и теперь пытался выяснить у Лены хоть что-нибудь о своём предполагаемом сопернике.

Владимир, увидев девушку мирно беседующей с этим парнем, подошёл, обнял её за плечи, предложил прогуляться вдоль безлюдных траншей будущей теплотрассы, где и начал избивать «за измену».

Очнулась Лена среди огромных труб от приглушённых голосов. Разговаривали двое: Владимир и его друг со странной кличкой Кентуля.

– Слушай, здесь никого нет, никто и не увидит, – произнёс Владимир.

– Я не хочу, – это голос Кентули.

– Ты не понял. Я тоже не хочу получить срок за изнасилование! Давай её просто в траншее закопаем, никто и знать не будет.

– Ты что? Чокнулся? – почти выкрикнул друг.

– И надо же было тебе притащиться так не вовремя, – досады своей Владимир и не думал скрывать, потом, видимо, опомнившись, добавил:

– Да пошутил я, пошутил.

От услышанного Лена похолодела и медленно поползла вдоль теплотрассы. Она точно знала: он не шутил.

Почему же даже тогда она не распознала в этой твари если уж не маньяка, то садомазохиста, как минимум? Может, потому что в те далёкие времена их и видом не видывали, и слыхом не слыхивали? Может, их тогда вовсе не было? Но ведь Лена столкнулась именно с таким чудовищем!

Столкнуться-то столкнулась, а на предложение руки и сердца, которое последовало через неделю после памятной «экскурсии», отказом не ответила. Нет, не любовь толкнула её сделать этот роковой шаг, а безотчётный страх перед этим чудовищем, парализовавшим её волю.