Читать книгу Испытательный срок - Ольга Валли - Страница 6

На следующий день я была в театре ровно в двенадцать дня и решила работать добросовестно и выполнять все, что от меня требовалось. На время испытательного срока я решила общаться с Никитой по минимуму, пока моя ситуация с работой не прояснится. Никита в театре так и не появился и на мои звонки не отвечал. Я не знала его адреса и начала немного нервничать. А вдруг он потерял телефон и больше никогда не вернется на работу, как я его найду?! В отделе кадров мне сказали, что он официально не оформлялся и они не знают номера его домашнего телефона.

На репетиции я все время смотрела на дверь и представляла, что вот-вот она откроется и появится Никита с ногой в гипсе, костылем в правой руке и скажет: «Я так сильно хотел видеть тебя сегодня, что, преодолевая нестерпимую боль, пришел сюда». Нет, он так не скажет, никогда, и не придет. А вдруг он не придет ни завтра, ни послезавтра. Меня бросало то в жар, то в холод, поэтому я постоянно то снимала, то надевала свитер. До этого я так никогда еще не привязывалась к человеку.

– Ольга Анатольевна, – голос главного режиссера вернул меня к реальности. – Напомните мне, пожалуйста, фразу Марины, которая звучит сразу после мадам Куку. Мне кажется, я изменил ее немного.

В помещении повисла пауза, я сделала вид, что пытаюсь найти эту фразу, но абсолютно не знала, как ответить на этот вопрос. Страницы пьесы были чисты, без единой помарки.

– Откуда вы это знаете, мадам Куку? – сказал Кирилл, и все взгляды устремились в мою сторону.

– Да, точно, – подхватила я. – Вместо фразы «Со своими деньгами я делаю что хочу» вы предложили фразу «Откуда вы это знаете, мадам Куку».

Жук изменился в лице и обратился к Кириллу:

– Я вас не спрашивал, Кирилл. Еще один такой выкрик без моего разрешения, и я оставлю вас без талонов на питание.

Я хмыкнула слишком громко: «Вот это наказание, как он может быть таким жестоким». Я подмигнула Кириллу, тем самым выражая благодарность за спасение от очередного скандала.

– Покажите мне свои записи, Ольга Анатольевна, – попросил режиссер.

Да, теперь никто не поможет мне, нервный холодок пробежал по спине. Оставалось надеяться только на чудо.

– Вы знаете, Устин… Устин… – Его отчество вылетело у меня из головы.

– Климович, – подсказал мне сам режиссер.

– Да, Устин Климович, у меня очень хорошая память, и я…

На этих словах дверь в фойе распахнулась, и в проеме показался Никита. Все смотрели на него, он, конечно, не ожидал такого приема и собирался незаметно проникнуть на репетицию, но появился в самый неподходящий момент.

– Какое счастье, а мы без вас даже не начинаем, вот ждем, когда же вы наконец придете.

– Да все в порядке, не волнуйтесь, в следующий раз можете начинать без меня, – сказал Никита и демонстративно присел рядом со мной.

Среди актеров послышался осуждающий шепот. – Напишите мне объяснительную за вчерашний прогул и сегодняшнее опоздание, да, и пойдите, пожалуйста, вон, будьте так любезны. Я не собираюсь тратить время на всяких… – главный режиссер сделал паузу.

– …придурков, – закончил предложение Никита. – Вы ведете себя по-хамски.

– Странно, – ответил Никита, – обычно я очень любезен с людьми, которые в десять раз старше меня. – Он вышел из комнаты, оставив за собой вопросительную тишину.

На удивление всех присутствующих, Жук никак не отреагировал и продолжил репетицию. Видимо, он уже придумал план мести и собирался привести его в исполнение очень скоро. Удивляюсь, как я, ерзая на стуле и постоянно посматривая на часы, смогла дождаться окончания репетиции и не побежать за Никитой. Когда наступил короткий перерыв, я рванула к выходу, но его нигде не было, ни в курилке, ни на улице, ни в столовой. Отыскала его возле кабинета отдела кадров.

– Ну, слава богу, – сказала я, пытаясь восстановить дыхание, – думала, что ты сегодня не придешь.

– Мне сказали, что нужно обязательно оформить все документы, особенно после вчерашнего. Все только и говорят о воровстве. Расскажи мне свою версию случившегося.

Он выглядел немного странно, кровь на кроссовках была тщательно затерта, лицо было изможденным, помятым, как неглаженая рубашка после стирки. Он смотрел на меня воспаленными глазами, в них хранилась какая-то тайна, которую я непременно хотела разгадать.

Я рассказывала обо всем в подробностях, эмоционально размахивая руками, во время разговора он несколько раз зевнул, а потом и вовсе перестал смотреть на меня и закрыл глаза.

– У меня вчера тоже украли мобильный телефон, – сказал он, не открывая глаз. – Сим-карту с номером я восстановил. – Он приоткрыл один глаз, посмотрел на меня и добавил. – У тебя, случайно, нет лишнего телефона?

Я раскрыла свою довольно больших размеров сумку и спросила:

– Какой из них тебе нравится больше, выбирай? – Так вот, кто всех вчера обчистил, – послышался голос одного из актеров, случайно услышавшего наш разговор. В толпе раздался громкий смех.

– Здесь все подозревали меня в первую очередь, потом – тебя. Всем показалось странным, что ты не пришел именно в этот день.

– Да ты что? Хорошо, что в театре есть хоть какие-то камеры.

– Да нет, плохо. Главный режиссер видел, просматривая одну из них, как я сплю в зрительном зале и как слюна стекает на мои объяснительные.

– Что? Ты спала почти в метре от вора, который обчистил гримерки?! Он мог тебя убить!

– Хорошо бы. Какой позор! Я подумала, что нам нужно как-то серьезнее относиться к работе. Жук уже ненавидит нас обоих.

– Он возьмет меня на работу в любом случае, – Никита вновь потерял интерес к разговору и закрыл глаза. – Может, ты поработаешь здесь гардеробщицей, а то Нинель одна за троих зашивается.

– Проходите, – послышался старческий голос Нинель Матвеевны.

– Так как насчет лишнего телефончика? – настаивал он.

Никита скрылся за дверями отдела кадров, а я поспешила вернуться на репетицию.

– Ты очень красивая сегодня, – сказал Кирилл, и мое лицо вспыхнуло багровой краской. – Каждый день я смотрю на тебя и не могу оторвать глаз.

– Спасибо, – ответила я.

Кирилл был одним из самых востребованных актеров этого театра, и все главные роли доставались ему. Сочетание черных кудрявых волос с голубыми глазами выделяло его из толпы, бледная кожа без единого изъяна придавала его внешности аристократичность. Он прекрасно осознавал свою красоту, что придавало ему увереннось.

– Пойдем сегодня погуляем после работы. Ты знаешь, я здесь живу и работаю, и любой повод выбраться за пределы театра воспринимаю положительно, – сказал он и присел на корточки так, что мои голые коленки поравнялись с его лицом. Я смущенно одернула юбку.

«Странно!» – подумала я. Ведь ходят слухи, что он женат, а разговаривает со мною как не обремененный никакими обязанностями свободный парень. Вполне возможно, это просто слухи. Я замешкалась, и между нами возникла пауза. Так сложилось, что я никогда ни с кем не встречалась, нет, не потому, что мне никто этого не предлагал, просто я быстро замечала малейшие недостатки и теряла интерес к человеку. Кирилл смело взял меня за руку, и мне почему-то стало неприятно.

– Мы обязательно погуляем, но только не сегодня, – ответила я и убрала руку.

– Завтра, – продолжал настаивать он.

– Не знаю, может быть, завтра. Тогда возьмем с собой Ленку, твою подругу, я заметила, что вы постоянно вместе.

– Да, потому что нам достались главные роли и нужно работать над текстом.

– Это не имеет значения.

– Вы давно знакомы с Никитой? – поинтересовался он.

– Нет, мы впервые встретились пару дней назад здесь, в театре.

– Все думают, что вы давние друзья, учились вместе.

– Репетиция начнется с минуты на минуту, мне нужно идти.

– Да, и я занят, совсем забыл о занятии по вокалу. Этот водевиль требует от актеров хороших вокальных данных. Если честно, пение дается мне нелегко, приходится заниматься по несколько часов в день.

– Да, с этим у тебя проблемы.

Кирилл посмотрел на меня обиженно.

– Ну, я имею в виду, нет, ты прекрасно поешь, ну, просто иногда… иногда ты… Нет, ну, в большинстве случаев ты попадаешь в ноты, но…

«Просим всех актеров вернуться на репетицию. Репетиция начнется через пять минут. Повторяю, репетиция начнется через пять минут», – раздался голос Алисы по громкой связи.

– Извините, мне пора, – сказал Кирилл, и я поняла, что он обиделся.

– Ты сказала ему, что он не умеет петь?! – спросил Никита. – Артисты любят, когда их хвалят, ими восхищаются, их боготворят. Я, кстати, тоже это люблю, запомни.

– Да отстань ты, мне и так плохо. Я просто поддерживала разговор.

– Отличный способ, – злорадствовал Никита.

– Зачем я, в самом деле, сказала ему об этом?

Солнце скрылось за горизонтом, когда рабочий день закончился, и мы наконец вышли на свободу. На репетиции Кирилл пел даже хуже, чем обычно, главный режиссер постоянно его останавливал и просил больше заниматься. Я старалась не смотреть на сцену и чувствовала свою вину.

– Да он и без тебя знал, что у него проблемы со слухом. Зачем ему дали главную роль, если он не может петь, ему надо в массовке плясать. Я удивляюсь, – бубнил Никита.

– Да может он петь, может, просто ему нужно больше времени, чем другим актерам с вокальными данными.

– Ты знаешь, что я думаю? Не можешь петь, иди на улицу, подметай, и не надо занимать чужое место. Может быть, даже мое, – сказал Никита.

Я громко свистнула от удивления, как мне нравились его амбиции, уверенность в себе, манера говорить, нравилось, как он жестикулирует руками, его мимика, словом, все приводило меня в восторг. Незаметно для себя я влюблялась с каждым днем все сильнее, и остановить это нарастающее чувство было уже невозможно.

– Она и здесь меня выследила, – занервничал Никита и указал в сторону девушки, обмотанной черными безразмерными тряпками. Она стояла неподвижно и смотрела в нашу сторону, облокотившись на костыль в правой руке. Ее голова была побрита, из-за чего она выглядела устрашающе, и люди обходили ее стороной. На ногах была только одна шлепка, вторая почему-то лежала на дороге недалеко от нее.

– Кто это? – спросила я.

– Вита. Я сказал ей, что работаю недалеко от этого метро. Вполне возможно, что она ждет меня весь день.

– Ничего себе, какая преданность.

– Это моя подруга детства, мы ходили в один детский сад, потом в школу.

– И что случилось потом?

– Потом после школы я поступил в институт, а она попала в сумасшедший дом.

– Что с ней? Она действительно похожа на человека… с большими проблемами.

– С проблемами, – повторил Никита. – Да сумасшедшая она.

– Она всегда была такой?

– В детстве она была абсолютно нормальной. Но у нее сумасшедшая мать, которая превратила ее в психически ненормального человека.

Никита прошел мимо Виты, даже не поздоровавшись, она проводила нас взглядом и двинулась в нашу сторону.

– Ну, что тебе надо от меня? Почему ты меня постоянно преследуешь? – Никита схватился за голову от бессилия что-либо изменить.

Она стояла, недвижимая, опершись на костыль. – Что случилось с твоей ногой? – поинтересовалась я.

– Меня сбила машина пару дней назад, – ответила она, и я заметила, что у нее нет передних зубов, из-за чего речь была неразборчива.

– Что ты врешь? Ты сама ходишь и под машины бросаешься. Я сколько раз тебя предупреждал: не надо меня преследовать, не надо за мной ходить. Поняла?! – Никита перешел на крик и стал привлекать внимание окружающих. – Ты мне жизнь искалечила, сволочь, ненавижу тебя.

Впервые за все время нашего знакомства я увидела искаженное яростью лицо Никиты, он топал ногами и брызгал слюной, но она продолжала стоять, сохраняя полное спокойствие. Казалось, что все происходящее было не раз и что его крики никак не задевали ее внутреннего самочувствия. Наконец он успокоился и присел на забор, тяжело дыша.

– Иди купи нам пива, если пришла, – сказал он, и та послушно потащилась к ближайшему пивному ларьку, хромая на правую ногу, – и сигарет не забудь, – добавил он.

Она, как послушная собачка, терпела унижения своего хозяина и продолжала исполнять приказы, несмотря ни на что.

– Она периодически лежит в психоневрологических диспансерах. Я помню ее в лучшие времена, когда она была совершенно нормальным человеком. Мы вместе играли, ходили друг к другу в гости, но потом что-то произошло, и все сломалось. Вита начала преследовать меня повсюду.

– Она была твоей первой любовью? – спросила я, на что получила совершенно неадекватную реакцию. Он начал истерически хохотать.

– Первая любовь! Эта, что ли? – Он указал в ее сторону, девушка медленно приближалась к нам с пивом в одной руке и костылем – в другой.

– А что, она вполне симпатичная, – сказала я.

– Давай сюда пиво и проваливай. – Он выхватил бутылку и оттолкнул ее в сторону так, что она еле удержалась на ногах. Никита схватил меня под руку и потащил в сторону метро. – Проваливай, я тебе говорю! – Никита в очередной раз топнул на нее ногой.

Мы пошли быстрее и вскоре потеряли ее из вида в разношерстной толпе метро. На станции мы долго наблюдали за проезжающими мимо поездами, за женщинами с тяжелыми сумками в руках, спешащих с работы к детям и мужьям. Никита допивал свое пиво, посматривая в манящую глубь тоннеля. Кто знает, какими мы будем через год? Такими, как Вита, или превратимся в заезженных жизнью людей, которые мелькали перед нами. Я смотрела на толпу и понимала, что не хочу быть такой, как они. Я хотела быть чуточку выше и немного свободнее, ведь тогда могла бы увидеть нечто прекрасное и не погибнуть под тяжестью глупых проблем, какими так обеспокоены люди.

– Ну, до завтра, – сказала я.

– Ты знаешь, сегодня я хочу взять тебя с собой. – Куда? – обрадовалась я, и мои глаза заблестели от любопытства.

– Не задавай лишних вопросов, я обещаю, тебе понравится. Я познакомлю тебя с друзьями.

– Такими как Вита?

– Намного хуже, – признался он. – Мне кажется, что у нас у всех, включая тебя, давно поехала крыша, просто у одних людей есть справки из психоневрологического диспансера, у других – нет, вот и вся разница.

– Согласна, но сегодня я хотела бы поехать домой, – в последнюю секунду я испугалась, потому что никогда не проводила ночь вне дома. – В следующий раз.

– Когда, если не сегодня?! Надо сегодня и в следующий раз тоже. – Он крепко схватил меня за руку. В тоннеле метро показался стремительно приближающийся поезд. Я напряглась.

– Я надеюсь, ты не собираешься тащить меня в вагон поезда насильно.

Он ничего не ответил и продолжал сильно сжимать мои руки. Поезд начал тормозить.

– Отпусти меня, я сказала. Отпусти, мне в другую сторону. Отпусти. Я не буду с тобой больше разговаривать, – я почти плакала от испуга, но мои слова не действовали на него.

– Да перестань ты воспринимать все так серьезно. Съездим, повеселимся, а потом иди куда хочешь.

Поезд со скрежетом тормозил, через секунду двери полупустого вагона распахнулись перед нами, как-бы приглашая внутрь.

– Нет, я сказала, нет, – я кричала, но никто из присутствующих на платформе людей даже не попытался помочь мне.

– Веселье, веселье, – напевал Никита и продолжал тащить меня внутрь. Наконец мне удалось высвободить правую руку, на запястье остались красные следы. Я попыталась ударить его по лицу, но Никита ловко отстранился и сделал шаг назад. Двери вагона стремительно захлопнулись перед нашими лицами, и мы оказались по разные стороны вагона. Я взглянула ему в глаза, он улыбался, когда поезд тронулся и медленно увез его в глубь черного тоннеля, навсегда оставив в моей памяти эти ужасные мгновения.

– Мне кажется, что в психиатрической лечебнице ты лежал вместе с Витой, да? Там вы и познакомились! – сказала я, но никто меня уже не слышал.