Читать книгу Люблю врагов своих - Ольга Васильева - Страница 7

Но, как оказалось, все еще только начиналось.

Я недооценила Валентину, что и понятно: с такими людьми мне не доводилось сталкиваться в жизни, несмотря на мой совсем немолодой возраст.

Я несколько раз пыталась дозвониться до нее в перерывах между лекциями, чтобы передать ключи и квитанции об оплате за квартиру, но безуспешно: никто не отвечал. И я решила, что доберусь до телефона после занятий.

Но через час меня вызвали к декану. Прямо с лекции.

Встревоженная, я прибежала туда и все поняла, только открыв дверь: в комнате, помимо декана, находились еще немолодой милиционер в форме, Валентина, ее дочь, и еще какие незнакомые люди.

Валентина начала орать, как только меня увидела. Оказывается, я ее обокрала, забрала последние ключи от квартиры и она не может в нее попасть, ушла, не заплатив за проживание за полгода, и вообще, я неблагодарная аферистка, а мой друг, вообще, шпион и живет здесь нелегально.

Никакой логики в ее словах не было: ну как, например, она могла знать, что ее обокрали, если она якобы не могла войти в квартиру?! Да и вторые ключи у нее были, и она ими часто пользовалась.

Но незнакомые люди оказались ее друзьями, а милиционер держал в руке заявление о краже. Вот так, ни больше, ни меньше.

На мое счастье, и эти ее друзья, и этот милицейский лейтенант – все чувствовали себя неловко и сочувствовали не ей.

Пока Валентина орала, милиционер подошел ко мне и сказал:

– Вы извините, но есть вот эта бумага, и я не могу не отреагировать. Молите бога, чтоб она не пошла с ней в суд. Тогда будет трудно.

Что было делать? В присутствии кучи свидетелей я передала ключи от ее квартиры и квитанции об оплате коммунальных услуг милиционеру, внимательно их просмотревшему. После чего он сказал, что всё в порядке, а если что в квартире пропало, так ей надо сначала поехать и посмотреть. После чего оказалось, что сегодня утром Валентина там уже побывала вместе со своими «адвокатами». Что же именно пропало, она так и не смогла разумно объяснить, но зато начала плакать и говорить, что только ее мать может это установить, когда вернется из санатория. Если учесть, что возвращаться та собиралась не раньше, чем через полгода, дело грозило затянуться надолго.

Еще встал вопрос о легальности проживания моего друга в России. К сожалению, его документы я не догадалась захватить, и потому милиционер потребовал явки Алекса, не позднее, чем сегодня вечером, к нему в кабинет.

Декан косился на меня с явным недоверием и брезгливостью: сцена была унизительной для всех ее участников.

Поорав напоследок и обвинив меня во всех грехах, Валентина с друзьями удалилась, причем эти друзья весьма любезно со мной раскланялись. За ними удалился и милиционер.

За дверью стояли и с интересом прислушивались мои коллеги.

Декан вздохнул и сказал мне:

– Вы у нас работаете недолго, а уже такие вот сцены и скандалы. И как это отразится на учебном процессе, на Вашей репутации среди коллег и студентов? Словом, идите и подумайте. Через неделю заканчиваются занятия, возможно, Вам будет удобнее поискать себе другое место работы? Поймите, я Вас ни в чем не обвиняю, но Вам самой здесь будет тяжело. Как в поговорке, знаете? То ли он украл, то ли у него украли, а осадок остался. Словом…

И я написала заявление об уходе.

Он подписал его с радостью: история была неприятной, а разбирательства ему не нужны. Бывший сотрудник есть бывший. Не его проблемы.

Алекс, услышав о том, что ему надо идти в милицию, запаниковал и отказался наотрез. «Я лучше немедленно возьму поезд и уеду в Германию, у меня есть друг там. Я знаю, знаю ваши милиции: если я туда войду, то потом только в тюрьму и в Сибирь, это все знают!»

Никакие уговоры не помогали, и я отправилась к участковому одна. Слава богу, что этот немолодой усталый человек не настаивал на приходе Алекса, а, махнув рукой, сказал, что если «эта баба» опять будет настаивать на своем заявлении, тогда придется разбираться, а пока я могу идти, если что, он позвонит.

И я поехала домой, совершенно измочаленная событиями этого длинного трудного дня.