Читать книгу Неудачный роман - Ольга Васильева - Страница 3

…Опять мне купили уродливое пальто! Ужас! Темно-коричневое, длинное, почти до пят, с какой-то странной пелериной до пояса, которая делала меня еще и квадратной. И сапоги к нему такие же страшные: коричневые, без каблука, с широкими голенищами, которые болтались вокруг моих худеньких ног. Они как-то сразу растоптались и стали бесформенными калошами после недели носки.

Мама, как всегда, не рассчитала деньги, и перед моим отъездом их почти не осталось: только мне на дорогу и немного с собой, до первой стипендии.

Так случалось всегда: сначала они с папой получали большие по тем временам зарплаты, а через пару недель меня опять посылали к соседке занять десятку до получки. Соседка всегда удивлялась, поджимала губы, но десятку выносила, бормоча себе под нос что-то вроде «у самих такие зарплаты, а вечно деньги клянчат». И я опять говорила, что больше не пойду занимать деньги, а мама охотно поддакивала: «Ну конечно, это в последний раз». «Последний раз» повторялся почти каждый месяц.

Но главное было в том, что соседка работала уборщицей и ее зарплата была мизерной. А она как-то ухитрялась и сына кормить, и даже чуть откладывать на сберкнижку.

Правда, у нее был маленький огородик, где росла картошка и зелень. Сын ее этот огород ненавидел, потому что копать и полоть приходилось и ему тоже.

Мы с ним учились в одном классе, и потому мои вечные таскания к ним за «десяткой» были особенно мучительны.

И вот, школу я окончила, поступила в университет в другом городе, поселилась у дальней родственницы мамы. Все шло хорошо, но на стипендию не разбежишься, и одежду мне покупали родители, когда я приезжала на каникулы. И очень часто получалось так, что опять к моему отъезду денег не хватало, и мне покупали то, что было дешевле, не очень заботясь о моде, да и вообще о том, как эта одежда выглядит. Тепло – и ладно.

Была зима, не очень морозная, но все же. И снег лежал плотно, и ветер был резким и колким.

Я шла с занятий домой и вспомнила, что надо бы забежать в магазин за шампунем, мой почти закончился. Шлепая своими растоптанными сапогами по раскисшему снегу у входа в магазин, я взялась за ручку двери. И тут кто-то коснулся моего рукава.

Я обернулась – передо мной стоял невысокий плотный мужчина в черной меховой шапке. У него были чуть раскосые глаза и коричневая крупная родинка на переносице. Она бросалась в глаза, и я невольно стала смотреть на нее.

Мужчина спросил на ломаном русском:

– Мыло, где мыло?

Иностранец меня не удивил: много их училось у нас в университете. И я спокойно спросила:

– Вы хотите купить мыло? Умываться? – и провела себя по лицу.

– Да, – обрадовался он. – Мыло умываться!

Я потянула его за собой в магазин, подвела к полке с мылом и шампунем и спросила:

– Вам помочь разобраться?

– Нет, дальше я сам, спасибо! – сказал он и, даже не оглянувшись, начал что-то выбирать.

Мне стало обидно: многие меня считали хорошенькой, а некоторые и красивой. А этот не взглянул даже! Ну и ладно.

Когда я вернулась домой и посмотрела в зеркало, равнодушие моего иностранца стало понятно: тушь размазалась от снега, волосы выбились из-под темно-коричневого (в тон пальто, а как же!) шарфа на голове, и выглядела я, если не всматриваться, лет этак на сорок.

Мне было всего девятнадцать и так хотелось быть хорошенькой, нравиться!

Вот если б у меня была такая красная шубка, как у Наташки… Ладно, о чем мечтать.

И села за чертежи, пока не пришли остальные постоялицы: мамина родственница, получая от меня деньги за проживание, быстро смекнула, что она же может и побольше заработать, и поселила за печкой еще трех девиц, которые обучались на парикмахера. Учеба у них длилась всего полгода, но раздражали они ужасно: и болтовней до полуночи, и бесконечными чаепитиями с тортиком, угощая мою родственницу. А мне надо было делать чертежи, считать задачки по сопромату и так далее.

А где? Среди этого гама и бесконечного веселья? Тем более в покое они меня не оставляли: то спрашивали что-то, то подкалывали, шутили над моей серьезностью.

И за своими делами я совсем позабыла о незнакомце.

Через несколько дней мы с подружкой Наташей стояли в очереди у нас в студенческой столовой. Народу было много, и, медленно двигая подносы, мы с Наташкой болтали и оглядывались по сторонам.

Вдруг я заметила, что человек позади Наташки кажется мне знакомым: невысокий мужчина в темном костюме, чуть раскосые глаза, на переносице крупная родинка.

Я толкнула Наташку:

– Позади тебя стоит дядька, он иностранец.

Наташка оглянулась, мужчина одобрительно на нее посмотрел: она была блондинкой, с пышными волосами. Но какой-то неяркой, ребята мало обращали на нее внимание.

– Ну, и с чего ты взяла, что он иностранец? Преподаватель с какого-то курса, а то и студент-заочник по возрасту, – возразила Наташка.

– А вот посмотришь сейчас, – подмигнула я и повернулась к мужчине: – Здравствуйте!

Он недоуменно на меня посмотрел, но вежливо ответил. А меня как чертик подталкивал:

– Ну, купили мыло для умывания?

И тут произошла метаморфоза: мой незнакомец с грохотом двинул свой поднос назад и, не сводя с меня глаз, воскликнул:

– Вы?! Это Вы?!!!

Еще бы ему было не растеряться: из кокона своего страшного пальто и коричневого шарфа вылупилась такая бабочка! Я была в светлом платье, подпоясанном ремешком, подчеркивая талию, пышные волосы лежали на плечах.

От замученной тетки лет сорока, не меньше, и следа не осталось!

Теперь мое самолюбие могло быть удовлетворено: он не сводил с меня глаз, напросился к нам с Наташкой за столик и все время о чем-то говорил, путая русские слова, со своим ужасным акцентом. Но из всего сказанного мы поняли, что приехал он из-за границы, откуда точно – разобрать было трудно, учится у нас в аспирантуре, вернее уже заканчивает. И он просит сказать, как меня зовут и на каком факультете учусь я. Я бы, наверное, не сказала, уж очень мне мешала его родинка, но Наташка, злыдня, тут же все выложила. И когда у нас конец занятий тоже.

А потом еще и в группе растрепала, что у меня появился страстный поклонник.

Полгруппы поперлось меня провожать на остановку, чтоб посмотреть на него. Но незнакомца не было. «Значит, не такой он и страстный», – хохотали ребята, разбегаясь по домам.

Только Вадим сел со мной в автобус, и вот он-то и стал единственным свидетелем появления моего нового знакомого. Тот вскочил в автобус на следующей остановке, немедленно заметил меня и протиснулся поближе. Он пытался купить мне билет, приглашал сейчас же в ресторан, на концерт и куда я там еще хочу.

Обалдевший от его напора Вадим уважительно смотрел на меня:

– А мы думали, вы с Наташкой соврали!

– Да, как же, соврешь тут, сам видишь, вулкан какой-то! – смеялась я.

Назавтра он, конечно, растрепал всем о моем «женихе», и все меня подкалывали вопросом, когда меня увезут в гарем или что там у них бывает.

А мне стало не до шуток: Саша (так он себя назвал) торчал на остановке, ожидая меня, в любой мороз и метель. Заскакивал в автобус с синим носом и красными ушами и перся меня провожать до дома. До самого моего дома я ему не позволяла, только до угла: говорила, что тетя увидит и рассердится. Он слушался, видимо, это ему было понятно.

Но он таскался за мной повсюду, выскакивая, как чертик из коробочки, и отбил охоту ухаживать у всех ребят, которые мной интересовались. Если б он не был «не наш», его бы быстро привели в чувство, но иностранец… кто его знает. И не стали связываться.

А потом он внезапно пропал, и несколько месяцев я продолжала оглядываться, по инерции: вдруг появится.

Но Саша не появлялся, и я про него забыла.