Читать книгу Атлантида. В поисках истины. Книга вторая. Холодная земля - Ольга Васильевна Чемерская - Страница 4

Атлантийцы прибыли на остров в середине лета и сразу взялись за работу по обустройству стоянки, и подготовке всего необходимого для будущей зимовки. Прежде всего изучили особенности флоры и фауны. Филипп Вулл вёл дневник экспедиции и тщательно фиксировал все события, происходящие на острове. Филипп был лингвист, а ещё с удовольствием занял место секретаря и историка, продолжая вести дневник, составляя карты и рассказывая обо всём, что происходит в Гиперборее.

«Здесь гнездится много птиц, и встречаются небольшие колонии морских млекопитающих. Многие столетия, покрытый льдом, остров утратил практически всю флору. То, что произрастает сейчас – а это множество трав, в том числе и злаков, дикий мак, дриады и ароматный вереск – всё было занесено сюда, видимо, перелётными птицами. На побережьях гнездятся белые гуси и устраивают побоища красавцы турухтаны, задрав разноцветные хохолки и угрожающе распушив на шее перья, словно средневековые гофрированные воротники. Тюлени и моржи устроили свои лёжки в небольших редких заливах.

За 300-400 лет остров обзавелся тонким слоем почвы, этого хватило, чтобы прокормить немногочисленную фауну: куропаток, песцов, и зайцев коренных жителей суровой северной природы. Белая полярная сова планирует над землей, держа в клюве жирного леминга», – поэтично расписал Филипп, первые дни наблюдая за жизнью острова. Свою книгу он назвал «Счастливое открытие», и сейчас записывал в неё новые строки: «В нескольких местах мы заметили экскременты оленей. Значит, эти полезные животные кочуют по территории острова. Олени очень важны для выживания поселка, ведь это не только ценный мех…это и молоко, и мясо, и тяговое средство. Поэтому группу опытных охотников сразу направили на поиски этих животных.

Там, на холодной части острова со стороны, прилегающей к территории будущей Канады, охотники обнаружили желаемое, а бонусом стали для них мамонты. Мамонты не боялись людей, а значит здесь, на протяжении сотен километров не было поселений аборигенов. Имея такое крупное животное с огромными бивнями, борейцы сразу осознали те возможности, которые они представляют», – писал Филипп Вулл.

У горного кряжа, короной опоясывающего остров, они нашли естественный мост в виде обрушенной базальтовой скалы. Охотники миновали холодную реку, своими бурными водами размывающую крутые, отвесные берега, и угрюмо убегающую вдаль на много километров.

Далее лежала более суровая, холодная земля. Охотники продолжали путь до самой её границы, где обнаружили стада животных и сухопутный перешеек, ведущий на континент. Видимо так олени, мамонты и некоторые другие животные попадали на остров.

Используя этот перешеек, через месяц большая группа борейцев, верхом на мамонтах, достигла лесистой части Канады. Пилили лес и караванами доставляли в Гиперборею. Работы было море, если не сказать «безбрежный океан».

Как-то ранним утром в лесу они услышали вдалеке заливистый лай собак.

– Неужели люди? – воскликнул Стрижевский, глядя на Всеволода.

– Может, что-то случилось? Собаки сильно беспокоятся. Это правда люди? – наперебой делали предположения борейцы.

Не выдержав, мужчины побежали на лай и нашли в сугробе женщину с грудным ребенком на руках, прижатую крупными ветвями упавшего дерева. Ее окружали дикие псы, они лаяли и скалились на пришельцев.

Накануне ночью была сильная буря, некоторые деревья оказались повалены. Женщину придавило так, что она самостоятельно выбраться не могла. Лицо её было оцарапано хлесткими ударами сосновой кроны, но ребенок похоже остался цел. Когда собак удалось отогнать и освободить её от веток, рядом нашли пораненную дикую собаку, это была сучка. Видимо буря спасла женщину от преследования дикого животного, но оба оказались в ловушке. Сучку пришибло сильнее, она тяжело дышала и почти не двигалась. Дикие собаки обступили попавшего в беду вожака и с лаем кидались на людей.

Как женщина оказалась в этом месте? Понять было невозможно. Она сильно замёрзла и проголодалась, а главное, носила крепко прижав к груди, маленькое беспомощное создание, которое могло погибнуть в случае неблагоприятных условий. Посёлков поблизости они не обнаружили, пришлось взять её с собой на остров. Женщина имела яркую азиатскую наружность, и монголоидный тип лица. Как и другие позже обнаруженные представители континента.

Пострадавшую собаку Всеволод пожалел и решил забрать домой, поэтому и остальных собак, не желавших покидать своего вожака, отловили и заперли в большой ящик, а женщину, терпя от неё побои и настоящий шквал сопротивления, посадили на мамонта, и, в сопровождении Филиппа, с первой же партией леса отправили в Гиперборею.

Всеволод вернулся двумя сутками позже, завершив эту экспедицию. Первым делом он отправился посмотреть на собак. Он был просто в восторге от этой замечательной находки. Собаки очень походили на хаски: маститые, грозные, с плотным, жёстким волосом меха и густым подшерстком.

Раненного вожака в клетке, как и женщину, разместили в юрте Всеволода, пока он отсутствовал, и за ними всеми приглядывал Филипп. Теперь все заботы ложились исключительно на хозяина.

Всеволод заботился о звере, возился с собакой, как с ребенком. На его веку это было далеко не первое животное.

Он кормил с рук рычащую псину, выносил на улицу, дал ей лесное, звучное имя – Чага, и постепенно контакт с животным начинал налаживался. С женщиной так не получалось, она зажалась в угол и с первого момента их встречи показывала страх и неприятие. Она с ужасом смотрела на то, как Всеволод безо всякой опаски возится с диким псом.

– Я же говорил, не стоило её брать с собой, – посмеивался над ним Борис Стрижевский. – Но я понимаю, женщин у нас мало…а она такая красотка…

– Не ёрничай, лучше посоветуй чего-нибудь. Или слабо? – улыбнулся Всеволод.

– Ты слишком эмоционален. Я давно бы с этим покончил…от женщин она головная боль.

Очень часто разговоры меж друзьями принимали шуточный характер, но только они могли понять наверняка, где кончалась шутка и начинался серьезный разговор. Голос у Всеволода Колесова был низкий и властный, а Борис Стрижевский всегда демонстрировал одинаково серьёзный тон. Да и говорил он порой резко и отрывисто.

– А ты её с рук кормил? Может, как с собаками прокатит? – выкинул очередную шутку приятель.

– Думаешь, нет? В первую очередь это и сделал! – посмотрел Всеволод искоса.

Тут подошел Филипп, он принес немного оленьего молока:

– Я подумал, что она кормит ребёночка и ей, наверное, нужно пить молоко?

Он подошел и сел перед ней на корточки.

– Молоко, милк, млека… как там ещё…эээм… Пей, тебе нужно молоко пить, чтобы кормить ребёнка. На, – он подавал ей флягу и повторял одно и тоже.

Филипп говорил тихо, терпеливо, ласково, как с ребенком, и женщина, поддавшись его уговорам, потянулась за фляжкой с молоком. Филипп открутил крышку и подал ей.

Пока женщина пила, мужчины разговорились. Она впервые расслабилась, подняла лицо и с интересом прислушивалась. Филипп обратил на это внимание.

– Мы говорим. А ты умеешь говорить? – выговаривал он медленно.

– Го-во-рить? – по слогам произнесла она.

– Молоко, – сказал он, показывая на фляжку с молоком.

– Мо-ло-ко, – повторила она снова.

– А она способная, – выразил восхищение Филипп и мягко положил ладонь на голову женщине.

– Я думаю, что люди уже владеют речью в достаточной мере, – предположил Стрижевский.

– Я Филипп, Фи-л-и-пп, – наклоняясь, говорил он и показывал пальцем себе в грудь. Его белые волосы спадали локонами на лицо. Он заправлял их за уши и продолжал: – А тебя как звать? Имя? Моё имя Филипп, а твоё имя…

– Ла-дин…Ла-дин – произнесла она.

– О-о-о, её зовут Ла-дин? Интересное имя… – прокомментировал Стрижевский.

Ещё около часа Филипп провёл рядом с девушкой, пытаясь обучить её новым словам.

– Слушай, может, ты её заберешь, коли вы так поладили?

– Ну, как я могу, что ты! Она же живое существо, как можно, то взял – то отдал.

– Что значит взял? Глупости. У меня было больше места. И я, как обычно, взял на себя ответственность…

– Вот-вот, взял ответственность…

– Подожди. Она меня побаивается. А с тобой ей видно комфортно, мой белокурый друг. Пожалей женщину! – убеждал Всеволод. – Стрижевский, ты ко мне переезжай, а она у Филиппа поживет. Мы его зачем держим? Он главный переговорщик и теоретик нашего будущего…

– Эй! За меня решили? Удобней было бы с кем-то из женщин…

Но аборигенка схватила Филиппа за руку и не хотела отпускать. Он нехотя согласился.

* * *

Леса заготовили много, и практически сразу начали строительство жилья. Мамонты, которых дрессировал Вивасват, оказались просто находкой. Вивасват, вкладывал в дрессировку всю душу, с теплотой вспоминая детские годы и то, как этому искусству его обучил дед, бедный индиец. У Вивасвата ещё тогда получалось управляться со слонами, и сейчас животные слушались его отлично.

– Да ты просто наследственный погонщик мамонтов! Держи свой анкус, – Стрижевский, посмеиваясь, кинул Вивасвату копьё.

Мохнатые, гигантские добряки заменили гипербореям множество технических средств. Это тебе и подъемный кран, и тягач, и БЕЛАЗ. Без них такую работу, как заготовка леса и строительство, вряд ли удалось бы осилить. И Вивасват был здесь на своем коньке, вернее на мамонте. Он впервые почувствовал свою значимость и незаменимость, возможность управлять всем процессом от начала и до конца.

Главным архитектором и строителем стала его жена Саранью. Они вместе планировали, расчерчивали улицы, возводили прекрасные дворцы будущего – одним словом мечтали, творили эту вселенную под названием Гиперборея, ненадолго забыв о заботах, связанных с его основной деятельностью – врачебной.

По расчетам, леса, который они заготовили, должно было хватить на три больших «многоквартирника». Пока так было удобней, позволяло сохранить тепло, и сэкономить строительный материал. Комнатушки получились маленькие, а удобства общие, но это были настоящие тёплые бревенчатые постройки, с большой гостиной на первом этаже и печью-каменкой.

Из туфа, который нарезали только-только впритык, сложили фундамент с системой «тёплый пол». И горячий воздух от печи, которая находилась чуть ниже уровня пола, проходил по системе шахт и обогревал весь дом.

В одном из зданий половину отвели для Совета. Из остатков древесины соорудили шикарный круглый стол, за которым обсуждались все важные дела на острове. В этой половине дома разместился Всеволод и три его зама: Борис, Вивасват с женой Саранью и Филипп с Ла-дин.

Филипп и Ла-дин хорошо поладили и были достаточно близки, как брат и сестра. Мягкотелый Филипп постоянно её воспитывал, и не получая никаких видимых результатов частенько расстраивался. Ла-дин самовольничала, а Филиппа использовала как гугл-переводчик. Ей было очень интересно всё, что происходило вокруг, и она круглосуточно слонялась по поселку. Пожалуй, только появление Всеволода снижало её безудержную активность и желание везде сунуть свой нос. Ну и необходимость заботиться о ребенке. Малышка болталась целыми днями у неё на груди в мешке-кенгуру и проявляла любопытство не меньше мамы.

Жизнь потихоньку налаживалась.