Читать книгу Больно не будет - Ольга Вечная - Страница 6

Катерина

Через несколько часов после операции Ярослав выглядит значительно лучше, чем накануне. Я ожидала, что он будет отходить от наркоза, но нет, обошлись местной анестезией. Вытерпел.

Для меня огромное удовольствие разглядывать его лицо, больше не бледное, как стена в коридоре. Отёк спал, пращу с головы Ярослав снял сам. Когда его рот закрыт, совершенно незаметно, что он всё ещё с шиной.

      Заглядываю в его палату, пряча за спиной цветы, – он не реагирует, и я робко стучусь. Понятия не имею, уместно ли дарить мужчине букеты, но фрукты ему нельзя. По крайней мере, в целом виде. Медсестра шепнула, что пока только больничная еда, и я не стала тратить деньги впустую.

Он сидит на кровати в свежей тёмно-синей майке и свободных спортивных штанах, смотрит в айпад.

Пальцы покалывает от острого дискомфорта и ощущения полной чужеродности происходящего.

Не стоит мне здесь быть. С ним.

Надо бежать…

Ярослав отрывается от экрана, видит меня и улыбается.

Вижу тепло в его глазах, как-то умудряюсь читать по ним. Это тепло окатывает с головы до ног, оно смывает последние страхи.

Он подбирается довольно резво, откладывает планшет, вытаскивает наушники из ушей. Эта поспешность очень приятна. Делает гостеприимный жест, дескать, заходи-располагайся.

Я закрываю за собой дверь и прохожу в палату.

Окно распахнуто настежь, утренний свежий воздух наполняет лёгкие. Слышно, как поют птицы. Больница окружена рядом высоченных деревьев, на которых нашли приют десятки пернатых созданий. Определённо, утро здесь начинается рано.

В палате очень светло, да и сам Ярослав выглядит посвежевшим. Догадываюсь, сумел добраться до душа самостоятельно и чувствует себя намного увереннее. Вчера на него было страшновато смотреть.

– Сиди, не вставай, – я останавливаю его движение. Сама ставлю цветы в вазу, набираю воды. – Не рано пришла?

Он пожимает плечами, показывает пальцем на планшет, а потом на стул рядом. Я присаживаюсь напротив него и жду, пока он печатает:

      «Не рано, здесь всех будят в шесть, – читаю на экране. – В восемь уже провели остеосинтез. Половину лица всё ещё не чувствую. Давай знакомиться?»

Он хитро смотрит на меня, затем делает движение, чуть подаваясь вперёд, как бы показывая, что готов увлечься беседой.

Ха, сейчас я тебя увлеку, держись крепче!

– Давай расскажу, кого ты спас. Меня зовут Катя, ты, наверное, уже в курсе. Мне… двадцать два года, – слегка улыбаюсь, ощущая, как кровь приливает к лицу. Накатывает волнами, заставляя кожу гореть. Между нами вообще ничего нет и быть не может, но я себя чувствую почему-то так, словно на свидании. Как минимум составляю анкету для Тиндера, хаотично выискивая в памяти самые лучшие подробности, пытаюсь набить себе цену. – По образованию я логопед, как уже рассказывала. Но сейчас временно не работаю. Вернее, вот только неделю назад уволилась из центра. Прошла собеседование, жду звонка.

Я поднимаю глаза, а он свои отводит, словно я его поймала за чем-то непристойным. Печатает. Пока он набирает сообщение, я рассматриваю его руки, плечи, лопатки – все открытые части тела. Он покрыт многочисленными ссадинами и синяками – от осколков при штурме. Пока я кричала, спрятав глаза за ладонями, он с кем-то дрался, оттаскивал меня в сторону, закрывал собой…

Также я вижу раны от своих ногтей – пять полумесяцев, спутать с чем-то другим сложно. Пометила мужика, если можно так выразиться.

«Ярослав, 27, водолей, офицер. В будущем, возможно, экстремальный переговорщик. А пока молодой и дурной – цитата моего шефа».

Я начинаю смеяться над шуткой, он подмигивает мне.

– Неужели тебе не хватило этих переговоров? Ты хочешь ещё?

«Ты ведь жива», – он пожимает плечами и смотрит выжидательно. А я чувствую укол ревности, мне не хочется, чтобы он спасал кого-то ещё. Гашу в себе этот странный, неправильный порыв.

– Часто у вас такое происходит?

Он отрицательно качает головой:

«Нет. Если и происходит, то обычно удаётся договориться быстрее. Эти категорически отказывались сдаваться. Кто с ними только ни общался».

Он пишет грамотно и быстро.

«Катя, как ты себя чувствуешь? Мне сказали, ты не пострадала физически. А морально?»

– Всё в порядке. Держусь. Мне стало намного легче после вчерашнего, когда ты… то есть… Я боялась, что ты прогонишь меня.

Он выглядит удивлённым:

«За что?»

– Я ведь ослушалась. В случившемся есть моя вина.

Он хмурится и резко качает головой:

«Ты не виновата в том, что кучка утырков решила разжиться чужим добром. Что они взяли в плен людей. Что посчитали, будто им можно то, что нельзя остальным. Ты ни в чём не виновата. И мне приятно, что ты приехала меня навестить».

После его слов я вдруг начинаю шмыгать носом, хотя приехала с чёткой целью – поддерживать его. А потом он обнимает меня и жалеет.

Он пишет:

«Всё хорошо. Главное, что ты в порядке. Мне приятно видеть тебя в полном здравии».

– Было страшно, да? – спрашиваю.

«Очень», – отвечает боец без лишней бравады.

Некоторое время мы молчим, а потом он показывает планшет с цифрами. Я догадываюсь, что это его номер телефона, и улыбаюсь.

«Мне ужасно скучно, – пишет он. – Если хочешь, то пиши».

Делаю дозвон, и он сохраняет мой номер как «Катерина», без всяких уточняющих пометок.

Приходит врач, по традиции мы тут же прощаемся, и я еду к психологу, с которым на этой неделе встречаюсь каждый день. Родители и слышать ничего не хотят: я должна посещать специалиста, и точка. Впрочем, ничего не имею против.

***

Следующим утром Ярослав приглашает меня на завтрак. Так и пишет в начале седьмого: «Не хочешь со мной позавтракать?»

«В больнице?» – строчу я. Нет, блин, в ресторане! Катя, включай голову!

«Да. Но тебе придётся привезти еду с собой. Я бы мог оставить тебе свой завтрак, но вряд ли ты стала бы это есть. Точнее пить». И ставит смеющийся смайлик. «Сам еле справился».

Спросонья я не сразу понимаю, чего именно ему хочется, но затем до меня доходит:

«Тебе же пока нельзя жевать».

«Да. А тебе можно. Порадуй меня, Катя. Съешь что-нибудь вкусненькое, а я полюбуюсь, как ты жуёшь. Все остальные категорически отказались».

«Тебе точно не будет завидно?»

«Будет ещё как. Поесть я люблю».

«Что бы ты хотел, чтобы я съела, Ярослав?»

Он думает несколько минут – я успеваю помыть голову, нанести лёгкий макияж и придумать, что надену, когда получаю: «Сырники со сметаной или малиновым вареньем, кофе, бутерброд с сыром и ветчиной, омлет с чесноком и помидорами».

«Эй, боец, полегче! Ты перечислил мой дневной рацион».

В ответ снова смеющиеся смайлики. В холодильнике я отыскиваю творог и начинаю готовить заказ, варенье куплю по пути в супермаркете, кофе тоже возьму навынос в кафешке у больницы, чтобы был горяченький.

Сегодня он встречает меня, стоя у окна. Если бы не больничные стены, можно было бы забыть, что он здесь пациент, а не гость: спину держит прямо, руки скрестил на груди. Увидев меня, делает взмах рукой, кивает, приглашая проходить. Он приставил стул к тумбочке, положил салфетки, имитируя столик.

– Привет, Катя! – говорит сквозь зубы, и я замираю как заколдованная. Словно он не поздоровался, а заклинание произнёс магическое. Страшное. Глаза вытаращила, моргаю. Даже в лице теряюсь. А осознав, как он может истолковать подобную реакцию, пытаюсь взять себя в руки. Но поздно! Ярослав поспешно прикрывает лицо ладонью. – Проходи, не стесняйся.

Краска густо заливает моё лицо. Резинки, стягивающие его челюсти, конечно, выглядят не слишком эстетично, но и ничего ужасного в них нет. Зря он стесняется.

– Привет, – улыбаюсь я. – Дело не в шине, я просто… не ожидала услышать твой голос. Он такой… Прости, пожалуйста. Я так внимательно его слушала в магазине, что сейчас, в обычной обстановке, он буквально выбил меня из колеи. Мне казалось, будто… голос остался там, вместе с этим кошмаром.

–-Ты хочешь, чтобы я молчал? – спрашивает, снова прикрываясь ладонью.

А мне хочется подойти и обнять его, но я не решаюсь. Он пригласил меня только на завтрак.

– Нет конечно. Я привыкну, – и поспешно меняю тему: – Ты точно уверен, что хочешь этого? – замираю с пакетом у импровизированного стола. Губы расползаются в широченной улыбке. В голове тут же яркими красками рисуется картинка, как нас застукивает кто-то из его друзей или медперсонала. Поражённо замирает, крутит пальцем у виска.

Мало того, что чуть не угробила мужика, так ещё и травит.

Ярослав кивает. Кажется, он забавляется. Присаживается на кровать, руки снова на груди, торопит жестом. Ну что ж, хозяин – барин.

Достаю тарелку с сырниками, открываю варенье, сметану. Отпиваю глоток кофе. М-м-м, с молоком и сахаром – безумно вкусно.

Его взгляд становится страдальческим, и это очень комично.

– Приятного аппетита, – произносит сквозь зубы. – Писец, как жрать хочется.

– Сейчас кто-то зайдёт и навеки заклеймит меня стервой, – сообщаю я ему, не в состоянии сдержать смеха. На самом деле я очень голодна: не стала перекусывать дома. При нём, правда, кусок в горло не лезет, но пахнет аппетитно.

Он берёт мою вилку, отрезает ребром четверть сырника, щедро макает в варенье и кладёт на тарелку. Я беру столовый прибор и отправляю еду в рот.

– Очень вкусно, – говорю я.

– Запах супер, – в доказательство делает глубокий вдох, блаженно закрывая глаза. Мне остро хочется его вкусно кормить каждый день своей жизни.

Даже головой приходится встряхнуть, чтобы прогнать навязчивую фантазию в виде Ярослава на моей кухне.

– Сама готовила. Я потом тебе сколько угодно нажарю, когда можно будет. Если захочешь.

Он смотрит на меня как-то странно, но кивает продолжать.

Самое идиотское свидание в моей жизни.

Да нет же! Никакое это не свидание! В том, что мы проводим вместе пару часов в день, нет ничего такого. Должно быть, у него есть девушка. Просто она его любит и жалеет, она ни за что не станет с энтузиазмом уплетать при нём твёрдую пищу, зная, что ему такое удовольствие светит не раньше, чем через месяц в лучшем случае.

Когда я убираю со стола, чувствую, что немного злюсь:

–– Если тебе вздумается ещё раз проверить мою совесть на прочность, то в следующий раз ты тоже должен есть. Хоть что-нибудь, хоть белковый коктейль тянуть через соломинку. Я себя, честно говоря, ужасно чувствую.

– Хочешь загладить вину? – перебивает Ярослав. Он очень серьёзен, от его прямого взгляда вдоль позвоночника ползёт колючий холодок. Кажется, кто-то чувствует себя намного лучше и кого-то тянет на приключения. Он смотрит на мою шею, затем ниже – на грудь, резко возвращается к глазам. Такое впечатление, будто он опомнился и остановился. Он моргает. Мне становится ужасно не по себе и в то же время как-то… хорошо.

Хорошо, что он так на меня смотрит. Значит, операция точно прошла успешно. И между тем я впервые до конца осознаю, что он – мужчина, а я – женщина. Между разнополыми людьми стандартной ориентации, конечно, бывает дружба, но это скорее исключение из правил.

– Как мне загладить вину, Ярослав? – слова звучат слишком покорно, слишком эротично. Его глаза темнеют, зрачки расширяются.

В этот момент дверь открывается и нас прерывает всё тот же врач.

– Доброе утро, Ярослав, Катерина, – говорит он, подходя к нам. – А чем это так аппетитно пахнет? – окидывает взглядом палату.

– Пожалуй, мне пора, – прячу за спиной пакет с пустыми тарелками, которые звонко стукаются друг от друга.

Врач хмурится, смотрит то на Ярослава, то на меня. Челюсти его пациента надёжно сцеплены – при всём желании я бы не смогла ничего запихнуть ему в рот. Ругать не за что. Врач это понимает, но всё равно выглядит недовольным.

Ярослав моргает, прощаясь, и смотрит на доктора, я выхожу из палаты, чувствуя смятение и сумбур.

Просто не ходи к нему больше. Не пиши, не отвечай на сообщения, не выполняй просьбы. Не кокетничай.