Читать книгу Исправлено любовью - Ольга Викторовна Сысоева - Страница 5

Рита вышла из лифта, осторожно вставила ключ в личинку замка и вздрогнула от неожиданности – дверь квартиры сама собой распахнулась перед ней.

– Привет, дорогая, – Нелли Алексеевна стояла на пороге и улыбалась дочери. – С приездом. Хорошо, что застала меня. Я уже убегаю.

Она легко скользнула губами по щеке Риты.

– Уходишь? – удивилась Рита, взглянув на наручные часики. – Так рано?

Нелли Алексеевна тепло улыбнулась дочери, отодвинув в сторону тапочки, сменила их на удобные туфли – лодочки на невысоком каблучке.

– Ничего не поделаешь, – словно извиняясь, пожала плечами Нелли Алексеевна. – Работы много. Анастасия Зотова – моя зубная и головная боль вернулась из Швейцарии. Хочу осмотреть ее до пятиминутки.

Она взяла сумочку и шагнула за порог.

– А папа? Он дома?

– У папы сегодня две плановых и консилиум. Он уже давно уехал, – ответила мать, нажимая кнопку вызова лифта. – Все, пока. Все новости вечером, – она послала дочери воздушный поцелуй и вошла в лифт.

Родители Риты – врачи. Мама – врач реабилитолог. Отец – хирург – ортопед. Рите тоже прочили продолжение семейной династии, но она наотрез отказалась, проявив завидное упорство и решительность.

Все детство она была невольным слушателем больничных разговоров родителей – фанатов своей профессии. За семейным ужином они обсуждали диагнозы, методы лечения, делали прогнозы и спорили о новейших разработках в области медицины. Рите казалось, что их рабочий день не заканчивается никогда – он просто плавно перетекает в следующий.

Такой жизни для себя она не хотела. Ежедневно видеть вокруг боль и страдания людей, пропускать через себя их муки. Нет уж, увольте! С детства Рита была убеждена, что эта особая профессия и для того чтобы дарить пациентам надежду, возвращать их к полноценной жизни нужно призвание, а его-то Рита и в себе и не чувствовала. Быть посредственностью в своем деле – это не для нее.

Она так же категорически отказалась поступать в ветеринарную академию.

– Вы что хотите, чтобы я всю жизнь котов кастрировала?

После этой фразы уже никто из родственников не настаивал на медицинской карьере Риты. Сей факт ее очень даже обрадовал. Она получила свободу выбора и впервые почувствовала себя по-настоящему взрослой, ответственной за свое будущее.

Выиграв это первое, но весьма важное сражение, она долго размышляла, искала и, в конце концов, подала документы на экономический факультет университета управления.

– Уж лучше сухие цифры, чем ежедневные ахи, охи и вздохи.

Закрыв за мамой дверь, Рита быстро приняла душ, выпила чай и уже через сорок минут, облачившись в брючный костюм и блузу персикового цвета, вышла из дома. Не в ее привычке опаздывать на работу, даже если утро выдалось необычным, и сил на трудовые подвиги совсем не осталось.

Людской поток вынес Риту из метро и незаметно растекся по оживленным улочкам столицы. Немного левее находилось многоэтажное здание торгового центра. Вернее торговый центр занимал всего два первых этажа, а все последующие были отданы под офисы. Здесь Рита трудилась в бухгалтерском отделе дочернего отделения одной из крупнейших компаний по производству и установке окон и теплых полов.

Чем ближе она подходила к высотке, тем менее уверенной себя чувствовала. Предстояла встреча с Ромкой. А встречаться с ним совсем не хотелось. Вот бы перелететь во времени через этот неприятный эпизод жизни, стереть его из памяти, словно и не было его вовсе, и жить дальше без ощущения предательства и пустоты в сердце.

Проходя через парковку, в этот ранний час занятую лишь на треть, Рита еще издали заметила седан, вызывающе желтого цвета, из которого выходил Ромка. Следом за ним с пассажирского места выпорхнула все та же рыжеволосая девица и повисла на нем. Он по-хозяйски притянул ее к себе за талию и что-то сказал. Она, откинув копну огненных волос назад, запрокинула голову и громко рассмеялась. На лице Ромки появилась довольная ухмылка.

Рита сбавила шаг и на мгновение застыла на месте. В животе неприятно завозилась обида, протягивая свои склизкие ручонки к сердцу. Девушка сделала глубокий вдох и быстро досчитала до десяти, чтобы немного успокоиться и не поддаться желанию броситься наутек.

Ромка тем временем еще плотнее прижал к себе девицу и впился в ее губы, остановив поток безудержного смеха, действующего на нервы Рите, как скрежет камня по стеклу. В какое-то мгновение взгляды Ромки и Риты встретились, но он даже не попытался отстранить от себя свою пассию.

Огромным усилием воли Рита нацепила на себя маску безразличия и продолжила движение. Поравнявшись со сладкой парочкой, она отвернулась, сделала вид, что сосредоточилась на поисках чего-то в собственной сумочке и легко вбежала вверх по ступенькам к огромным дверям торгового центра.

Лишь у самых дверей она торопливо оглянулась. Девица, наконец, оторвалась от Ромки и садилась в машину, посылая ему множество воздушных поцелуев. А он делал вид, что ловит их и прижимает к сердцу. Эта пантомима еще больше расстроила Риту, и она побежала по коридору, в дальнем конце которого располагались служебные лифты.

Рита не сомневалась, что объяснений с Ромкой все равно не избежать. Но сейчас она была к ним не готова. Сцена на парковке выбила ее из равновесия. Остаться с Ромкой наедине в лифте означало бы полное поражение. Она торопливо нажала кнопку вызова лифта. На ее счастье двери почти сразу открылись. Она нырнула в их металлическую прохладу и облегченно выдохнула.

До самого обеденного перерыва Рита ни как не могла сосредоточиться на составлении финансового отчета, нервно вздрагивала от каждого шороха и поминутно поглядывала на дверь.

Состояние ожидания неприятного разговора вымотало ее настолько, что она уже сама была готова бежать в отдел маркетинга и рекламы, чтобы поговорить с Ромкой, разрядить нервную обстановку. Однако он опередил.

– Привет, – он по-свойски сел на край рабочего стола Риты. Его самодовольная улыбка явно напрашивалась на кулак, или, по меньшей мере, на звонкую оплеуху.

– Привет, – она оторвала взгляд от колонки цифр и посмотрела в светлые и, до недавнего времени, такие любимые глаза. Какой он лощеный, самоуверенный.

– Как съездила? Хорошо повеселилась? Выглядишь не очень, – он сморщил нос и, взяв со стола карандаш, поставил его в органайзер.

Премедикация. Не иначе. Родители назвали бы вступление Ромки именно так. Понятно, что он готовится к серьезному разговору. Только не знает с чего начать, чтобы с первых слов завладеть инициативой.  à la guerre comme à la guerre. Да, да, на войне, как на войне.

– Ром, давай без вступлений и долгих речей. Я все знаю.

Он поправил и без того безупречно стоящий в органайзере карандаш и посмотрел на Риту:

– Ты это о чем? – в его глазах промелькнуло почти искреннее удивление. Артист!

Вот как он умеет так смотреть? Детский, наивный и такой искренний взгляд! Не поверить ему просто невозможно. Сколько девичьих сердец попалось на эту удочку! А сколько еще в очереди стоят? Рите бы в самый раз поделиться с ними многолетним опытом и написать руководство по эксплуатации, то есть использованию, то есть применению… Вот ведь ни одного термина не подходит. Ромки, конечно. Бестселлер получится, не иначе.

– Я видела видео из клуба. Оно явно не постановочное. И сегодня на парковке тоже.

Он даже не опустил глаз, а только слегка пожал плечами:

– У каждого могут быть увлечения. Ты уехала веселиться на свадьбу к подруге, а мне что прикажешь дома сидеть и телевизор смотреть?

– Тише, пожалуйста, – понизив голос до шепота, попросила его Рита.

Ромка огляделся по сторонам.

– Что тише-то? Здесь никого нет. Твои тетки сейчас уплетают диетический салат в кафе и обсуждают очередной сериал.

– И все-таки я прошу тебя говорить тише. В любую минуту сюда могут войти, и я не хочу давать повод для обсуждения моей личной жизни.

Рита подалась вперед и едва слышно продолжила:

– Я не изменяла тебе и тем более уж на виду у сотни глаз.

Говоря это, она с трудом сохраняла спокойствие. В отличие от Ромки, актриса из нее никудышная, и лучше ему не знать, как она провела эти выходные. У самой рыльце в пушку.

– И я предлагала тебе ехать со мной. Ты сначала согласился, но в последнюю минуту отказался. Теперь я знаю почему.

– Ничего ты не знаешь, – вяло ответил он. – Это твоя бурная фантазия разыгралась.

– Моя фантазия здесь не причем. Мне достаточно того, что я видела. И давай на этом закончим. Скоро наш террариум начнет заполняться. Время обеда заканчивается. Не хочу быть десертом.

– Как-то ты подозрительно легко со мной расстаешься. Тебе не кажется? – Ромка слез со стола и пристально посмотрел на Риту, будто хотел прочесть на ее лице подтверждение своих догадок. – Ты что там кого-то себе подцепила? – наконец он почувствовал возможность перехватить инициативу в разговоре.

– А разве это разрешено только тебе? – парировала Рита и с вызовом вздернула подбородок. – Или ты считаешь, что я не могу вызвать интерес у мужчины?

Ох, как ей хотелось избежать сцен. Но видит Бог, он сам напросился. Надоело быть мягкой и пушистой, особенно при таком отношении.

– Не может быть! Не поверю! – наигранно рассмеялся он.

– Ты так уверен в своей неотразимости или просто настолько привык, что я всегда рядом и не можешь представить, что я могу быть кому-то интересна?

– Я тебя просто не узнаю! – воскликнул Ромка, пятясь к двери, словно желая на расстоянии получше рассмотреть Риту. Ему бы сейчас берет, кисть и заляпанный красками фартук – ни дать, ни взять художник, скептически разглядывающий свое полотно. – Что-то в тебе новое появилось. Ты меня удивила. Признаю, – он театрально похлопал в ладоши.

Еще несколько секунд он не сводил глаз с Риты, топчась около двери.

– Ладно, брось, – он снова взгромоздился на стол и наклонился к ней в попытке поцеловать. – Пошутили и хватит. Мир?

Он сложил пальцы в кулак и оттопырил мизинец.

– Какие здесь могут быть шутки? Рома, ты не понял? – она отстранила от себя его руку, проигнорировав детский жест примирения. – Все кончено.

– Так сразу? А не пожалеешь? – в его взгляде появилась то ли угроза, толи надменность. Но Рите уже не хотелось копаться в настроениях Ромки. Отныне они чужие люди.

– Ничего себе «так сразу»! – не удержалась от возгласа Рита. – Я слишком долго мирилась с твоим наплевательским отношением ко мне. Нет, не пожалею.

– Уверена? – не сдавался он.

– Абсолютно, – слукавила она.

Капелька сомнения уже появилась и росла, угрожая смыть все Ритины доводы. Почти семь лет Ромка был солнцем в ее окошке. И вот теперь она сама, осознанно идет на разрыв. Тяжело, но лучше сразу, чем по частям.  Хвост собаке рубят за один раз, а не жалея ее по маленькому кусочку. По ощущениям сейчас Рита и была той самой собакой.

– Ну, пока, – он встал со стола и расхлябанной походкой пошел к выходу. В дверях он столкнулся с Марией Петровной и Екатериной Александровной – главными кобрами в серпентарии бухгалтерии и галантно пропустил их, придерживая дверь.

– Маргарита, вы опять занимаетесь личными делами на рабочем месте, – мило улыбаясь, прошипела Мария Петровна – главбух компании.

– В обеденный перерыв, Мария Петровна. В рабочее время я бы не посмела, – Рита давно уже научилась держать удар.

Но пасаран! Следом за кобрами с поднятой в полусгибе рукой и сжатым кулаком в бухгалтерию вошла Оля – младший бухгалтер и по совместительству соратник Риты. Рита прыснула в ладошку и отвела смешливый взгляд от Оли, чтобы не расхохотаться.

До конца рабочего дня Рита корпела над цифрами, не поднимая головы. Это была настоящая пытка. Больше всего на свете ей хотелось забиться куда-нибудь в уголок, спрятаться от пытливого и бесцеремонного взгляда Екатерины Александровны и поразмыслить. Похоже, что река жизни Риты сделала крутой вираж.

В одном Ромка прав – что-то с ней произошло. Что-то в ней, в Рите, изменилось. Еще совсем недавно она холодела от ужаса при мысли, что какой-то злой рок может поссорить их с Ромкой или, не дай Бог, даже развести. А вот теперь она сама сжигает мосты. На что она надеется? Что Ромка опять окружит ее вниманием и убедит, будто ничего не произошло, а она в который раз смирится и простит? И их бессмысленные отношения продолжатся до очередного его увлечения? Или она будет тверда в своем решении поставить точку?

Вот именно, что бессмысленные и совершенно бесперспективные. Семь лет жизни! Страшно подумать. Она потратила семь лет собственной жизни на человека, который никогда ее не любил и не уважал.

Рита нервно оторвала заусенец, прижала салфеткой капельку крови, выступившую из ранки, и тут же вспомнила красивые руки Виталия Сергеевича. Неужели это он спутал ей все карты?