Читать книгу Лебедь белая - Ольга Виор - Страница 3

Материя тонка…

И полотно стиха

пронзительно-прозрачно-непонятно.

Попробую соткать

стремление порхать,

исчезнуть насовсем. Влететь обратно.

На грани, на краю

между холодным «нет»

и жарким «да» – туманное «не знаю»…

Туманы эти пью,

не разорвать тенет.

Я тонкою материей играю.

Мне снится сон – целую пальцы…

А ты – не думай ни о чём.

Пусть две руки твоих, скиталицы,

моим согреются огнем.

Я стану целовать их бережно,

храня дыханием своим.

А ты сомнения от бережка

пусти, как лодочку. Двоим

нам будет вечер виться,

танцуя с тенью в унисон…

Как часто этот сон мне снится…

Как жаль, что это только сон.

Надоело играть словами!

Ну, пойми меня, разгадай!

Неуклюже взмахнув крылами,

с перекрёстка взлетел трамвай.

Улыбаясь глазами стёкол,

он исчез в городской дали.

Растворился, пропал, истёк он

словно время с картин Дали.

Пролетают трамваи мимо

человеческой суеты.

Прочитаешь, и скажешь – «мило»,

но меня не узнаешь ты.

Сон мой странный,

сон мой вещий

вспоминаю запоздало.

Крик гортанный,

чьи-то вещи,

суета и шум вокзала.

Бег. Ступени.

Я в вагоне.

Пятерню окно расплющит.

Не старайся,

не догонишь.

Уходи. Так будет лучше.

Барабанит дождь по крыше,

растекается по стёклам.

Ты кричишь, а я не слышу.

Я от слёз насквозь промокла.

Я уеду туда, где кончается свет,

где в помине давно понимания нет.

Тихо вздрогнет перрон, поплывут провода.

За окном всё быстрей – города, города…

Мы с тобой не успели почти ничего.

Я запомнила прядь у виска твоего,

и ночной разговор, и узорчатый плед,

неуютное утро, сумбурный рассвет.

Ты узнаешь меня, если встретимся вновь,

скомкав гасишь улыбку, но дёрнется бровь.

Только доля секунды… отводишь глаза –

в них огромными буквами слово «НЕЛЬЗЯ».

Разойдёмся, поток унесёт. Оглянусь…

Ты не смотришь, спешишь.

Ну и пусть, ну и пусть!

Ни на что не надеясь, я крикну: «Постой!»

Гулким эхом откликнется город пустой.

Да я просто улечу!

Не поймаете.

Я так больше не хочу!

Понимаете?

Впрочем, что вам? Всё равно

не поверите.

Вы другой уже давно

мерой мерите.

Я под полною луной,

да над крышами.

Крыльев шорох за спиной

не услышите.

Скину белую парчу

на прохожих я.

Да я просто улечу!

Непохожая…

Я в коконе своих стихов

живу, завёрнутая туго.

Он может быть мне лучшим другом,

а может – злейшим из врагов.

Мой кокон крепче с каждым днём,

мы с ним – единая система

и каждой новой строчки тема

напоминает мне о нём.

Всё чаще снится мне полёт,

он ввысь несёт волной прохладной…

Из гусеницы заурядной

однажды бабочка вспорхнёт!

Никому не рассказывай, как

появляются сны, и откуда

возникает внезапное чудо,

чтоб в твоих поселиться стихах.

Никому не рассказывай, что

не даёт ощущенья покоя,

рвёт поводья, хрипит под рукою

необъезженное волшебство.

Никому не рассказывай, где

та страна, что зовут вдохновеньем,

сколько нужно проплыть по теченью,

отдаваясь прозрачной воде.

Ведь нельзя объяснить – почему,

как нельзя поделиться удачей…

Я сегодня, смущаясь и плача,

новорожденный стих обниму.

Кувшин

на треть опустошён.

И ни души.

Не разрешён,

не понят

крик в ночной тиши.

Наполнен

лишь на треть кувшин.

Я меняю имя.

Я судьбу меняю.

Станут сны другими,

стану я другая.

Мне в крещенский вечер

ветер напургует,

напророчат свечи

колею другую.

Воспоминания душат ночами.

Груз неоформленных мыслей печалит.

Он не дает мне заснуть до утра…

Утром пойму – наступила пора

жизнь поменять и самой поменяться.

Мне надоело терпеть, притворяться,

будто бы всё, что я вижу – по мне,

будто бы то, что во мне – то извне…

Сбросив балласт посторонней вины,

я выхожу на дорогу войны!

Получено детство

в наследство.

Печатью могучей

сургучит.

Бумажный шпагат

наугад

кромсает вены

попеременно.

Возьмите назад –

отбыл адресат.

Время стихов – ночь.

Страсти не превозмочь.

Просятся жить, кричат,

плещутся невпопад.

Пряник тебе? Плеть?

Будет с чего млеть!

Я заживлю брешь.

Хочешь – опять режь!

Скажешь: «Стихи – вздор!»

И отведешь взор.

Проще тебе днём?

Вот и живи в нём!

Вновь перейдёшь грань.

Разума вопль глух.

Сердце мое рань.

К боли теряй слух.

Я вся твоя – на!

Только сумей взять.

Жажда изъяНА

гонит поток вспять!

Графику черных деревьев на белом снегу

в мысли мои безупречно вплетает февраль.

Есть кое-что, без чего я уже не смогу.

Есть кое-что, от чего отказаться не жаль.

Трепетом линий пронизано небо насквозь.

Сетью ветвей через кожу пульсирует жизнь.

Не обещай, чтобы после жалеть не пришлось.

С черными ветками вены навеки сплелись.

В спутанном клубке воспоминаний

потяну за ниточку разлуки.

Узелки ненужных обещаний

медленно развязывают руки.

Размотаю время наизнанку,

набело переверну страницу,

и не вспомню больше спозаранку,