Читать книгу Учителя и м-ученики - Ольга Витальевна Манскова - Страница 12

Почти совсем стемнело… Ночевать прямо у костра Василю и Виктору предстояло вдвоём: у них не было с собой палатки, а попроситься в чужую они постеснялись. Николай некоторое время, быть может, ещё составит им компанию, вяло поддерживая беседу у костра – и пойдет спать. Ребята из Кропоткина, Игорь и Инна, хозяева второй, пустующей сейчас, палатки – как, наконец, где-то к обеду вспомнил Витёк – ещё поутру, взяв спальники, рюкзаки и деньги, но оставив здесь под ответственность Витька и Николая палатку с вещами, отправились через перевал на море и собирались вернуться не ранее, чем дня через три. А сам Витёк ещё посветлу ушёл в посёлок: знакомые просили его помочь в строительстве дома, и Витёк с радостью согласился: они обычно и кормили, и денег давали. И поспать можно будет по-королевски, на топчане: а здесь Витёк спал в халабуде, сооружённой из палок и клеёнки, изредка меняясь местами с «Николой», когда на Николу находила блажь подобного обмена.

Николай, наконец, к этому времени полностью закончил выкладывать свою Мандалу, что делал весь день, постепенно, с большими перерывами. Сейчас он прилёг на одной из лавочек, расположенных прямоугольником вокруг костра, находящегося под «крышей» из досок и полиэтиленовой плёнки, и принял почти ту же самую позу, в которой его застали утром Василь и Виктор. Скрестив на груди руки, полностью распрямив тело, он лежал на одной из лавок, вяло поддерживая общий разговор – а потом, кажется, и вовсе задремал.

Весело взметнулись вверх яркие искры: это Василь немного пошурудил в костре палкой. Как всегда, грелся чаёк. Тьма вокруг светлого квадрата, образованного лавочками, постепенно сгущалась. Было совсем тихо. Только неподалёку, в неглубокой низине, журчала маленькая речушка, переговариваясь с камнями негромким воркованием.

Василь почему-то вспомнил, как совсем недавно, до уезда, исповедовал Птахе «Третье открытие силы». И посмотрел на Виктора, молчаливо сосредоточенного на своих раздумьях и время от времени подкладывающего в костёр новые поленья. «В такое время, на границе дня и ночи, чаще всего могут появиться описанные у Кастанеды союзники», – подумал Василь.

Звуков леса, непонятных шорохов, потрескивания веток в темноте за спиной становилось всё больше. Промчался порыв ветра – и вновь всё стихло. Вдруг где-то в глубине леса три раза проухал филин. Василя стало глючить… Сначала ему показалось, что деревья, сумрачно обступившие костёр, начинают медленно к нему приближаться, но он постарался отогнать подобное видение.

Снова подул довольно резкий и сильный ветер…

– Ночью ветер становится Силой, – неожиданно, чётко выговаривая слова, произнёс Виктор, поднявший голову и буравивший Василя глазами. Тот вздрогнул так, будто Виктор прочел его мысли. В этот момент ветер пробежал только вдоль самых близких к костру деревьев, уже совсем рядом. Василю стало как-то нехорошо. А ещё, ему внезапно показалось, что за деревьями прячутся какие-то длинноголовые, ни на что не похожие полупрозрачные структуры. У него мурашки поползли по спине. И сзади ему послышались явственные шаги и чьё-то неравномерное учащённое дыхание…

– Танец воина не попытаешься станцевать? – вдруг резко обратился к Василю Виктор, продолжавший смотреть на него в упор.

– Сейчас? Здесь? – неожиданно для себя, совсем слабым голосом спросил Василь.

– Ты же говоришь, что читал Кастанеду? Здесь и сейчас! Именно! У нас нет другого места и другого времени! Всегда – только здесь и сейчас! К тому же, надо отработать этот самый танец. Поупражняться. А то – когда настанет время, поздно будет. Ты представь, что тебе уже пора танцевать. А за левым плечом у тебя стоит Смерть. И – ждет, – при этих словах Виктор заглянул Василю прямо в глаза своими тёмными зрачками, полыхающими отблесками костра.

Василь внутренне содрогнулся и вскочил с лавочки. Он начал медленно крутиться вокруг своей оси, постепенно находя нужный ритм, затем – резко прыгнул на лавку и стал проделывать пассы и движения, уже не боясь ничего, стоя лицом к тёмным деревьям. Соскочив с лавки в сторону леса, сделав в воздухе сальто, Василь вдруг стал проделывать совершенно невообразимые пассы, прогибы и прыжки. Тело вело его само, то плавно перетекая в пространстве, то перемещаясь резкими и сильными движениями. Потом он просто вошел в ритм, повторяя не слишком сложные движения. К Василю присоединился и Виктор, и они начали совместный ритмичный танец, вначале проделывая движения медленно, но затем всё более ускоряясь. И было в этом мужском танце что-то от веяния духов природы, что-то древнее, как сама Земля… Наверное, такие ритуалы устраивали древние охотники перед походом на страшного зверя, убив которого, они завладевали его Силой.

– Не смотри мне в глаза, – мрачно предупредил Виктор, стоявший теперь напротив Василя, закончившего свой танец. – А то – или я подомну тебя под себя, или – ты меня… Начнется поединок Силы. Зверская штука…

В полной, гнетущей тишине на Виктора и Василя смотрел только что приподнявшийся с лавочки Николай.

– Ну, вы, блин, даете! – намеренно чеканя каждое слово, проговорил он после некоторого онемения. – Такого здесь накрутили… Сейчас звёздам станет жарко, а у вас из ушей пар пойдет. Давайте, что ли, использовать атом в мирных целях! В смысле, чем устраивать поединок Силы, пойдемте и с дури раскрутим, запустим нашу Мандалу!

– Ну, что ж! Давайте, попробуем. У меня энергии сейчас – дуром! Я могу даже на ближайшую гору полезть. Прям ночью! – расхрабрился Василь.

Николай достал из спортивной сумки, висевшей на железном крючке под «крышей», свечу. Пошёл к Мандале, поставил свечу на центральный камень и зажёг её. Подошли и Василь с Виктором, и все они стали вокруг центра Мандалы, образовав треугольник. Ветра уже не было, и пламя от свечи поднималось вертикально вверх. Несмотря на окружающую темень, главный рисунок Мандалы, сложенный из ярко-белых камней, отчётливо выделялся при проглянувшей между облаков луне.

Василь, уставившийся на центральный камень со свечой, почувствовал, что «точка сборки» у него сейчас явно не на месте, и «крыша» слегка эффектно приподнимается… Ему показалось, что он стоит не на Мандале, а на священном кругу Майя с вырезанным на нем календарём, или фигуры этого календаря вдруг сложились из принесённых Николаем камней. Всматриваясь неотрывно вглубь календаря, он, уже не осознавая, каким образом, начал проваливаться в сонм символов, фигур, образов… Перед ним шли вереницей какие-то странно одетые люди в головных уборах из птичьих перьев, похожих на павлиньи, украшенные бусами и браслетами. За спиной у каждого был заплечный мешочек с дарами. Слышались крики: «Кецалькоатль! Кецалькоатль!»

Василь начал свой новый танец… Или – ритуальные движения, символически соединяющие землю и небо, позволяющие божеству соткать радужный мост, чтобы спуститься на землю…

К Василю подключились остальные. Николай делал классическую энергетическую «раскрутку», комплекс движений, придуманный им самим. Став затем в центр Мандалы, поставив свои ноги по обе стороны от центрального камня и устремив взор в открытое небо, он был при свете луны похож на каменное изваяние демиурга, творящего миры. Виктор и Василь почувствовали, как возникал и всё увеличивался, расширялся энергопоток, захвативший не только пространство Мандалы, но и обширную округу. Будто кто-то и где-то завёл мощную пружину, и она уже начала закручиваться, превысив волю и намерение окружающих. Нарастая и закручиваясь, поток явственно уносился тонкой спиралью в ночное звёздное небо… Долгое время не возвращаясь обратно.

Но вот, наконец, он хлынул на землю. Благодатью и исцелением…

* * *

С утра Виктор проснулся довольно рано: как только первые лучи солнца стали пробиваться сквозь зелёный узор листьев. Он потянулся, посозерцал резные липовые листья нижних веток, нежные, ярко-зеленые, кружевные, послушал, как поют лесные птицы… И – резко вскочил. Он спал на деревянной лавочке у костра, подстелив под себя ватное одеяло, предложенное перед сном Николаем, и в него же завернувшись. Костёр давно потух. На противоположной стороне от костра, отвернувшись от него спиной, на такой же деревянной лавочке, прямо в теннисках, на некоем подобии одеяла, больше напоминающем собачью подстилку, спал Василь. Укрыт он был чьей-то плотной зимней курткой, в народе иногда именующейся почему-то «пуховиком». Виктор попытался раздуть ещё горячие угли, подсунув поближе к ним оставленную на растопку газетную бумагу, лежащую под одной из лавок – и вот уже затеплился лёгкий огонёк. Теперь ещё и немного тоненьких веточек, палочек… В это время проснулся и Василь, перевернулся на спину, открыл глаза и увидел висевшие на крючке под «крышей» чьи-то наручные часы. Василь вскочил, сел, отряхнулся, сбросив с себя мелкие листья и веточки, отпихнул в сторону куртку и потянулся к часам. Часы стояли.

– Что, погоду показывают? – сочувственно спросил Виктор.

– Кто? – спросил Василь.

– Часы, конечно, – ответил Виктор, подбрасывая в разгоревшийся костер полено.

Василь провел ладонью по лицу, сверху вниз, будто умываясь.

– Василь, а у тебя есть жена? – ни с того, ни с сего спросил Виктор.

Вопрос повис, прозвучав как-то бестактно. Но Виктор очень любил бестактные вопросы. И задавал их чаще всего людям, которые его чем-нибудь заинтересовали.

– Ты знаешь – нет, – слегка протормозив с ответом, сказал Василь.

– А – почему? – продолжал допрос Виктор, – духовной практикой, что ли, мешает заниматься? – тон у Виктора стал язвительным, как у человека, нащупавшего у собеседника слабую струну.

– Наверное, та самая, единственная и неповторимая, ещё не встретилась, – усмехнулся Василь.

– А какие встречались? – бомбардировал вопросами Виктор.

– Женщины со слабой энергетикой или некрасивые меня не привлекают, а сильные и энергичные слишком стремятся прижать меня к ногтю, – такой ответ тебя устроит? – поинтересовался Василь.

– А ты не любишь, когда тебя прижимают к ногтю? – спросил Виктор.

– Как сказать… Иногда я это позволяю. Но – как – то, всё равно довольно быстро наступает полный разрыв. Да и ещё: то густо, то пусто. Так уж выходит. Ну, и ревность там всякая, когда какая-нибудь бывшая пассия прилюдно кидается мне на шею, – ответил, совершенно не обижаясь, Василь, накладывая в чайник травы из запасов Николая.

Виктор привык делить встречаемых им людей на «ведомых» и «руководителей», но с Василём пока эта классификация не срабатывала. Ведомым он не был, но и на руководителя, вроде бы, вытягивать не собирался. «Странный парень! Как бы его ещё прощупать?» – подумал Виктор.

Из своей палатки показался полусонный Николай в одних плавках, похлопывая себя по голым плечам и ёжась от холода.

– О! Уже чаёк ставишь? – спросил он, приветственно кивнув Василю. – Как спалось?

– Да ничего, лучше, чем, казалось, будет. Даже с лавочки не падал, – ответил Василь, покосившись слегка на Виктора. – Комары, правда, зудели сильно.

– А челюсти у них – как у собаки, – добавил Виктор, в свою очередь приветственно кивая Николаю.

– Небось, из-за них долго не уснуть было? А я к ним уже привык. В палатке они не меньше зудят. У костра, наверное, их даже не столь много, как в палатке, в кустах. Но я, как только в палатку – так и брык! И – как отключили. Проснулся давно, очень рано. Хотел было сходить, искупаться. К лагуне подошёл, ножкой воду пощупал… Б-рр! Передумал что-то. Если у костра потом отогреваться – так это вас будить ни свет ни заря. Так вот, когда я на лагуну шёл, то наверх, на скалу, от лагуны поднимался какой-то парень. Глазищи голубые, так и светятся, и по горам прыгает, как горный козёл. Одно слово: колдун! Откуда шёл только – непонятно…

– Да он, наверное, из местной компании эзотериков. Они любят в горах контакты устанавливать, – засмеялся Виктор.

– Я знаю, какие контакты устанавливают тут наши эзотерики, – проговорив в тон ему, засмеялся Николай. – Нет, это был взаправдушный колдун. Человек леса!

– А что про контакты ты знаешь, о которых говоришь? – поинтересовался Виктор.

– Да тут мне, в прошлом году, ведущий одной из групп рассказывал: достали его вконец эзотерические заморочки всей этой толпы. И выяснение отношений с лидерами других групп на тему, кто здесь самый главный и больше Бога любит… Решил он отдохнуть, оторваться по полной и расслабиться. Взял он с собой близкого друга, втихаря сходили они в поселок, купили бутылочку вина, картошки, колбасы… Завеялись со всем этим скарбом куда подальше – на Лысую. Хорошо, чувствительно так там посидели, расслабились, а потом – возвращаются в лагерь. Решили пошутить: контакт, мол, у нас был на Лысой, энергии – так и шуровали! И что же, вы думаете? Эти, всевидящие, ему: «Слы-ы-шим! Ви-и-дим! Контакт, мощный! С инопланетянами!» – И, на следующий день – толпой все на Лысую и поскакали. И мы, мол, хотим контакт! А Евграфий ещё темп такой задал, что добрая половина уже на первых километрах по дороге потерялась! Умора! Искали потом заблудившихся ещё сутки. Этих несчастных утешали: мол, вас чистили, а потому и водили кругами по лесу. А контакт, конечно же, состоялся только у самых достойных… Бедные тётки! Ну, знаете, такие в каждой группе обязательно присутствуют, довольно обширной комплекции. Они – как вжарили! Спешили, чтобы поспеть за Евграфием, несясь со всех ног. Вещи какие-то потеряли, вопили на весь лес, ища друг друга, и периодически просили друг дружку их подождать… Сам видел. Предлагал: тётеньки, да успокойтесь же! Что ваше – от вас не убежит. Пожара нигде нет, спешить и тушить не надо. Посидите лучше, чайку со мной попейте… Так нет же, конечно. Вперед понеслись, как к победе коммунизма… Умора!

Поскольку Николай, допив свой лесной чаёк, ушёл, захватив висевшую на крючке сумку, в посёлок за продуктами, и не пожелал, чтобы кто-нибудь составил ему компанию, Василь с Виктором остались вдвоём около костра. Костёр догорал. Василь в задумчивости ворошил уголья. Идти ему никуда пока не хотелось. Он был заворожен этим застывшим молчаливым лесом, и погрузился в думы.

Виктор следил за ним исподлобья, и вдруг спросил:

– Василь, а вот ты скажи, ты в Бога веришь?

– А зачем это тебе?

– Да так. Просто.

– Ну, ведь у каждого он свой, Бог. И вера – только его, собственная.

– Нет, ты не увиливай! Ты в Бога веришь: да или нет?

– Ну, если так ставить вопрос… Скорее, да.

Виктор выдержал паузу и спросил:

– А в дьявола? В него – веришь?

– Это – в какого? В чёртика с рогами? Или – в мировое абстрактное зло?

– А как хочешь, так и понимай. И тоже: отвечай категорично.

– Ну, тогда, скорее, нет.

– Ну вот, значит, в Бога ты веришь, а в дьявола – нет? А теперь ответь, а чем они, с твоей точки зрения, отличаются?

– А что у них, с твоей точки зрения, общее?

– Ты всё как-то уклоняешься в сторону… А я просто хочу показать, что, в принципе, это одно и то же: бог, дьявол… Зло, добро… Это – с нашей, с человеческой точки зрения они есть, эти самые дуальности… Мы смотрим на вещи искажённо. А если смотреть сверху, то всё едино получается. Это – ветви одного дерева. Вот, к примеру, возьмём дерево, а от него – ветви растут. А если на какой-нибудь высоте мы сделаем плоскостной срез, то какую получим картину? Как всё это будет выглядеть? Как одно целое?

И Виктор начертил прутом на земле одну большую окружность в центре, а вокруг неё, хаотично, множество более мелких самой разной величины.

– В центре – ствол, остальное – ветки, – пояснил он. – И уже – нет целого. При плоскостном мышлении – получается, что они есть: бог, дьявол… А на самом деле ничего этого нет. Всё едино!

– Ну да, это хорошо и замечательно. Во вселенском масштабе. Но напрашивается вывод, что эта же истина, но на человеческом уровне, будет звучать весьма тривиально: шагай вперед, чихай на всех – и в жизни ждет тебя успех? И – всё равно, кому молиться: Богу или мамоне?

– На человеческом плане она звучит так: действовать надо, а не сюсюкать! Силы свои использовать! И всё будет тогда, как надо. Развитие будет… А то – я недавно к знакомым своим прихожу, полгода их не видал. Мне сказали, что они за это время очень возросли духовно. Совсем другими стали. Пришёл, а они… Те же самые! И через двадцать лет – всё будут долдонить одно и то же…

– А может, это просто ты – тот же самый, Виктор? Разве можно так, за пять минут разговора, понять душу человека?

– Да нет, я не об этом. Понимаешь, такие вселенские истины открываются… Брось всё – и живи по-новому. Каждый новый миг – по-новому. Не бойся совершать поступки. В жизни всё испытать надо. Да, вот некоторые используют всякие энергии, работают с ними. Энергию рэйки, например, если слышал. Большие деньги зарабатывают при этом – и что ж, правильно делают! Реализовываться надо. А то – другие сидят сиднем, и варятся в своем котле сами, в четырёх стенах. Кому это нужно? Действовать надо, действовать! Всё равно, как… Пытаться!

– Действовать? А что ты называешь действием? Например, нажраться водки и соседу пойти морду набить – это действие?

– А хоть и морду.

– А если твои поступки непоправимы, и за них рано или поздно отвечать придётся? И если в тот самый момент, когда ты набиваешь кому-то морду, решается твоя судьба? И разве действие – это обязательно только руками махать? А молчаливого действия не бывает?

– Ну вот, уставлюсь я в одну точку, и буду смотреть… Навоображаю там себе невесть что… И что ж тогда изменится?

– Если это будешь делать ты… Наверное, ничего.

– Что и требовалось доказать! Многие, сюда приезжающие, люди начитанные, и Кастанеду читали, и Агни Йогу, а всё никак не могут понять, что не сиднем сидеть, а действовать надо.

– Вали, мол, кулём, потом – разберём? Не считаясь ни с кем?

– А хотя бы и так, если это кому-то нравится.

– Ну, это уже звериный эзотеризм какой-то, с душком ницшеанства. Типа: буду служить тому, кому выгодно. Кто больше заплатит. А внутренний голос слушать, сердце своё – видно, давно бесполезно. Давно солярка кончилась. И вообще… Ума в тебе, Виктор, палата. Только нет в тебе ни такта, ни гармонии, ни малейшего представления о том, что же всё-таки происходит. Ты нравоучительный книжный червь, и только. Сам – поначитался всякого, и полез поразглагольствовать. Хотя, я думаю, на самом деле ты более совестливый и честный человек, чем то, что можно представить и подумать о тебе, слушая твои речи… Ладно, раз всё можно и каждый волен, за что тебе спасибо, делать всё, что хочет, то сейчас я покидаю тебя без дальнейших объяснений, – Василь поднялся с лавочки, нарочно кинул с неё куда-то в кусты пуховик и отправился в сторону деревьев, насвистывая себе под нос бравую мелодию. На некотором расстоянии он обернулся и, невидимый уже от костра среди деревьев, громко проорал издали слова одной своей любимой популярной песенки:

– Харизма течет из ушей,

на милых граждан, их жён и детей!

Потом Василь сидел у речки и курил. Вдруг сзади кто-то неслышно подошёл, тронул его за плечо и сел рядом.

– Ну, что надулся? Достал я тебя, да? – проникновенно спросил Виктор. – А я вот что, парень, скажу: многого ты ещё не понимаешь. Книга такая есть, я её недавно прочел, её Алистер Кроули написал, и всё мне сразу стало ясно. Только она – не для средних умов. У иных крыша от неё едет. Кто-то его считает дьяволом, кто-то – святым. Сложная книга. Но мудрая. Впрочем, парень, не отчаивайся. Я так скажу: всё равно, с чего начинать и во что верить. Хоть – с Шри Чинмоя, хоть с Магнитов или «Радостии». А ещё, есть Агни Йога, Виссарион, Блаватская… Путь – он у каждого свой… Только дойдешь в чём-нибудь одном до понимания – сразу ищи нового. На каждом пути есть свои открытия.

– А, например, на пути чёрной магии?

– Да хоть и так, если тебя туда тянет! Задатки, значит, таковы, что рано или поздно ты должен через это пройти. Да и вообще: по-твоему, что, грешить нельзя? Не погрешишь – не покаешься. Всё в жизни испытать надо, а дьявол и бог – как я уже говорил, и как Кроули ясно даёт понять – это две стороны одной медали.

Василю показалось, что лицо Виктора озарилось недобрым фиолетовым светом.

– Всё это прекрасно. Если тянет. А если человека тянет поискать правду, добро, истину и свет, так сказать, а на обложке какого-нибудь направления, какого-нибудь общества так и написано: обращайтесь по этим вопросам к нам. Наша вера – самая верная! Милости просим! И вот человек обратился… В обоих смыслах этого слова: и в это общество, и в эту веру. И подвергся в дальнейшем, мягко говоря, гипнозу и зомбированию. И вот уже в результате совершает действия, ему не свойственные, живя, как во сне… Что тогда? Всё – ништяк?

– Зомбирование… Слишком этим модным словечком злоупотребляют. Это – вообще, я имею в виду настоящих зомби, – не наша культура и не наша магия. В нашей традиции – нет зомбирования.

– Скажи это людям, часто смотрящим телевизор! Да, трупов у нас никто не поднимает, головы петухам не отрывают, колючки с ядовитыми шипами людям не подкидывают… Нашли более простые средства решения проблемы. Это просто способ выражаться: метафорой, кажется, называется. Зомбирование всё равно зомбирование и есть: не оживший мертвяк, так вроде бы живые люди ведут себя сравнительно одинаковым образом. Поэтому их художественно сравнили с зомби. Да и вообще, зачем к словам придираться! Назовем – не зомбирование, если тебе это не нравится, а внесем ясность: запудривание мозгов до такой степени, что человек становится легковерным и управляемым и ведёт себя совершенно тупо и адекватен стаду подобных баранов.

– Ну, хорошо, пусть будет «зомбирование». Если человек не слаб, его не зомбируют. Он останется сам собой.

– Ну, ты это брось, находятся специалисты. Попридумывали разные психотехники, а ещё есть всякие вещества и, быть может, приборы.

– Настоящий духовный человек не должен вестись на провокации и легко проходит все испытания судьбы.

– Как сталкер в зоне?

– Не перебивай! Человек должен пройти любое испытание, таким образом он и приобретает духовный рост. А сломается лишь слабый.

– Но это же не означает, что зона не опасна?

– Это означает, что у каждого свой путь. Хотя цель – одна. Дороги разные. И путь бывает не обязательно по горам и вершинам. Надо в жизни успеть пройти по разным путям. А также, через разные духовные школы. Чтобы отыскать своё. Все они действуют. И все, в конечном итоге, развивают человека.

– Разве можно развивать человека, обманув его? Вот один мой друг пошёл в общество Махариши и получил там мантру, которая, якобы, предназначена ему – и только ему. Для его духовного роста… А через пару месяцев в книге «Сектология» он вычитал и свою мантру, якобы секретную, – их, оказывается, по возрастному принципу распределяют, – и другую трезвую информацию о «махаришевцах». И кого он должен благодарить за подобный опыт? Который, вдобавок, обошелся в определённую сумму…

– Всё равно, ведь какой-то опыт он получил… И все мы, конечно, обманываемся. Нас все обманывают: правительство, работодатели, политики. Повсюду обман! Нельзя только злиться и обижаться на это, рисовать всё в черном свете, отчаиваться. Ведь, каким ты будешь – такова и жизнь твоя будет. И если тебя обманули – значит, ты это заслужил.

– А я лично считаю, что гораздо большую пользу мой друг извлек из той самой книги, которая ему раскрыла глаза на действительную суть вещей.

– Ты так считаешь? – надулся Виктор, – ну и считай!

– Спасибо за разрешение! Я продолжу? Так вот, все эти общества, обещающие человеку решение всех его проблем, в том числе и финансовых – не более, чем ловцы душ… Возможно, что у них нечего искать, никакой соли там нету, а возможно, что её продают по слишком дорогой цене. Ведь призадумаешься: слышал я, например, про летающих йогов… А вдруг, им всем цена – как у этой, якобы индивидуальной, мантры?

– Ну, если ты так считаешь, то по вере тебе и воздастся… Значит, ты летать тогда никогда не будешь.

– Да, пускай я не буду летать, как Махариши, и рисовать тысячу птиц в день, как Шри Чинмой… Кстати, его приверженцы соблюдают, так сказать, полный целибат и любить им дозволяется только портрет Учителя. На этот счет они даже шпионят друг за другом.

– Не только птиц не сможешь рисовать, но и вообще с таким пониманием ты ничего в жизни не достигнешь.

– Я достигну лишь того, что открою в себе самом, а не в Шри Чинмое!

– Нет, постой, погоди! Если ты не выйдешь из своего устойчивого квадрата, не разовьешься до состояния пирамиды, если ты будешь устойчив, но не восприимчив – а ведь только сочетание устойчивости и восприимчивости дает развитие – то ты не достигнешь равновесного креста, вечно будешь циклиться: одни циклятся на восприимчивости – и для них ничего не существует, кроме Шри Чинмоя, а другие – на невосприимчивости, и до них совсем нельзя донести истину. А надо сочетать в себе квадрат и треугольник!

– А я почему-то считаю, что все «шричинмойские» общества именно сознательно и намеренно отбирают только таких, у кого в дальнейшем только на Шри Чинмое свет клином и сойдется… И потому их учитель потом и рисует так много птиц в день и тяжести поднимает энергией сухожилий, или – чем ещё там? Ведь его так все любят!

– Да ну тебя! С тобой совершенно невозможно разговаривать! – обиделся Виктор. – Вот и живи в своем жалком мирке, довольствуйся своей жалкой конурой и жалкой зарплатой!

– Достойное пожелание святого учителя эзотерики! Да я уж как-нибудь проживу… Не король, храмов и дворцов мне не надо. А вот святые подвижники даже этого мирка, описанного тобою, не имели, а жили в каморках эдак метра два на три, без окон, под землёй, и достигали самых больших высот человеческого духа! Ступай себе с миром, сын мой! – и Василь перекрестил Виктора, который совсем взвился от злости, уходя. Если б здесь была дверь, он бы ею хлопнул.