Читать книгу Болезнь - Ольга Владимировна Дмитриева - Страница 8
Разум человека
ОглавлениеНебесная редакция
Действующие лица
Адам Адамович, главный редактор на небесах. Мужчина на вид лет пятидесяти, полноватый с лукавой искоркою в маленьких, узко посаженных глазах.
Саша Пушкин, «русский поэт, драматург и прозаик. Ещё при жизни Пушкина сложилась его репутация величайшего национального русского поэта» (с) (см. Википедия)
Марина Львовна, секретарь Адама Адамовича, крупная женщина, воплощение так называемой Russian woman из тех, что «коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт».
Упомянутые лица
Ева Адамовна, жена Адама Адамовича, дочь Адама Адамовича и Евы Адамовны, урожденной Адамовой.
Лев Толстой.
Возможно Сергей Есенин.
* * *
Небеса. Приёмная в кабинет к редактору. Рядом с дверью в кабинет сидит, нахохлившись словно несушка, Марина Львовна. Она беспрестанно что-то жует, успевая в то же время должным образом выполнять свои обязанности – вежливо хамить в телефонную трубку дозвонившимся счастливчикам. На скамейке напротив неё сидят писатели, в том числе Саша Пушкин. Его глаза печальны, он переживает поход к редактору, как современный homo sapiens поход к зубному.
Марина Львовна.
Сижу уж тут я долгий век,
И чтоб один хоть человек
Приличный вдруг сюда зашёл.
А нет! Заляпают мне стол
Настойкой сладкой иль вином,
А могут тут забыться сном,
Как этот вот…
Со скамейки медленно, с блаженной улыбкой на лице, сползает поэт (возможно Есенин).
Марина Львовна (задумчиво).
Ад или рай – а всё одно,
Но это и не мудрено:
Ведь если пьянь и психопат —
Не факт, что путь тебе лишь в ад.
Дверь открывается, из неё с важным видом выходит Адам Адамович.
Адам Адамович (обращаясь к Пушкину).
Сашок, давай-ка проходи,
(Обращаясь к Льву Толстому.)
А ты, с бородкой, не чуди!
Хватило мне ещё в тот раз
Занудства твоего на час.
Толстой обиженно смотрит в пол. Пушкин и Адам Адамович заходят в кабинет.
Адам Адамович.
Не стой в дверях, давай, входи,
На стул садись-ка, проходи.
Тебя как гостя здесь я жду,
А не на каторгу веду.
Пушкин садится напротив редактора.
Адам Адамович.
Я стул, смотри, какой достал.
В Икее нынче заказал.
Удобно ль, сударь? Каково?
Я долго выбирал его.
Короче, Саша, дело есть.
Советую – сочти за честь.
Заказик сверху. Получай.
Вот письмецо, давай, читай.
Саша Пушкин (читает вслух).
«Окинув взором царствие земное,
Я обнаружил вдруг, в каком застое
Мы с вами пребываем.
Повсюду блеск – и сумки, штучки.
Купите туфли, может брючки,
А мы о них не знаем!
И Ева ваша в балахоне
Безвкусном, скучном щеголяет,
Что взгляд, конечно, не цепляет.
И каждый час на телефоне
Всё молится: "Владыко, Отче,
Вы наше ВСЁ, Великий Зодчий"
(И всякий бред несёт, короче).
Мне надоело всё, нет мочи!
Купи ей туфли-лабутены,
Картину закажи на стену.
Скажи, оставит пусть в покое.
Твоя жена ведь, что такое!
Пусть брэнду молится отныне,
На то его и создавали,
А я – Господь, хоть и ревнивый,
Да давно это было».
Пушкин удивлённо смотрит на редактора. Тот кивает головой – мол, дальше читай.
«И классиков – стихи, романы —
Всё безнадёжно устарело.
И вот к тебе какое дело:
Велю созвать сынов моих,
Тех, что талантом наделил.
Перепечатать тексты их
И править, что есть сил».
Адам Адамович.
Вы, сударь, что-то побледнели.
(Звонит Марине Львовне.)
Мариш, водичку, в самом деле.
(По-отечески ласково к Пушкину.)
Наш гость немножечко раскис?
Не по душе вам сей сюрприз?
(На этот раз говорит жёстко.)
Собрался, Саша, ну-ка быстро!
Сказали – сделаем всё чисто.
Начнём мы с дочки Капитанской
И сразу правим «Депутатской».
Не спорь, Сашок, не в том ты праве.
Законы чти в чужой дубраве.
Мы к актуальности стремимся?
Тогда и тут мы поживимся:
Мы Пугачева здесь оставим,
Но мы мотив его подправим:
«Против коррупций восстает»
И внешний вид – «он безбород».
Владеет домом на Рублёвке
И не идёт он на уловки,
Чтоб заработать капитал.
От лжи порочной он устал.
И цель его – очистить Русь.
Да, ты, Сашок, сиди, не трусь,
И Машку мы твою оставим.
Ну, может быть, другой представим.
(Правит.)
«Выходит барышня, она
В шелках и вся ваще в ажуре
В тигровой дорогущей шкуре…
Адам Адамович задумывается в порыве вдохновения.
…На голых розовых плечах
“Вот это дива, это вау!” —
Подумал сразу наш Петруша…»
Саша Пушкин.
О, Боже мой, отрежьте уши!
Падает в обморок. В этот момент в кабинет входит Марина Львовна. Она плавно покачивает бёдрами из стороны в сторону, а в руках у неё поднос со стаканом воды.
Марина Львовна (смотрит на Сашу Пушкина).
А этот дурик что лежит?
Адам Адамович (раздражённо).
Он за тобой во сне следит!
Марина Львовна.
Какие мы сегодня злые.
(Наклонившись к Саше П.)
Очнулся, чудик? Глазки шире…
Марина Львовна выходит из кабинета. Пушкин поднимается с побагровевшим лицом.
Саша Пушкин.
Не для того ведь я писал,
Чтобы сейчас такой нахал
Безвкусно мои тексты правил
И в строчке автор «Пушкин» ставил!
Кидает в редактора перчатку.
Адам Адамович.
Сашок, постой, не кипятись.
Али не помнишь ты, мой милый,
Как в прошлый раз в дуэль сошлись
Ты и другой такой красивый?
Чем все закончилось, скажи?
Ты ведь рассказчик, расскажи!
А если ты сейчас не сядешь,
Из текста деда потеряешь.
Саша Пушкин.
Савельича? Помилуй, дядя.
Адам Адамович.
Я вырежу его, не глядя…
Саша Пушкин.
Добро, тогда я замолкаю…
Адам Адамович.
Я этому не возражаю.
Упрямство, Саша, тяжкий грех.
