Читать книгу Слепые и прозревшие. Книга вторая - Ольга Владимировна Грибанова - Страница 9

Приятно сознавать, что ты в чем-то лучше других. А если ты во всем лучше всех, тогда как? Наверное, приятно, если все соглашаются.

А вот папа морщится, когда Саша туманно намекает ему на свою исключительность.

Саша, конечно, не такой дурачок, чтобы брякнуть: «Я лучше всех». Папа так задразнит, что заревешь со стыда. Уж такой он, папа, не любит хвастунов. А разве это хвастовство? Это ведь так и есть.

Во-первых, Саша в своей подготовительной группе самый красивый. Красивее всех мальчишек и даже всех девчонок. Да-да, сколько раз себя в зеркало рассматривал. У Саши волосы светлые-светлые, как у мамы. Но у мамы прямые, а у Саши завиваются кудряшками, как у Бабали. И лицом на Бабалю похож, особенно нос. Пряменький такой и как будто острым карандашиком нарисованный. А рот неизвестно какой. Может, как у бабули Светы? А может, как у деда Толи? Только там под бородой не разберешь.

А глаза у Саши голубые, но не мамины. Форма другая. Как у папы. Это хорошо, потому что у папы есть взгляд. Все остальные просто смотрят и смотрят, глазами хлопают, а у папы получается взгляд. И Саша упорно экспериментирует перед зеркалом: морщит лоб то так, то этак, вздергивает тонкие брови и, наоборот, подбирает их к носу. Иногда папин взгляд вроде и получается.

Это очень важно, чтобы был взгляд, а то Сашу вечно за девочку принимают.

В Сашу влюблена вся девичья половина группы. С ним все стараются сесть рядышком на занятиях, ссорятся между собой, потому что всем хочется с ним играть на площадке. А одна нахалка тащит его за руку в кустики и там целует. Он ей несколько раз объяснял по-хорошему, что так делать нельзя, может ребенок родиться. Это им еще в прошлом году на занятиях объясняли. Конечно, там все сложнее, там много еще чего надо для этого сделать. Но вдруг?! Объяснял ведь ей, дуре, а она лезет и лезет. Пришлось ей один раз хорошенько наподдать, только тогда отстала.

Но с девчонками все же интереснее. Можно с ними во все поиграть: и в мифы Древней Греции, и в космические приключения Алисы Селезневой, и в покемонов. А еще лучше собственную сказку придумать, интересную, многосерийную, с героями, принцессами, вампирами и колдунами. Девчонки тут же сюжет подхватывают, сразу соображают, что им говорить, и играют как заправские актрисы. С мальчишками так не поиграешь. Те только с автоматами друг за другом гоняются и орут: «Та-та-та-та-та! Кх-кх-кх!». Позор! Взрослые люди, в школу осенью идти, а они «кх-кх»!

Еще Саша – самый умный ребенок, и не только в подготовительной группе, но и во всем детском саду. Это и понятно: не в младшей же группе умников искать!

Читать Саша научился в глубоком детстве. Может, даже года в четыре. А пришел в детский сад, в старшую группу, уже свободно читающим и считающим до скольки хотите, хоть до миллиона. Только это долго.

А еще он знает наизусть «Мертвую царевну», «Царя Салтана» и про золотую рыбку. А «Золотого петушка» – еще не всего, только отдельные места. Вообще всяких кусочков в Сашиной голове полным-полно, он уж и не знает, откуда они берутся.

А еще Саша рисует и карандашами, и фломастерами, и красками. А лепить любит только из глины: от пластилина руки противные. Глину приносит Саше деда Толя, настоящий художник. Он очень одобряет Сашины труды, а это дорогого стоит.

Недавно они с дедом сидели лицом к лицу и друг друга рисовали. Конечно, Саша у деды получился как живой, но и деду на Сашином рисунке тоже все узнали сразу.

Еще Саша играет на пианино. Бабаля уговаривала его идти учиться в музыкальную школу. Но это Саше ни к чему. Там нужно гаммы играть, упражнения и этюды всякие. Мама показывала, как это играть, но это скучно и неприятно слушать. А научился Саша просто сам, глядя на мамины руки, разучил с ее помощью несколько славных пьесок. А потом стал подбирать знакомые песни и аккорды к ним. И наконец сам сочинять научился.

Под Новый год поразил в детском саду музыкального работника Анну Семеновну, сыграл и спел собственную песню:

Вот какой этот удивительный, прекрасный, талантливый Саша! И папа, конечно, тоже так думает, только виду не подает, чтобы Саша не зазнавался.

Лишь один человек им не восхищается. И какой человек! Пусть бы все остальные про Сашу забыли, лишь бы он все-таки признал, что Саша – самый-самый-самый.

Этот человек – старший сын тети Люси, маминой подруги, у которой недавно родился пятый ребенок. Зовут этого старшего сына Павел. Он уже взрослый совсем, двенадцать лет ему. Там у них есть еще Аня, она в третьем классе, есть Тимошка, Сашин ровесник, они вместе в роддоме рождались, мама рассказывала.

Парень он хороший, но скучноватый. Все-то он делает как надо, и все-то ему нельзя.

Нельзя уйти со двора под арку: надо, чтобы его из окна всегда было видно. А если не будет видно? О-ой, что ты!.. Телевизор самому включать нельзя. Только если все будут смотреть, а то много денег нагорает. Смешно, в телевизоре деньги, что ли, горят?

Что-нибудь вкусное самому съесть нельзя. Все вкусное у них Аня делит на четыре части и раздает. К примеру, есть у Саши две конфеты в кармане. Одну он, конечно, дает Тимошке, потому что одному есть невкусно. А Тимофей ее, конфету, не в рот, а в карман кладет:

– Домой отнесу.

– Да ты что, ешь ее сам. Она же одна, как ее делить?

А Тимошка серьезно так:

– Ничего, Аня ножиком разрежет.

И вот все у него так – только как дома положено.

А еще у них есть четырехлетняя Наташенька. У нее глаза как рыбки с плавниками-ресничками, а цветом – как мед. Даже сладко на нее смотреть. Саша очень волнуется, встречаясь с ней, потому что мечтает лизнуть эти медовые глазки. Но это – страшная тайна!

Зимой у тети Люси родился еще Алешенька. Сейчас ему уже три месяца. Пока тетя Люся была в больнице, мама прямо жила у них в доме. Утром Саша с мамой шли к ним, чтобы забрать Тимошку и Наташу в детский сад. И, позвонив, слышали за дверью Наташин звонкий голосочек: «Аня, Аня, там Сашенька идет».

Проводит мама всех троих в группы и возвращается к старшим, Павлу и Ане, отправляет их в школу. А потом в доме у них прибирается, обед варит и уж тогда уходит, чтобы поработать дома. А дядя Валера вечером заберет из садика всех троих и Сашу домой приведет.

– Спасибо, Валера, – улыбнется мама.

А он нахмурится и серьезным своим голосом ей:

– Что ты, Галя, тебе спасибо.

А потом тетя Люся привезла домой Алешу. Они с мамой долго обнимались, целовались, даже, кажется, немного поплакали. Больше мама уже не варила у тети Люси обеды. Но с тех пор так и повелось: утром мама и Саша заходят за Тимошкой и Наташей, а вечером дядя Валера приводит домой Сашу.

У Русаковых дома Саше очень нравится, там весело, хоть и очень тесно. И там Сашей тоже все восхищаются. Кроме Павла.

– Выпендрило! – презрительно хмыкает он на все Сашины старания.

И только однажды он похвалил.

Павел с дядей Валерой мастерили второй этаж над Тимошкиной кроватью, чтобы теперь внизу могла спать Наташа, а Тимошка – наверху. Он был счастлив, ему так хотелось смотреть на всех сверху, со своей кровати. Помогал усердно, подавая отцу шурупы и всякие нужные инструменты, названия которых Саша слышал впервые.

И вдруг к Саше обратился Павел:

– Ну-ка держи.

И Саша с радостью бросился на стоявшую торцом доску, обняв ее обеими руками. Павел забивал в нее гвозди, и от каждого удара она дергалась то вправо, то влево, крепко била Сашу по рукам, но он держал ее изо всех сил, даже вспотел.

Ну вот, забит последний гвоздик, и Павел, взглянув на своего помощника, взъерошил ему волосы и похвалил:

– Молодец, Кучеряшка!

Дома вечером Саша предложил папе:

– Давай что-нибудь строить. Ты будешь строгать и пилить, а я тебе буду все подавать.

Папа оторвался от своих чертежей и взглянул на Сашу с любопытством.

– Ну и что будем строить? Предлагай!

Оглянулся Саша вокруг. Все у них есть: стол у папы, стол у мамы, стол у Саши. Шкафы для белья, сервант для посуды, стеллажи для книг. Даже пианино есть. Все есть.

А двухэтажная кровать им ни к чему, ведь Саша один. Всегда был и всегда будет.