Читать книгу «Следопыт», Офелия и труп - Ольга Волошина - Страница 3

С тем телом дело было так… Ремонт в офисе мамаша закатила грандиозный, но всего через неделю, к вечеру понедельника, работы были практически закончены. Остались мелочи: привинтить к дверям ручки, приладить замки к оконным рамам, да кое-где заизолировать провода, оставшиеся пока оголёнными по вине преждевременно впавшего в запой электрика.

Открыть агентство в тот день пока не получалось: мебель в офис привезли не всю, последняя машина поставщика сломалась, и недоставленную партию обещали подвезти днём позже. Так что мелкие недоделки ликвидировать не собирались – не делали они погоды. Изольда отправилась в офис с проверкой и потащила меня с собой.

Припарковать машину у входа мне не удалось, и мы проехали чуть дальше по улице. Это оказалось крайне неудачным решением. Эх, если бы я поехал один, оставив мамашу у входа! Теперь же Изольда всучила мне здоровенный натюрморт неизвестного нам обоим автора, а сама шла впереди, весело размахивая крошечной сумочкой в такт моего пыхтенья от неимоверных усилий и попыток не споткнуться. Двести метров пешком по узкому тротуару показались километром.

– Мужчина всегда должен быть под рукой. Вдруг что-то придётся подвинуть, поставить, собрать. Картину донести… Она очень украсит нашу комнату для клиентов, особенно повешенная напротив кофейного столика… А после открытия я возьму тебя на работу младшим агентом.

– Старший на примете уже есть? – поинтересовался я, открывая дверь.

– Когда я тебя повышу до старшего, младшего агента возьмём по рекомендациям.

Дверь открываться широко не желала: изнутри её что-то слегка подпирало. В образовавшуюся щель мы с картиной не пролезали. Я сделал ещё один рывок и прочно застрял. Изольда топталась сзади и озабоченно верещала:

– Не повреди полотно! Я за него приличные деньги отвалила. Назад подай! Будем протискиваться по частям.

С большим трудом я вылез назад, потом вытащил дурацкую картину – полотно не пострадало, немного поцарапалась рама. Но указывать на это мамаше я не стал. Бить меня никто не будет, но без обеда можно остаться запросто. Если заметит позже, отопрусь – скажу, заметил царапину ещё в салоне.

Теперь мы пролезали по очереди: сначала я, потом вдвоём продвинули картину, завершила операцию Изольда, выдрав о косяк лишь небольшой лоскут из юбки. Не то чтобы она была толста, просто прижимать локти и поворачиваться бочком считала ниже своего достоинства.

– Хорошо, что я не крупногабаритная дама, – мрачно буркнула детективша, потёрла пострадавший бок и отправилась в свой кабинет, оставив заботу о картине на меня.

Громадный натюрморт ничуть меня не интересовал, я прислонил его к стене в комнате для посетителей и вернулся в маленький холл у входа. Дверь подпирал ящик от мебели, которую должны были собрать ещё утром. Я взглянул на приёмную сквозь прозрачную перегородку: собранные столики стояли на предназначенном для них месте. Наверное, мебельщики просто забыли упаковочный ящик. Придётся звонить поставщику, громоздкую тару нам держать негде. Но как этим грузчикам-сборщикам удалось придвинуть ящик к двери и выйти из офиса, не заметив этого свинства, для меня было загадкой.

Попытка задвинуть пустой фанерный гроб в угол с первого раза провалилась: ящик оказался странно тяжёлым, а внутри него что-то болталось. Из кабинета вышла Изольда и направилась к кофейному автомату. Я сунул голову в дверь и заявил:

– Мне капучино сваргань, я просто измучен тяжёлой работой. И кстати, не хочешь взглянуть, что ещё тебе мебельщики прислали? Ящик под дверью не пустой.

Мадам озадачилась:

– Ничего больше не заказывала… Если я только хорошо помню. Впрочем, дай гляну.

Она шагнула ко мне за перегородку, не выпуская из рук чашки с кофе. Я с готовностью откинул крышку ящика, глядя жадными глазами на чашку в руках Изольды. Вдруг раздался жуткий вой, чашка с горячим напитком упала мне на туфли, которые я почистил только вчера. Не сразу понял, что дикие звуки производит моя собственная мамаша. Глаза её выпучились, трясущейся рукой она ткнула во что-то за моей спиной. Я оглянулся: в большом мебельном ящике неловко лежало тело. Мужское, хорошо одетое, с лохматой светлой шевелюрой – несомненно, мёртвое. Неудобная поза, желтоватый цвет кожи, полная неподвижность не оставляли надежды на то, что он мог оказаться живым.

Тут Изольда очухалась и выругалась в обычной своей манере:

– Что это, блин, тра-та-та… за хрень?! – всех речей мадам Ивановой не привожу, потому что непечатно.

– Мужик в виде трупа, – пояснил я пребывавшей в шоке родительнице. – Как туда попал, лично я не знаю.

– Без тебя вижу, что мёртвый мужик, – по-прежнему невежливо сказала Изольда. – И даже знаю, как его зовут. Но кто посмел, тра-та-та?..

– И кто же это помер? – поинтересовался я, проигнорировав конец речи.

Тут мамаша чему-то удивилась и вытар ащила на меня глаза. Минуту спустя она вымолвила:

– Вправду не знаешь или придуриваешься? Вот что значит, телевизор не включать. Это ж Вася Синица – любимец публики. Уже второй год в этом звании.

– Увы, это всё! Карьера закончена. Пора вызывать оперативников.

– Нет уж, сперва я сама разберусь. Детектив я или кто?!

Благоразумнее всего мне было промолчать, но жаркая погода расслабиться не давала. И я обеспокоенно сказал:

– Ты побыстрей разбирайся, пока труп у нас тут не завонял. А кто тебе кстати заплатит? Или тебе охота даром напрягаться…

– За этого заплатят. Родственники, фанаты, журналисты – все захотят найти убийцу. Заключу договоры со всеми, кто захочет заплатить.

Спорить с мамашей в таком решительном настроении – дохлое дело, и я только сказал:

– Давай задвинем ящик в дальний угол и прикроем, вдруг кто-то войдёт и увидит.

– Это, пожалуйста, задвигай, куда хочешь.

– Мне, кстати, непонятно: как этим умельцам из магазина удалось придвинуть ящик к двери и вылезать наружу бочком? И зачем они такую глупость сделали?

– Ну ты и балда! Я ж тебе в самом начале ремонта сказала, что пол тут кривой, с уклоном к дверному проёму. А ящик сдвинулся под своей тяжестью. После того, как убийцы Васю туда запихали. Мебельщики тут ни при чём – это же очевидно! Задвигай Синицу подальше и побыстрее! – на этом детективша Иванова отдавать распоряжения закончила и удалилась «разбираться».

Со вздохом я взялся за край фанерного гроба из-под мебели, не надеясь, что смогу его сдвинуть. Однако труп оказался не по габаритам лёгок, словно кукла. Я наклонился над несчастным Васей (фамилию уже забыл) и внимательно рассмотрел неподвижное тело. Что-то кукольное в нём определённо было, с опаской я ткнул пальцем в отличный костюмчик в районе желудка и упёрся во что-то твёрдое и гулкое. Ещё более осторожно коснулся лица и никакой мёртвой плоти не обнаружил. Уже смелее я расстегнул пуговицы пиджака и обнаружил под тканью рубашки пластик.

– Изольда!! – завопил я, снова сунув нос в приёмную. И добавил, когда она выглянула из-за двери: – Иди и посмотри, кто на самом деле этот труп.

– Глупости какие! – заявила мамаша, но в глазах её зажглось любопытство. – Что нового ты можешь сказать о Васе, если ты его в глаза не видел.

– Да никакой он не Вася и даже не Синица, я даже постучал его по груди и посмотрел, что там у него под пиджаком.

О своём открытии я решил пока умолчать для пущего эффекта. Моя последняя фраза заставила Изольду резво побежать в холл к ящику, я даже испугался, что она сломает свои шпильки.

– И что ты мог увидеть нового? – ехидно спросила она, увидела расстёгнутый пиджак и наклонилась над фигурой Васи. Потрогать «тело», однако, не решилась.

– Это попросту восковое чучело твоего Васи. Я теперь как разглядел в деталях, как делаются копии знаменитостей для музеев восковых фигур.

– И на что она нам? – озадачилась Изольда, отважившись подёргать Синицу за волосы. – И вправду не мертвец. Жаль, заработать на этот раз не удастся.

– На мой взгляд, выгодное дельце прорисовывается, – задумчиво сказал я. – Сделать такую куклу недёшево стоит, я где то об этом читал. Вряд ли воскового Васю просто выбросили. Можно найти хозяина и осторожно предложить разыскать его. За деньги.

– Знаю! – завопила новоявленная детективша так оглушительно, что я вздрогнул. – Чья это штука! У нас какая-то выставка таких чучел совсем рядом, за углом Кривого переулка.

Она выдержала долгую паузу и продолжила уже спокойно:

– Ты припрячь его куда-нибудь поаккуратнее, да не повреди, смотри. И чеши в этот восковой салон, разведай обстановку. Узнай, что и как, да не болтай лишнего. Осторожно спроси, вдруг у них что-то новое узнаешь. Посмотри, послушай, что говорят. Да что мне тебя учить, сам сообразишь. А уж я подумаю, как подцепить их на крючок. И подготовлю «рыбу» договора.

Глава третья. Изобретение детектива: клиентов лепим сами

Мои туфли требовали чистки, и я занялся уничтожением следов кофе, вылитого мамашей на мою обувь. За этим ответственным занятием я чуть не забыл об авансе на расходы. К этому моменту Изольда уже закрылась в своём кабинете и довольно громко болтала с кем-то по телефону. Вряд ли о серьёзном.

Для проформы я постучал и тут же сунулся в дверь к работодательнице:

– Отвлекись на нечто важное: мне нужен командировочный аванс на входной билет.

Какие-то деньги у меня, конечно, были, но тратить их на осмотр восковых копий я не собирался.

– Перезвоню через пару минут, – сказала Изольда трубке и уставилась на меня. – Мог бы сам справиться, а потом отчитаться по факту. И сколько ты просишь?

– Пару тыщ, не меньше. Вряд ли на входе у них берут по двести рублей.

Мамаша полезла в ящик стола, вынула две купюры и придвинула их мне.

– Билет приложишь к отчёту, – удивила Изольда знанием деталей документооборота. – Да смотри не проболтайся про нашу находку. Тут нужен тонкий подход.

Деньги я сунул в карман и быстрым шагом вышел в холл.

– Дверь за собой запри! – крикнула мамаша мне вслед. – Неожиданные посетители мне не нужны.

***

Зал с восковыми знаменитостями действительно оказался совсем рядом с офисом «Следопыта»: я свернул за угол Кривого переулка и через десять шагов упёрся в здоровенную вывеску «Селфи со звёздами». Ниже мелкими буквами разместилось скромное пояснение «Экспозиция восковых копий». В витрине на фоне ярко-красной драпировки одиноко грустил Джонни Депп в узнаваемом пиратском облачении. Я толкнул большую стеклянную дверь и вошёл внутрь.

В кассе слева от входа восседала дама неопределённого возраста в очках и со скучной физиономией.

– Снимки делать будете? – спросила кассирша.

– Нет, только посмотрю. Я у вас никогда не был, – сообщил я. И это была чистая правда.

– Тогда двести рублей, – дама назвала ту самую смешную цифру, которая показалась мне прежде нелепой.

Мне выдали маленький билетик, и я, не глядя, сунул его в карман. Зал был довольно просторный, зеркала и перегородки разных форм и величины зрительно увеличивали размеры помещения. Разнокалиберные фигуры в ярких одеждах сидели, стояли на подиумах и даже пытались изобразить движение и танцевальные па. Из всех знаменитостей я узнал только Киркорова и Безрукова. Женщины были исключительно длинноногие, пухлогубые и большеглазые – абсолютно всех их я не знал ни в лицо, ни по именам.

Обошёл я все экспонаты и заинтересовался только пустой круглой площадкой – с микрофоном на стойке и нарисованным на картонном заднике занавесом. Вокруг этой подставки я крутился минут пять, особенно внимательно осмотрел все детали интерьера – и обнаружил сбоку табличку, закрытую листом бумаги. Видно, здесь кто-то стоял, и табличка должна была помочь узнать «знаменитость» посетителям вроде меня. Всё думал, как и у кого спросить: кто здесь стоял, и куда его убрали.

Совсем рядом с испарившейся восковой знаменитостью расположилась девица с гитарой и ярко-красными волосами, сзади неё пристроились два невзрачных парнишки с воздетыми руками и полусогнутыми ногами, что должно было изображать движения. Читать табличку я не стал, тем более, что запомнить не надеялся. Пока я глазел на красноволосую девицу и узкую дверцу с надписью «Служебный вход» за спиной неизвестной мне гитаристки, из-под вывески вышли двое. Худая высокая женщина с суровым лицом что-то бубнила мелкому мужику в полицейской форме. Я изо всех сил прислушался, хотя голос музейной дамы был слышен хорошо:

– Мы за него отдали четыре тысячи евро… с половиной, а теперь его нет перед самыми праздниками. Так на него рассчитывали, его все девушки обожают, очень прошу…

– Ну… не обещаю ничего, Вера Ивановна. У нас тут каждый день то сейф с миллионами взломают, то «мерседес» сопрут, а то и жёны пропадают у известных людей…

– Но уж постарайся, голубчик. Мы на вознаграждение денег-то найдём, – тут собеседники скрылись за перегородкой в середине зала, и голоса их до меня больше не доносились.

Кажется, я догадался, откуда к нам попала копия Синичкина – или любимца девушек звали как-то иначе? Срочно надо доложить обстановку Изольде, пока злоумышленники не вернулись за своей добычей в офис «Следопыта». Однако я пока не был полностью уверен, что отсюда украли именно персонажа из нашего ящика. Для уточнения отправился к кассирше – персонала здесь много быть не могло. Я усомнился, что хорошо запомнил имя певца, поэтому прикинулся бестолковым посетителем.

– Не скажете, когда из реставрации фигурку-то вернут? – спросил я даму в очках, засунувшись так глубоко на её конторку, что женщина откинулась назад и от неожиданности даже сняла очки.

– Син-ница не в реставр-рации, – испуганно буркнула кассирша и добавила, понизив голос: – Умыкнули его нынче ночью. Когда вернут, не знаю.

Тут мимо нас к выходу прошла обалденной красоты девушка.

– До свидания, – бросила она кассирше на ходу.

– Пока, Ниночка! – чему-то обрадовалась женщина в кассе и вернула на нос очки.

Я буркнул что-то в благодарность за сведения о Васе и бросился за красавицей. Но тут мне не повезло: девушка села в красную « ауди» Sportback, машину моей мечты и отъехала от служебной стоянки прежде, чем я спустился по трём ступенькам на тротуар. Ничего, Ниночка от меня никуда не денется – работаем мы с ней совсем рядом.

***

– Изольда, считай, что Вася у тебя в кармане! – заорал я с порога мамаше, которая по-прежнему болтала по телефону, но теперь из приёмной. – То есть, деньги за него, разумеется.

– Перезвоню тебе позже, – пообещала кому-то детективша и повернулась ко мне. – Так что там, на Кривом? Добыл сведения?

– Васю Синицу спёрли точно у них, начальница салона полицейского упрашивала дело завести. Видел подставку от него, и кассирша сказала, что ночью случился грабёж. Я притворился, что реставрацией отсутствующей фигуры интересуюсь.

– Теперь надо мне идти, я придумала, как нанять их в клиенты. Только ты сбегай за пиццей, проголодалась я.

– Давай деньги, я мигом принесу. Торопиться надо, пока жулики за Васей не пришли.

– Аванс весь потратил? Такие дорогие билеты у них?

Совсем забыл про аванс и двести рублей, пришлось выгрести из карманов деньги и скомканный билет. Изольда глянула на бумажки и снисходительно сказала:

– На пиццу должно хватить. Да чек не потеряй!

Когда я вернулся с едой из «Пицца Миа», Изольда заканчивала покраску лица.

– Есть не буду, – заявила она, – только что губы нарисовала. Принеси мою сумку из кабинета. И сиди тут тихо, двери никому не открывай. Вдруг жулики, в самом деле, вернутся.

Глава четвёртая. Возвращение воскового Васи и первый гонорар

Изольды не было долго: я съел одну пиццу, поразмышлял о том о сём – проголодался снова и прикончил половину мамашиной порции. За едой всё пытался сообразить, как мадам Иванова будет цеплять клиента, предлагая услуги, которые нам ничего не стоили. И зачем кому-то надо было спереть драгоценное чучело и спрятать у нас. Думалось мне плохо: вместо интерьеров салона восковых фигур и подробностей разговора суровой администраторши с полицейским чином, всплывал нежный профиль неизвестной Ниночки. Припоминалась и её шикарная машина, которая выглядела значительно лучше моей собственной «киа».

В общем, мысли в мою голову лезли странные, совершенно посторонние для моего нового служебного положения. Впрочем, для последней книги, над которой я работал, яркий образ женщины за рулём шикарного авто вполне пригодится. Я как раз решал, сделать ли Ниночку положительным персонажем или злодейкой, когда хлопнула входная дверь и застучали каблучки Изольды. По бодрому и скорому шагу я понял, что мамаша-начальница в прекрасном настроении.

– Дело сделано! – громко похвасталась мадам Иванова. – Запиши приход аванса по договору номер тысяча один в триста евро в рублях по курсу Центробанка. Завтра принесут ещё столько же в уплату за фигурку певца Васи Синицы.

– Как тебе удалось так легко получить деньги непонятно за что? Мы даже не можем сказать, кто это сделал.

– Какой же ты бестолковый, хоть и мой родственник! – Изольда никогда не забывала, что она слишком молода для матери такого взрослого оболтуса, как я. – Им не нужны жулики-похитители, судить и сажать – обязанность органов правопорядка. А салону требуется вернуть своё имущество. Деньги же отдали запросто, потому что полицейский хотел вознаграждение существенно больше. Это администраторша Вера Ивановна мне выболтала нечаянно.

Удачливая детективша бросила сумку на диван, поставила на стол бутылку шампанского, а сложенный пополам договор вручила мне со словами:

– Подшей в папку и поставь номер 1001, – распорядилась Изольда, потом задержала взгляд на остатках пиццы и добавила: – Доставай бокалы и налей мне шампанское, себе можешь капнуть пару чайных ложек. А пиццу больше не трожь! Я ещё не обедала сегодня.

– Почему номер 1001? – удивился я.

– Ну не единичку же ставить. А так внушительный шифр получится.

Шампанское я только пригубил, мне ещё предстояло отвозить начальницу домой. Спасибо, что жили мы с Изольдой в разных районах, хоть дома мною никто не командует.

Родительница моя оказалась ловка и в детективно-агентских делах, чего я от неё никак не ожидал. С этим восковым Васей так изящно провернула, что я бы заподозрил, что она сама же его и спёрла прежде, чем «найти». Но она так натурально вопила при виде тела в ящике, что тут я усомнился. Ах да, она же ещё и машину не водит! На руках такое чудище не пронесёшь – и тяжело, и кто-то непременно увидит. Даже ночью…

Мамаша тем временем прикончила второй бокал, доела остатки пиццы и снова приступила к руководству:

– Ты бы усадил Васю в кресло, костюм ему почистил что ли, волосы пригладил. Как-никак завтра его клиенту вручать, он должен быть в пристойном виде.

Пока я возился с восковым любимцем публики, мамаша придумала мне новую должность:

– Завтра ты побудешь немного секретарём, ну при Вере Ивановне. За компьютером и стеклом перегородки тебя не очень видно будет, а совсем без сотрудников мне как-то неприлично работать. И она ведь могла тебя запомнить, когда ты ходил к ней в выставочный зал. Так что при ней не высовывайся.

– Кофе подавать ты тоже сама будешь? Секретарей в основном для сервировки кофе-чайного угощения и держат.

– Глупости говоришь, с кофе-машиной любой руководитель справится. А кипяток из кулера на чайный пакетик все гости сами себе наливают. Некоторые любят совсем горячий, а другие – еле тёпленький. Сливок у нас не будет, потому как холодильник не привезли.

Изольда прошлась по комнате, оглядела любимца публики Васю, поправила ему что-то в костюме и с чувством произнесла:

– Вези же меня домой! Я безумно устала.

К себе я добрался поздно, наскоро умылся и плюхнулся в постель. От усталости спал очень крепко и без сновидений. Даже красотка Нина мне не снилась, так что к утру я напрочь забыл, как она выглядела.

Глава пятая. Мы снова влипли

Утром я проспал – подскочил как ошпаренный от безумного телефонного звонка Изольды, который сначала принял за треньканье у входной двери. На ходу влез в халат, босиком прошлёпал в прихожую, спросонья долго возился с замками – на площадке, конечно, никого не было. А звонок всё трещал и трещал…

Наконец я доковылял до телефона и уткнулся ухом в трубку:

– Тра-та-та, …!! – проорал динамик мамашиным голосом. – Через полчаса Вера Ивановна будет в офисе с остатком денег, а ты там ванну принимаешь что ли?

Ни тебе здрасти, ни ответа от меня никто не ждал – трубка продолжала вопить:

– Через десять минут чтоб был у подъезда! Хоть в халате, хоть в трико. Но я всё равно уши оборву!

Изольда отключилась, а я кинулся чистить зубы, на ходу надевая носки. Через двадцать минут я подъехал ко входу Изольдиного дома – мадам Иванова отчётливо полыхала гневом, поэтому сил разораться под окнами соседей у неё не было. Зато дверцей машины она хрястнула со вкусом, только что не оторвала. Я вздрогнул, но сказал спокойно:

– Хорошо, что дверь не отвалилась, а то до Веры Ивановны с деньгами мы бы сегодня не доехали.

От звука моего голоса Изольда чуть успокоилась, оглядела меня от туфель до макушки.

– Костюм вчерашний зачем напялил? Так она тебя точно узнает, придётся спрятаться за стол и компьютер и не вставать ни в коем случае.

– Как же я без кофе и завтрака?

– Тебе полезно, научишься хоть будильником пользоваться.

***

Клиентка явилась точно в назначенное время. Своего любимого Васю увидела от самого входа и кинулась к нему, едва поздоровавшись с Изольдой. Меня она вообще не заметила. Сперва посетительница убедилась, что её Синичкин цел и невредим, даже потрогала его пальцем и низко наклонилась, что-то внимательно рассматривая. Наверное, на нём какая-то бирка потайная пришита. Видимо, отличительный знак был на месте, потому что клиентка успокоилась и затрещала:

– Ой, ну как же быстро вы его нашли!.. Я как услышала от вас про находку, прямо подпрыгнула от радости!.. А что они собирались с ним сделать? И сколько их было, грабителей? – ответов Вера Ивановна не ожидала, да их и вставить было некуда. – И мы не узнаем от вас, кто они такие?

Тут она вдруг заткнулась, потому что спрашивать больше было не о чем.

– Расписку они написали, что возвращают мне добровольно неповреждённую фигуру Васи Синицы, а я взамен сохраню в тайне их имена. Если сдать их полиции, то своё имущество вы получите не скоро – оно станет вещественным доказательством и будет изъято. Мы с вами в этом совершенно не заинтересованы.

Мне страшно хотелось кофе и чего-нибудь поесть, но я нашёл в себе силы восхититься хитростью Изольды. Из размышлений меня вывела настойчивая просьба мамаши оприходовать остаток гонорара – полноценные триста долларов.

Пока дамы обменивались любезностями, голод мой стал нестерпимым. Я был готов съесть всё, что угодно – даже начал обшаривать ящики стола в жалкой надежде обнаружить печенье или яблоко. Новая мебель пахла клеем, лаком и предложить ничего съестного не могла. Наконец клиентка вызвала своего шофёра, вдвоём они бережно вытащили чучело певца из нашего офиса и я бросился обшаривать буфетный шкафчик возле кофе-машины. Полки были абсолютно пусты, кончились даже капсулы.

Пока я размышлял, спасёт ли меня кипяток с чайным пакетиком, вернулась мамаша, провожавшая клиентку.

– Идём обедать в пиццерию, – сообщила радостную весть Изольда. – Сюда заказывать не хочу, сейчас придут рабочие ликвидировать недоделки и собрать мебель, которую подвезли только что.

Мадам так долго прихорашивалась перед зеркалом, что рабочие успели не только прийти, но и начать смешивать что-то дурно пахнущее. Не в силах вынести ядрёный запах то ли клея, то ли краски я выскочил на улицу.

***

После сытного обеда настроение моё улучшилось, и я решил отправиться по своим делам, как только получу аванс в счёт жалования. Но увы! – до этого дошло совсем не так скоро.

Дверь в офис была открыта, рабочих уже и след простыл. Что должно быть покрашено – выкрасили, остальное склеили и собрали. Однако, дверь меня беспокоила: того и гляди опять какого-нибудь васю подкинут.

Внутри мне тоже не всё понравилось: мусора оставили порядочно, да и запах стоял мерзкий. На кофейном столике лежала записка для И.Ф.Ивановой. Поскольку Изольда заехала домой, пообещав приехать позже на такси, записку я на всякий случай прочитал: «у шкафа асталась мелкая лужа. Это клей суперпрочный, его прозьба ни вытирать. Так или так будет зря, а паркета испортит. Завтра сами зделаем».

Так вот что воняет! Я огляделся: возле большого трёхстворчатого шкафа, у самого входа в приёмную блестела грязноватая лужица размером с блюдо для фруктов. При ближайшем рассмотрении она оказалась не только вонючей, но ещё и жидкой. Влезть в неё ногой можно запросто, если на пол не смотреть, а спешить к шкафу. Хорошо, что стояло летнее тепло, мы обходились без плащей, курток и зонтиков. Да и пиджак вполне можно повесить на спинку стула.

Когда хлопнула входная дверь, я как раз примеривался к луже носком нечищеного с утра башмака. Вошла Изольда с большой серой крысой на плече. Понятно, зачем она ездила домой: в новый офис ей нужно было пустить крысу, как другие запускают кошек. Свою хвостатую любимицу мамаша назвала Офелией и предпочитала её общество подружкам-сплетницам. В тот раз крыса очень обрадовалась новому развлечению – прогулка по просторному неизведанному офису казалась очень увлекательной. Однако долго наблюдать за крысой я не собирался – вспомнил о незакрытой двери и спросил:

– Госпожа начальница, а почему это твои работяги оставили офис открытым? У нас тут есть, что украсть случайным жуликам.

– Просто я забыла оставить им ключ. День начался так беспокойно, что я…

Тут она резво бросилась к шкафу у входа, видимо, заметив что-то любопытное. Я проследил за её взглядом и понял, что обсуждать открытую дверь нам больше не придётся: несчастная Офелия ухитрилась влезть в клеевую лужу сразу всеми четырьмя лапками.

Как уж супер-средство действует при соединении дерева с металлом, не знаю, но серая Офелия прилипла прочно и теперь отчаянно визжала, призывая хозяйку на помощь.

Изольда так энергично взялась за освобождение Офелькиных лап, что крепко врезалась плечом в дверцу шкафа. Тяжёлая створка распахнулась, из-за неё в тот же миг вывалилось тело, – да прямо в ту же клеевую лужу. Тут уж Офелия с перепугу рванулась и выдрала лапы из стремительно застывающей массы. Зато теперь там прочно застряла неожиданно появившаяся неподвижная женская фигура в лёгком коротком платье.

– Опять чучело подкинули! – возмутилась Изольда, ласково гладя по спине крысу, повисшую теперь на красивом воротнике платья хозяйки. – И что-то я не знаю такой певицы, хотя и стараюсь быть в курсе музыкальной жизни. Ты такую не видел раньше?

При ближайшем рассмотрении лицо женщины показалось мне смутно знакомым, и я неуверенно сказал:

– Кажется, видел… не помню только где.

Подумал ещё немного, наклонился и отодвинул волосы с лица – сразу два жутких открытия были результатом этого невинного, казалось, действия. Женщина была не фигурой из пластика и воска, а настоящим трупом, холодным и тяжёлым, намертво приставшим к разлитому клею. И лицо мне знакомо: только вчера я видел её в зале «Селфи со звёздами». Кассирша назвала девушку Ниночкой, а я пытался с нею познакомиться, но не успел догнать. Лицо было красиво, поэтому мне и запомнилось. Вот только яркий вечерний макияж девушку чуть портил, впрочем, после смерти каждый имел право подурнеть.

– Ну и что ты так долго разглядываешь? Видел раньше или нет?! – выкрикнула нервно Изольда, потеряв терпение.

– Видел, в восковом салоне. И звали её вроде Ниной. Так её кассирша окликнула.

В приёмной детективного офиса надолго воцарилась тишина. Даже Офелия на груди у Изольды повизгивала еле слышно.

Глава шестая. Изольда начинает расследование

Наконец я оторвал взгляд от распростёртой на нашем полу девушки и уставился на хозяйку агентства. Изольда выглядела жутко: волосы всклокочены, по лицу она размазала тушь, ярко-красная помада растеклась вокруг рта. Все утренние усилия по наведению красоты пошли насмарку. На плече у горе-детективши сидела перепуганная Офелия, намертво вцепившись грязными клейкими лапами в белоснежный кружевной воротничок. Некоторое время в недоделанном ещё детективном офисе безраздельно царила мёртвая тишина, подобающая сцене, только что покинутой старухой Смертью.

Однако недолго я предавался размышлениям о бренности бытия: трагический покой был внезапно и грубо нарушен резким голосом моей родительницы. Я вздрогнул, качнулась новенькая занавесь в оконном проёме, звякнули стаканы на столе.

– …! …, …?! Какая сволочь?! …, …! В моём офисе! – выразила Изольда своё отношение к событию. (Фраза сокращена по цензурным соображениям – прим. авт.) При случае она умела высказаться со вкусом. Мой покойный отец был человеком интеллигентным и против такой ядрёной лексики обычно возражал.

– Да это же самое настоящее убийство! Не сама же она померла? А если самостоятельно пришла в такое мерзкое состояние, то как попала в шкаф? – вопила новоявленная сыщица, изливая в пространство удивление от случившегося эксидента. От резких звуков несчастная крыса свалилась с плеча, но на пол не упала – одна лапка запуталась в кружевах, и теперь Офелия висела на груди хозяйки, вереща и дрыгая тремя свободными конечностями. Изольда, наконец, обратила внимание на свою любимицу и попыталась отцепить её от костюма, ласково приговаривая:

– Испугалась, девочка моя, лапочка хвостатая.

Это последнее замечание насчет хвоста отчего-то заставило меня взглянуть на ситуацию трезво: в офисе моей близкой родственницы обнаружился труп, с которым при его жизни я был почти знаком. Очень нехорошие реальные факты выстраивались. Оставалось только надеяться, что Ниночка померла в Изольдином шкафу вполне естественной смертью. Но что тогда её туда занесло, вот в чем вопрос? Может за нею кто-то гнался, она спряталась, а он начал шарить во всех углах? От такого кошмара нежной девушке вполне можно было инфаркт получить.

– Интересно бы узнать, отчего она умерла? – неизвестно, кого спросила мамаша. Похоже, мы с нею думали об одном и том же. – Ты не мог бы осмотреть умершую и поискать причины скверного состояния? Вдруг её действительно кто-то прикончил, хотя крови не видно.

Тут меня внезапно прошибла новая, очень трезвая мысль: полиции срочно нужно сообщить. Ибо врачей вызывать уже явно поздно.

– Изольда, не хочу тебя огорчать, но пора вызывать ментов. Мы и так попали в сильно помятый переплёт.

– Зачем нам полиция? – удивилась свежеиспечённая «миссис Холмс». – Я сама расследую это дело. У меня лицензия есть.

Вот так всегда: Изольда заваривает кашу, рассчитывая, что отмывать кастрюли будут другие. Она и понятия не имела, что дозволяется ей в рамках лицензированного частного сыска. И я тяжело вздохнул, но дипломатично убедить её не ввязываться в неприятности с законом можно попробовать. С напускным равнодушием я сказал:

– Дело твоё, конечно, но за эту девушку тебе никто не заплатит. Тем более что заявление от безутешных родственников пока не поступило. Ни тебе, ни полиции, кстати.

Изольда нахмурилась, задумчиво погладила по спине притихшую крысу и, наконец, нехотя процедила:

– Ладно, зови свою полицию… Хотя давай-ка сперва позвоним Вере Ивановне из восковой выставки. Раз уж ты там эту даму видел. Чёрт знает, может в этом что-то есть, если обитатели соседней фирмы всё время к нам попадают – в украденном или убитом виде. Восковой Вася чем-то должен быть связан с твоей мёртвой Ниной.

Должен признать, что в логике мамаше не откажешь. Что если Васю специально подкинули нам, чтоб мы сунули нос в этот салон. Кто-то держит нас на крючке, а мы даже не знаем, где его искать.

– Звони своей клиентке, – одобрил я мамашину идею. – Да не выкладывай ей про труп, а спроси про сотрудницу по имени Нина.

– Ты глянь сперва, может при нём… при ней документы есть.

– Если и были, кто-то их реквизировал раньше нас. Сумки нет, карманов у платья – тоже. Просто негде заваляться даже мелкой бумажке. Может, кто-то её сюда привёз и выгрузил уже без жакета и сумки, должны же они быть у всякой женщины.

На всякий случай я обошёл вокруг мёртвого тела и только теперь заметил, что женщина была ещё и без туфель. Похоже, их прихватили заодно с документами. Изольда проследила за моим взглядом и заметила:

– Босиком по асфальту девушки в таких дорогих платьях не ходят. Так же как без сумочки, косметички и ключей от машины. Была у неё машина?

– Ещё какая! Красивая, карминно-красная «ауди спортбэк». Она так быстро газанула, что едва успел разглядеть.

– Вот ты и глянь в шкафу, вдруг там туфли остались, и сумка, и ключи от машины?..

К громадному шкафу я подбирался долго, боясь попасть в клей и оставить следы, которые могли бы не понравиться полиции. Справа стоял громоздкий неудобный сейф, сильно выступающий углами во все стороны – оттуда и соваться было нечего. Наконец удалось подобраться на цыпочках с другой стороны к закрытой левой створке двери, правая осталась приоткрытой с момента выпадения тела. Я взялся за ручку бумажным носовым платком и заглянул внутрь: там абсолютно ничего не было.

– Пусто, – выдохнул я разочарованно.

– Звоню! Легенда такая: ты пошёл посмотреть фигуры в салон, но до восковых копий дело не дошло, так как приглянулась девушка – пошёл за ней. Догнать не успел, поднял упавшую визитницу с дисконтными картами на стоянке автомобилей. Хотел бы вернуть. Как тебе? Запомнишь?

– Годится. Звони быстрее, пока рабочий день не кончился.

Мамаша набрала номер, салон отозвался сразу, и Веру Ивановну удалось услышать. Громкую связь Изольда не включила, но проговаривала фразы так, что до меня доходили все ответы администраторши «Селфи»:

– Степанова её фамилия?.. Нет, в визитнице только карты: магазинов всяких… да он и не смотрел особо… Не вышла на работу? Может, заболела?.. Дома трубку никто не берёт? Она одна живёт?.. с мужем?.. Позвони мне, Верочка, как найдётся Степанова… спасибо! – Изольда опустила трубку осторожно, как стеклянную. – Вот так дела! Что делать-то, что полиции говорить?

– Даже не знаю, – промямлил я и почесал в затылке шариковой ручкой. – Вере этой мы наврали, выходит. Теперь ещё и полиции врать придётся: не знаем, не видели?

– Мы скажем, что шкаф только что открыли. Это ведь почти правда – всего-то полчаса прошло. Тебе показалось, что ты её в восковом салоне видел, но не уверен. То есть, говорить буду я, а ты поддакивай.

Было похоже, что детективная деятельность улучшала умственную деятельность мамаши. Или я её недооценивал прежде?

Глава седьмая. Подозрительные частные детективы

Полицейские прибыли к нам так быстро, будто стояли за входной дверью и только ждали нашего звонка.

Всякое я видел в жизни, но свидетелем убийства довелось быть впервые. Несчастная Нина, оказалось, была убита ударом в висок банальным «тупым орудием», которое, понятное дело, не нашли. Хотя и тщательно обследовали все инструменты, оставленные рабочими в углу большого холла под полочкой для шляп и перчаток. Изольда жить не могла без полочки для шляп и перчаток.

Вообще барахла в холле и так называемых хозяйственных помещениях – или попросту банальных кладовках – было видимо-невидимо. Если принять во внимание бесчисленное количество шкафов, то просто уму непостижимо, как полицейские смогли это всё быстро обшарить, ни разу не вляпавшись в клей. Изольда стояла в углу возле окна, бережно прижимала к себе Офелию и водила глазами на манипуляции оперов, вздрагивая всякий раз при вспышке фотоаппарата. Бедняга крыса уже ни на что не реагировала, только лежала на плече у хозяйки, прикрыв глаза.

– Вы уверены, что она не покончила с собой? – несколько растеряно спросила вдруг старшего опера владелица новенького офиса и злополучного шкафа. – Или от сердечного приступа не умерла?

– Ха-ха! – ответил опер язвительно, едва удостоив Изольду взглядом. – Кстати, а что это вы с крысой делаете?

– Она понервничала, я её успокаиваю. Бедная зверушка как раз труп и нашла: попала в клей на полу, я бросилась помочь и толкнула шкаф. Тут эта баба и выпала. И опять же, как вы объясните её появление в моем шкафу? – ехидно спросила моя родительница представителя власти.

– Это вы должны будете объяснять сей странный факт следователю, – ещё ехиднее заметил опер. – Во всяком случае, как свидетелей вас обоих вызовут не далее как завтра. А если вы при ней что-то нашли, лучше признайтесь добровольно.

– Не хотите ли вы сказать, что я могла её прикончить?! – с вызовом бросила Изольда. – Или Прохор? А то и мы оба на пару? При ней ничего совсем не было, а если вы думаете, что мы то-то утаили, так вам на то дано право обыска в месте происшествия. При наличии ордера или постановления, как уж там у вас принято?

– Хм, хм, – исчерпывающе подытожил мент. – Мы уже всё у вас осмотрели, заметьте себе, не обыскали. Но интересного тут мало. Если у вас есть какие-то дополнительные сведения, то просто обязаны помочь и всё выложить. Вы же её видели, почти знали. Мало ли, что между вами могло произойти.

– Мельком видел её только мой сын. Возможно, именно она работала на выставке «Селфи со звёздами», но это могла быть и другая девица. Одна короткая минутная встреча вряд ли может считаться знакомством. Сама же я столкнулась с этой дамой уже в таком мёртвом виде.

– Вы мне зубы не заговаривайте! – разозлился опер. – Без вас тогда разберёмся.

И отошёл поближе к своей группе, пристально изучая по пути нашу новую мебель, немногочисленные вещи на столах и стульях, содержимое шкафов и полок. Потом он обратился к другому оперу, помоложе и видимо ниже по должности:

– Что-то Коля так и не подъехал. Угораздило же его именно сегодня ногу подвернуть!

– Ничего, на вскрытие успеет.

Если я и хотел узнать что-то интересное и новое в действиях оперов, то мне не пришлось. Читать детективы, ей богу, познавательнее.

***

– Проша, ты должен разрулить эту сложную ситуацию вокруг меня и моего детективного агентства, – строго заявила мадам Иванова сразу же после отъезда оперов и машины, забравшей тело несчастной Нины. – Ты же не сможешь бросить меня одну в таких тяжёлых обстоятельствах. Все же я твоя мать!

Вот так всегда: как что-то от меня нужно, так она мать. А когда всё в порядке – не смей называть её мамашей, ведь это так старит! Но сопротивлялся я вяло, прекрасно понимая, что верх всё равно одержит Изольда:

– Ты, верно, вообразила себя Ниро Вульфом в юбке, но я не желаю играть роль Арчи Гудвина. У меня для этого нет ни опыта, ни хватки.

– Кем я себя вообразила? Если это из твоих дешёвых детективных романов, то ведь знаешь, я их не читаю…

Так я и начал заниматься расследованием убийства, не имея никакой специальной к тому подготовки. Какие-то книжные знания у меня имелись: я принялся деловито обследовать место происшествия. Если считать, что девушку прикончили именно здесь, то что-то интересное можно обнаружить даже после полиции. Старательно обходя клеевую лужу, я занялся изучением места нахождения трупа. Изольда мне не мешала: она была поглощена скармливанием любимой крысе свежего салата из соседнего магазина.

Я исследовал сантиметр за сантиметром, обнаружил лишь грязноватый след узконосой женской туфли, вымазанной в краске. Изольдина нога была на пару размеров меньше, а третьей женщины в этом помещении за последние сутки просто не было. Единственная «находка» свидетельствовала ещё и о том, что убитая пришла сюда вполне самостоятельно. Как она проникла в помещение, догадаться нетрудно: войти в офисные хоромы мог любой, так как во время ремонта дверь подолгу не закрывалась: ремонтники сменяли грузчиков и мебельщиков. В комнатах толклись рабочие, и сунуть нос сюда мог всякий. Сама хозяйка отлучалась и не всегда забирала или оставляла ключ, как выяснилось сегодня.

Интересно было бы также узнать, зачем Нина сюда заявилась? Ну и самое любопытное – кто её пристукнул и куда он дел тупое орудие убийства? Тут внезапно я обнаружил, что уже некоторое время стою и размышляю возле злополучного вместительного шкафа, у самого края почти совсем засохшей липкой лужицы. Тут мне пришло в голову, что преступницей могла быть и женщина. Подумалось также, что неплохо было бы заглянуть под шкаф, только нужно под коленки что-то подстелить. Ага, вот и кусок обоев валяется. Мысль оказалась весьма удачной: под шкафом, между смятой упаковкой от посуды и откровенным мусором, рядом с недоеденным печеньем и сливовой косточкой обнаружился грязный клочок бумаги. При более подробном исследовании находка оказалась запиской следующего содержания: «Приходи в 16—00, офис 13, улица Зелёная, д. 12. Там всё и решим с компетентным специалистом по недвижимости».

Листочек был мною тщательно изучен, осмотрен и обнюхан. Кроме уже упомянутого текста удалось отметить только странноватый, очень корявый почерк, словно рука писавшего была немного повреждена, или он не вполне умел действовать авторучкой. Запаха не было, посторонних пятен, видимых отпечатков пальцев и прочего – тоже. Я взглянул на Изольду: она по-прежнему была занята Офелией. Пожалуй, не буду её беспокоить, пока не обнаружится что-то более определённое.

– Эй, Прохор! – раздался в тишине резкий возглас моей родительницы. – Кончай выуживать улики и вези меня домой, а то я очень понервничала и устала. Отчитаешься потом.

Оказывается, она за мной всё время следила. Я торопливо сунул найденное письмо во внутренний карман и направился к выходу. Мамаша запихнула в сумку насытившуюся крысу и двинулась следом за мной.

Уже дома, стряхнув с себя туфли на шпильках и бережно уложив Офелию в кресло, Изольда заявила:

– Ночевать будешь у меня, я боюсь сегодня оставаться одна. Поужинай чем-нибудь из холодильника и разложи себе кресло в библиотеке. А у меня что-то совсем нет аппетита.

Комнату с книжным шкафом она упорно называет библиотекой, а насчет аппетита нагло врёт: у неё в спальне дикие запасы шоколада и спиртного, якобы от стрессов. Но спорить я не стал и молча поплёлся к холодильнику. Поужинал сёмгой с остатками шоколадного торта, закрылся в так называемой библиотеке, плюхнулся в глубокое удобное кресло и тупо уставился на громадную фарфоровую лягушку, оккупировавшую свободный угол возле шкафа. Лягушки – вторая страсть моей родительницы. После крыс. Хорошо, что лягушки не уживаются с крысами в одной квартире!

Глава восьмая. Много версий и одна улика

Спать не хотелось, да и рано ещё было – всего девять часов. Я подошёл к шкафу с книгами и пошарил глазами по ровным рядам солидных переплётов в надежде отыскать что-нибудь детективное. Ага, вот и Рекс Стаут в томике серии «Американский детектив». С книгой в руках вернулся я к своему креслу, раскрыл том наугад и наткнулся на закладку, сделанную из затёртого и заляпанного куска газеты. Почитывает мамаша детективчики, а прикидывается эстеткой.

Терпения мне хватило на один абзац, я поднял глаза от книги и мысленно вернулся к нашему офисному трупу, показавшемуся мне идеально похожим на девушку по имени Ниночка. Кем бы она ни была, её убили и подло подкинули нам с Изольдой. У меня быстро возникло несколько версий преступления: красотку прикончил муж из-за любовника; убил любовник в пылу ссоры; пристукнула жена любовника. А у нас оставили, чтобы отвести от себя подозрения, но почему-то забыли улику в виде записки. Хотя это могла быть и не её записка: никаких имён в ней не было, да и день мог быть указан не нынешний. Тут мало чем можно поживиться, но и забывать о ней не стоит.

Стоп! Где же у меня письменная улика из мамашиного офиса? Я обшарил все карманы и нашёл записку из-под шкафа. Положу, пожалуй, в эту книгу – здесь её никто не найдёт.

Та-ак, думаю дальше: жертва могла прийти сама, или её могли принести уже убитой, упаковав во что-то. Во втором случае злодеев должно быть двое. Если дошла своими ногами, то вряд ли босиком. Вот он, вопрос вопросов: куда дели туфли и зачем? Не ради обуви же девушку порешили.

Вот кстати: обувь и ноги наводят на мысли: туфли могли унести, чтобы не смогли найти следы от них вокруг офиса. Мало ли, откуда она пришла-приехала. Вариант с двумя преступниками прихрамывает – тогда муж, любовник и жена на роль убийцы не годятся. Какие серьёзные корыстные мотивы могут быть у преступной группы, если взять с жртвы особо нечего. А на почве эмоций заранее к преступлению не готовятся.

В любом случае, сколько бы кого не прошло в наш офис, но днём обязательно найдутся свидетели. Вывеска у нас большая, дверь солидная, а люди очень любознательны. Сам бы заинтересовался, будь я свидетелем: кто и за каким чёртом плетётся к частному детективу? Теперь нужно только аккуратно опросить граждан неработающих в послеобеденные часы – пенсионеров, домохозяек, школьников.

Теперь об орудии: тупой предмет в нашем захламленном ремонтом офисе под любую руку попадётся. А оставить его для полиции после совершения злодеяния самый бестолковый тип не догадается. Способ убийства – не отравить, не зарезать или застрелить – говорит, скорее всего, о том, что убийца дилетант и не владеет сложными орудиями и методами.

Теперь самый сложный вопрос: почему в нашем офисе убили женщину? Вопрос, зачем засунули в шкаф? – прямо вытекает из первого. В наше агентство, пока оно не обустроено окончательно, легко зайти кому угодно. Особенно если знать, как работают ремонтники. Или когда у них рабочий день заканчивается. Обедаем мы всегда поздно и не в офисе – тоже не особо сложно выяснить. А шкаф?.. Да просто чтоб нас подставить вместо себя. Ведь кто мог знать, что крыса полезет в клей, а Изольда врежется в шкаф? Если бы мы обнаружили убитую через сутки, нам нипочём бы не доказать, что мы сами её не спрятали. В жару мы за день почувствовали бы запах разложения, но раньше шкаф нас заинтересовать не мог. Не очень я понимаю в этих экспертизах, но время можно определить довольно точно – чем раньше, чем точнее. А мы только что зашли после обеда в кафе. К тому же Изольда приехала на такси, и у неё есть железный свидетель. У меня с этим чуть хуже, но и меня мог кто-то видеть и запомнить время – если повезёт, конечно.

Железная логика и творческий ход собственных мыслей восхитили меня самого. Я хотел бежать к Изольде и поделиться, пока не забыл. Вот только запишу всё в блокнот, чтоб не растерялись пункты рассуждений.

Глава девятая. Бесценные свидетели и наше алиби

Проснулся я от того, что кто-то грубо тряс меня за плечи. Глаза не открывались – только что удалось уснуть.

– Прохор! Немедленно вставай, Прохор! – вгрызался прямо в уши громовой голос Изольды. – Меня следователь вызывает на десять часов. Для дачи показаний.

Сон с меня мигом слетел, я оторвал голову от… спинки кресла. Интересно, как я тут оказался? Значит, все вчерашние события мне не приснились.

– А сейчас сколько? – хриплым со сна голосом поинтересовался я.

– Чего сколько? – в голосе мамаши послышалось раздражение.

– Который час, спрашиваю? Ах, да. Вижу уже: ещё только восемь. И чего так рано вставать?!

– Живо в душ, потом пьёшь кофе и везёшь меня в отделение!

– Без завтрака не поеду! Два бутерброда к кофе сделай, пока я в душе.

Мамаша плотнее запахнула шикарный китайский халат в ярких цветах, и отправилась в кухню. Сама расхаживает непонятно в чём, а командует, как директор на планёрке. Я же даже заснул одетый над схемой расследования нашего по-настоящему первого дела.

***

По дороге в отделение полиции настроение мамаши странным образом улучшилось, возле самого пункта назначения она даже заулыбалась. Наверное, решила излить на следователя всё своё обаяние.

– Остановись у соседнего здания, дальше я дойду сама. А ты припаркуйся и жди меня в кафе напротив. Можешь даже кофе выпить за счёт фирмы, – Изольда отдала распоряжения и выгрузилась из машины вполне довольная собой.

В небольшой забегаловке под вывеской «Пироги и плюшки» ждать мне пришлось долго. Служебный кофе закончился быстро, я повторил – также за счёт фирмы в связи с переработкой, две плюшки – с изюмом и корицей – оплатил сам, так как на закуску разрешения не было. Сдоба кончилась в тот момент, когда, наконец, появилась Изольда. Она сразу заметила меня, ведь кроме двух девушек-посетительниц здесь больше никого и не было.

Мадам Иванова плюхнулась на стул, подняла указательный палец и на всякий случай добавила:

– Официант!

– Тут самообслуживание, – разочаровал я её.

– Тогда сам принеси мне кофе и шоколадное пирожное, как бы оно ни называлось.

За едой Изольда тихо, но обстоятельно доложила, что нового удалось узнать от следователя. Оказалось, что женщина умерла не от удара какой-то тупой колотушкой. Первый удар её только оглушил, за левым ухом оказалась рана от чего-то более острого, словно она, падая, ударилась об угол очень прочной, но невысокой мебели.

Вопросов у меня было много, но задать я их не успел. Дожевав последний кусочек пирожного, Изольда распорядилась:

– Быстро едем к себе! Остальное по дороге и в офисе. Если успеем до приезда оперативников.

– Как! С какой это стати?

– Они должны найти, в результате чего возникла вторая рана, оказавшаяся смертельной. Крови было совсем мало, под волосами сразу не видно.

***

До офиса мы ехали долго, каждые пять минут застревая в пробках. За время поездки я узнал, что убитую Нину Степанову опознала вначале Волкова Вера Ивановна из воскового салона. Бывший муж жертвы узнал Нину в первую же секунду и разрыдался.

– Постой, Изольда, почему муж бывший? Администраторша же сказала, что она замужем, – прервал я рассказ.

– Они разошлись совсем недавно, даже квартиру разменять не успели. И кстати, живёт этот бывший муж совсем недалеко от нас – на Солнечной.

Детективша Иванова была так довольна собой, что даже замурлыкала что-то жизнерадостное, закончив рассказ. Мы уже приехали, я притормозил у входа в «Следопыт» и спросил:

– А как тебе удалось всё это выжать из следователя? Никогда не предполагал, что они так разговорчивы.

– Учись у меня с людьми общаться: я отвечала на его вопросы предельно многословно и бестолково, постоянно делая реплики в форме предположения или сомнения. Опровергая мои фразы, он всё время невольно наводил меня на ответы, вопросы к которым задавать было бы бесполезно. Остальное – дело техники и логического анализа. Детали и факты я сама дорисовывала.

***

К себе мы попали всего на десять минут раньше полицейских, но за это время успели увидеть всё, что хотели. Между злополучным шкафом и дверью в кабинет Изольды по-прежнему стоял наш невысокий, но громоздкий сейф. Чудище было сделано из прочного металла, углы его легко могли прошибить голову, если приложиться к железному ящику как следует. Слева вверху я обнаружил едва заметное пятно засохшей крови и несколько длинных светлых волосков. Удивительно, что это не обнаружилось ещё вчера. Нам-то простительно, мы новички…

Тут как раз появился главный опер с каким-то новым типом в массивных очках. Они быстро прошли мимо меня в приёмную, на ходу буркнув что-то вроде приветствия. Шкаф их большеине интересовал, зато от уродливого сейфа за ним они пришли в восторг. Незнакомый мне прежде тип склонился над железной громадиной, довольно крякнул, извлёк из кармана перчатки, пинцет, из другого – пластиковый пакетик с зажимом. Субъект в очках соскрёб что-то с сейфа, сунул это в пакет и повернулся к выходу. Наши гости ушли так же быстро, как и пришли.

– Не успела даже спросить их, можно ли помыть сейф, – пожаловалась Изольда.

***

Едва за полицейскими закрылась дверь, Изольда потребовала от меня отчёта о моих ночных изысканиях и выводах. Хитрая у меня родительница! Я-то считал её совсем наивной и занятой собой и своими собственными измышлениями. Вот мой блокнот и пригодился: без него я не вспомнил бы и половины своих версий и планов.

Когда я закончил анализ ситуации, мамаша возмутилась:

– И ты до сих пор сидел, когда нужно было разыскать и опросить свидетелей. Воспоминания ведь имеют свойство расплываться со временем. Нам больше всего нужно собственное алиби, убийцу пусть ищет полиция.

– Зачастую множество новых деталей всплывает не сразу, а лишь когда прокручиваешь картинку в голове, – вяло возразил я. – К тому же при полиции уходить мне как-то неловко было.

– Не возражай начальству! Отправляйся за свидетелями немедленно, – закончила дискуссию Изольда, треснув ладонью по столу. – Да прихвати визитки на своём столе. Я заказала сотню ещё два дня назад.

И когда она только успевает!

Вот так меня и выгнали на улицу, не похвалив за ночную работу и даже чаю не предложив. Однако если я свой кусок работы не сделаю, ланча мне тоже не видать.

***

Погода стояла чудесная – тепло и солнечно, лёгкий ветерок чуть шевелил листочки на деревьях и не давал застояться воздуху. Я немного утешился и принялся шарить глазами по сторонам в поисках возможных свидетелей. Первой привлекла моё внимание мощная дворничиха со шлангом в руках, женщина сосредоточенно заливала обильными струями жалкие чахлые цветочки на газонах. Чуть дальше девчонки лет семи-восьми азартно играли в классики на асфальте. Ну эти никуда от меня не денутся, а дворничиха закончит работу и уйдёт. Я решительно шагнул к газону и громко поздоровался:

– Здравствуйте! Простите, не знаю вашего имени, но у меня к вам есть важное дело.

– Тамара Ивановна я, – сообщила дворничиха, чуть скосив на меня глаза и не прерывая своего занятия. – Здрасти и вам! Тоже не знаю имени, но фирма ваша любопытна. Внучка моя очень детективами и преступлениями интересуется. Ваша-то контора ещё едва открылась, а дела уже кипят.

– Вот про дела я как раз и хотел…

– Тут я вам необходима абсолютно. Работа у меня чудесная – всех вижу, про всё знаю, а сама никому собственных секретов не рассказываю. Кроме полицейских никто меня не расспрашивает ни о чём. Да и те нечасто… Так что там у вас… э-э…

– Прохор Алексеевич. А интересно мне очень, кто к нам в офис входил вчера, после…

– Хорошее имя, звучное! – перебила меня Тамара Ивановна. – Да уж заметила, что камера наблюдения у вас не висит пока. Тут уж только я, да Настасья Борисовна ещё…

– …обеда, то есть после того, как мы на обед ушли. А кто такая Анастасия Борисовна?

– Настасья, между прочим. Так её и зовут, но про неё после. Так вот как было дело: ушла от вас дамочка с водителем и фигуркой певца – не очень сильно похожего, мне кажется – потом вы с начальницей вашей обедать отправились. Понятно, кухарки у вас нет, а голод в работе не помощник… Пришли рабочие, что ремонт делают. Да вы их успели увидеть и что-то сказать. Потом дамочка пришла – молодая и красивая, волосы пышные и светлые, платье сильно короткое, прям как у моей внучки, но красивее. Сумочка у ней ещё была большая на плече, как счас носят…

– А туфли какие были? Не помните, случайно?

– Туфельки её… – женщина на несколько секунд задумалась, потом тряхнула головой и уверенно закончила: – дорогущие они были, красивые. На каблуках, конечно. Потом я обед ушла греть Иринке моей. Как раз она из школы пришла… Потому не помню, как дамочка вышла и когда ушли рабочие, или кто-то из них остался? Потом вышла тротуар почистить, а к вам мужчина шёл. Невидный такой, не запомнить даже, в чём одет – джинсы, да рубашка какая-то. Сумка спортивная на плече, если на такси или машине приехал, то далеко остановился. В руках у него что-то было, но я не приметила. Вышел он минут через двадцать. Я даже не домела ещё. Если дамочка и ушла, то я и не глядела туда. Занята была, наверное. Вот и когда полиция приехала, тоже не видала – ужин готовила.

– Огромное вам, Тамара Ивановна, спасибо! Очень вы нам помогли разобраться в событиях.

– А кого-то прикончили? Рабочие подрались или что?

К такому вопросу я не был готов, что значит отсутствие опыта. И ведь сказала она, что ужин готовила. Но я быстро сообразил, как отвертеться:

– Вот этого сказать не могу, полиции подписку дал. О неразглашении. А у вас окна на эту сторону выходят?

– Не, наши во двор смотрят. Мне про носилки с телом закрытым и про полицию Настасья сказала.

– Как бы мне Настасью Борисовну повидать? Она могла бы и другие подробности вспомнить.

– Это ж совсем не проблема: она в доме напротив живёт. Этаж второй среднего подъезда, квартира пятьдесят вторая. У неё телевизор сломался, так она от окна не отходит почти совсем. Тем более сейчас, когда её домашние в отъезде.

Вручить визитку я догадался в самом конце, ещё раз рассыпался в благодарностях. Хотел даже руку потрясти, но не решился.

***

Настасья Борисовна оказалась приятной маленькой пожилой дамой. Дверь она открыла не сразу: сначала долго изучала моё лицо через глазок, потом приоткрыла дверь, пристёгнутую цепочкой, и взяла у меня визитку. Только после этих церемоний меня впустили. Хозяйка предложила чаю, которого я хотел уже давно. Заваренный из приличного пакетика с листочками мяты напиток пришёлся мне по вкусу. Уже за столом Настасья Борисовна сказала:

– Ведь я вас знаю, вы в офисе напротив работаете. Наверное, вам интересно, что я видела из окна вчера, когда вас не было.

– Вы облегчаете мне начало беседы. Мне действительно хотелось бы знать, сколько и каких людей входило к нам, пока в офисе оставались только рабочие.

– Уж не знаю, сколько там оставалось рабочих. Я к ним привыкла за время вашего ремонта и совсем не обращала на них внимания. А вот девушка меня заинтересовала: тоненькая, элегантная даже в летнем платье, с волной густых волос золотисто-каштанового оттенка. Она пришла вскоре после вашего ухода. Прошло минут пятнадцать – я как раз успела выпить чаю с печеньем – и появился мужчина. Был он какой-то блёклый: не высокий, не маленький, одетый во что-то добротное, но неприметное. Сумка спортивная на плече у него была, синяя и большая. В руках держал два стаканчика картонных, как из кофейного автомата. Наверное, себе и девушке, так что они должны быть знакомыми. Вот когда они оба вышли, не знаю. Соседка мне ягоды принесла со своей дачи. Пока мы болтали, уже полиция приехала. Потом носилки с телом вынесли. А кого убили то?

Басня у меня на сей раз имелась, и я её слово в слово повторил.

– Голубчик, Прохор Алексеич, вы уж расскажите потом, сделайте милость. Когда можно будет. А то у нас ничего интересного не происходит, всё одно и то же.

Глава десятая. Старый знакомый Изольды

Мадам Иванова не сидела в офисе без дела в ожидании моего возвращения: она быстро стучала по клавиатуре тремя пальцами. Потом запустила принтер, с удовлетворением прочитала написанное – и только тогда подняла на меня глаза.

– Давай, отчитывайся оперативно. У нас ещё много дел, а день кончается.

– Как это кончается? – удивился я. – Ещё обеда не было.

– Ты быстрей давай, рассказывай. Потом я доведу до тебя регламент нашей работы.

Излагал я неторопливо, изредка заглядывая в блокнот – без всякой нужды, просто для важности. Конечно, я ожидал похвалы, так как в сыскном деле продвинулся совсем неплохо. Но от моей родительницы не дождёшься:

– Что так мало свидетелей? Или ты уже устал? А я-то тебе завтрак готовила!

– Так эти две всё видели, приметили и подробно рассказали. После них даже времени было жаль на новый поиск.

– Ладно, будем работать с этим. Но пока у меня в плане выездные работы в связи с закрытием офиса…

– Как?! Ещё и открыться не успели.

– …по причине ремонта. Что и в самом деле, правда: сейчас придут рабочие доделать санузел, потом холодильник и микроволновку привезут. Прораб примет работы и сдаст нам ключ. Пока они будут действовать, мы пообедаем. Закрываемся на пять дней, дверь опечатаем – а то мне надоели полицейские гости. Ходят, как к себе домой! Скоро кофе начнут требовать.

***

Обедали мы долго и вкусно, не в обычной пиццерии, а в маленьком ресторанчике «Уютный уголок». Видно, финансы у фирмы вполне уже на хорошем уровне. Эта мысль подвигла меня попросить прибавки к жалованию, пока у Изольды хорошее настроение, приподнятое предстоящими каникулами и рюмкой яичного ликёра.

– Совмещать работу детективного агента и секретаря довольно трудно, хочу тебе заметить. Думаю, мне нужно прибавить жалование.

Изольда молчала равно минуту, потом она уставилась на меня хорошо подкрашенными глазами и произнесла совершенно спокойно:

– Каков размер твоего нынешнего жалования, лично я пока не знаю. Штатное расписание ещё не утвердила, но секретарша там предусмотрена. И совмещать две должности заставлять тебя не собираюсь. Ты неплохой детективный агент, но в этой профессии тебе нужно совершенствоваться.

Она помолчала, очевидно, ожидая возражений. Вступать в дискуссию с мадам я не собирался – шансов переспорить мамашу у меня не было. Как и ни у кого другого тоже, это последнее соображение служило мне утешением.

– Секретаря мы примем сразу после открытия. Объявления о вакансии я разослала, пока ты со свидетелями возился. И кстати, как там твоя литературная деятельность? Ведь ты ещё и этим деньги зарабатываешь?

Выкладывать подробности я не собирался, потому буркнул что-то невнятное. От дальнейших расспросов меня спасла официантка, положившая передо мной счёт. Вот тут я не отказал себе в удовольствии высказаться:

– За меня сегодня платит дама.

И передал счёт Изольде. Родительница недобро зыркнула на меня глазами, явно намекая на ответный щелчок в самом близком будущем.

Остаток дня ничем примечательным не отличился: взглянули на полностью отремонтированный и укомплектованный офис, забрали ключ от двери. Изольда заметила, что пора нанимать приходящую уборщицу. По мне так могли бы из экономии и сами убирать – по очереди. С учётом будущей секретарши это было бы совсем не тяжело. Но спорить с Изольдой мне было лень, да и надеяться на победу в дискуссии не приходилось.

Оставаться в мамашиной квартире ещё на одну ночь мне никак не хотелось, но мадам Иванова забыла обо мне, как только вошла в свою квартиру. Бросив сумку в угол дивана, она принялась кому-то названивать. Я тихо вышел и осторожно закрыл за собой дверь.

***

У себя дома я не знал, за что бы взяться в первую очередь: сесть за начатую книгу, обзвонить всех заброшенных на несколько дней друзей или выпить баночку пива под детектив из не нашей практики? Однако в холодильнике пива не оказалось, мысли в голову не лезли. Хорошая приятельница Марина была очень занята сегодняшним вечером и в последующие пару дней тоже. Детектив я решил почитать уже в постели, но на второй странице начал засыпать. Выспаться тоже иногда нужно…

Утром меня разбудил телефонный звонок, при первых же звуках голоса Изольды я понял, что отдых для меня закончился.

– Прохор, срочно приезжай! – вопила трубка, пренебрегая приветствием. – Нашла бывшего мужа нашей убитой Нины. Случайно, гуляя в сквере перед сном. Выпей кофе и рули сюда, завтракать будем у меня. Я омлет сготовлю.

Пить кофе я не стал. Во-первых, было лень варить, во-вторых, мне было страшно любопытно. Самое же важное: от чая и кофе у меня появляется жуткий аппетит, и я просто не выдержу десять минут пути, парковки и подъёма в лифте.

Мамаша сохраняла загадочный вид и молчала, едва кивнув мне у входа. Только за столом, над своей тарелкой с солидной порцией омлета она, наконец, торжественно сказала:

– Теперь я знаю, кто был мужем найденной нами убитой. Семён Петрович Степанов – вот как его зовут. И живёт он на улице Солнечной, дом номер 7.

Изольда помолчала, и я вставил свои несколько слов:

– Это фантастика, конечно! Но как ты ухитрилась его вычислить, если не знала ни адреса, ни как он выглядит.

– Да я тыщу лет его знала. Ну с год точно: он со мной в санатории за одним столиком питался. У кого ничего не лечат кроме нервов, того на диетах не держат. А мы с ним только вдвоём с таким невнятным диагнозом в тот раз приехали.

К слову сказать, нервы у неё всегда были в порядке. Просто на них легче всего жаловаться.

– Так этот Семён Петрович мне даже предложение делал. Руки, значит, и сердца. Когда мы уже в сквере с ним повстречались, после приезда. Влюбился, мол, ещё в санатории.

– Постой-постой, он же на Нине убитой был женат. Какое же предложение?..

– Так они ж в разводе были, как давно – не знаю. Мне разницы не было, я всё равно эти его планы насчёт женитьбы пресекла в самом начале. Не пара он мне: собой не примечателен, и лет ему ближе к пятидесяти, чем к сорока. Но в сквере с ним всегда разговаривала, когда с собачкой встречала.

Замечу в скобках, что Изольда страшно кокетлива и мнит себя сердцеедкой. Притом мужчины зрелого возраста мамашу никогда не интересовали. Не подумайте, что сама Изольда так уж юна. И хотя умело сделанный макияж начисто лишал её возраста, я точно знал, что мамаше уже стукнуло пятьдесят. Вот сколько лет назад – два или три? – точно не помню. Впрочем, сама она всегда пыталась скрыть этот факт от окружающих.

– А про убитую бывшую жену он сам признался? Просто к слову пришлось: так, мол, и так, пришили мою разведённую супружницу, а в жилетку поплакаться некому.

– Глупости говоришь. Он в костюмчике чёрном велюровом прогуливался, а прежде всегда в затёртых джинсах ходил и в заношенном свитере. Вот я и удивилась вслух. Детектив, он же всё примечает. Спросила, чего это он вырядился на ночь глядя, собаку выгуливая. Петрович мне и сказал, что траур это по бывшей жене. Она погибла, а в его квартире до самой смерти своей жила, потому как разъехаться не успели. И вообще у неё другой родни, ближе бывшего мужа не было. Она из какой-то Тмутаракани приехала, когда ещё не замужем была. Это не он так сказал, просто я название того городка не запомнила.

– Странные события, конечно. И все они, так или иначе, связаны с тобой. Случайности, конечно, но нам они могут дать какую-то ниточку в расследовании этого сложного дела.

– Ну меня-то это убийство волнует только потому, что бросает тень на нашу фирму. Мы за деньги работаем или детективчиками увлекаемся, в конце концов?

Хотелось мне сказать, что одно другому не мешает, но я предпочёл воздержаться.

– Но тут есть нюанс. У этого Сёмы дензнаки, похоже, водятся. Костюмчик траурный на нём денег стоит порядочных, на такие вещи глаз у меня намётанный. Может, полицейское расследование его не удовлетворит. А тут неплохой случай поддержать его на похоронах, он об этом просил. Будут только сотрудники его и Нины, а в «Селфи…» с восковыми фигурами тоже интересные дела творятся.

– Так твоя приятельница Вера Ивановна может узнать, где нашли убитую.

– Не думаю, что там будут вести разговоры об убийстве. Это не слишком приятно и Сёме, и коллегам его бывшей. К том же не вполне прилично.

– Ты пойдёшь туда пешком? Это кажется рядом.

– Поеду с водителем – ты повезёшь меня и на кладбище и на поминки. Обед послепохоронный заказали в столовой на той же Солнечной.

– Я же секретарём работаю. Для Веры Ивановны.

– Ты совмещаешь. А заодно будешь везде слоняться и всё слушать, кто обращает внимание на водителя или с ним разговаривает?

Так мы и ввязались в это совершенно ненужное нам скорбное мероприятие.

***

Следующим утром я прибыл к своей руководительнице на квартиру точно в назначенное мне время. Изольда пила кофе и никуда не торопилась, заметив мой взгляд на чашку в её руке, она сказала:

– Выходим в последний момент, чтобы подъехать последними. Не хочу вопросов и разговоров раньше, чем я смогу сориентироваться в обстановке и сообразить, кто откуда и зачем.

– А ты не думаешь, что на кладбище появится убийца? Во всех книгах и фильмах детективы стараются попасть на похороны жертвы, чтобы застукать преступника.

– Забудь про свои ерундовые истории для простаков! – припечатала Изольда. – Я хочу составить мнение обо всех, кто там будет.

Но вышло не совсем по её плану. Прибыли мы одновременно с представителями «Селфи со звёздами», которых было трое, не считая водителя: уже знакомая администраторша, ещё одна высокая полная женщина неопределённого возраста и щуплый мужичок ростом пониже обеих дам.

Все прибывшие, включая Изольду, немного потоптались и направились к подъезду, у которого стояла пожилая дама в траурном одеянии. Видно какая-то родственница всё же нашлась. Она придержала дверь перед разношёрстной компанией, строго оглядела обе наши машины и двоих случайно проходивших мимо старичков и тоже скрылась в подъезде.

Водитель Веры Ивановны вышел из машины и закурил, я не высовывался – разговаривать о покойнице и других мрачных предметах мне не хотелось. Дверь подъезда вскоре отворилась: из неё вывалились сотрудники восковой выставки, Изольда с уцепившимся за неё мужичком в тёмном костюме и три очень похожих пожилых дамы в траурных балахонах и чёрных шарфиках на головах. А этот Семён говорил, что родни у него нет – вон тёток сколько.

Шофёр восковиков загрузил свою команду в служебный «мерс», бывший муж покойницы подошёл к выдавшему виды «ниссану» и быстро распихал своих тёток-родственниц. Лишь Изольда величественно устроилась в авто рядом с «личным» водителем совершенно одна и аккуратно расправила складочки на новенькой чёрной юбке из чего-то воздушного.

– Едем за «ниссаном»! Прощание будет в траурном зале бюро судебной медицины, там всё готово. Других трупов сегодня нет. – Изольда помолчала и выдала мне ценные указания: – В машине не отсиживайся, пойдёшь сзади всех и пристройся за тётками Семёна. Вдруг они что-то интересное скажут. С водителем познакомься, поболтай о девушках, об автомобилях, о Ниночке что-нибудь скажи.

***

Траурный зал выглядел скучно: кремовая плитка пола, тёмная окантовка входа, белые стены. У ступеней стояли две девушки с цветами и скорбными лицами, сзади них топтался довольно молодой мужик в серых джинсах и тёмной рубашке. Изольда подошла к нему и что-то сказала, он замотал головой и будто возразил. Я подошёл поближе и услышал, как моя детективная начальница извиняется без тени раскаяния в лице, а тип в джинсах ей: «Ну что ж вы, Изольда Фёдоровна, меня расшифровали. Не все знают, что я не родственник. У вас свои загадки, у меня – свои». Ну ясно, что этот из полиции. Но внимания на него никто не обратил, кроме меня и Изольды.

Печального бывшего мужа увела куда-то распорядительница из местных служащих. Родственницы в чёрном держались отдельной группкой. девушки с цветами о чём-то шептались с коллегами покойной. Водитель «мерса» достал сигарету, покрутил её в руках и сунул в карман. Я придвинулся к нему поближе, он будто хотел что-то мне сказать, но тут пригласили на церемонию.

Зал был достаточно велик, чтобы наша небольшая компания показалась жалкой кучкой провожающих покойницу. Все по очереди подходили к гробу наклонялись, складывали свои цветочки на покрывало у скрещённых рук мёртвой. Я придвинулся на пару шагов – цветочков у меня не было, но я только собирался разглядеть всё как следует. Изольда подошла к изголовью гроба, величественно наклонила голову и прошла дальше. В руках у Семёна Петровича было две розы, он плюхнул их на покрывало, закрыл лицо руками и зарыдал. Слева от меня кто-то негромко хрюкнул, я повернул голову и увидел никем не опознанного полицейского. Чахлые цветочки откуда-то появились у него в руках, и он отправился вслед за всеми вокруг подставки с гробом.

Справа от меня стоял водитель «мерса», он вдруг дёрнулся за ментом, но не пошёл вслед за всеми, а лишь уставился на покойницу пристальным взглядом. Кроме зашифровавшегося сыщика из полицейских, никто не выглядел подозрительно. Мне показался странным плачущий бывший муж, но ведь разведённых супругов могли связывать вполне дружеские отношения. Водитель из «Селфи…» вернулся на исходную позицию за моим правым плечом и буркнул: «Не иначе, как из ревности…» Из зала мы вышли первыми и пошли к своим оставленным на стоянке машинам. Я сказал, ни к кому не обращаясь:

– Такую девушку как не ревновать!

– Это вы верно заметили, – сказал водитель, искоса взглянув на меня.

Тут я опомнился и повернул назад, нужно было запомнить, кто поехал на кладбище в катафалке и обратить внимание, куда денется полицейский. Сыщик встретился мне в самом конце подъездной аллеи к траурному залу. Увидеть, куда он двинется отсюда, мне не удалось. Зато я успел заметить, что все тётки-родственницы устроились в катафалке, значит, мы с Изольдой пока едем вдвоём и сможем обменяться результатами наблюдений. Но было их негусто, надо признать. Мне так вообще только рыдающий бывший муж странным и показался.

Пока я ждал свою начальственную родительницу, записал для верности реплику водителя, потом мою и кусочек диалога мамаши и полицейского сыщика. Точность в расследовании необходима всегда.

На кладбище мы тащились в хвосте за катафалком и двумя машинами – «мерседесом» и «ниссаном», скорость езды была смешная. Как раз такая и требовалась нам для разговора. Я сообщил:

– Водитель буркнул себе под нос, что из ревности угробили. Это про Нину. Как раз, когда мент очень удачно отправился вокруг гроба со своими цветочками. Я заметил, что красавиц всегда ревнуют. Он согласился со мной – успел перед тем, как вернулся полицейский. Больше никто ничего не сказал, все неразговорчивые какие-то попались.

– Ничего, за поминальным столом по рюмке выпьют – разговорятся, успокоила мамаша.

***

После похорон всё поехали в столовую на Солнечной – помянуть, как требовал обычай. Нас с водителем служебного авто тоже позвали. По дороге мы познакомились, уже пора было – сидеть нам всё равно рядом и с краю, как положено обслуге.

Здесь обнаружились сотрудники Семёна, представленные невнятным тощим Пашей и девицей со скорбным лицом – оба они выполняли функцию общественного контроля за общепитовским персоналом. Парень поминутно заглядывал в свой блокнот, потом что-то спрашивал у официантки и снова сверялся со своими записями. Девушка поправляла салфетки, приборы и пару раз попросила заменить рюмки.

Принимать пищу в компании посторонних людей я не люблю, тем более под ритуальные разговоры и традиционные присловья. Водку пить мне было нельзя. Кроме водки предлагался ещё и коньяк, но и он не годился тому, кто за рулём. Есть очень хотелось, а речей от нас с водителем Владом никто не ждал. Мы пристроились с самого края, возле выхода. Нас на отшибе особо не заметно, а видно и слышно всех остальных было хорошо.

Все выпили по рюмке и начали говорить хвалебные речи о покойнице. Я крутил головой, всех разглядывал, старался не пропустить разговоров, но ничего интересного никто не произнёс. Владислав тоже ёрзал на своей табуретке и пялился на фотографию в траурной рамке, стоявшую рядом с цветочной вазой. Большие тёмные глаза Нины под густой чёлкой казались грустными, но губы улыбались. В тот единственный раз, когда я видел её, она показалась мне немного заносчивой. Теперь мы старательно разглядывали фотографию вдвоём с Владом, и я сказал:

– Хороший портрет, но в жизни она показалась мне даже красивее. Правда, я видел её лишь однажды. Когда пришёл в выставочный зал поглазеть на фигуры знаменитостей.

За столом напротив нас Вера Ивановна произносила речь, начало которой я пропустил:

– …и нам будет очень недоставать Ниночки. К тому же в разгар сезона экскурсовода при нашей специфике найти непросто… И кстати, Семён Петрович, отчего вы на карминной «ауди» Ниночки не поехали?

– У меня доверенности нет, – неохотно сообщил Степанов.

Волкова кивнула понимающе, смахнула слезу и села. Изольда сидела между Семёном Петровичем и одной из тётушек и внимательно слушала речь своей бывшей клиентки. Крепких напитков она не пила, пирожков не ела – ничто не мешало ей наблюдать, но ничего не происходило. Госпоже детективу, похоже, надоело бездействие: она поднялась, положила руку на плечо Степанова, что-то сказала и вышла из-за стола. Коллектив «Селфи…» принял это за сигнал к окончанию мероприятия, все дружно стали прощаться.

– Мы вас в горе не оставим, Семён Петрович, – услышал я с удивлением голос Изольды. – Звоните, если что…

– На девятый день ведь зайдёте? – утвердительно спросила тётушка в чёрном. – Если забудете, я вам позвоню. Телефон у Семёна ведь есть, конечно.

– Какие девять дней, Татьяна Авдеевна? – удивился Степанов. – Она неверующая была.

– Может, она просто с тобой не делилась сокровенным. Обычай нарушать грех!

***

Дома Изольда сварила кофе, которого нам обоим целый день не хватало, достала шоколад, ликёр «Старый Таллинн».

– Тебе в кофе налить?

– Лучше в рюмку, – я уже понял, что меня оставляют охранять начальницу после тяжёлого «рабочего» дня. Впрочем, день действительно был утомительным и тягостным.

– Я отдохну капельку и расскажу тебе, что нам нужно делать дальше. Завтра я могу что-нибудь забыть.

Для расслабления Изольда выпила кофе с ликёром и ещё рюмку ликёра отдельно, потом нарезала сыр. Для раннего вечера это было совсем неплохо. Покончив с порцией сыра, я спросил:

– Что это ты ввязалась в поминки на девять дней? Там не родне совершенно нечего делать.

– Просто поддержала Татьяну Авдеевну, – маловразумительно пояснила Изольда.

Уже за вечерним чаем Изольда сказала:

– Мне кажется, что Семён у полиции на подозрении.

– Какой ему толк от смерти бывшей жены?

– Так квартира же. Прекрасная недвижимость с видом на парк и свежим ремонтом. А что там за история с машиной, которая была у Нины?

– Мне неизвестно. Но раз нет доверенности, то он не может на «ауди» ездить – чистая правда.