Читать книгу Танец - Ольга Вторушина - Страница 5

Почему именно Семь? – не знаю, видимо, потому, что в его телефонном номере преобладала цифра семь, он был суеверным. «Семь в седьмом порядке, седьмого месяца, седьмого дня. Семь – дьявола число», – цитата из его любимой книги. Итак, Семь вышел из интеллигентной семьи, как говорили когда-то. Мать учитель, отец инженер. После окончания школы поступил в университет на факультет бизнес-администрирования, параллельно изучал юриспруденцию, бухгалтерию, маркетинг. После закончил юридический факультет. Прошёл практику во внутреннем отделе министерства. Одновременно открыл фирму по оказанию юридической помощи частным и юридическим лицам. Открыл вместе с Гиндо, отцом Светы, филиал продажи косметической продукции – единственной в стране. Сейчас занимается делами ведущих бизнесменов страны или, как он их всегда называл «штаны с деньгами», вёл все их дела; выступал в суде. Но больше его интересовали такие люди как Дмитрий Ганзевич, с которым они познакомились в Англии. «Деньги – его мозги, а мозги – это книги», – записал Семь о Диме в своей кожаной тёмно-синей книге. Таких людей он встречал не часто, а если и встречал, боялся потерять. Он дорожил их уверенностью, доверием и дружбой к себе, ценил их ум, а умные перед ним в его чёрном кожаном кресле сидели не часто.

1

В один из жарких солнечных дней, какие бывали или могли быть в конце марта в этих широтах, в одиннадцать вечера зазвонил телефон.

Семь мог даже не смотреть на экран. Кто ещё мог звонить в такое время – только Дима!

– Нужна помощь, но не мне, а одному моему знакомому. Вячеслав Вадимович Белый – позвонит тебе завтра. – Дима был как всегда краток.

Вся информация, которую он сообщал, не занимала и минуты.

– Хорошо, – в телефоне раздались гудки…

На следующий день в 10 позвонил, а после, около часа, подъехал этот человек. Семь всегда готовился к встрече. Он предпочитал сам узнавать всё о человеке, и этот не стал исключением. По данным, которые Семь нашёл, у него сложилось впечатление, что это «очередные штаны». Но беседа оказалась куда более интересной, чем ожидалось. Чёткий подход к делу, чёткая формулировка вопросов, всё запоминал, ничего не записывал. Он вёл себя как хозяин – выдавало поведение, постановка разговора, тембр голоса; оба были психологами, оба относились к тому классу людей, которые всего в жизни добились сами и своё место никому не отдадут. За него они долго боролись, долго поднимались.

Дела фирмы, или как можно было провести по документам – главный вопрос, с которым пришёл Вячеслав Вадимович.

Беседа продлилась дольше, чем было запланировано. После этой встречи Семь открыл свою книгу и записал: «Вячеслав Вадимович Белый» – опёрся о спинку кресла и задумался.

2

– Девушка, подождите! Семь занят, – кричала Клава, – Лавдия Ванна, как называл её Семь.

Он знал: вот сейчас вбежит она. Дверь открылась, Света влетела, как всегда, с охапкой документов.

– Всё в порядке, Лавдия Ванна. Принесите, пожалуйста, мне кофе, а нашей дорогой гостье, – Света хитро заулыбалась, – зелёный чай без сахара.

– Я на пять минут. Не нужно, Клавдия Ивановна. Спасибо.

– Да, знаем эти ваши пять минут. Да? – Он хитро переглянулся с Клавдией Ивановной.– Привет!

– Привет.

Клавдия Ивановна вышла. Девушка положила три папки на стол, подошла к дивану, кинула свою сумочку (она ненавидела их «Если бы всё влезало в карманы, я бы не носила её. Как я ненавижу их!») и присела.

Со Светой можно было разговаривать долго ни о чём и одновременно узнавать всё, она ничего не говорила о себе и тут же рассказывала все новости, какие ей удалось узнать; она узнавала всё и сразу то, что ей нужно было и, может быть, нет. Она накапливала знания о людях, ей нравилось за ними наблюдать.

Как скажет о Свете после, спустя много месяцев знакомства, Слава: «Ты умеешь влиять на мужчин, но на меня трудно повлиять», «Я и не пытаюсь», – ответит Света. И только она, одна она, так смогла изменить его.

И это была правда, перед её очарованием, порой детским, её улыбкой и умением привязывать всех к себе никто не мог устоять. Она была открыта на столько, насколько она хотела и была закрыта для всех.

– Как дела? Как папа?

– Как Маша? Как обычно. Папа работает, поехал в… там что-то случилось.

– Только ты можешь отвечать вопросом на вопрос. У тебя случайно в роду не было евреев?

– У каждого они были. Марри Ванна – моя бабушка.

Он улыбался своей милой улыбкой. Такую улыбку у него вызывали только дети и..она.

– И как Маша? Ну, и кто из нас еврей? – Она хихикнула.

Раздался стук в дверь. Клавдия Ивановна вошла с подносом в руках; тут же был накрыт «сладкий стол»: кофе, чай, пирожные, шоколад, лимон…

Света обожала шоколад. Тётя говорила, что она выросла на шоколаде. Да, Света обожала шоколад, может в детстве ей его не хватало, хотя….

– Твой чай, – Семь придвинул к Свете кружку.

Света встала, подошла к столу и присела с краю.

– Только что от меня вышел один бизнесмен. Знаешь, не каждый день такого встречаю. Вам стоит познакомиться.

Таким взглядом Света испепеляла.

– Давай ещё ты меня сосватай! С меня и так хватает моих родственников.

– Но, Светик…

– Таких «женихов» с четырёх лет коллекционирую.

– Но…

– Никаких но! Ты так и не ответил: как Маша?

Они беседовали долго: о погоде, бизнесе, учёбе, книгах, кино, театре…

– Завтра я еду к Диме кататься, – хитрая улыбка проскользнула на её губах.

– Не шути так. А то я буду переживать.– Семь испуганно посмотрел на Свету.

– Это не шутка. Я решила и я поеду. Что-то захотелось снова.

– Позвони обязательно, чтоб я вечером не бегал по больницам и моргам.

Света смеялась. Семь был серьёзен. Он переживал за неё, как за свою дочь. Он помнил, что с ней случилось тогда.

– Ладно, уговорил. Позвоню… напишу….расскажу…

3

В шесть лет отец привёз Свету к своей давней знакомой Марии Ганзевич на её ферму. Света обожала лошадей и мечтала научиться ездить на них.

Пару лет назад отец Светы помог Марии открыть ферму по разведению лошадей и подготовки джокеров. С того дня Света практически жила на ферме. Ей нравилось быть здесь, участвовать в соревнованиях.

Тогда ей исполнилось 16.

Соревнования были международного уровня. Они проходили на самой большой площадке мира. Соревнования длились три дня.

Света показала один из лучших результатов на конкурсе. Мария Викторовна и тренер Светы были очень довольны результатами. Оставались два последних конкурса. Выход – так называли галоп – нужно было показать всю красоту своей лошади, так называемое подчинение животного человеку. Все правила, все законы, по которым жили за границами этих соревнований, там, на ипподромах, там на фермах. Как обучали лошадей, как их учили до смерти. После этих соревнований из 100 лошадей 20—30 выживали, остальные умирали. Света знала всё это, она чувствовала боль, страх этих животных. Своего Принца сама тренировала. Его привезли года четыре назад. Дикарь, как называла его Мария Ганзевич. В тот день его хотели усыпить, но Света не дала, она сама его объездила, обучала и он прошёл на внутренних, а после на международные соревнования.

Чистокровка – чёрный как сама ночь; кожа играла в солнечных лучах, переливалась, струилась. В полнолуние дышалось легче, ночь была днём, день – ночью. Принц боялся только одного – дня: света солнца – отражение лучей в воде – «зайчика».

И только сегодня Света почувствовала сколько лет прошло с того дня. Какое-то странное ощущение, странное чувство.

Вторым этапом были скачки.

День был на удивление солнечным (всю неделю шли дожди). Света вышла на балкон, ей не хотелось выходить из номера, не хотелось продолжать соревнования. Раздался стук в дверь.

– Светлана, ты проснулась? Через час начало.

– Мария Викторовна, можно…

– Никаких можно или нельзя, ты же сама говорила, что это твои последние соревнования, и сама просила, если что, выгнать тебя палками. И что же мне делать? Лошадь попросили оседлать, а то там Принц разносит стойло. Узнаю дикаря, – она улыбнулась.– Дикарь!! Ну, давай одевайся.