Читать книгу Безумие - Ольга Вторушина - Страница 2

Странно, я говорю во сне. Перематываю кассету. Голос не мой, женский. Что говорит? Я не помню. Началось? Опять? Вечером закроюсь.

Он прослушивает кассету. На ночь он ставит диктофон. …..Доктор сказал, что так будет лучше. Приступов стало меньше… После прослушиваю кассету, если нужно, если нет, удаляю. Эпохи, время, люди, лица, жизнь – все проходит…

Месяц было все в порядке. Все было хорошо и вот опять. Начинается заново…

Странно, много машин и полицейских. «Вот он!» все смотрят на меня. Я не пойму, что случилось. Меня ведут к машине, что-то говорят. Я арестован! Скорее задержан, очень интересно. Ее убили! Это из-за нее. Но никто же не знает, что я могу. Он не мог сказать, а как же врачебная тайна, та он и сам не верил в это. Думает, наверное, что это мой разгоряченный разум. Он не верит, никто и никогда не верил. Он думает, я безумен, я псих… еще бы, вряд ли бы меня направили к нему.

Началось…

Я еду, еду. Где я? В зеркале вижу отражение ее. Она едет. Она безумна. Смотрит сквозь. Что это, я вижу ее со стороны? Всегда же было… я видел их изнутри, всегда жил в них, смотрел на их мир их глазами… она, она смотрит в окно: люди, жизнь, проблемы, счастье, горе, жизнь мелькает, а она тут одна. Она не знает куда едет. Я иду за ней.

Со мной что-то не так. Я не видел их со стороны, я не наблюдал так их. Она меня видит! Не может быть. Она видит, она определенно смотрит на меня.

В комнате темно, тусклый свет горит. Лампочка очень маленькая. Темно. Стоит стол, напротив стулья и кровать. Помню, так привинчивают мебель только в тюрьмах. Ах да, меня подозревают в убийстве, но в каком. Я погружаюсь в сон…

Что-то притягивало в ней, не знаю… она уходила, так же как и появлялась.

Я стою у окна и курю, а она всё продолжает говорить. Сегодня она пришла третий раз. Она рассказывает о своей жизни. Она говорит, всё говорит. Я не могу слушать. Она сидит в кресле, такая красивая. Её золотистые длинные волосы лежат на плечах, отливаются в лунном свете… я не помню ее, но что-то было в ней мне очень знакомое, слишком знакомое.

Третья ночь… и полнолуние. Луна большая. Она светит, освещает комнату. Уже третью ночь я рассматриваю её. Что могло с ней случиться? Чёрные как смоль глаза были мертвы, в них когда-то горел огонь, горела жизнь. Она приходила, чтобы рассказать свою историю.

Курить хотелось. В такие ночи я выкуриваю по две пачки. Слушаю, но интерес у меня появляется после звонка. К разговору я не прислушивалась, но после фразы: «И только для этого ты звонишь?», я начинаю слушать её историю, её жизнь.

«Ну сколько можно. Я устал. Защищать их бесплатно, да и рань то какая. Я присягал. Присягал? Кому? И зачем. Отцу обещал, он умирал…

….выспаться бы. Дело, где оно? Вот оно, в руках, дело. Он убил. Точно виновен. Даже доказывать или защищать не нужно. Толку то в моей защите. Я государственный служащий, государственный адвокат. Я и забыл…

….как же я их ненавижу, всех, всех этих коллег, судей, присяжных, преступников – всех. Они все виновны, и даже я. Это чертова присяга!

Дверь открывают. Ключи в замке, всегда громко гремят. Голова болит безумно. Где он? Лежит на кровати.

Он говорит. Все бессвязно. Поднялся, он ходит по комнате. Что у него с руками. Он идет к кровати, он что-то говорит, непонятно, тихо, безумно. Чешуя становится ярче, она переливается. Он ложится. Он больше их не чешет, лежит ровно на кровати. Он говорит. Все говорит. Чешуя! Что с ним? Может доктора? Кожа! Вместо чешуи кожа! Меня тошнит. Кожа, такая же как и у меня. Мне действительно нужно поспать. Пора к психиатру… Когда я был у нее в последний раз?… он говорит. Это имя? Точно имя, где-то я его слышал. Где? Когда? Труп – это имя трупа. Что он делает? Он говорит непонятно, бессвязно, нечетко. Я прислушиваюсь. Он говорит тихо, иногда громко и связи нет, он прыгает, путается в показаниях? В показаниях? Это не показания. Я брежу. Он говорит непонятные мне вещи, он говорит, я не понимаю про что.

Молчит, наверное уснул.

Так дело. «Личное дело… я бы не сказал… ему тридцать семь… хм, выглядит на сорок пять, странно… живет один в двухкомнатной квартире. Родных нет. Семьи, детей нет. Десять лет назад родители умерли… в возрасте шести лет поставлен диагноз «рыбья чешуя». Медики не знали, что с ребенком. Ни у кого не было в медицинской практике такого и в медицинских трудах, его возили на различные конференции… типичный подопытный кролик, хм… так, выписка больничного лита, психолога… о! Это отлично, почитаю. Дальше, не привлекался. Взяли около дома, не оказывал сопротивления, опознали. Это уже интересно. Есть зацепки.

Он говорит, я не понимаю, хотя нет… имя, второе имя, я его знаю, это ж…

……все знали, что он убивает, но никто ничего не мог доказать. Свидетели пропадали, даже те кто был под защитой, некоторые судьи…

Он произносит его имя. Что он говорит? Он все говорит. Я потерял нить. Убийство! Я не успеваю. Он говорит об убийстве, но о каком?

Я еду, еду. Где я? В зеркале вижу отражение ее. Не знаю ее! Кто это женщина? Это я? Я еду куда, зачем? Она стала безумна. Я – это она? Я говорю о себе в третье лице.?..хм… смотрит в окно. Люди, жизнь мелькает, а она тут одна. Она не знает куда едет. Сколько можно? Девять вечера, а она все еще не дома. Во сколько я встаю, не помню. Девять вечера, с восьми она на работе. Двенадцать часов она там. Уже ничего не хочется: ни жить, ни любить, ни есть. Она просто смотрит на них и ничего не видит, не слышит. Она тень. Идет, просто идет, туда, в квартиру. Она идет в пустоту, в свое одиночество.

…..где-то там она улыбается, в том мире она другая, или была другой, сейчас или тогда, она помнит себя другой, она здесь одна… Она даже есть не хочет, но нужно. Она и так тень, есть нужно, чтобы не умереть. Зачем жить? Зачем жить так? Что здесь прекрасного, что интересного. И только на выходных она не знала, что делать, чем заниматься. Она ненавидела работу, ненавидела так жить. Она жила прошлым. Она это знала прекрасно.

……темно, не знаю утро или вечер, пить хочется безумно. Стакан стоит на полу под кроватью. Пью полный стакан, еще хочу. Он всегда приносил, когда я просила. Он всегда сам все делал, не подпускал меня к плите, он приносил всегда воду…

Дым, запах сигарет. Откуда он идет? Иду к двери, открываю ее. Соседи, видимо, опять курят на площадке… дверь с трудом открывается, ветер. Она выходит на улицу. Она идет опять туда. Не помнит уже куда идет, знает только что нужно, только кому и зачем. Она умирает тут. Она не живет, она умирает.

……«Где ручка? Все записать. Все имена… два года назад нашли труп в квартире. Помню это дело. Вызывали как свидетеля девушку, она не явилась на слушание… мать нашла двадцатилетнего сына в собственной квартире. Тридцать ножевых, полный бардак – имитация взлома и нападения, разбитая машина на парковке… он проходил по делу об убийствах подростков, пропаже свидетелей по этому же делу… Она! Это она не явилась в суд…»

– …у нее стали случаться истерики и он их подавлял. Подавлял с помощью наркотиков…

….она шла по парку. Три часа ночи. Я сижу на скамейке. Я пьян. Она идет, шатается. Слышно было как машина паркуется, топот ног. Кто-то говорит: «Я ее вижу… пятнадцать минут, ок.» Они идут за ней, догоняют. Останавливают ее, что-то говорят. «Нет», – это был крик. Она разворачивается и бежит. Один из них бежит к машине, двое других за ней. Не знаю сколько прошло времени. Они несли ее. Она все молотила его по спине, не знаю, чувствовал или нет. Подъехала еще одна машина. Видно было, что очень зол, ну, тот, что вчера был с ней. Он шел. Ее поставили на ноги перед ним. И тут он ее ударил. Упала. Он стал ее бить, кровь текла.

Не знаю, наверное, они были охранниками или друзьями, но они пытались его остановить. Им хватило только взгляда. Она была вся в синяках. Он бил ее не останавливаясь. Она ползла, спасалась, но он продолжал ее бить. Палкой она ударила его по лицу, этого мерзавца, у него кровь пошла. Она рассекла ему щеку. Он толкнул ее, упала, ударил ее ногой. Думаю, что сознание она потеряла, она не двигалась. Он стал ее бить палкой. Везде было много крови.