Читать книгу Азия. Время красоты - Ольга Янаева - Страница 2

Зиночка встретилась мне в мои пятнадцать лет. В день моего рождения, который совпал с городским праздником, полным дикой страсти, безудержной, как лава. Мой личный праздник, такой долгожданный, сливался с мигалками и воем милицейских машин, с мордобоями, массовыми поцелуями взасос, выпивкой без тормозов. Наш местный бразильский карнавал – День города.

Работники единственного в нашем городке роддома давно заметили: ровно через девять месяцев после этого знаменательного дня новорожденных горожан прибавляется как по расписанию. Мои гости разбежались по празднично гудящей площади в поисках впечатлений.

В День города на центральную площадь вы сыпала вся местная молодежь, а также незваные гости из ближайших поселков и деревень. Зиночка гуляла по площади, известной своим устрашающим памятником в виде настоящего громоздкого танка, всматривалась в раскрасневшиеся лица молодых девчонок и мальчишек. Решала: оставаться в этом городе или отыскать потрепанную записную книжку с телефонами столичных знакомых и начать жизнь в мегаполисе заново?

Зиночка родилась и выросла в столице. Влюбилась в приезжего красавца и примчалась с любимым в его родную провинцию. Не задумываясь, продала в столице квартиру, купила двухкомнатную в центре нашего городка. Приобрела всю обстановку и домашнюю технику, да еще машину, восьмерку «Лада», для любимого. Рыцарь ее сердца захотел поехать подработать за границу, якобы для лучшей жизни с любимой. Зиночка отпустила. Даже если бы она не согласилась, он уехал бы без ее благословения. Сначала посылал деньги, звонил, а потом пропал. Уже два года у Зиночки нет никаких вестей.

Вернуться в столицу? Пришлось бы снимать комнату подешевле: за квартиру в провинции много не выручишь. Если оставаться в городке, можно продать только машину: открыть агентство, начать новое дело. И ждать, что муж одумается, вернется.

Она понимала, произошло непоправимое: муж перестал писать, звонить, посылать деньги. Он не хочет больше знать свою отважную любимую, поменявшую ради него столицу на захолустье…

Зиночка ясно осознавала тяжелые провинциальные реалии. Мучилась в сомнениях. Никак не отваживалась на окончательное решение.

В тот вечер она наткнулась на меня. И неожиданно для себя самой осмелела: решилась открыть модельное агентство. Совершенно экзотическая идея для нашей глухомани. Именно моя внешность стала той самой каплей катализатора, необходимого для начала реакции.

Я болталась по площади, слушала одним ухом разудалый концерт столичной рок-группы, другим ухом ловила знакомые голоса. Мои «локаторы» искали двоих: старшеклассника Костю и одноклассницу Инну, которая, как и полагается по развитию банального сюжета, увела моего парня. Я уже целовалась целых два раза с Костей. Именно с ним собиралась лишиться девственности после сотни мучительных ночей-размышлений: а может быть, не стоит?

Решила – надо действовать. А тут Инна переключила Костика на себя любимую.

Но парочки нигде не было видно. Уединились уже. Я зорко всматривалась в толпу. Вот тут я и наткнулась на Зиночку. Она так пристально смотрела на меня, так не по-местному. На всякий случай я вежливо улыбнулась: может, эта девушка – режиссер? И меня пригласят в кино? Вот родители обрадуются.

Девушка вполне была похожа на режиссера: худенькая, коротко подстрижена, одета модно, молодежно. Лицо миловидное. Может, сама была актрисой?

Осторожно поглядывая по сторонам, я ненавязчиво поворачивалась к этой девушке то профилем, то анфас, то прямо: пусть оценит мои данные со всех сторон.

Девушка подошла ко мне, предложила попробовать свои силы в модельном мире. Я – модель? Странно, я обыкновенная девочка из провинциального городка, а модели живут где-то на другой планете.

Мы познакомились. Погуляли вместе по центру, стараясь держаться поближе к отрядам милиции и подальше от перебравших водки молодцев. Зиночка убедила меня: модели – такие же земные девочки. Разница в том, что одни красавицы решились попробовать себя в модельной карьере, а другие остались дома. И те и другие уверены, что поступили правильно.

Зина решила: в ее агентстве подающие надежды девочки будут учиться бесплатно. Для остальных – модельная школа за умеренную плату. Чтобы никто не обижался, будем заниматься в разные дни.

Зиночка привела меня в маленький, но праздничный после ремонта офис новоявленного модельного агентства. Показала на стены:

– Видишь? Тут пусто, а должны быть твои фотографии, твои журналы, будем делать из тебя звезду.

Мои родители и бабушка, как услышали о моем решении стать моделью, стали хвататься за сердце. Мама тактично ответила Зиночке, что семье надо подумать. Наши знакомые наперебой мучили маму страшилками из телепередач. Я уже не надеялась на родительское разрешение. Мама терзалась сомнениями, сильно устав от нервотрепки:

– Сюда бы Деда нашего, отца моего. Он бы подсказал.

Но Дед далеко, в лесу, в Общине, которую сам и создал. Мама росла в Общине, осваивала различные ремесла, за коровами смотрела, в саду, огороде помогала, вкусно готовить училась. Ходила в школу в соседнюю деревню. Бабушка моя умерла молодой и красивой, в тридцать лет.

В Общине мама постигала премудрости моего Деда, солнечное учение Матвея Морозова. Дед – колдун, вещун, лекарь. Но юная Валя Морозова мечтала уехать в город. Стать поваром. Мама едва дождалась своих восемнадцати лет, собрала вещи и ушла из Общины. Дед дал маме денег. Приличную сумму. У каждого человека, даже ребенка, что трудится в Общине, имеется пополняемый счет в «банке» Деда.

Дед проводил до ворот дочку, перекрестил и закрыл ворота для мамы – навсегда. Таковы правила: если уходишь из Общины, то возврата нет.

Вот я и выросла, зная о своем Деде только по маминым рассказам.

– Значит, так, – решила наконец мама. – Зина мне понравилась. Давайте попробуем. А вдруг получится? Пусть ребенок научится чему-то новому.

Я овладевала искусством дефиле, постигала навыки позирования перед фотоаппаратом. Зиночка разработала целый курс: мимические и дыхательные упражнения для разогрева лица, специальная гимнастика для тела.

Зина по профессии режиссер театра.

– Модель – это немая актриса, – часто повторяет Зиночка. – Должна знать, как отвечает ее мимика на команды мозга. Память мышечная много значит. Тренируйся дома перед зеркалом.

Я часами старательно просиживаю перед трюмо в своей комнате. Мама посмеивается надо мной:

– Что это за кривляние? Сколько можно любоваться на свое отражение?

– Мама, ты не понимаешь, это упражнения для пластичности лица. Времени на съемках нет. Не будут же меня ждать, пока я созрею что-нибудь изобразить на неподготовленной, неразогретой физиономии…

Но мама продолжает потешаться. Ей не очень верится, что из меня выйдет международная модель. Я выполняю всю программу Зиночки…

Мы с моей «модельной мамой» – единомышленники. Зиночка часами рассказывает мне о том, что такое профессиональная модель: ей холодно, страшно, жарко, неудобно, она катастрофически хочет спать, но модель улыбается и работает. Соперницы строят козни, она не обращает внимания, не теряет свои силы на перебранки, она работает… Я сама видела по телевизору, как одна юная модель перед показом в Париже, пока ей делали прическу, заснула и стукнулась лбом о столик с зеркалом…

Зиночка объявила день моей первой настоящей фотосессии. Мы выбрали три образа. Зиночка подыскала одежду, сама сшила на скорую руку, что-то купила в секонд-хенде…

Три разных образа. Три макияжа. Три прически…

На фото я вижу испуганную девочку с зажатым подбородком и застывшими глазами. Это деревянное существо – я?

Мне стыдно перед Зиночкой за потраченное на меня время, за ее усилия. Я – бездарь.

Зиночка успокаивает:

– У каждой модели есть свои «черные» фото. Они необходимы. Будем двигаться вперед. Давай обсудим наши недостатки.

Я маленького роста. Зиночка говорит, что модели ростом метр шестьдесят пять – это катастрофа. Зиночка свято верит, что я вырасту. Она вдохновенно ждет, питая меня любовью, заботой, вниманием, как любящие родители пичкают свое чадо витаминами…

Я вытягиваю позвоночник. Папа меня поддерживает:

– Дочка, такая несправедливость, мама твоя высокая, я – тоже не маленький, сестра моя всего метр пятьдесят ростом. Ты в их ветку пошла. Да спасибо еще, что ты выше на пятнадцать сантиметров, чем тетя.

– Папа, меня с таким ростом никуда не пригласят. Надо еще хотя бы пять сантиметров.

– Это много, еще пять сантиметров, – сочувствует папа. – Пей на ночь витамина в масле, как сказали. Делай гимнастику. Может, и прорвемся.

Даже два сантиметра решают судьбу модели. Во Францию могут взять пробно, если очень хорошая внешность и рост метр семьдесят. Но подиумная карьера начинается только с метра семидесяти пяти. Это минимальная планка. В Азии работают как фотомодели невысокие девочки. Там немало заказов на рекламу, каталоги, журналы… Но у меня пока запредельно маленький рост…

Зиночка с горящими от восторга глазам и спешно находит меня в школе. Извиняется перед учительницей, вызывает меня прямо с урока. Зиночке полчаса назад позвонил директор французского агентства Шарль, который очень хвалил мое лицо. Его самолет приземлится в аэропорту через два часа. Он просит нас немедленно приехать в столицу, подписать контракт. Он согласен пригласить меня в свое агентство!

Зиночка спешит на вокзал за билетами.

– Мадам, я решил дать вашей Саше контракт. Я думал, советовался, мы решили попробовать…

Зиночка несколько раз повторяет мне слова Шарля, но мне все еще не верится…

Мы встречаем директора Шарля и фотографа Володю в отеле. Они приглашают нас в арендованный на несколько дней офис на первом этаже. Володя делает мне тесты. Подбодряет улыбкой. Шарль какой-то насупившийся. Он вынимает сантиметр, измеряет мой рост. Мрачнеет еще больше.

Он садится на кожаный диван, просит присесть и нас. Шарль молчит, а у меня внутри поднимается ужас. Зиночка сжимает мою руку.

– Мадам, я не могу дать Саше контракт, у нее все же такой маленький рост.

Он что, не знал об этом?

Мы прощаемся. Володя, сочувствуя мне, дарит контрольки с прошлого кастинга.

– Не переживай, Саша, – утешает меня зеленая от нервов Зиночка, – все еще впереди.

Но слезы текут по моим щекам. Я плачу молча. Зиночка ведет меня в итальянское кафе, заказывает нам пирожные, чай…

– Заедим стресс, а то не доберемся домой…

Я продолжаю молча глотать слезы.

– Все, Саша, хватит. Жизнь продолжается, двигаемся вперед…

Мы смакуем пирожные, сделанные вручную, их просто страшно есть, такие они красивые…

Надо пережить этот день. Наш поезд поздно вечером. Обессиленные, падаем на свои нижние места. Стучат колеса. Подпрыгивает почти пустой вагон. Празднуют что-то проводницы. За закрытой дверью слышен громкий смех, подвыпивший дуэт поет разбитную песню Ирины Аллегровой.

Мы едем домой. За окном мелькают под фонарями ветви деревьев. Моргают неподвижные звезды… Неужели из меня ничего не выйдет?

Через месяц меня приглашают на международный модельный конкурс. Мы с Зиночкой едем в столицу. Без большой надежды на успех: на кастинге будет не менее пяти тысяч моделей – многие с профессиональными портфолио, известные по рекламам на ТВ… Конечно же, в основном высокие девчонки. Не то что я…

Зиночка находит недорогую комнату. Хозяйка, женщина лет восьмидесяти, гостеприимно впускает нас. На следующий день мы с Зиночкой встаем в шесть утра, пьем чай и убегаем на первый тур. К вечеру я узнаю, что попала на второй этап. Перед глазами жюри прошли тысячи девушек. Осталась сотня. Уставшие члены жюри уехали отдыхать.

Мы с Зиночкой, измученные до тошноты и головокружения, голодные, но счастливые, доползаем на последнем издыхании в квартиру бабулечки. Доброжелательная хозяйка ждет нас. Повезло нам с бабушкой. Разные попадаются хозяйки столичных квартир. Наша бабулечка простая, добрая. Не досаждает разговорами и советами.

Ароматный чай с булочками, горячий душ, и мы проваливаемся в сон.

К моему изумлению и счастью Зиночки, второй день я осилила тоже. Как обидно было бы завтра остаться с носом, пройдя столько испытаний!

Третий этап проходит в ночном клубе. Здесь и состоится конкурс. На удивление и облегчение, кастинг проходит быстро. Семь отчисленных девушек переживают свою неудачу в раздевалке. Кто-то плачет, кто-то молчит, кто-то, защищаясь от стресса, громко смеется… Мне очень жалко их. За эти дни мы познакомились, подружились, привыкли друг к другу… Я зашла к ним в раздевалку попрощаться.

– Не надо нас жалеть, Саша, – возмущаются девочки. – Это нечестно. Радуйся своей удаче, оставь нас в покое… Кто знает, какой успех ждет каждую из нас впереди…

Я смущенно ухожу.

Мне не верится, что все закончено. Я прошла в число пятнадцати моделей на престижный международный конкурс, Несмотря на маленький рост. Это не просто победа, это – мой личный триумф.

Начинаются ежедневные репетиции. Подготовительную неделю до конкурса наша модельная группа будет жить в отеле в центре города. Зиночка помогает мне переехать. В семь утра она уже ждет в вестибюле отеля. Бабуля живет на окраине. Сначала электричка. Потом метро до центра. Когда же Зиночка успевает выспаться?

Строгий режиссер гоняет нас по-черному. За три дня девчонки сбросили несколько кило.

– Всего две-три модели из вас добьются успеха за рубежом. Остальные будут вспоминать этот конкурс как вершину модельных достижений.

Намекает на меня.

Я стараюсь изо всех сил.

Чтобы быть со мной вместе, Зиночка договорилась с организаторами помогать на визаже.

Мы быстро привыкаем к камерам: нас постоянно фотографируют. То для журналов, то для столичных газет. Сегодня будут снимать на камеру и фотографировать для американских медиа.

Два американских фотографа просят меня присесть на капот лотерейного «Мерседеса». Автомобиль с огромным алым бантом красуется перед входом в клуб. Меня фотографируют с разных ракурсов. Я позирую с удовольствием. Четко знаю, что и как мне идет. Школа Зиночки не прошла даром. В любом ракурсе я могу показать выигрышные стороны.

– Спасибо. Вы – профессиональная модель, – хвалят меня фотографы.

Как хорошо, что я подучила английский! Зиночка на седьмом небе от похвалы фотографов, от моего маленького успеха…

Еще двух девушек выгоняют с конкурса из-за неэтичного поведения. Одна из них не выключила мобильный во время прогона. Ее телефон трезвонил на весь зал. Эта самоуверенная модель проигнорировала требования организаторов отключать мобильные во время репетиций. Болтала по телефону целыми днями, раздражая уставшего режиссера. Вторая девушка не могла запомнить свои выходы, забывала, как выполнять повороты. Заучивание движений в танце были сущей пыткой для всех: приходилось повторять по многу раз, рассеянная девушка все время умудрялась что-нибудь перепутать. Чуть не столкнула двух моделей с подиума. Режиссер объявил, что его ангельское терпение кончилось.

– Модель – это мозги! – кричал он на несчастную девчонку. – Это жизненный ум, организованность, дисциплина. Вон! Домой, к маме!

Зиночка всегда рядом со мной. То бутылочку воды мне откроет, то соки принесет. Пользуясь редкой свободной минуткой, просит меня съесть апельсинку или яблочко. Покупает маленькие шоколадки, зная, что это самый лучший «бензин» для моего организма. Девчонки завидуют, что у меня такая заботливая «модельная мама». Мне в сто раз легче, когда Зиночка рядом.

Последние часы перед шоу проходят в страшной суматохе. Вроде бы все прогнали, отрепетировали. Но куда-то исчезают туфли трех моделей, менеджеры привозят платья не тех размеров. У двух девушек поднялась высокая температура. Зиночка поит их лекарствами, делает чай с лимоном.

Буквально за десять минут до первого выхода на подиум юная модель, которой всего тринадцать с половиной лет, упала в обморок. Другая девчонка в свои четырнадцать с небольшим влюбилась в режиссера. Всю неделю тридцатилетний парень пытался объяснить упрямому ребенку, что у них не может быть ничего общего. Девочка, полностью утонувшая в своей первой любви, ничего не хотела понимать (или не могла?). Перед выходом устроила режиссеру истерику. Зиночка предложила срочно вызвать маму влюбленной девчонки. Хорошо, что юная модель жила в столице. Мама приехала через двадцать минут. Она обняла дочку. Повела ее в примерочную. Они пробыли там минут двадцать. Девочка вышла с сухими глазами, скромно улыбаясь, готовая к показу. Режиссер перекрестился.

На экране показывают свежесмонтированный фильм о каждой из нас. Экспресс-интервью, прогулка по городу, суматоха на репетициях, наши новые профессиональные фото… Так необычно видеть себя на экране! А в зале столько приглашенных, все оживленно обсуждают наши киновизитки. Я слышу одобрительный гул, когда на экране появляются мои фото. Да и другие модели выглядят фантастически. Столичная знаменитость фотограф Дима постарался на славу: фото чудесные. Девочки подсмеиваются над Димой.

– Он может заснуть на съемке, так он любит подолгу размышлять, так занудно ищет ракурсы. Спящая красавица, а не фотограф.

У каждой творческой личности свои заморочки. Оригинальность характера лишь подчеркивает талант.

Наконец начинается шоу. У меня дрожат коленки: а вдруг что-то перепутаю? Вспоминаю совет Зиночки: все время разговаривай сама с собой, проговаривай про себя примерно так: «Что я сейчас делаю? Куда иду?» – это очень помогает.

Еще Зиночка советовала перед выходом на подиум представить свой клон и пустить вперед, чтобы энергетический удар пришелся не на меня, а на виртуального двойника. А самой двигаться за ним. Актерам помогает. И мне стало легче и даже веселее, Несмотря на громадное волнение.

Уже знакомые мне американские фотографы снимали наше шоу. Как подорванные мотались с места на место. Зиночка в первом ряду не спускала с меня глаз. Я замечала боковым зрением, что именно она мне подсказывает условленными между нами знаками:

– Подними подбородок, разожми кулак, колено выше, не кусай губы…

Я замечаю: американцы наводят камеру на Зиночку, потом прицел на меня. Снова на Зиночку… Они снимают наше тайное общение.

Пока выступает популярный певец, нам со сверхзвуковой скоростью делают высокие прически для последнего выхода в классических бальных платьях. Американцы шумно вваливаются в нашу гримерную, нацеливают камеру прямо мне в лицо. Я не могу протестовать – прическа сложная. Шевелиться нельзя…

Все модели нервничают перед проходом в длинных бальных платьях. Подол цепляет высокие тонкие каблуки. Страшно запутаться в пышном платье на виду у десятка камер… Еще упасть на радость операторам… Бывает и такое. В этот раз обошлось! Девчонки облегченно вздохнули.

Голодные (нас забыли покормить сегодня), шатаясь от усталости, сдаем конкурсные наряды, украшения, обувь. Смываем косметику. Освобождаем волосы от шпилек, тщательно расчесываем, надеясь убрать липкий лак в десять слоев…

Американцы находят меня, кричат друг другу:

– Вот она где, наша девочка! Привет, это мы! Вот тебе подарок. Диск со всеми подиумными выходами. Мы снимали тебя и твою маму! Это такой классный сюжет в сюжете, конфетка, изюминка, находка! Глаза твоей мамы – это Джульетта Мазина, а ты, такая несмелая, такая застенчивая, просто прелесть! Мы сняли хороший материал благодаря вам. Будет хороший бизнес! Успеха тебе! Привет маме!

Американцы исчезают.

Вот это да! Несмелая, неловкая, а я так гордилась собой!

Зиночка смеется:

– Ничего! Будем смотреть диск, исправлять ошибки!

Фуршет проходит очень быстро. Это вторая работа для модели после подиума. Очень важно показаться гостям. Среди них представители модных журналов. И прочие важные люди модельного мира… Проголодавшиеся гости сметают всю еду со столиков. Моделям почти ничего не остается.

Мы едем в такси на окраину к бабулечке. Поездка оплачена организаторами конкурса. Шоу закончилось, отель принял других клиентов. Бабуля ждет нас на своей маленькой кухне с горячим чаем… Я рассматриваю пакет с подарками. Множество коробочек, свертков. Я разворачиваю все, а там лишь несколько пробников помад и мини-пробничек духов.

– Не в этом счастье, – улыбается Зиночка.

Я вздыхаю. Мне очень хотелось подарков. Я так гордилась врученным на подиуме красочным большим пакетом. Зиночка обнимает меня:

– Заработаешь как модель. Купишь себе все сама…

Я кладу голову Зиночке на плечо. Такси мчится по влажной ночной трассе. Как же я вымотана! Отдыхать, отдыхать…

Снова будни, школа. Домашние дела. Я надеюсь, что скоро в моей модельной жизни случится что-то интересное, значимое. Не зря же я так старалась на том конкурсе! Неужели меня не заметили? И не пригласят куда-нибудь еще?

Зиночка, не жалея ног в поисках моделей, бегает по школам, училищам – не только по нашему городу и ближайшим селам, но и по соседним городам.

Родители красавиц отвечают в одном духе: только через наш труп, напуганные желтой прессой и чернушными передачами по телевизору, где смешивают два мира – профессиональный моделинг и «бог знает что». С «душком» передача острее. Зрители охают, хватаются за сердце, рейтинг поднимается. Для профессионального интереса существует «фешен канал». Там все о модельном мире, о начинающих и топ-моделях, дизайнерах, вип-персонах… Но кто смотрит эти каналы? Мне кажется, в нашем регионе только одна Зиночка и смотрит.

Несколько раз Зиночка брала меня с собой на охоту за будущими звездами модельного мира.

Она будет меня звонком в три утра. Поеживаясь от недосыпа и утренней прохлады, я примагничиваюсь к Зиночке, ожидающей меня возле подъезда. Хватаю ее за руку, досматриваю обрывки сна… Зиночка с рюкзачком за спиной бодро устремляется к пристани. Первый утренний паром ожидает пассажиров. Мы торопимся занять место на свободной скамейке. Зиночка достает из рюкзачка старую шаль, подкладывает нам под пятую точку. Вынимает легкий, почти невесомый плед. Мы закутываемся, пьем горячий чай с лимоном из термоса. Жуем пирожки с картошкой. Поднимается солнце. Мы все на пароме смущенно улыбаемся друг другу. Отмечаем: да, мы сейчас одна команда, плывем на пароме. Встречаем рассвет, мы живы, мы существуем на самом деле. Паром причалит, мы разойдемся и никогда не вспомним друг о друге. Временные попутчики на плавучем острове парома. Временные попутчики на пароме Земля. Сорок минут, пока плывет паром на другой берег, мы любуемся на восходящее светило, на отвечающую ему солнечными бликами воду, на светлеющие просторы. И это – счастье…

Зиночка стремительно бросается к автобусу, чтобы успеть заскочить, пока пассажиры с парома не забили его до отказа. Следующий – только через три часа, не раньше. Автобус латаный-перелатаный, образца пятидесятых годов. Весело переглядываясь, мы трясемся до первой остановки – поселок Вешние Воды. В нем всего-то четыре школы. А в другой раз мы посетим ближайший к Вешним Водам поселок Незрячий. Может, его и хотели переименовать, но так и не сделали жителям приятное. А за ним маленький городок при атомной станции… Мы бодро вылезаем из автобуса. Спешим в школы. Времени только полдня. Мы должны успеть увидеть всех девчонок и мальчишек, найти ни о чем не подозревающие таланты. Программа-минимум. Убедить, уговорить родителей – это программа-максимум. Но это уже в следующий приезд. Для начала необходимо спросить разрешение у директора. Не факт, что разрешат. Бывает, что, гневно ополчившись на нас, обижаются: «У нас здесь школа, а вы с глупостями!» И ли пугаются: «Мало ли что». У Зиночки с собой паспорт, документы на модельную школу, фотографии с занятий. Среди директоров и завучей маленьких поселковых школ попадаются милые, отзывчивые люди, настораживающие неожиданной открытостью и желанием помочь. Нас встречают как гостей. Торжественно ведут по коридорам. Пока еще перемена, мы можем увидеть красивых детей в полный рост. Екает внутри меня напоминание: «Рост для модели – это архиважно…» Затем начинается очередной урок. Мы поглощаем в школьной столовой нехитрую кашу с котлетой и половинкой зеленого помидора. Каша соленая, котлета сладковатая, помидор уравнивает вкусы – он и соленый и сладкий одновременно. Зиночка размышляет по поводу увиденного материала. Сомневаясь, восторгаясь, взвешивая какие-то непонятные мне плюсы или минусы… Я не понимаю: КАК ОНА ВИДИТ? Учусь смотреть ее глазами. Бывает, Зина вздрогнет, схватит меня за руку, как будто у нее сильно кольнуло сердце:

– Смотри, Саша, вон та девочка… Видишь?

А я не вижу. Передо мной стайка обыкновенных школьниц. Все длинные, стройные… Какая из них?

– Неужели ты не видишь? Она единственная, просто стопроцентная модель. Видишь?

Я мучительно всматриваюсь, но не пойму. Но я научусь. Я уже начинаю понимать специфику требований модельного мира. Нужны инопланетянки. Допускаются и земные девушки с некоторым намеком на вмешательство космических цивилизаций. И судя по модным эзотерическим книгам – это не шутка.

Простолюдинки и аристократки с лицами из прошлых эпох. Эльфийки из эпоса Толкиена. Многие типажи с мирового подиума можно сразу снимать в кино. Что иногда и происходит. На подиуме современные мадонны, которых не надо рисовать, а надо одевать. Человечество играет в куклы. У самых любимых из них есть имена.

Зиночка надеется на чудо. Мысль, что где-то рядом живет-поживает, ни о чем не подозревает будущая топ-модель, делает ее счастливой. Она горит предвкушением открытия. Зиночка азартная и упорная, как археолог, откопавший редкий черепок и уверенный, что рядом зарыт удивительный клад…

Мы попадаем в тихие омуты поселков и деревень. Здесь свои устои. И нам уже кажется, что мы почти «столичные» из своего маленького города. Нас заинтересованно встречают, подробно расспрашивают, уважительно говорят по привычке: «Значит, вы из центра». Мы сами верим, что мы из центра, хотя два-три часа от нас на машине огнедышат настоящие мегаполисы.

Нам надолго запомнился необычный директор двухэтажной чистенькой поселковой школы. Мы не знали, как нас встретят в очередной раз: на всякий случай готовились к худшему. Директор, мужчина лет сорока, намного меньше меня ростом, полный, энергичный, выкатился к нам из приемной шариком, подхватил Зиночку под локоть, зажурчал:

– Охи-охи, вы к нам? Вот это чудо, охи-охи. За красотой? Спасибо, что мимо не проехали…

Он говорил беспрерывно. Мы только успевали кивать. Сразу организовался для нас чай с горячими булочками. Директор так радовался нашему появлению, что мы изрядно смутились.

– Вам не надо утруждать свои ножки, ходить по классам. Я вам сейчас приведу настоящую красоту. Мы недавно провели конкурс красоты в школе.

Зиночка, уже предчувствуя неловкую ситуацию, пыталась ее предотвратить.

Но директор, празднично желая нам приятного аппетита, решительно исчез «на минуточку».

– Ты знаешь, он с греческими корнями. «Охи-охи» я слышала в Греции. Там так говорят. Сейчас приведет девочку-антимодель, придется выкручиваться, чтобы никого не обидеть.

Директор вернулся, проталкивая вперед себя невысокую, полненькую девочку. Она интересно смущалась, как бы показывая нам: «Ну что уж тут сделаешь, если я такая красивая». Грудь размера четвертого, губы на пол-лица, глаза голубые, круглые. Ресницы старательно накрашены в несколько слоев. Такими в мультиках изображают русских царевен. Ей бы в кино сниматься, капризную дочь царя изображать.

– Понимаете, – осторожно, по-пластунски, начала Зина, – в девочке очень много красоты. Нам надо намного меньше. Почти чтобы не видно, даже ближе к слову «страшненькая», значит «стильная».

Ошеломленный директор так расстроился, что я почувствовала себя виноватой за выпитый чай и все четыре съеденные булочки.

– Охи-охи, значит, не подходит? – удивленно спросил он. – Совсем?

Зиночка поняла: надо как-то спасать ситуацию, поспешила заверить:

– Мы, конечно, сделаем девочке фото, возьмем в каталог. Но там уже не мы выбираем.

– Конечно, – с облегчением вздохнул директор, намекая на наш плохой вкус и непрофессионализм. – Конечно, дальше уже не вы выбираете.

Незабываемой стала встреча с Ниной, девочкой из поселка Незрячий. Нину природа одарила внешностью, о которой могут только мечтать самые известные модельные скауты мира.

Зиночка увидела Нину в очередной школе, бегущей со стопкой тетрадей в учительскую и мгновенно расцвела: Нину, как на заказ, неведомые силы сотворили полностью по модельному типу. И внешность, и рост, и харизма. Поселок Незрячий славился своими теплицами и снабжал город ранними овощами и клубникой. Нина сразу деловито, по-взрослому призналась нам, что согласна бежать в столицу и за границу, подальше от родного поселка, от надоевших теплиц.

– Я же вижу себя в зеркало. Я понимаю, что потяну, смогу. Маму уговорю, папа умер у меня. А вот бабушек уговорить трудно будет. Оставайтесь у меня в гостях. У меня своя квартира на массиве есть. В единственной высотке. Трехкомнатная, от бабки со стороны отца подарок. Завтра суббота. Отдохнете.

Мы с удовольствием остались, довольные, что не надо бежать почти полтора километра до порта. Так как никакой общественный транспорт на последний паром не предусматривался местными властями, приходилось пешочком…

Нина, энергично погремев кастрюлями, быстро сотворила нам ужин.

– Все свое. И овощи, и мясо, и мед. У нас все свое. Даже хлеб свой: бабка со стороны матери держит несколько пекарен.

Наши попытки помочь на кухне Нина сразу отмела: «Только мешать будете».

Мы приняли душ. Нина уже постелила нам в гостиной на широком модном диване. Включила огромный, на полкомнаты, телевизор. Мы прилегли, с блаженством вытянули уставшие ноги.

Нина села рядом с нами в кресло.

– Душа моя рвется к искусству, – сказала она строгим низким голосом. – А я на рынке с раннего утра, да и все детство на огородах, теплицах. У меня зажиточная семья. Бабки соревнуются за меня. Переживают, какой хутор я соглашусь принять в наследство. У одной бабки хозяйство огромное. Наемные работники есть. У другой еще больше хозяйство: сады-огороды, мукомольня своя, маслобойка, и пекарни, и три магазина в поселке. Мама моя отказалась, да и нехозяйственная она, не к лицу ей этим заниматься. Не идет это ей ни с какой стороны. Вот на меня одна надежда. А я не хочу всю жизнь купчихой, меня в культуру тянет. Мне денег хватит карьеру начать. За это не волнуйтесь.

Утром Нина позвонила маме, рассказала про нас. Через час подъехали к дому три иномарки.

– Ну, сейчас начнется, вы только не вмешивайтесь! – приказала нам Нина.

Нина открыла дверь. Две высокие, под метр девяносто, крепкие пожилые женщины и одна помоложе, мама Нины, стройная, как подросток, модная, красивая, молча появились в коридоре. Замерли, внимательно нас рассматривая.

– Нас не побьют? – неуверенно спросила я Зиночку.

– Будем надеяться, – ответила она, не в силах оторваться от колоритной группы, как, бывает, не могут оторвать свой взгляд от надвигающегося смерча.

Мама Нины, любительница выпить и погулять (это сразу прочитывалось в ней), изучала нас с сонным любопытством. Бабки Нины смотрели на нас без всякого выражения. Как на блох.

Сейчас вот прихлопнут одним махом, со всем нашим непростым духовным миром, с нашими обширными творческими планами, и нам конец. Мама Нины затянула сигарету, блеснув дорогими кольцами на обеих руках. Бабки переглянулись и мысленно плюнули на нас. Смерч неожиданно поменял направление. На то он и стихия… Бабки удалились за Ниной в другую комнату. Через несколько секунд они уже вопили, вопрошая, на кого внучка хочет оставить потом и кровью и здоровьем умерших дедушек наработанное хозяйство. Невозмутимая мама Нины (она уже отскандалила, отвоевала свою свободу) вяло проследовала в комнату, где накалялись страсти, и попыталась всех утихомирить. На нас никто не обращал внимания. Бабушки Нины требовали у внучки клятвы, что она никуда не поедет, что выйдет замуж за помощника прокурора, который сохнет по ней уже два года и ждет ее восемнадцатилетия. И ему всего два месяца осталось ждать, а там сразу помолвка и свадьба на второй день после выпускного. А на свадьбу бабушки готовят в подарок машину, и обе по наследству.