Читать книгу ТАНГО В БЕРЛИНЕ - Ольга Юрьевна Никитина - Страница 7

Эдуардо вошел в тускло освещенный ресторан, тщательно преобразованный для ночной съемки. Зал было наполнен гулом и разговорами членов съемочной группы. Режиссер готовился к дублю, отдавая распоряжения оператору. Оператор редактировал звукоинженера, державшего навесной микрофон. Большие черно-белые торшеры горели по сторонам, а деревянный пол блестел под теплым янтарным светом высоких электрических канделябров. Это было именно то место, которое заставляло сердце Эдуардо биться быстрее – не от волнения, а от предвкушения танца.

Он провел рукой по своим темным, аккуратно уложенным волосам, ощущая, как гладкая ткань черного пиджака обвивала его фигуру. Его блестящие туфли тихо постукивали по полу, когда он проходил мимо членов съемочной группы, которые приветствовали его. Эдуардо привык к вниманию, привык к требованиям танца. В конце концов, танго было его жизнью – каждый шаг, каждое движение было для него вторым естеством.

Он подошел к центру ресторана, где декорации были тщательно оформлены, чтобы напоминать старинный танго-зал. Он увидел главного актера, которому надлежало быть его партнером. Красивый молодой человек с ярко выраженными латиноамериканскими чертами лица. Его звали Диего, и, хотя он выглядел как главный герой, его осанка выдавала явное напряжение. Он был актером, а не танцором, и Эдуардо знал, что эта сцена станет для него испытанием. Эдуардо же было не впервой танцевать с мужчиной. В университете он провел целый семестр, танцуя мужские дуэты. Это было частью программы курса.

«Привет, Диего», – приветствовал Эдуардо, его тон был легким и дружелюбным. Они встречались только раз, во время кастинга танцовщиков. Эдуардо знал, что фильм снимали по роману немецкого писателя и сцена мужского танго была одной из ключевых. Он удивился, что им не дали ни одной репетиции заранее, но таков был мир кино – непредсказуемый, как и танго.

«Ола», – по-испански ответил Диего, его голос был плавным, но с оттенком неопределенности.

Эдуардо улыбнулся, в его глазах была теплота.

– Не переживай. Мы справимся. – Он положил руку на плечо актера.

– У тебя есть харизма, у меня – шаги. Мы сотворим магию на этом паркете.

Диего кивнул, его губы были плотно сжаты, но Эдуардо видел, как сомнение все еще проскальзывало за его актерской уверенностью. Эдуардо знал этот момент очень хорошо: первый танец с партнером, который не привык к интимным объятиям танго. Это всегда был танец доверия, танец, в котором нужно было избавиться от комплексов и позволить музыке взять верх.

Когда режиссер дал команду на пробный дубль, оба мужчины заняли свои позиции. Эдуардо встал на место, которое ему было предназначено – ведущий. Он почувствовал знакомое возбуждение в груди. Музыка скоро начнется – он уже слышал тихий, ритмичный пульс бандонеона вдали.

Диего встал напротив, его глаза бегло осмотрели уверенную осанку Эдуардо, затем взгляд обратился к камере. Актер пытался выровнять дыхание, но Эдуардо видел, что его партнер сдерживает себя. Пространство между ними было почти слишком большим, напряжение висело в воздухе. Режиссер кивнул из-за камеры и сказал:

– Я хочу, чтобы ты был естественным, Диего. Потому я и не дал вам репетиций. Я хочу поймать твою неловкость. Если ты чувствуешь себя неуютно, пусть это будет видно. Мы не стремимся к совершенству – мы стремимся к настоящести.

Эдуардо поймал взгляд Диего и кивнул в знак поддержки.

– Ты слышал. Просто следуй за музыкой и позволь танцу вести тебя.

– Мотор. Камера. Начали.

Стукнула хлопушка.

Когда музыка начала звучать – медленная, чувственная мелодия, которая сразу наполнила комнату энергией – оба мужчины заняли свои позиции. Эдуардо протянул руку к Диего, ожидая прикосновения актера. Тот замешкался на секунду, прежде чем протянуть руку, его пальцы слегка коснулись ладони Эдуардо… Он аккуратно взял руку Диего и положил ее на свое плечо.

– Отлично, – крикнул режиссер, хотя Эдуардо чувствовал нервозность в осанке актера.

Первый шаг был неуверенным, осторожным, но Эдуардо был терпелив. Он вел Диего через движения с плавной уверенностью, которая пришла с годами опыта. Каждый шаг, который они делали на полу, был осознанным, каждое прикосновение – осторожным балансом между контролем и доверием. Эдуардо держал тело близко к телу Диего, предлагая ему незаметные подсказки через свою позу, ведение, присутствие. Танго было немым разговором, и Эдуардо был свободен в этой беседе.

Тем не менее, Эдуардо чувствовал сдержанность партнера. Его рука в кисти Эдуардо была деревянной, плечи напряжены, взгляд направлен мимо уха партнера. Диего слишком старался попасть в нужный шаг, боялся полностью отдаться танцу, боялся позволить плавности шагов пробудиться в нем.

– Расслабься», – прошептал Эдуардо. – Позволь музыке вести тебя, а не своему страху.

Диего сделал глубокий вдох и кивнул, пытаясь сосредоточиться. Они прошли стадию неловкости, которую хотел режиссер, но переход к настоящему танцу еще не произошел. Эдуардо чувствовал только стену между ними, построенную сомнениями актера.

– Еще раз, Диего, – снова сказал режиссер из-за камеры. – Я хочу увидеть напряжение. Неловкость. Это не сказка. Пусть это будет частью истории.

Эдуардо взглянул на партнера, который снова кивнул, его лицо покраснело от смеси стыда и решимости. Когда они продолжили танцевать, шаги Диего становились все более неуклюжими, но Эдуардо видел, как в глазах появляются проблески понимания.

Вдруг свет над ними начал мигать. Тусклый теплый свет канделябров на мгновение потускнел, и свечи на соседних столах погасли. Легкий ветерок пронесся по воздуху, хотя окна были закрыты.

– Стоп! – закричал режиссер, подняв взгляд к мигающим лампам. – Что это было?

Съемочная группа замерла, изумление пронзило атмосферу. Эдуардо почувствовал странный холод, который незаметно проник в него, ощущение чего-то невидимого.

– Все в порядке, – пробормотал режиссер, больше себе под нос, чем кому-то еще, когда команда начала проверять электронику. – Давайте вернемся к работе.

Но Эдуардо почувствовал что-то странное. Он повернулся немного, его взгляд был притянут к пустому столу в углу, где только что погасли свечи. По затылку пробежал странный озноб. Он не мог объяснить, почему, но чувствовал, что кто-то следил за ним.

Музыка снова зазвучала, и Эдуардо отогнал это странное чувство. Танго снова призывало его, ритм вел его в каждом движении. Когда они продолжили танцевать, Эдуардо приблизил Диего к себе, сосредоточив внимание только на шагах.

Доверься себе, – сказал Эдуардо. – Позволь своему телу проживать музыку.

Когда музыка набрала силу, шаги Диего становились все более уверенными, неловкость исчезала, когда его тело следовало за музыкой. Эдуардо почувствовал это тоже – изменение в энергии, тонкое облегчение напряжения. Когда они вращались и поворачивались, их объятия стали теснее, дистанция сокращалась до идеальной синхронизации. Танго больше не было просто серией шагов – это был совместный опыт, уязвимое и мощное выражение движения.

Режиссер, наблюдавший с края сцены, одобрительно кивнул, его губы расплылись в удовлетворенной улыбке. Он махнул оператору, чтобы тот взял другой ракурс. Уверенность Эдуардо была заразительной, и теперь Диего начинал раскрывать свои таланты. Его нервозность все еще была, но она уступала чему-то более мощному: началу доверия.

Когда музыка затихла и последняя нота зависла в воздухе, Эдуардо задержал руку на спине Диего. Они встретились взглядами на мгновение.

– Снято! – крикнул режиссер.

Диего выдохнул с облегчением, напряжение окончательно покинуло его тело.

– Видишь? – сказал Эдуардо с улыбкой. – Я же говорил, будет магия.

Диего улыбался в ответ, в его глазах теперь была искренняя теплота.

– Да… теперь понимаю. Спасибо тебе. Ты – мастер!

Эдуардо отпустили переодеваться, и он прошел по темному пустому коридору в уборную.

– Рафаэль!

– Что, сейчас? – мгновенно отозвался бархатный голос.

– Думаю, да.

Душа следовала за Эдуардо по коридору.

– Сейчас!

Распространилось ощущение одеревенения. Ее как будто укладывали в цемент. Она почувствовала давление в грудной клетке, сильную боль вдоль спины. Она вскрикнула, и Эдуардо обернулся. Голову сдавило как будто меж двух огромных камней, и она буквально ощутила щекотание корней волос по черепу. Что-то странно-неуклюжее держало ее тело, и она сверху увидела свои ноги. Они были очень длинные и неудобные. И вдруг она почувствовала, что сильные руки подхватили ее и не дали рухнуть на пол. Она чувствовала его руки на своем теле. Это было прекрасно. Эдуардо держал ее на руках. Эдуардо смотрел на нее. Его карие глаза были совсем рядом. Его губы- нужно лишь немного наклониться вперед…

– Ты в порядке? Можешь стоять?

Она подумала «да». И вспомнила, что в человеческом мире нужно открывать рот.

– Да,– голос звучал глухо и странно.

Он осторожно поставил ее на пол.

– Спасибо.

– Я тебя знаю, – улыбнулся он. – Ты тоже занята в съемке?

Быстрее… у нее всего одна минута. Странным образом, ее жизнь в качестве души казалось какой-то сказкой. Вот она здесь, живая. Рядом с Эдуардо. И никуда она не денется через минуту. Бред какой-то… Не может же она просто растаять.

– Я… да…

Она сделала шаг вперед, слегка покачнувшись.

– Ты в порядке?

– Эдуардо! – голос прозвучал пронзительно.

Он поднял брови.

– Да.

Она шагнула еще ближе к нему, как-то неуклюже стремительно, и подняла лицо. Он вдруг вспомнил слова жены: «Эта девушка в красном платье, она в тебя влюблена». В самом деле, она ведет себя странно. Меньше всего Эдуардо был настроен на объяснения в любви от студентки, пусть даже и очень привлекательной.

Но на ее лице отражался такой… он даже не знал, что это было… отчаяние, страх, мольба. Он серьезно посмотрел на нее.

– Подождешь минутку? Извини, мне правда нужно в туалет. И потом – я весь в твоем распоряжении.

Он быстро распахнул дверь в уборную. Закончив, вышел обратно в коридор и…

Там никого не было.

– Кристина?.. – неожиданно в голове всплыло ее имя. Он вернулся на съемочную площадку, пошарил взглядом по сторонам, нашел ассистента по актерам. Спросил, занята ли в съемке темноволосая девушка в красном платье. Ассистент подняла широкие брови и покачала головой. Эдуардо пробежался взглядом по артистам массовки. Девушки в красном платье там не было.

– Ничего не понимаю, – он потер лоб. – Не привиделась же она мне…