Читать книгу Код 93 - Оливье Норек - Страница 12

Прошел остаток среды, но состояние Бебе Кулибали еще не позволяло его допросить. На следующий день, придя первым, Кост уже набросился на вторую порцию кофе, воспользовавшись спокойной минутой, когда мог побыть один. Непроизвольно он разглядывал афишу APEV, приклеенную скотчем на кофемашину. Ассоциация помощи родителям детей – жертв преступления. Ему с самым счастливым видом улыбался десяток детских лиц – похищенных или без вести пропавших. Афиша обязательна. Она должна быть размещена в каждом комиссариате Франции на видном месте, чтобы все – и полицейские, и посетители – могли ею проникнуться. Капитан представлял себе убитых горем родителей в тишине пустой комнаты, листающих семейные альбомы в поисках самого похожего снимка, не в силах помешать себе выбрать самый красивый. Результат – неправдоподобная мозаика детских портретов, широко улыбающихся под словом ПРОПАВШИЕ, набранного красными прописными буквами. Это кого угодно вывело бы из равновесия. Некоторые пропали настолько давно, что рядом с их фотографиями были добавлены портреты, выполненные специалистами по законам возрастных изменений лица. Виртуальное состаривание, которое, по мнению художников, должно соответствовать тому, как они должны выглядеть сегодня. Кост по опыту знал, что если начинаешь воображать себе изменения лица исчезнувшего ребенка, остается не так много надежды.

Он вышел из комнаты отдыха с тремя разными стульями вокруг кофемашины и вернулся к себе в кабинет. Чтобы освободить место для чашки, оттолкнул несколько папок к столу Обена, уже пустому за несколько дней до ухода.

Виктор набрал прямой номер лаборатории. Ему ответила начальник Национального института криминалистики. Она поприветствовала его с акцентом, который он определил как говор Перпиньяна[12].

– Образцы крови принадлежат мужчине по имени Бебе Кулибали; полагаю, вы это уже знаете. А вот кровь на свитере вовсе не его. Сожалею, но у вас есть и вторая жертва преступления.

Кост закрыл глаза. По всей вероятности, это было бы слишком просто.

– Уже фигурирующая в картотеке?

– Да. Франк Самой, родился пятнадцатого марта восемьдесят второго. Посылаю вам отчет по почте.

* * *

Франк Самой. Кост порылся в полицейских файлах. Ничего серьезного. Мелкий наркоторговец, за которым числились истории с небольшими дозами. По сравнению с обычными клиентами он почти заслуживал звания хорошего парня. В розыске не находился, в тюрьме никогда не был, счастливый обладатель красного «БМВ» 633-й модели 1982 года выпуска – совпадает с его годом рождения.

* * *

Вероятность наличия другого мертвеца, будто привидение, витала над божественной статистикой. Дамиани восприняла это достаточно скверно, и Кост получил недвусмысленное приглашение действовать как можно быстрее. Он отправил Сэма и Ронана проверить адрес владельца залитого кровью свитера и сказал Обену связаться с больницей Жана Вердье, чтобы узнать, в каком состоянии находится Спящий Красавец.

Немного взвинченный дежурный интерн умолял его поторопиться: гигант проснулся и уже начинал буянить.

* * *

Наблюдатели на городских площадях свистели, завидев его машину – хотя та была без номеров, – предупреждая дилеров о присутствии полицейских. Мальчишки, ростом не выше ящика для писем, принимались кричать:

– Арте́на! Артена![13]

Чтобы получить работу наблюдателя, надо быть хорошим физиогномистом, и на этот раз двоим субъектам с не самой приятной внешностью это удалось выше всяких похвал. О, эти поездки по мосту Бонди с ватагой нищих калек на всех светофорах, слетающихся на красный свет! Мост Бонди, страна чудес…

Они припарковались у ступенек отделения судебной медицины и вошли в здание с выцветшей краской на стенах и драным линолеумом. Кост остановился перед газетным киоском, затерянным в углу вестибюля.

– Хочешь взять ему что-нибудь почитать? – пошутил Обен.

Тот не отреагировал. Его внимание сразу приковал к себе заголовок «В парижском морге воскресают мертвые». Проиллюстрированный фотографией Института судебно-медицинской экспертизы на фоне угрожающе мрачного неба, будто это дом с привидениями. Кост подумал о Леа Маркван. В течение дня он позвонит ей.

Обязательно.

Капитан пробежал глазами заголовки, пока Обен предъявлял полицейское удостоверение в медицинском секретариате. Медсестра шаркающей походкой проводила их к палате номер 21, а затем, ни слова не говоря, развернулась и ушла.

Вытянувшись на животе, Бебе Кулибали встретил их появление ворчанием, в котором Кост разобрал только слово «фараон» с парой ругательных эпитетов в качестве знаков препинания.

Кост присел рядом с ним на кровати, на которой пациент едва умещался.

– Итак, тебя зовут Бебе Кулибали, тебе двадцать семь лет, твоя площадка для игр – кварталы Поль-Вайян-Кутюрье, и вчера вечером… – он поискал наиболее правильные слова, – тебя по меньшей мере жестоко избили и покалечили. Это серьезно. Понимаешь? Знаешь причину?

– Ни одной.

– Это не ответ. Кто бы мог это сделать?

– Знать бы… Обещаю, разберусь с этим сам.

– Ага, вижу, прямо весь из себя мститель… Ты знаешь Франка Самоя?

– Никого я не знаю.

– Однако на тебе был его свитер.

На лбу гиганта образовались две большие морщины, позволяющие предположить, что тот пытается поразмышлять. Это могло занять какое-то время. Кост снял пальто и устроился на подлокотнике кресла, а затем продолжил:

– Слушай, я понимаю, что ты нас не особенно любишь, и, уверяю тебя, мы относимся к тебе точно так же. Но мы оба оказались в той ситуации, когда должны сделать над собой усилие. Ты – чтобы поговорить со мной, а я – чтобы найти мотив для расследования, где жертва – ты, грабитель, переквалифицировавшийся в наркоторговца. А серьезно, какой у тебя рост? Почти два метра? Как ты мог допустить, чтобы тебя похитили?

Бебе послушно повернулся на четверть к обоим полицейским.

– Слушай, легаш, я помню только о трех вещах. Первая – я занимаюсь починкой электричества у себя в погребе. Там меня вроде бы огрели по затылку чем-то холодным. Больше ни звука, ни картинки. Вторая – я просыпаюсь. Лежу на животе, не могу пошевелиться, у меня дикое похмелье. Вначале я подумал, что лежу в темноте. Услышал звук шагов. Посмотрел налево, направо и почувствовал ткань у себя на коже. У меня на голове был чертов мешок. Я почувствовал, что мне что-то обвязывают вокруг… – Несмотря на рост и страшенную рожу он, судя по всему, еще не был готов заново пережить эту историю. – Затем я вырубился.

– А третье?

– Ты наводишь на меня «пушку» в морге, наглая твоя рожа.

– Ну да, признаюсь, ты меня немного удивил… У тебя был с собой мобильник?

– Я дам его тебе не раньше, чем ад замерзнет. Ты считаешь меня наркодилером, а где ты видел наркодилера, который давал бы свой мобильник?

– Начхать мне на твою торговлю, я не из наркоотдела; но если у тебя был мобильник, можно было бы попробовать отследить путь, который ты проделал. А если его у тебя украли, можно было бы точно знать, где он сейчас находится, понимаешь?

– Мой мобильник так и остался у меня дома, я спустился в подвал без него.

Кост обернулся к Обену:

– Начинаешь допрос, и чтобы все подробно. Я зову остальных.

Обен развернул кейс с ноутбуком и записывающим устройством.

– Ладно. Еще раз с самого начала. Имя? Фамилия? Дата рождения?

* * *

В вестибюле больницы Кост делал заметки, зажав телефон между ухом и плечом. Ронан и Сэм отправились к Франку Самою.

– Он огорчает свою бедную мать, у которой живет в Гагарине[14], что в Роменвилле. Собственная комната, несколько шмоток, два-три шарика конопли. Его старушка одарила нас чашкой кофе и телефонным номером своего отпрыска, от которого ей столько огорчений.

Уровень сочувствия Ронана никогда не преодолевал нулевой отметки.

Сэм, оказавшись в своей стихии, сразу же запустил первые геолокационные исследования, чтобы знать, в каком уголке может находиться телефон. Подробный список последних звонков и точный маршрут за последние несколько дней. Кровь у них в распоряжении уже была, дело оставалось за малым – найти ее хозяина.

Кост сделал уже шагов сто, когда Обен отыскал его на входе в больницу.

– Как насчет того, чтобы наведаться в погреб Бебе?