Читать книгу Троянская война - Оливия Кулидж - Страница 4

Отец Елены был прозорливым человеком. Когда он увидел, что его дочери добивается каждый принц в Греции, то решил заставить ее выбрать себе в мужья самого великого из них всех. Поэтому он принудил каждого претендента присягнуть, что тот в будущем будет считать мужа Елены своим повелителем. Так случилось, что Менелай, тот, на кого в конце концов пал выбор царя, был не слишком инициативным и до настоящего времени не требовал услуг от царей Греции. Однако, когда были направлены послы, чтобы вернуть сбежавшую Елену назад, троянцы, конкуренты Греции в торговле, поддержали Париса. Они отказались вернуть Елену или даже выплатить выкуп. Не оставалось ничего иного, как наказать Трою. Поэтому Менелай, подстрекаемый своим более честолюбивым братом, Агамемноном, разослал всем царям призыв встретиться с ним в Авлиде, где уже в полной боевой готовности стоял флот.

Большая тревога охватила царей Греции, когда эта весть достигла их. Прошли годы с тех пор, как они добивались руки Елены. Те, кому она не досталась, выбросили ее из головы и женились на других. Теперь они были мужьями и отцами, занятыми заботами о своих царствах. Хотя они ревниво относились к могуществу Трои, но понимали, что эта семейная ссора их не касается да и город находится очень далеко. Царства приходилось оставлять на жен, которые будут противиться, на постаревших отцов или на еще не ставших взрослыми сыновей. Морские просторы опасны. А успех сомнителен. Хотя цари Греции публично не осмелились бы нарушить свою присягу, все же было ясно, что они не хотели уезжать.

Чем больше цари колебались, тем решительнее настаивал Агамемнон. Ему выпал шанс повести за собой самый большой из флотов в мире и осадить самый великий из городов. Его послы были настойчивые, тщательно отобранные, а Паламед, самый умный из них всех, был послан в Итаку, где жил царь Одиссей.

Одиссей считался самым мудрым человеком в Греции и самым красноречивым. Он был широким в плечах и плотным, на первый взгляд менее внушительным, чем более высокие люди. Слова сыпались из него, как снежинки зимой, и интонации его сильного, глубокого голоса зачаровывали людей, а он в это время играл их сердцами. Ни один, кто слышал речи Одиссея, не мог не уважать его, вот почему Агамемнон надеялся использовать его, чтобы убедить других царей.

К несчастью, из всех царей Греции Одиссей больше других не желал этой войны. Его земли находились дальше всех от Трои, ведь Итака – это небольшой остров на западном побережье, а Троя находилась и вовсе на противоположном берегу моря. Он любил свою скалистую страну, и ее простых земледельцев, и трудолюбивых рыбаков. А еще царь всей душой хотел остаться со своей любимой женой, Пенелопой, которая только что родила ему сына. В подобных обстоятельствах его давняя клятва казалась сейчас весьма неблагоразумной, и все же у мудрого царя не было веского основания, чтобы ее нарушить. Поэтому за два дня до прибытия Паламеда Одиссей вдруг притворился безумным.

Это ему удалось весьма убедительно. Настолько убедительно, что, несмотря на естественные подозрения, даже старики поверили притворству. Однажды рано утром Одиссея нашли на берегу моря, ведущего двух волов, впряженных в плуг, вспахивающего сухой песок. На шее у него висел большой мешок с солью, которую он сеял в борозды, бормоча себе под нос:

– Я должен успеть все вспахать, – говорил безумец. – Должен успеть до темноты.

Люди пробовали его урезонить, но все уговоры были безрезультатны. Он смотрел на них диким взглядом и не подавал виду, что их слова доходят до него. Кто-то пытался остановить волов, но Одиссей направил их прямо на него и переехал бы плугом, если бы тот не отскочил в сторону. Пришла и Пенелопа с младенцем на руках, чтобы образумить его, но ни на ее уговоры, ни на агуканья малыша Одиссей не обращал никакого внимания. Пенелопа ходила за ним весь день, уговаривая его выслушать ее. Когда наступила ночь, слуги отвели ее домой, а Одиссей лишь выпряг волов и улегся спать на пашне. Проснувшись на рассвете, он с перепачканными песком бородой и волосами снова тупо принялся пахать прибрежный песок, как и прежде.

Таким Паламед и нашел его. Люди рассыпались по берегу, а его жена шла рядом с ребенком на руках. Одиссей, грязный и с безумным взором, погонял волов, беспрестанно бормоча:

– Я должен успеть до темноты!

Паламед не поверил в безумие Одиссея.

– Оно произошло слишком вовремя, – заявил он с презрением, надеясь вызвать у царя предательский гнев.

Лицо Одиссея было обожжено солнцем докрасна, поэтому заметить, покраснел ли он от гнева, было невозможно, и Паламед скоро оказался так же беспомощен, как и Пенелопа. Он бегал по пашне под обжигающим солнцем, еле переводя дыхание, повторяя повеление Агамемнона. Он пробовал остановить волов, но был сбит с ног и чуть было не растоптан. Он обратился к наблюдающим эту сцену старикам, но те просто развели руками. Паламед обливался потом, он был весь в грязи и синяках оттого, что упал под копыта волов. Он был смешон, и осознавал это. Группа зевак, хотя и обеспокоенная происходящим, тоже начала находить положение комичным. Вот уже некоторые из них откровенно смеются над ним.

Паламед вышел из себя. Одним прыжком он очутился возле Пенелопы, выхватил у нее младенца и бросил его на песок прямо под копыта волов. Лукавый царь, который ничего не замечал в течение двух дней, вдруг выдал себя целиком и полностью. Он со всей силы развернул плуг, а затем рванулся к головам пашущих волов и выхватил своего сына прямо из-под грозных копыт. Потом он повернулся к Паламеду и одним ударом сбил его с ног.

Притворяться безумным больше не было смысла. Одиссею пришлось поспешно обрести рассудок и выслушать посыльного со всем своим царским достоинством. Однако теперь смешным выглядел он.

– Не хотел бы я быть на месте Паламеда, – прошептал один старик другому, когда увидел, как серо-стальные глаза царя пристально глядят на посла Агамемнона.

– Ни один мудрый человек не потерпит, чтобы его выставляли на посмешище, и, хотя Одиссей и преданный друг, никому не пожелаю стать его врагом.

Потом, несколько лет спустя, до Итаки докатилась весть, что Паламед был предан смерти греками за то, что якобы имел дело с троянцами. Старики, склонив головы, все как один деловито качали бородами.

– Разве мы не говорили, что иметь нашего царя врагом мы не пожелали бы никому? – перешептывались они.

Тогда ходили слухи, что заговор Одиссея погубил невинного человека.

Как бы то ни было, Одиссей остался верен своей клятве Менелаю и принялся снаряжать свой флот. Он поцеловал Пенелопу на прощанье и с грустью смотрел, как она, держа на руках маленького мальчика, махала ему с берега. Пройдет двадцать лет, прежде чем Одиссей снова увидит свою жену и сына.