Читать книгу Когда умирают звёзды - Оливия Тишинская - Страница 3

Маша вышла на улицу. Медленно пошла без особой цели и желания что-то увидеть или что-то сделать. Просто шла и смотрела на свой сумеречный мир отстранённо и как бы издалека. Невысокие десятиэтажные дома, кое-где здания пониже, но нигде выше. Ровные улицы, неширокие проспекты. Ходят люди, дети туда-сюда. Кто по делам, кто гуляет. Никакой растительности, никакой живности, ни пяди земли. И надо всем этим многокилометровые купола, отделяющие остатки человеческих жизней от породившей их Земли. Строго говоря, это был один купол-крыша. Просто выглядел он как пена в ванной, вдруг застывшая над гигантскими надземными городами. Только здесь и можно было спастись от почти вечной зимы.

Зима была не везде. На экваторе ещё можно было жить, как в северных широтах в пору нормального климата, когда чётко было понятно, где лето, где зима. Там, на экваторе, были открытые города, без куполов. Но люди там не жили, они там только отдыхали. Это было святое право и обязанность людей: увидеть и почувствовать ласку и тепло настоящего Солнца. Такого далёкого и такого теперь холодного.

Как бы ни были хороши современные города, в которых люди поначалу думали спастись и жить едва ли не вечно, ничего не вышло. Без солнца люди болели и умирали не только от недугов, но и от тоски по нему и его теплу. Ну никак не удавалось превратить человека разумного в человека пещерного и подземного. Маша сама была ярким представителем этой тупиковой ветви человечества, что приспосабливаться отчаянно не хотела. Возможно, поэтому её и отобрали для участия в проекте, хотя с её личной точки зрения, были и более достойные кандидаты. Себе она казалась излишне эмоциональной, порывистой и склонной к рискованным поступкам. А муж говорил, что как раз из таких мечущихся и рефлексирующих товарищей выходят настоящие герои. Поэтому он и отговаривал её от полёта, чтобы она там в порыве геройства не кинулась разжигать Солнце своими бренными костями. А она могла.

Ах, если бы всё было так просто.

Маша чувствовала, что её затягивают мысли о возможной неудаче проекта и решила выйти за купол, чтобы проветриться. Такая возможность была у каждого жителя любого города, только пользовались они ей крайне редко. Пейзажи вокруг были довольно унылые, а погода просто адова. Сейчас было лето, а это значило, снаружи шёл холодный дождь и дул пронзительный ветер. В общем, хорошая погода, даже тёплая. Зимой город накрывали снежные бури, долгие, тяжёлые. Порой казалось, а может, и было на самом деле, что купола скрипят и стонут, сопротивляясь штормовым снежным ветрам. Снег не накрывал купола целиком. С их пенных вершин он попросту скатывался в перемычки между «пузырями», где системы жизнеобеспечения превращали его в воду и подавали в город. Воды было достаточно, спасибо вечной зиме. А без неё города бы страдали от жажды. Огромные территории, накрытые куполами и заасфальтированные от стенки до стенки, естественно, не получали ни капли дождевой или снежной воды. Наземные реки и озёра были осушены, вода сохранена. Под землю ушла львиная доля стройки подкупольных городов. Строго говоря, наверху, под самими куполами остались только 10-этажные жилые дома, вся система здравоохранения и образования, зоны отдыха. Всё остальное: все управление и администрирование, все научные и производственные мощности, общественные заведения и даже тепличные хозяйства ушли под землю. Люди без солнца не смогли, а растения обошлись искусственным освещением. Их не мучила депрессия, их и гидропоника вполне устроила.

Запасённая вода тоже быстро кончилась. Но начались снежные бури. То, что убивало людей, их же и спасало.

Маша свернула на проспекте к ближайшему выходу наружу. Ей было всё равно, на какую часть голой степи, скрытой за стеной дождя, любоваться. Ей просто хотелось дышать. Дышать полной грудью, почувствовать на лице тяжёлые капли дождя, промокнуть и простудиться даже, но от настоящего ветра и дождя. Ей нравилось, когда ветер был такой сильный, что трудно было дышать, когда надо было держаться за поручни на длинных балконах снаружи купола, когда ветер приносил запах мокрой земли, каких-то скудных трав и ещё чего-то такого, что было слишком далеко и куда зоркое око службы охраны здоровья и благополучия не пустило бы одинокую мечущуюся будущую героиню.

Она вошла в двери высокого серого здания у самой стены, поднялась по прозрачной лестнице на третий этаж. Вокруг купола простиралась степь. Вдали поблёскивал залив. Можно было полюбоваться ливнем и отсюда. Но Маша хотела дышать. Она физически чувствовала: ей необходимо, жизненно важно ощутить это удар стихии на себе. Как будто сильный порыв ветра или потоки холодного дождя могли привести её в чувства. Как будто сердце её могло остановиться, если в грудь не ударит ледяной и влажный порывистый ветер.

«Точно! Сердце остановится! Мне нужен этот разряд! Нужна молния!»

Она подошла к шлюзу на третьем этаже. Автомат любезно предложил ей тёплый непромокаемый костюм, перчатки и шапку. Напомнил, что в такую погоду оставаться на балконе дольше 20-30 минут не рекомендуется и пожелал приятного отдыха. Маша переоделась, отметилась перед сканером службы охраны здоровья и благополучия. Очередной шлюз на балкон открылся. В лицо ударила долгожданная свобода. Девушка захлебнулась на мгновение холодным и мокрым ветром. Зажмурилась, не дыша, сжала кулаки.

«Вот! Вот только и осталось от настоящей жизни, это мятежное море там вдали, стонущий и ревущий ветер, как будто оплакивающий ливнями всё, что уже потеряно человечеством за сотни лет борьбы за существование. Быть может, он оплакивает нас и наш провал? Что же будет? Что? А если не удастся?»

Она шагнула к краю балкона, вцепилась в перила. Дыхание постепенно восстанавливалось. Свежий воздух кружил голову. Ветер бросал в лицо холодные струи дождя, но Маша прятаться за навесами не хотела. Она хотела ощутить всю мощь, силу и мятежность этой ледяной планеты, прежде чем сгореть в протуберанцах тоже умирающего Солнца.

По щекам потекли слёзы. Что-то часто она стала плакать. Как будто прощалась с Землёй: запомни, запечатли, попробуй, почувствуй – это всё в последний раз.

Воздух был вкусный, живой, но непривычный. Попробуй тут привыкни к тому, что отделено от тебя с самого рождения и до самой смерти стеной, пусть и прозрачной. Машка закрыла глаза и устремилась туда, вдаль, к побережью бушующего ледяного океана. Представила, что брызги дождя – это солёные капли, которые срываются с пенных волн и долетают до неё, стоящей у самой кромки неспокойной чёрной воды. Под ногами она представила тёмные камни, среди которых заворачивалась спиральками вода. Ей казалось, что шторм не просто наступает на берег, а пытается выбраться на сушу, захватывая сантиметр за сантиметром землю мокрыми щупальцами. В своей фантазии она позволила воде подступать всё ближе и ближе к ногам, касаться ботинок, оставляя на них влажные следы. Она протянула руку вперёд, как будто пытаясь коснуться волны. Придуманный пенный гребень перепрыгнул через голову и окатил её водой. А на самом деле в балкон купола ударил ещё один штормовой вал и захлестнул Машку стеной дождя.

Она закрыла лицо рукой и отвернулась. Мокрые щеки на ветру стали стремительно замерзать. Машка вытащила из-за воротника кусок шарфа, вытерла лицо и натянула его почти до носа. Поёжилась, засунула руки в карманы и отошла вглубь балкона.

Уходить не хотелось. Думать тоже. Хотелось пустоты. Машка забилась в самый угол балкона, оперлась спиной о стену и уставилась в пустоту.

– Бик-бик, – услышала она где-то рядом едва слышный сквозь гул ветра звук. – Время выхода заканчивается, – сказал электронный мужской голос. – Начинается отсчёт последних 10 минут.

«Это не мой хранитель, – подумала Машка. – Мне-то как раз ещё минут двадцать можно».

Она снова вышла к парапету. Ей навстречу, кутаясь в большую куртку, приближалась невысокая фигурка.

«Ребёнок!» – осенило Машку.

Ребёнок шёл один, без сопровождающих. Это было странно, но допустимо с 15 лет. Машка подумала, что обычно подростки в этом возрасте перемещаются стайками. Одиночество в современном обществе среди подрастающего поколения практически не встречалось. Все стремились быть частью проекта того или иного, собрать свою команду для нового звездолёта, поискового корабля разведчиков и т.д. и т.п. Единоличные прогулки в шторм за куполом не являлись показателем геройства. Побороть стихию невозможно, а значит геройствовать глупо и опасно.

Машка пошла навстречу. Ребёнок заметил её, остановился и взялся за поручни. Ветер крепчал.

– Привет! Ты почему один здесь в такую погоду? – как можно приветливее прокричала Машка сквозь шторм.

– Да так… Просто хотел увидеть океан, – прокричал в ответ ребёнок.

Это был кареглазый мальчишка, довольно бледный и очень грустный.

– Посмотрел? – с улыбкой ответила Маша.

– Нет, ничего не видно. Дождь, – ответил мальчик.

– Замёрз?

– Угу.

Парнишка закрыл нос варежкой.

– Пойдём греться?

Мальчик согласно закивал.

Они подошли к дверям, те без лишних церемоний открылись и впустили в тёплый шлюз любителей океанского бриза.

Машка подождала пока мальчик снимет мокрые тёплые вещи и приведёт себя в порядок.

Парнишка сложил вещи в ящик-приёмник, пригладил волосы двумя руками и повернулся к девушке.

– Паоло, – сказал он и протянул руку.

– Мария, – ответила она, скрепив знакомство рукопожатием. – Часто гуляешь в одиночку?

– Я в первый раз здесь, – ответил Паоло и опустил глаза.

– Ты приезжий?

– Да. Я несколько дней только здесь живу. Вот осматриваюсь.

– Пойдём, я покажу тебе, где можно погреться, попить горячего чаю и съесть парочку замечательных пирожных с живыми ягодами, – предложила Машка.

– Ого, с живыми ягодами… – удивился Паоло. – Здорово. Никогда не видел живых ягод.

– Вот и посмотришь заодно.

Они вышли на улицу и остановились. Внутри купола было тепло и ничего не напоминало о бушевавшем в нескольких метрах шторме.

– Пешком или на метро? – спросила Машка.

– А можно пешком? Я ещё не успел посмотреть город.

– Конечно. Я просто думала, вдруг тебе интересно будет посмотреть подземную его часть.

– Не очень, – ответил как-то странно Паоло и снова опустил глаза.

Какая-то взрослая затаённая грусть в этом мальчике тревожила Машку. Но задавать вопрос в лоб она не решалась. Ну не на первых же минутах знакомства, в конце концов. Мало ли чем может быть опечален юный гость Северного предела.

Она и сама сейчас не в самой лучшей форме и не очень обрадовалась бы бесцеремонному вторжению в свой внутренний неспокойный мир.

– Никто не хватится тебя, если мы вдруг загуляем надолго? – спросила Машка немного погодя.