Читать книгу Бирючок - Iv OlRi, OlRi Iv - Страница 2

Желающих выйти на перрон было много. Пётр, подхватив котелок, протиснулся между полками, проходя по вагону, заглянул в купе, в котором сидела семья, мужчина, женщина и двое детей. Женщина заботливо наливала мужу чай, говорила что-то тихим голосом, муж в ответ улыбался и согласно кивал головой.

– Скоро буду дома, – подумал Пётр: – Марья моя заждалась. Дети уже, совсем взрослые.

Две широкие тётки опередили Петра, и ему пришлось остановиться. Тётки выгружали на перрон большие мешки, в стороне стоял проводник. который равнодушно лущил семечки.

– Чего смотришь, подсоби, – окликнула Петра тётка стоящая внизу на платформе.

– Сама справишься, – проводник на мгновение прекратил сплёвывать подсолнечную шелуху себе под ноги.

– Тогда пусть ждёт, – зло скривила рот тётка.

– Не торопись служивый, сорок минут стоим, – голос проводника, обратившегося к Петру, изменился и стал участливым.

– Мне бы водички набрать, – Пётр покачал котелком.

– Сейчас через вокзал пройдёшь, а там прямо через площадь колонка стоит.

Последний мешок, с грохотом опустился на платформу, тётка, стоящая на дороге у Петра, пыхтя подхватила юбки и спустилась к товарке.

– Казак, не торопись, не твоя дорога, – она сверкнула глазами и оттащила свой баул в сторону.

– Вот ведьма, – проводник в сердцах пнул её мешок и поднялся в вагон.

– Что они везут? – поинтересовался у проводника Пётр.

– Гранаты на базар привезли. А ты беги.

Пётр спрыгнул вниз и скорым шагом зашёл в здание вокзала. Маленькое здание имело два входа, один со стороны путей, другой со стороны города, в нём было прохладно и сыро. Выйдя из него, Пётр увидел кривую улочку, которая расширялась, превращалась в небольшую площадь и опять сузившись, уходила за поворот. На противоположной стороне стояли дома сложенные из красного кирпича, а между ними, в переулке, толпились люди.

– Там колонка, – не ошибся Пётр.

Нагретая солнцем брусчатка, словно жаровня испаряла зной.

– Босиком тут не побегаешь, – усмехнулся Пётр.

Он еще раз оглядел площадь и пошёл напрямки.

– Пётр! Барабаш! Ты это! – кто-то ухватил Петра за рукав.

Петр дёрнулся, но чья-то рука держала его крепко.

– Смотри на меня, неужели не узнаёшь?

Пётр всмотрелся: – Семён Слинько?

– А то кто же? – Семён молодцевато подтянулся, выпятив грудь.

– Что здесь делаешь?

– Живу я здесь. Ты откуда? – ответил Семён вопросом на вопрос.

– В станицу. До дому.

– Не время, пошли ко мне.

– Не могу, мне водички с колонки набрать и в вагон.

– Это ты с Бакинца сошёл? – догадался Семён.

– Да, жара в вагоне.

– Юг, – важно протянул Семён.

– В станице давно был?

– Так, о станичных делах потом поговорим, а сейчас пойдём пожитки твои из вагона заберём, – Семён решительно потянул Петра назад к зданию вокзала.

– Объясни толком, – Пётр вяло сопротивлялся его напору.

– Всё потом. Не захочешь, уедешь следующим поездом.

– Вот, станичника встретил, погостюю у него пару дней, – Пётр всунул проводнику свой билет и взял вещь мешок на плечо.

Проводник понимающе посмотрел на билет, ловко спрятал его во внутренний карман и тряхнул головой.

От вокзала станичники шли пешком. Саманные дома нависали над узкими улочками, солнце било в глаза и не давало рассмотреть дорогу.

– Ярмаша помниш, що в хуторе жил? – начал Семён.

– Помню.

– Трагично склалася его доля, заарештовували.

– За что? – удивился Пётр

– Федора Заеца спроси.

– Другие как?

– Киприаня була вислана, – вздохнул Семён.

– Олексий Кожушно жив?

– Загубився його слид.

– Что ж такое творится!

– Тебя тоже ждуть.

За разговором о новостях они дошли до Семёнова дома.

Вечером, сидя возле керосиновой лампы Пётр слушал о всех бедах, свалившихся на станицу. Он не перебивал, а только удивлялся тому, как казаки отдали свои пай в общее пользование.

– Як же так?

– Да так, – Семён вздохнул, потянулся к тумбочке достал из неё лист и положил перед Петром.

– Пиши.

– Кому?

– Не кому, а куда, в Переяславскую пиши, – Семён всунул Петру в руки карандаш.

Петр помусолил его и стал писать.

– Не сумневайся, пиши. Завтра, попозже приведу человека, он тебе расскажет как женщина росказувала, что була в Донбасе, там така голодовка! – Семён заглянул через плечо Петра.

– Э нет, ты так не пиши. Пиши что далеко, что всё у тебя хорошо и чтобы Марья с детьми ехала в гости к куму.

– К какому куму? – Пётр удивлённо поднял брови.

– Ко мне пусть едет, я ей приглашение отпишу. С верным человеком станичному писарю передам, он и паспорт Марии выправит.

За полночь казаки легли спать. Пётр ворочался, сон не шёл, за занавеской ворочался Семён. Оба думали о том, что их ждёт на этой узкой полоске земли между горами и Каспием.

Утром Семён ушёл, а Петр, чтобы не сидеть в хате, пошёл посмотреть на город. Прошёл по улице и уткнулся в храм Святого Благоверного Великого князя Александра Невского, поставил свечку Николаю Чудотворцу и чтобы не приходить к Семёну с пустыми руками, заглянул на базар.

– Что казак, зря торопился! – тетка из вагона перекидывала гранат с одной руки в другую.

Пётр от неожиданности вздрогнул.

– Погуляй, пока, – усмехнулась тётка: – Тебе дорога дальняя предстоит.

– Вот ведь, действительно ведьма! – Пётр поспешил купить первое, что попало под руку и, повернул назад.

Немного поблукав он вышел к дому Семёна.

– Где же ты ходишь, я тебя ужо два часа жду! – Семён поставил на табурет ведро с заломами.

– Город смотрел.

– Завтра пойдёшь в отдел здравоохранения при ревкоме, он тут не далеко, скажешь, что ты доктор.

– Фельдшер я.

– Они тебе бумагу дадут, и будешь при должности, – Семён пропустил мимо ушей замечание Петра.

Двухэтажное здание стояло на углу возле парка, к его стенам притулились полуголые мужики и изо всех сил держали на плечах резные балконы. Пётр вздохнул, открыл тяжёлую дверь, в коридоре никого не было. Он заглянул в первый кабинет. На стене напротив двери висел портрет отца всех народов и смотрел цепким взглядом на каждого входящего.

– Проходите, – голос донёсся из глубины кабинета.

– Я за работу поговорить пришёл.

– Вон анкета лежит, грамотный, заполнить сам сможешь?

– Могу, – под строгим взглядом портрета Пётр нацарапал ответы на все вопросы.

– Так, на камнях нефтяных работал, пролетарий значит. Медицинские работники нам нужны, поедешь или в курорт Талги или в рыбколхоз, на Бирючок. Завтра с утра приходи, тогда и решим, – заполненная анкета легла в папку на край стола.

Сухой южный ветер поднимал песок, нёс его вдоль улиц бил по ногам. Белый круг солнца и вылинявшее небо без облаков грели крыши приземистых домов. Центральная улица была безлюдна. На углу в булочной разгружали свежевыпеченный хлеб. Пётр погремел мелочью и купил сдобную булку. Вдыхая запах ванили, он подумал о детях, потом мысль перескочила, он стал вспоминать Марию, потом отца с матерью, братьев. Ноги сами привели его к морю, Пётр снял сапоги, закатал до колен брюки и пошёл к воде. Раскалённый песок грел пятки. волны, скручиваясь в белые барашки, выбрасывали на берег водоросли, которые полежав на песке из зелёных становились бурыми и скользкими. Он подобрал несколько ракушек, осмотрелся и направился к валунам, торчавшим поодаль из воды. В камнях он нашёл подходящее место, сел и уставился на горизонт. Волны разбивались о камни, брызги долетали до Петра и тут же высыхали, оставляя белые пятна соли. Солнце садилось в море, мелькая на волнах рваной полоской.