Читать книгу Аэропорт, зал ожидания. Рассказы - Iv OlRi, OlRi Iv - Страница 3

Борис стоял у автобусной остановки. Влажный воздух после дождя смешивался с запахами молодой листвы и напоминал о чём-то далёком. О чём он вспомнить не мог, но точно помнил, что этот запах уже однажды был в его жизни. Из универмага, ставшего маленькими отдельными магазинчиками, шли люди. Они заходили в одни двери, выходили и заходили в следующие.

– Чего ищут, всюду одно и то же, цены всюду одинаковые, – Борис поморгал глазами, идти домой не хотелось, поэтому он перешёл перекрёсток, огляделся, нашел глазами свободную скамью, обогнал двух не молодые женщин, которые взявшись под ручку, медленно прохаживались вдоль бульвара и сел. Между кронами деревьев блестел сусальным золотом крест недавно построенной церкви.

– Почему считается, если рассказать о своих грехах бородатому дядьке в красивой одежде, то этих грехов станет меньше? – подумал Борис.

Развить эту глубокую мысль дальше ему не позволили те самые тётки, которых он обогнал. Они, приветливо улыбаясь, присели на скамью рядом с Борисом.

Борис скользнул по ним взглядом, не нашёл ничего замечательного и продолжил смотреть на купола церкви. После грязно-серой зимы они сияли на солнце ярко и радостно.

Слегка пьяный бомж остановился в солнечном пятне возле дерева и протянул к Борису ладонь сложенную лодочкой. Он молчал и смотрел ему прямо в глаза.

– Мать бы подала, – подумал Борис, порылся в кармане куртки.

Увидев это движение бомж подошёл ближе и еще не получив деньги высыпал слова благодарности. Не глядя бомжу в лицо, он сунул в ладонь первую попавшуюся монету. Бомж отошёл, шмыгнул носом и поплёлся к следующей скамье.

Всё это время старушки внимательно наблюдали за происходящим.

– Вы зря дали ему деньги, молодой человек, – улыбаясь и причмокивая широким ртом, сказала та, что сидела ближе к Борису.

Борис счёл благоразумным промолчать.

Женщины переглянулись, тяжко, но не долго, повздыхали, улыбки снова вернулись на их лица и они, не взирая, на то, что Борис смотрит в сторону, заговорили.

– Вы знаете, что в мире есть гармония, есть любовь. Есть весть, которая обещает постичь её?

– Православный я, – отрезал Борис и искоса взглянул на позолоченный купол.

– Я тоже была когда-то православной, – с нотами ужаса в голосе сообщила одна из них.

В ответ Борис промычал что-то не членораздельное, тётки оживились.

– Вот Вы молодой человек на купол посматриваете, а знаете ли Вы, что Бог находится везде.

Борис поморщился. Но тетки то ли не заметили, то ли сделали вид, что не заметили и напористо продолжали рассуждать на тему Бог.

Они говорили о трёхмерном пространстве, о способностях мозга человека, о вечном счастье. Счастье, было то что мать жива, Борис после посещения местной больнички понимал это как никто другой.

Женщины не унимались: – Мы живем в трехмерном пространстве, и для нас невозможно вообразить существование жизни вне пространства. Но ведь Бог – это Творец всего, Нет такого места, где бы Его не было. Поэтому Он может лично присутствовать с каждым человеком одновременно.

– Надо уходить, пока они мне не вынесли мозг своими разговорами, – не дослушав, Борис встал и направился в сторону искрящегося на солнце купола.

В церкви молодой парень придурковатого вида собирал огарки, попутно он гасил все свечи и выковывая их из подставок аккуратно складывал в ведёрко которое нёс с собой.

– Почему люди в церкви молятся не столько Богу, сколько иконам? – такая мысль впервые возникла в голове Бориса: – И зачем столько святых?

Он хотел было поставить свечку за здравие матери, но понаблюдав за парнем, передумал. Ему не хотелось, чтобы свеча, не догорев, попала в ведро, он зевнул и пошёл к воротам, тёмные лица на иконах сверлили глазами затылок Бориса, когда он выходил вон.

После тяжёлой, сдавленной стенами, атмосферы храма улица показалась просторной, весёлой, жизнеутверждающей. Запах молодой листвы смешанный с влажным воздухом обещал благополучие во всём и всегда.

Дома любопытная соседка зашла на огонёк с расспросами о том: – Как там в больнице?

– Нормально, – Борису не хотелось вдаваться в подробности.

Соседка поохала: – Грехи наши тяжкие, – и посоветовала Борису молиться за скорейшее выздоровление матери.

– Может действительно поможет, – Борис опустил в тостер пару кусочков хлеба: – Но если Бог везде и всегда знает наши мысли, зачем идти в церковь? Или там слышимость лучше?

С мыслью, «Бог везде», он проснулся утром. Солнечный зайчик прополз по стене и спрятался за портьеру. Кофе в чашке остыл, надкусанный бутерброд остался лежать на краю тарелки. Стрелки часов показали, что близятся приёмные часы и надо идти к матери в больницу.

Соседка подметала лестничную площадку и поджидала Бориса:

– Сходи, поставь свечку милок, – напутствовала она его.

– Схожу, – буркнул в ответ Борис, вспомнил огарки свечей в полутёмном храме и то, что «Бог везде».

У остановки, на тумбе для объявлений женщина клеила объявления. Они были распечатаны на больших сине – голубых листах яркими красками. Женщина бережно водила по ним ладонями выдавливая с внутренней стороны излишки клея. Ожидающие транспорт пассажиры читали объявление и равнодушно разъезжались кто куда.

Борис постоял у витрины продуктового магазина, пересчитал деньги и купил матери пару яблок, бутылку кефира да ванильные сухарики.

В палате пахло хлоркой и озонированным воздухом, какой бывает после продолжительного кварцевания. Мать лежала с закрытыми глазами, руки, исколотые иглами от капельниц, зелено-фиолетовыми синяками лежали поверх одеяла, от носа к уху шла трубочка. Она спала. Борис постоял возле кровати, помолчал и вышел.

– Вечером приду, – сказал он медсестре.

– Приходи, ей получше, она уже говорить сможет, – медсестра забрала пакет и уложила его в тумбочку стоящую у кровати.

На обратном пути он остановился у рекламной тумбы, ярко синий плакат еще не заклеенный сверху объявлениями от риэлторов приглашал паломников поехать в святые места.

Борис смотрел на сине – голубое рисованное небо, когда за спиной кашлянула не понятно, откуда взявшаяся соседка.