Читать книгу Рукопись, найденная на руинах дома в древней Мексике - ОМ - Страница 4

«Мы с доном Хуаном и доном Хенаро сидели за столом в доме дона Хенаро. Мы только что вернулись с окрестных гор, где собирали растения. Неожиданно дон Хуан сдвинул уровень моего осознания» (КК, кн. 7).

Я тут же завопил, не давая ему начать, то, что беспокоило меня на этом уровне осознания и изводило необъяснимой тоской на обычном.

– Дон Хуан! Но как такое может быть, чтобы все люди ошибались и, сами того не ведая, становились приспешниками дьявола? Как же Иисус Христос, Святая Дева Мария, маленькая Дева Гваделупская, святые? Неужели они все тоже дьяволы?

– Нет, напротив, все эти люди были магами и людьми Знания. Открою тебе по секрету, Иисус был нагвалем нашей линии, но не четвертой, а первой ее части. Он был изюминкой той линии магов, наподобие того, как и наш арендатор. Если сравнить время их жизни, от 33-го года до нашей эры по 1723 год, получится ровно три цикла по 588 лет. Только маги любят и принимают абстрактное, нагваль. Переворот случается при переходе информации от них к людям.

Именно мы, маги и видящие, особенно нового цикла, как раз и занимаемся богоугодным делом. Но посмотри, что делают люди во главе с церковниками, считая магов исчадием зла. Пока ты в повышенном осознании я объясню тебе: они заблуждаются лишь потому, что проецируют свои чувства на обыденность. Но это энергетический факт: движение вверх к целостности себя лежит через нагуальную стадию, которая, как нам известно, является чистым воплощением женской, кошачьей природы, тьмы. Мы на пути к свету должны преодолеть тьму, вобрав ее в себя. Возьми вот Хенаро – его дубль соткан из тьмы. Целостность и означает простую вещь: тьмы и света должно быть ровно по половине. Ни один свет, ни одна тьма сами по себе не являются силой.

Я заявил, что ученые физики давно открыли, что любая сила основана на внутренней борьбе между ее полюсами.

– Вот именно! – сказал Хенаро и уснул.

А дон Хуан снова заговорил.

«– Вот наглядный пример: твое отношение к Хенаро. Для правой стороны твоего осознания, он уважаемый и внушающий страх маг дон Хенаро, человек, чьи непостижимые действия восхищают меня, и в то же время наполняют совершенно диким ужасом. Для левой же стороны моего осознания, он просто Хенаро, а иногда даже Хенарито, безо всяких «донов», мягкий и добрый видящий. И все, что он делает, так понятно и так соответствует тому, что делаю или пытаюсь сделать я сам» (КК, кн. 7).

Существует два типа черных магов. Первые – это те простолюдины, кто погряз в астральном болоте нелогичности и невнимательности, серые маги, не принявшие бога. А вторые – это те древние видящие, черные маги, умудрившиеся принять дьявола. Есть и третий вариант мага, правильный, когда воин физически естественно минует дьявольскую стадию на пути к богу.

«Переходный период является тем временем, в течение которого процесс обучения становится наиболее эффективным, а само обучение – самым глубоким. Но это также тот период, когда воин должен постоянно находиться под присмотром учителя, получая все необходимые объяснения. Иначе у него возникнут проблемы с самооценкой. Если он вовремя не получит соответствующих объяснений, то, окончательно перейдя в состояние левостороннего осознания, он станет великим магом, но никчемным видящим. Именно это произошло в свое время с древними толтеками. Жертвами соблазнов левостороннего осознания легко становятся женщины-воины. Они настолько подвижны, что могут сдвигаться влево практически без усилий. И зачастую это происходит слишком быстро, чтобы пойти на пользу» (КК, кн. 7).

Я сидел как завороженный. Дон Хуан продолжал мягко говорить, словно гипнотизируя меня.

– Система «бог-дьявол-человек» – не где-то там, каждый человек в потенциале все это в себе реально носит. И если рассмотреть самого правильного дьявола из этой системы – это окажется дубль человека.

«Дон Хуан сказал, что фиксация на втором внимании двулика. Первое, самое простое лицо – злое. Так происходит, когда видящие используют искусство сновидения, чтобы фокусировать свое второе внимание на предметах, подобных деньгам и власти над миром. Второе лицо – крайне трудно достижимо. Оно возникает, когда воин фокусирует свое второе внимание на предметах, которых нет в этом мире, подобных путешествию в неизвестное. Чтобы достичь этого лица, воинам требуется предельная безупречность» (КК, кн. 6).

Простое злое лицо – это невоспитанный дубль, тот, который не слушается ни человека, ни духа. Как научить Дубль уму разуму? В библии как раз об этом и говорится, если читать ее правильно, ведь библию писали прагматичные маги и видящие.

Ну, например, про дубль: «Иисус сказал им: Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю сторону, и внешнюю сторону как внутреннюю сторону, и верхнюю сторону как нижнюю сторону, и когда вы сделаете мужчину и женщину одним, чтобы мужчина не был мужчиной и женщина не была женщиной, когда вы сделаете глазА вместо глАза, и руку вместо руки, и ногу вместо ноги, образ вместо образа, – тогда вы войдете в [царствие]».

Я выпучил глаза так, что Хенаро проснулся и детским голосом спросил, пародируя меня: «дон Хуан, ты цитируешь библию!?»

– Я не раз говорил тебе, что для нас церковь являлась укрытием во все времена и многие видящие работали там, – напомнил он.

Принять дух значит подчинить себя и дубль ему, его целям. Наш личный дух – сразу на шаг вверх после Дубля. Он есть властитель нашей смерти и судьбы. До главного, всечеловеческого Духа там еще очень далеко. Духом мы называем всё то, что не воспринимается нашими органами чувств, но явно существует.

Запомни: воин, проходя половину пути, попадает в состояние, которое условно можно именовать правильным дьяволом. Этот человек по-отечески очень недоволен людьми-дьяволятами: он видит их лень, притворство, страх, зависть и прочее индульгирование и видит, что их надо нещадно пинать и понукать. И нет иных способов, кроме одного – предоставить их вечности. Просто предоставить их самим себе, предать их забвению, оставить их, устремившись к своей цели. Это очень жгучее чувство: сострадание, смешанное с одиночеством вечности, вселенская печаль. Дьявол – это взгляд главного человеческого Духа на человечество.

Я был ошарашен и понимал всё отчетливо, я увидел. Кто бы мог подумать, что прекрасная светлая мечта познать дух, повысить свой уровень осознания, воплотившись, может дать негативный эффект? Ну, не то чтобы прямо негативный. Но пропасть между воином и людьми становится неодолимой и до людей столько же, сколько до духа, тут реально физический выбор происходит, начинается путешествие в Икстлан.

Когда мы люди, то ответственность за человечество складываем на бога, и нам как бы легко. Мы думаем, что есть, конечно, плохие люди, но где-то, когда-то есть и хорошие. Но когда входишь в ту часть бога, которая как бы дьявол – физически – видишь, что его взгляд на людей еще более пессимистичен.

Никогда я не чувствовал себя таким разозленным и в высшей степени расстроенным.

Огонь, который жег меня, исходил изнутри. Его порождали гнев и бессилие. А как бы вы себя чувствовали, переживая за своего родного человека, если вы преодолели бушующий поток, а он делает это невыносимо медленно, теряя силы, тычется не туда, чуть не падает, иногда идет обратно? Что бы почувствовали?

Теперь я понял, что имел в виду дон Хуан, когда говорил мне однажды: «Маги никогда никого не ищут, – ответил он, – А я был магом. Я поплатился жизнью за то, что не знал, что являюсь магом и что маги никогда ни с кем не сближаются. Начиная с того дня я принимаю лишь общество и заботу воинов, таких же мертвых, как и я» (КК, кн. 8).

Хенаро оторвал меня от моих мыслей и сказал.

– М-да, только что ты узнал, что путь к богу лежит через состояние дьявола. Беда!

«Я объяснил ему, что моя дилемма, пожалуй, еще более сложна, чем ему кажется. Я сказал, что до тех пор, пока дон Хуан и дон Хенаро были для меня людьми, подобными мне, их высший контроль делал их образцом для моего собственного поведения. Но если они являются людьми, совершенно отличными от меня по сути, то я не могу больше воспринимать их как пример, а только как нечто чуждое и странное, подражать чему невозможно при всем желании.

– Хенаро – человек, – сказал дон Хуан ободряющим тоном. – Правда, он уже больше не такой человек, как ты, но это его достижение, и это не должно возбуждать в тебе страх. Если он другой, то тем больше причин восхищаться им.

– Но его отличие – это не человеческое отличие, – сказал я.

– А что же это, по-твоему, такое? Разница между человеком и лошадью?

– Не знаю, но он не такой, как я.

– Однако когда-то он был таким.

– Но могу ли я понять его изменения?

– Конечно, ты и сам меняешься.

– Ты хочешь сказать, что я разовью дубля?» (КК, кн. 4).

– Конечно! – в один голос прокричали доны

Дон Хуан поднялся с циновки, на которой мы сидели, потянулся, выпрямив руки и ноги, и небрежно изрек: «Во вселенной есть лишь одно зло – невежество и кривость наших суждений».

Я настаивал на продолжении разговора. Он с улыбкой сказал, что мне нужно отдохнуть, поскольку высокая степень сосредоточения меня несколько утомила.

«В дверь постучали. Я проснулся. Было темно. Какое-то мгновение я не мог сообразить, где я и что со мной происходит. Ощущение было таким, словно какая-то часть моего существа затерялась где-то очень-очень далеко. Эта часть вроде бы продолжала спать, хотя я уже полностью проснулся. Сквозь окно в дом проникал свет луны, поэтому мне было видно все, что происходит вокруг. Я увидел, как дон Хенаро поднялся и пошел к двери. Я понял, что нахожусь в его доме. Дон Хуан по-прежнему спал на циновке, расстеленной на полу. У меня было явственное ощущение, что все мы втроем заснули сразу же после того, как, смертельно устав, вернулись с прогулки по горам. Дон Хенаро зажег керосиновую лампу. Я поплелся за ним в кухню. Кто-то принес ему кастрюлю жаркого и стопку лепешек. Я спросил.

– Кто это принес? У тебя что, есть женщина, которая готовит?…» (КК, кн. 7).