Читать книгу Нет любви. Рассказы - Onise Barkalaya - Страница 4

Она резко выделялась среди моих одноклассников. Высоченного роста, крупная, ее на фотографии выпускного класса нередко принимали за учительницу. Несмотря на пропорциональную фигуру и женственные формы, она выглядела чрезмерно большой. В ней было очень редкое сочетание пышущего здоровья и женственности. Но в условиях господства примитивных школьных стереотипов этого никто не замечал. Внимание обращали на большой размер ноги, громадный рост, крупные руки. В отличие от многих девушек, которые восполняют неброские внешние данные или тяжелый характер показной жизнерадостностью, природа наделила ее дружелюбием и отзывчивостью. Странное дело, но никакое прозвище типа Каланча за весь школьный период к ней так и не пристало.

Конечно, жить с такими «габаритами» в школьной среде, начисто лишенной деликатного политеса, было очень трудно. Но она не унывала. Лишь изредка на ее милом и приветливом лице можно было увидеть обиду, как после намека смазливой одноклассницы: «Кто-то создан для любви, а кто-то для тяжелой физической работы».

Был ли для нее каждый школьный вечер в старших классах экзекуцией? Ее, почти всегда сидевшую в одиночестве во время медленных танцев, пару раз приглашал наш завуч, видный мужчина, единственный по своему росту и комплекции подходивший ей в партнеры. Иногда на вечере у нее в руках был воздушный шар. Может, она хотела таким образом отвлечь внимание от своей пышной фигуры или он ей заменял недостаток юношеского внимания? Как-то раз на вечере мы решили избрать ее объектом известной шутки. Ребята бросают жребий и тот, кому он выпадет, должен пригласить на танец по мальчишеским понятиям самую невзрачную девушку на глазах у всего зала. Но она быстро это поняла. Не забуду ее отказ «избраннику судьбы» – вежливый и грустный.

Когда наши девчонки прогуливались в парке с курсантами училища, выдавая себя за первокурсниц институтов, она чувствовала себя не в своей тарелке, тогда как ее подруги из кожи вон лезли, чтобы понравиться молодым людям. Отлично помню эти процессии. Она идет чуть в стороне от всех. Иногда мы, мальчишки, встречая их, корчили им рожи… «А кто эти идиоты?» – спрашивали курсанты у наших одноклассниц. Этот вопрос всегда озвучивался на следующий день в нашем классе.

Бесцеремонная школьная среда неоднократно давала девушке понять, что на свои внешние данные ей не следует рассчитывать. Она превосходила многих одноклассниц по уму и сообразительности, но в школьном конкурсе красоты ей доставалась лишь роль моральной поддержки той или иной кандидатуры класса. Представить ее в элегантном платье на сцене, среди худеньких сияющих конкурсанток, было невозможно.

Бесспорно, все это не вселяло в нее уверенность. Она предполагала, что неминуемые любовные неудачи придется компенсировать на работе или увлечениями литературой, музыкой, театром. Она неплохо училась и… старалась не унывать. Много читала, училась в музыкальной школе, посещала художественные кружки.

Почему бог вложил утонченную, романтическую душу в мощное тело метательницы диска? Будущая студентка филфака прекрасно разбиралась в литературе, знала наизусть множество стихов… Конечно, ее внешность не позволяла рассчитывать на роли литературных русских красавиц в школьных спектаклях. Максимум на что она могла претендовать, так это на роль Кабанихи. В этой роли она имела грозный, внушительный вид, но ее мягкий, доброжелательный характер совсем не соответствовал персонажу Островского.

На университетской олимпиаде для школьников ее удостоили дипломом. Преподаватель, назвав ее фамилию в числе призеров, отметил, что сочинение словно написано девушкой из XIX века. Он, однако, пришел в некоторое замешательство, увидев ее воочию, когда она встала во весь свой рост и двинулась к трибуне жюри. Слишком очевидным был контраст между романтическим содержанием и автором сочинения – крепко сбитой «девушкой с веслом».

Ее внешность вводила в заблуждение, и стоило ей немного подкраситься, как тут же улетучивалась школьница и появлялась молодая аппетитная женщина. Однажды, возвращаясь с тренировки, мы с приятелем увидели нашу одноклассницу, которая, казалось, от кого-то убегала. Вдали маячил мужской силуэт. «Мальчики, как хорошо, что я вас встретила… псих какой-то!» – сказала она, беря нас под руки. Несколько секунд мы не могли ее разговорить, она ошеломленно смотрела вниз и бормотала: «Ужас». Что сказал ей тогда мужлан? Какие мерзкие подробности наговорил он нецелованной девчонке?

Предубеждения по поводу ее роста и комплекции были настолько значительны, что даже ее несомненные способности в волейболе вызывали у многих лишь улыбку. Равно как и синяки на ее голове, «поставленные» в коридоре цокольного этажа школы, где проходили уроки домоводства. Но однажды все изменилось. Волейбольный школьный турнир попросили судить наших шефов – курсантов военно-морского училища. Матч девушек судил второкурсник училища – симпатичный курсант с тонкими усиками, который не сводил с нее глаз. И наша героиня, не привыкшая к откровенному мужскому вниманию, поняла – пробил ее звездный час. Несмотря на обструкцию, которую на следующий день устроили ей «первые красавицы» класса, с того момента она перестала сутулиться и чувствовала себя уверенно.

Как я слышал, в университете ее приметил один профессор. Ходили разные слухи, но я тогда подумал: почему бы и нет. Она, не найдя достойного сверстника, которого всегда опережала в развитии, сдалась на милость какому-то эстету, а тот, видимо, пришел в полный восторг от ее нетронутой, заповедной женской природы и разницы в возрасте.

Мы встретились спустя двадцать лет после окончания школы. На парковке торгового центра я увидел громадный джип и рядом с ним семью, где выделялась знакомая высокая фигура. Она преподает в вузе; муж, похоже, бизнесмен, среднего роста, нормального телосложения; мальчишка, вне всякого сомнения, пошел в отца. От прежней девушки, угловатой и стеснительной, не осталось и следа. Время придало моей однокласснице изящество и благородство, как будто черты ее характера с возрастом отразились в ее внешности. Я видел перед собой современную, уверенную в себе женщину, которая мне доброжелательно улыбалась. Дочка (лет четырнадцати) пошла целиком в маму, такая же высокая и крупная.