Читать книгу Всеобщая история стран и народов мира - Оскар Егер - Страница 12

Положение на побережье Средиземного моря

В то время, когда Милон сдал римлянам тарентскую цитадель, установилось нечто вроде политического равновесия между великими державами, образовавшимися на берегах Средиземного моря. Можно было подумать, что мир надолго установится именно на основе системы равновесия между этими государствами, ни одно из которых не в силах было одолеть противника и которым мешало известное число малых и средних государств. Соглашение между этими двумя государственными общинами теперь установить было бы легче, чем когда-либо, несмотря на разнородность национальностей, входивших в их состав: греческий язык и образованность с каждым днем скрепляли связи между культурными народами того времени, а быстро развивавшиеся торговые отношения и невероятно возраставшая промышленная деятельность, все шире распространявшаяся во множестве городских центров, вызывали потребность в мире и мирных, вполне упорядоченных отношениях. Надежды на такой мир, по-видимому, возросли с тех пор, как римская федеративная держава окончательно округлилась. Теперь на западе Европы преобладали два государства, управляемые двумя большими республиканскими городами: Рим – на западном берегу Италии и Карфаген – на северном берегу Африки. Интересы обоих государств до этого времени еще никогда не приводили их к враждебным столкновениям. Многие торговые контракты (348, 306 гг. до н. э.), составленные, по-видимому, без всякого затруднения и на довольно либеральной основе, указывают на дружеские отношения, и среди посольств, присланных дружественными державами в 340 г. до н. э. в Рим с поздравлениями по поводу окончательного приобретения Капуи, было также карфагенское посольство. И в только что законченной войне с Пирром общая опасность даже побудила Рим и Карфаген к заключению союза. Несмотря на все это, дело приняло совсем иной оборот, неожиданный для всех. Вместо прочного мира между Римом и Карфагеном последовало целое столетие почти непрерывных войн, которые создали всемирную монархию, далеко превышавшую все самые смелые замыслы Александра. Ее центром явилась та самая курия, в которой близ форума собирался на совещания римский сенат.

Мессенская коммуна

Событие, по-видимому, имевшее местный характер, как оказалось, носило в себе зародыши этого гибельного будущего. В 282 г. до н. э. шайка кампанских наемников (сыновей Мамерта, бога войны по их понятиям), мамертинцев, состоявших на службе у сиракузского тирана Агафокла, захватила Мессану при Сицилийском проливе, перебила всех жителей мужского пола, а женщин, детей и их имущество присвоила себе.

Здесь, подобно состоявшему на римской службе кампанскому легиону, захватившему Регий (279 г. до н. э.), и в связи с ним, мамертинцы завели разбойничье гнездо, которое даже помимо своего преступного происхождения оказалось в высшей степени тягостным для соседей. Хозяйничанью мятежного легиона в Регии римляне положили суровый конец, но вступаться в сицилийские дела они не имели ни малейшего права. Итак, мамертинцы в Мессане продолжали разбойничать. Это привело к войне с Сиракузами. Талантливому молодому человеку, Гиерону, сыну Гиероклеса, удалось нанести им тяжелое поражение. К тому же, вскоре после этого победитель мамертинцев был провозглашен царем, и они поняли, что при всеобщей ненависти, с которой относились к ним все соседние законные государства, они не в силах будут бороться против Сиракуз. Они стали искать себе союзников, сознавая, что положение занятого ими города очень важно и что именно поэтому такой союз не лишен некоторого значения. Долго колебались они между союзом с Римом или с Карфагеном, и бурные споры происходили между ними на собраниях, где решался этот вопрос. Римская партия одержала верх, и в Рим было отправлено посольство с униженной просьбой защитить своих соплеменников от враждебных им сицилийцев.

Кажется, что более веский вопрос внешней политики никогда еще не был предложен на разрешение сената и римского народа. Положение само по себе было достаточно ясно: оказать помощь значило вступить в войну с карфагенянами, потому что вмешательство в дела Сицилии было бы в Карфагене принято за вызов. Не помочь – помогут карфагеняне, и станут близкими соседями, да еще в опасном месте.

Посольство мамертинцев. Совещания в Риме

Уже события последней войны вынудили римских правителей обратить внимание на сицилийские дела, а также на само значение Карфагена как державы и на средства, которыми он обладал. Говорят, что уже царь Пирр указывал на Сицилию как на будущий театр войны между Римом и Карфагеном, и в Риме не заблуждались насчет намерений, с которыми флот карфагенян явился в воды Тарента в 272 г. до н. э., хотя и притворились, что считают эти намерения вполне дружескими, во избежание дальнейших осложнений в отношениях с пунийцами. И вот, при изображении всемирно-исторического столкновения этих двух держав – в некотором смысле второй борьбы между Востоком и Западом – оказываешься в таком же неблагоприятном положении, как и при описании Персидских войн, первого подобного столкновения. История Пунических войн написана победителями, а от побежденных не дошло никаких оригинальных источников, только весьма жалкие обрывки. Следовательно, лишь немногие заметки могут ввести в круг представлений, настроений и правовых убеждений противоположной, пунической стороны. Однако не может быть сомнения в том, что как в первой, так и во второй борьбе Востока с Западом высшее право, право лучшего было на стороне западной державы.