Читать книгу Ангел. Право выбора - Остин Марс - Страница 3

Часть 1. Ангелёнок

Оглавление

Когда мир размылся и потускнел без привычно незаметной духоты и лёгкого ощущения ветра в волосах, я почувствовал себя довольно странно, как будто немного пьяным или не спавшим пару суток… В памяти что-то ворочалось, перестраивалось, те моменты, которые я давно отнёс в разряд бреда или странной выдумки, вдруг обретали объём и чёткость, я как-то постепенно вспомнил всё то, что уже привык считать полузабытым ярким сном или впечатлившим в далёком детстве фильмом.

Я был ангелом. Чёрт возьми, самым настоящим ангелом, с серебряным мечом и воттакенными крыльями! Я летал, проматывал время и… и видел, как моя Ксюшка прыгает из окна. Чёрт, а вот это воспоминание можно было бы и навсегда стереть.

Ладно, что у нас имеется? Меч, крылья, полное отсутствие физических законов и ощущения их действия. А ещё, меня где-то ждут. Закрыв глаза, я прислушался, пытаясь уловить чуть слышное дыхание кого-то, кому я очень нужен… Гавриил сказал, что это женщина, мне, в принципе, без разницы, лишь бы адекватная.

Хотя, если человек носится по временам, пытаясь радикально изменить свою жизнь, вряд ли в нём осталась хоть капля адекватности, ой вряд ли. Я пару лет назад сам таким был, отлично помню. Так, кажется, нашёл. Резкий вертикальный старт и вот я уже пронзаю облака, глядя на маленький мир с высоты полёта среднего Боинга, наслаждаясь ветром и нереальной лёгкостью – я опять летаю! А тот, кого я ищу, находится вон там. Крутое пике, из которого можно выйти удачно, только напрочь игнорируя гравитацию и инерцию, закончилось под потолком огромного стадиона, полного народа. Где это я? Надо спросить у моей подопечной, она меня уже заметила – такие огромные глазища в толпе народа только у неё одной.

Среднего роста и довольно гармоничного телосложения, мастерка красно-белого спортивного костюма лежит на коленях, тонкая белая футболка обтягивает небольшую грудь и плоский живот. Руки худые – не силовая спортсменка, сто пудов. Оценив фигуру буквально за полсекунды, я задержал взгляд на лице – тут есть, на что посмотреть. Русые волосы гладко зачёсаны и собраны в тугую дульку где-то между макушкой и затылком, так что определить длину невозможно, но судя по размеру дульки – с мой кулак, – ей есть чем похвастаться. Лицо на первый взгляд не отличается броской красотой, но на второй… очень гармоничное лицо, чёткие сбалансированные черты не притягивают взгляд, но составляют идеальную композицию, которая кажется тем красивее, чем дольше на неё смотришь. Ничего лишнего, ничего кукольного, ничего вызывающего – классический славянский овал лица, небольшой прямой носик, аккуратные чёткие губы, красивые голубовато-серые глаза… не огромные, не бездонные, не волшебные, а просто очень умные и немного грустные.

У таких женщин нет «возраста красоты», они очень миленькие в детстве, симпатичные в юности, красивые в зрелости и даже когда стареют, выглядят величественно и гармонично – я знаю, у меня целый клан таких тёток, плодовитая бабушка наштамповала почти десяток, а они уже тоже успели родить по одной-двум. Когда они ходят куда-то с подросшими дочерями, все принимают их за подруг или сестёр, тётушки дико радуются.

– Привет, ангелёнок, – я сел на свободное место рядом с ней, улыбнулся. – Страдаешь о несбыточном или просто получаешь удовольствие?

Она перевела ещё больше округлившиеся глаза куда-то мне за спину и спросила:

– Ты кто? Ты меня видишь?

– Вижу, вижу, – я обернулся глянуть, что там у меня такое сзади, ничего не увидел и опять улыбнулся ей. – Я твой ангел-путеводитель, навигатор и штурман. Можешь звать меня Слава.

– Угу, – она сгорбилась и вздохнула куда-то вниз, протянула ладонь, – Света. Можешь звать меня «неудачница без будущего».

– Что ж так сурово? – Я пожал маленькую ладонь и стал оглядываться вокруг. – Кстати, где мы?

– В Рио-де-Жанейро, на центральном олимпийском стадионе.

– Ни фига себе, – я внимательнее осмотрелся, заметил на стенах часто встречающуюся картинку, изображающую трёх танцующих человечков и надпись «Рио», кучу людей в спортивных костюмах, преимущественно молодых и нервничающих. Все носились и суетились, всюду мелькали камеры и фотовспышки.

– И какое отношение это место имеет к твоей проблеме? – Я ещё раз оценил её костюм, глянул на причёску. Девушка криво улыбнулась:

– Самое прямое. Вон она я, в белом, – она ткнула пальцем куда-то в первые ряды, я всмотрелся и действительно увидел там Свету, только не в спортивках, а в искрящемся гимнастическом купальнике, подчёркивающем точёную фигурку. Она была такая бледная, что нарисованные косметикой пятна румянца выглядели на её лице клоунским маскарадом, круги под глазами добавляли ещё больше ужаса и вообще, по выражению лица казалось, что девушку сейчас стошнит.

– Что это там с тобой? Тебе плохо? – Я перевёл взгляд на сидящую рядом Свету, она нервно хохотнула и отвернулась, потёрла шею:

– Пошли отсюда, а? Мне это уже осточертело.

Она встала и пошла по лестнице куда-то в коридоры, я пожал плечами и двинулся следом. Мы попетляли по проходам и раздевалкам, мимо ходили люди, я как раз засмотрелся на миленькую китаянку… и в этот момент она исчезла. Да и не только она, все, всё вокруг изменилось, как будто видео мгновенно перемотали на другое время… время, ну да. Я догнал Свету и чуть толкнул локтем:

– А зачем ты время перемотала?

– Оно само, – буркнула девушка. Я поднял брови:

– В смысле? Это не ты только что сделала? – Она остановилась, перестав нестись как угорелая, упёрла руки в бока и хмуро уставилась на меня:

– Я сказала уже, оно само, что непонятно?

– Ничего не понятно, – огрызнулся я, – и больше всего непонятно, почему ты пешком ходишь – спортивная привычка?

Она медленно выдохнула и закрыла глаза, как будто за пару минут знакомства успела меня возненавидеть, облизала губы и тихо сказала:

– Гавриил сказал, что ты мне поможешь, ты всё знаешь и всё умеешь.

– А мне он сказал, что ты объяснишь мне подробности на месте, сама, – я угрюмо сложил руки на груди. – Давай, объясняй.

– Сейчас выйдем отсюда и объясню, – хмуро выдохнула она, дрожащим от нервов голосом. – Меня задрало это место.

– Ну так чего ты тут ходишь, если задрало? Крыльев нету? – скривился я, она обожгла меня таким яростным взглядом, что мне даже не по себе стало и рыкнула:

– Нету! Я обычный человек, в отличии от некоторых!

– Да ладно, – стушевался я. – Что, правда? – Она не ответила, а молча развернулась ко мне спиной и быстро зашагала дальше по коридору. Я смутился, но через секунду взял себя в руки и пошёл за ней. Догнал, хлопнул по плечу и улыбнулся. – Ничего страшного, зато у меня есть. Держись и не пугайся.

И быстро, пока она не успела возразить, подхватил её подмышки и посадил на локоть, как ребёнка – хорошо, когда вес не зависит ни от массы, ни от ускорения. Взмахнул крыльями и улыбнулся, с удовольствием слушая, как она визжит, вцепляясь в мои плечи и шею. Мы пронзили крышу, зависли над городком, постепенно поднимаясь выше, я заметил невдалеке пляж и рванул туда, через секунду опустил свою подопечную на песок и довольно отряхнул руки:

– Круто, а? – она кивнула, поправляя одежду и ошарашенно оглядываясь, я почесал бровь, – странно, если честно, что ты так не можешь. Я сразу мог.

– Гавриил сказал, что у тебя была ситуация сложнее моей и цели благороднее моих, поэтому тебе изначально было дано больше сил.

– Да? – я с недоумением поскрёб затылок, пожал плечами и сел рядом с ней на песок. – Ладно, потом обо мне поговорим. Сначала расскажи о себе, что у тебя случилось, что ты решила обратиться к вселенной с просьбой, которая поставила её в тупик?

– Откуда ты знаешь? – распахнула глаза Света, я улыбнулся:

– Ну я же ангел. Ну так и?

– Да ничего у меня не случилось, – поморщилась она. – Просто достало всё. Окончательно достало и… я так больше не хочу.

Я молчал, ожидая продолжения, с недоумением рассматривал её спортивный костюм, яркий макияж, причёску… она рассматривала собственные кроссовки, как будто тут больше смотреть не на что. Мы сидим на одном из самых невероятных пляжей, которые я когда-либо видел, а ей даже не хочется поднять глаза!

– Эй, ты в порядке? – я толкнул её локтем, она поморщилась, как будто я её вымазал, отряхнулась. Тяжко-претяжко вздохнула, подняла глаза, пару секунд поизучала зелёные холмы невероятной красоты… и разревелась, сквозь слёзы простонав:

– Как же меня всё здесь задрало!

– Что именно? – ещё тяжелее вздохнул я, она не ответила. Я выдохнул, отвернулся и улёгся на бок, вытянув ноги и подперев щеку кулаком. Светка рыдала, волны шумели, две загорелые красавицы в бикини играли надувным мячиком… Я никуда не спешу, у меня вечность времени.

Она наревелась спустя минут десять, немного пошмыгала носом и затихла. Угрюмо посопела в мою сторону и я обернулся:

– Ну?

– Баранки гну! – показала язык она.

– Бездна остроумия, бездна, – серьёзно кивнул я. – Можешь поупражняться ещё, мы с тобой совершенно никуда не спешим. Это, конечно, не всем дано, но если постараешься…

– Совсем дурак? – нахмурилась она.

– Прикидываюсь, – пожал плечами я, – пытаюсь говорить с тобой на одном языке.

– Бездна остроумия, – перекривила она. – У меня проблемы, между прочим, а ты ржёшь!

– Так может расскажешь, в чём они заключаются?

Она набрала полную грудь воздуха, как будто вот сейчас как скажет, как скажет… и выдохнула, угрюмо опустив плечи. Дёрнула уголком губ и прошептала:

– Мне здесь не место. Я это давно поняла, но сегодня это окончательно… Когда меня объявили, я просто поняла, что не выйду. Не стану выступать и вообще ничего не хочу, не только медаль, а вообще. Я не должна была сюда лететь, я не должна была подавать документы на отборочные, я вообще не должна была выходить на ковёр, никогда!

– Почему? – тихо спросил я, она поморщилась и промолчала. Я попытался осторожно сменить тему. – А каким спортом ты занимаешься?

– Художественной гимнастикой, – она выплюнула эти слова как имя ненавистной соперницы, или название блюда, от которого её тошнит.

– А чего так агрессивно?

– Я её ненавижу.

Быстро ответила, не задумываясь, как будто эти слова сопровождали её уже давно.

– Сколько уже занимаешься?

– Всю жизнь.

– Ого.

– Угу.

Тишина, прибой, красотки в бикини. Никуда не спешим, спокуха, расслабься…

– Так, всё, мне надоело. Или ты рассказываешь всё по порядку, или разбирайся сама!

– Не получается у меня самой разобраться, – недовольно поморщилась Света. – Если б получалось, тебя бы никто не звал. Я просто всё остановила и оно теперь повторяется, а ничего не меняется. И всё.

– Фух, – я с трудом взял себя в руки и очень спокойно сказал, – Расскажи мне, что случилось за последний час перед тем, как ты всё остановила.

– Да ничего особенного, – она уселась по-турецки и стала играться песком, пересыпая его из руки в руку. – Сегодня наш первый день, квалификация, все с утра готовились и разминались, всё как обычно. Я должна была выступать, меня объявили… а я поняла, что не хочу. И что готова просто встать и уйти, прямо сейчас, одним поступком перечеркнув все годы тренировок. Но я не имею права это сделать, потому что… потому что просто не имею права. Потому что должна всем – маме, олимпийскому комитету, своей стране, которую опозорю на весь мир… – она криво улыбнулась и приподняла плечи. – Я всем кругом обязана, я должна помнить, что в случае провала я всех подставлю. Вот только ни маме, ни комитету, ни стране нет никакого дела до меня, я им всем должна, а мне никто ничего не должен. Так что выступать я не хочу, а не выступать не имею права. Да и что потом делать – это тот ещё вопрос, – она невесело хохотнула, бросила на меня короткий взгляд и опять стала рассматривать золотистый песок в руках. – У меня же ничего, кроме спорта, нет. Вообще. Я всю жизнь занималась грёбаной гимнастикой, в то время, как жизнь проходила мимо меня, у меня не было на неё времени, не было даже возможности понять, что мне нравится, что приносит удовольствие. У меня был спорт и всё. И если я внезапно решу из него уйти, я просто, – она развела руками со смесью недоумения и ехидства, – просто окажусь трёхлетним ребёнком во взрослом теле, дауном, короче, или как это называется… Я много думала об этом, как ни крути – я уже не смогу просто взять и бросить гимнастику. – Она опять выплюнула это слово, как ругательство, медленно вздохнула, посмотрела на меня. – Мне семнадцать лет. В школе я учусь еле-еле на тройки, потому что почти не хожу туда, мне не до этого. То есть поступить в институт, как нормальный человек, я не смогу, а платить за меня никто не будет. Мне домой лучше вообще не приходить даже, если я решу спорт бросить – меня просто съедят, прямо на пороге.

– Родители хотят дочь-спортсменку? – осторожно спросил я, она горько хохотнула:

– Моя мама – мой тренер. И она дрессирует меня всю жизнь, с пелёнок, сколько я себя помню, – она закатила глаза и чуть дрожащим голосом прошептала. – Она олимпийская чемпионка, у неё ящик медалей. Она бы ещё выступала, но забеременела и потом не стала восстанавливать форму, а взялась ковать для родины новую медалистку. Выковала, – Света опять невесело обречённо рассмеялась, качая головой, посмотрела на меня и развела руками, – вот так. Меня никто спросить не удосужился, хочу ли я быть её шедевром. Мне с детства внушали, что я хочу. Мечтаю прямо! – она посмотрела на солнце, на тень от волейбольной сетки, потом куда-то за плечо, в сторону спорткомплекса. – А теперь я сижу там, смотрю на ковёр и понимаю, что не хочу на него выходить больше никогда в жизни. Вот, честно, была бы возможность – просто встала бы и ушла, навсегда. Но возможности нет. А хочется. Хочется прожить свою жизнь, настоящую, а не ту, которую выбрали и распланировали за меня.

– И тебе дали возможность, – понятливо кивнул я. – Ладно, я примерно понял. И что произошло, когда ты это всё решила?

– Всё остановилось, а потом я… ну, та я, которая другая, встала и пошла готовиться к выступлению, её объявили, она подошла к ковру и всё. Когда она ставит ногу на ковёр, время перематывается на двенадцать ноль-ноль, начало выступлений. Я это уже сто раз видела, ничего не меняется, это какой-то фильм ужасов! – Она раздражённо поправила выбившуюся из пучка прядь волос и выпрямилась, криво улыбаясь мне. – Пришёл Гавриил, спросил, почему я ничего не делаю, я же хотела. А я сказала, что не знаю, что делать. Он сказал, что знает одного ангела, который точно сможет мне помочь и улетел. Потом прилетел ты, потом ты знаешь. Всё.

Света покачалась вперёд-назад, потом вытянула одну ногу в бок и согнула в колене, рукой прижимая кроссовок к бедру. Выглядело это так, как будто у неё шарнир вместо коленного сустава, я поморщился:

– Что ты делаешь?

– Ничего, – она отпустила ногу и опять села, махнула рукой, – дурью маюсь. Что делать будем?

– Разбираться и менять твою жизнь, – медленно сказал я. – Ты уже решила чего хочешь?

– Не знаю, – поморщилась она. – Чего-нибудь другого.

– Ну, может быть, у тебя детская мечта есть? – продолжил прощупывать почву я, – Актрисой там стать, или моделью?

– Да ну, – она отмахнулась, – Я рылом не вышла в актрисы.

– Не сказал бы, – на полном серьёзе качнул головой я, – ты красивая.

Она в первый раз по-нормальному улыбнулась, опустила глаза:

– Ты меня без косметики не видел…

– А мне и не надо, – с гордостью сложил руки на груди я, – моя девушка художник, она мне все уши прожужжала лекциями про эстетику и гармонию форм и линий, я это слушаю годами, могу экзамен сдать и грамотно, умными словами, описать любую классическую скульптуру. Так что я тебе как почти специалист говорю – ты красивая, спорить бесполезно. Хочешь быть моделью?

– Не знаю, я не пробовала, – с лёгким недоумением приподняла брови она, – понятия не имею, в чём вообще состоит их работа и как построена их жизнь.

– Ну так слетай посмотри, – развёл руками я.

– Я не умею летать, – немного обиженно пробурчала она.

– Ты пробовала?

– Ну хочешь, попробую, – показала язык Света, встала, подняла руки и немного подпрыгнула, с клоунским удивлением развела руками, – не выходит!

– Фигня какая-то, – вздохнул я, – Гавриил!

– Чего тебе надобно? – раздался чуть насмешливый голос. – Ещё ничего сделать не успел, уже зовёшь.

Архангел поддёрнул брюки светлого костюма и сел на песок рядом с нами, я изобразил шутливое негодование:

– Ты чего ребёнку на крылья пожмотился?

– Ей незачем, – неохотно ответил он, помялся и не глядя на Свету, добавил, – да и не заслужила она крыльев-то, это же всё не просто так… У тебя, например, был серьёзный мотив, беспрецедентная Любовь, ты даже жизнь человеку спас. А у неё… – он вздохнул, чуть двинул плечами, – тут же, по сути, просто всё. И это не я решаю, вселенная по своему разумению отмеривает силы по поставленным задачам. Тебе нужны были крылья и меч, твоему Бесу было достаточно меча, а Света… хотела всё остановить. И остановила. – Он неуютно ссутулился, бросил на девушку извиняющийся взгляд и опять повернулся ко мне. – Даже если захочу, я не могу создать ей крылья.

– Ну давай я ей свои одолжу, – пожал плечами я, – Бес же перемещался без крыльев, значит, и я смогу?

– Сможешь, – улыбнулся Гавриил, чуть качнул подбородком, – Только их нельзя одалживать. Если хочешь, можешь подарить. На твоих силах это никак не скажется, просто вместо полёта будешь появляться там, где захочешь, как Бес. Пойдёт?

А вопрос-то щекотливый… Я посмотрел на Свету, которая с силой сжимала в кулаке горсть песка, глядя, как он пересыпается из ладони в ладонь. Она бросила на меня короткий, абсолютно понимающий взгляд, который заставил меня занервничать. Мне нравилось летать. Это было просто необъяснимо круто, я бы не хотел этого лишаться.

Вот только я уже летал, а она – нет. И у неё вообще, судя по её рассказу, в жизни было маловато радости.

– Идёт, – решительно поднял голову я, кивнул Гавриилу. – Пересаживай мои крылышки ей, пусть летает. Если все остальные силы останутся при мне, то они мне не особенно и нужны.

Света резко выпрямилась и посмотрела на меня такими круглыми ошарашенными глазами, как будто не могла поверить. Как будто ей никогда в жизни подарков не дарили.

– Уверен? – с улыбкой спросил архангел, я кивнул с таким видом, как будто это было совершенно не сложное решение, он улыбнулся шире, – дело твоё.

В следующую секунду за спиной Светки развернулись здоровенные белые крылья, мощные, как у лебедя или орла, размахом, наверное, метра три-четыре. Я ахнул, распахивая глаза и рот – свои я никогда до этого не видел. Сама Света выглядела так, как будто сейчас начнёт пищать, как умеют только маленькие девочки, когда им внезапно дарят пони. Рывком вскочила на ноги, а потом стрелой ушла в небо, как ракета, расправив крылья только над облаками. Отсюда было видно только светлую галочку, которая выписывала петли и зигзаги, я тихо рассмеялся, посмотрел на Гавриила. Он улыбался как самый счастливый человек в мире, тихо сказал:

– Я в тебе не ошибся, ангел. Щедрая ты душа, добрая, не зря ты сумел вырастить такую Любовь.

Я пожал плечами и опять задрал голову, высматривая где-то у горизонта белую галочку, она вращалась, как истребитель, напрочь игнорируя аэродинамику и всю остальную скучную физику. Мне казалось, я даже отсюда слышу, как она смеётся.

– Не жалко? – хитро спросил архангел.

– Не-а, – честно ответил я.

Он добродушно рассмеялся и тронул меня за плечо:

– На тень свою посмотри.

Я с трудом отвёл глаза от Светы и глянул на песок. Полдень, тени почти нет, но… но она есть. И она выглядит так, как будто я стал стрекозой. Я нахмурился. Похлопал рукой по собственным лопаткам, естественно, ничего не нащупал. Поднял вопросительный взгляд на Гавриила и он довольно хохотнул:

– Понял, нет?

– Не понял, – честно ответил я, – объясни.

– Чего нельзя делать ангелу? – риторическим тоном спросил он, я покопался в памяти и наугад попробовал:

– Торговать добром?

– Именно. Ты недавно подарил свою Любовь, помнишь?

– Да… – я помнил. Я подарил её своему другу, который должен был стать мужем моей Ксюхи. Подарил, да. – Но она всё равно осталась у меня, это ты хочешь сказать?

Архангел кивнул, продолжая радостно улыбаться, как будто я сделал подарок ему, а не Свете.

– То, что ты отдаёшь с радостью и от всей души, обогащает тебя самого, понимаешь? – тихо сказал он. Кивнул на мою тень, опять с ожиданием посмотрел в глаза. – Понял?

Я опять всмотрелся в свою тень, попытался растопырить невидимые и неощутимые крылья, тень становилась всё непонятнее. Смирившись с тем, что считать я всё-таки умею, я недоверчиво посмотрел на Гавриила:

– У меня четыре крыла, что ли? – он кивнул с гордой улыбкой. – И у тебя шесть по той же причине? – он опять кивнул, тихо засмеялся и перевёл взгляд в небо. Я тоже посмотрел на неё, тихо спросил, – что мне с ней делать?

– Тебе виднее, – медленно приподнял плечи он. – Ты уже не маленький ангел, а вполне взрослый, с опытом, – в его голосе мне почудилась добродушная издёвка, но я промолчал. – Ты же знаешь, маленькие девочки несколько однобоко воспринимают мир, особенно если они талантливы и не избалованы вниманием.

– О, да, я знаю, – хохотнул я. Мы постояли молча, я спросил, – она сможет изменить свою жизнь?

– У неё отобрали право на вмешательство, – вздохнул он. – Она очень, очень долго проживала повторяющийся момент своей жизни заново, но ничего ни разу не изменила. Так что сейчас она может только смотреть, – он вздохнул, бросил на меня короткий взгляд и опять повернулся к морю, – Ну и летать, благодаря тебе. Только ей это не поможет, ты просто… дал ей возможность немного поиграться с полётами, и всё.

– И всё? – с лёгким негодованием фыркнул я. – Посмотри на неё, ты же архангел, неужели ты не видишь?

– Ты подарил ей радость, да, я вижу. Только она скоро наиграется и ей надоест, а ты мог лишиться крыльев навсегда.

– Ну и что? Мне они никогда не доставляли столько счастья, сколько доставили ей за последние две минуты. Я не жалею.

– Я вижу, – Гавриил с улыбкой посмотрел на меня и подал руку. – Ты молодец. У тебя всё получится. Зови, если что.

– Хорошо, счастливо.

Я пожал ему руку и сел обратно на песок, по очереди созерцая загорелых красоток с мячиком и сверкающие у горизонта крылья, было спокойно и хорошо, к тому же никто не мешал сосредоточиться и подумать.

Мне почему-то не верилось, что Светкино нежелание выступать вот так вот просто само собой возникло из-за глобальной неудовлетворённости жизнью. Была причина, важная, по крайней мере – для неё. И эту причину надо найти. А для этого я, пожалуй, пойду посмотрю олимпийские игры, в первый раз в жизни и сразу в живую, надо же. Я встал, отряхнул джинсы и с удовольствием взмахнул всеми четырьмя крыльями.

Ангел. Право выбора

Подняться наверх