Читать книгу Сказать по правде - Остин Сигмунд-Брока - Страница 12

Во второй раз за этот месяц я приношу в школу написанное от руки записку, адресованную парню. Не помню, чтобы я когда-либо в прошлом использовала настоящие куски бумаги для общения с одноклассниками – разумеется, я предпочитала смски. Мы не первоклассники, которые распихивают одинаковые фальшивые валентинки по коробкам на партах. Но в данном случае записка – единственный способ.

Я прибываю в школу на десять минут раньше – нелегкая задача, учитывая непредсказуемый трафик на Олимпийском бульваре в утро понедельника. В коридоре я, сжимая в руке записку, направляюсь в дальний конец кампуса. Коридор перед кабинетом робототехники пуст.

Я знаю, что Би-Би велел мне держаться от него подальше. Но это для его же блага. Когда он узнает, почему я проигнорировала его просьбу, мне кажется, он поймет.

Я написала записку в воскресенье в приступе вдохновения.

«Дорогой Брендан, присоединяйся сегодня за обедом ко мне, Эль Ли, Морган Ле-Клэр и Брэду Бишопу. Мы сидим на патио на втором этаже. Я знаю, что тебе не нравлюсь, но думаю, ты понимаешь, что если пообедаешь с популярными старшеклассниками, это немедленно избавит тебя от плена неизвестности. Я уверена, что одного или двух обедов будет достаточно, чтобы исправить вред от неудачного прозвища. Я еще раз приношу за него извинения. Обещаю, тебе не придется со мной разговаривать, если ты сам не захочешь. Некоторые из моих друзей по-настоящему хорошие. Тебе даже может понравиться».

Би-Би отшельник, но не дурак. Он поймет, что я права.

Когда я открываю дверь кабинета робототехники, там пусто. Я пробираюсь среди столов и гор оборудования к массивному геймерскому компьютеру Брендана в дальнем конце. Его тетради на том же месте, где я их видела в последний раз, и у меня осталось впечатление, что он – единственный, кто использует это место. Я кладу записку на клавиатуру и покидаю кабинет до звонка.

Первая половина дня обходится без происшествий. На этике мы сравниваем прочитанное с эпизодами «Хорошего места», и это на самом деле довольно весело. На экономике мы прорабатываем задачи про разводнённую прибыль на акцию, большую часть которых я решила вчера, кроме двух последних. На литературе я слушаю вполуха, как Ковальски читает лекцию про то, как Люченцио пытается завоевать Бьянку в «Укрощении строптивой». Одновременно я работаю над новым списком.

Люди, перед которыми нужно извиниться, и способы это сделать

• Пейдж Розенфельд, за то, что назвала ее жалкой – исправить ситуацию с Бренданом

• Брендан Розенфельд, за прозвище, которое предположительно испортило ему жизнь

Предстоит еще поработать.

Когда в обед я подхожу к нашему столу, Эль что-то напряженно набирает в телефоне. Рядом с ней Брэд нависает над учебником по углубленному обществознанию. Морган рассматривает двор и грызет яблоко.

С ними больше никого нет.

Ничего, говорю я себе. Би-Би, наверное, покупает обед.

Он придет.

Но минуты идут, и я заканчиваю есть, а его все нет. Эль замечает, что я все время посматриваю в сторону лестницы, и бросает мне вопрошающий взгляд. Я заставляю себя слушать рассказ Морган про то, почему ее медиаюрист должен найти ей нового агента. Напряжение во мне растет с каждой минутой, приближающей обед к завершению.

Наконец звонит звонок. Брендан не пришел.

Закинув сумку на плечо и резко попрощавшись с друзьями, я пытаюсь мысленно разобраться в ситуации по пути на информатику. Возможно, он не получил записку. Листок бумаги вполне мог упасть с клавиатуры под ноги, и учитель бросил бы его в мусор. В классе я смогу поговорить с Бренданом и узнать, что случилось.

Я вхожу и вижу Би-Би за учительским столом; он работает за своим компьютером. На его лице ничего не отражается, когда я останавливаюсь в проходе, читая на доске инструкции к сегодняшнему набору задач.

Я поговорю с ним после урока.

Я подхожу к своему компьютеру, настраиваясь на сегодняшнее задание. Бросив вещи на стол, я поднимаю тяжелый сборник инструкций по программированию. На моем, на первой странице, почерком, безошибочно соответствующем жестким буквам на доске, написано:

НЕ ИНТЕРЕСУЕТ

Что ж, надо полагать, Брендан получил записку. Я чувствую, как горят щеки. Поднимая взгляд от сборника к его месту перед доской, я ожидаю, когда Брендан посмотрит на меня в ответ. Вместо этого он продолжает целеустремленно работать на компьютере.

Он дал мне все причины оставить его в покое. Понять намек.

Однако я приступила к этому проекту с одним намерением. Если я сдамся, то не заслужу его прощения, и не заслужу Эндрю.

Поэтому я не сдамся.

Вернувшись домой, я вытираю кроссовки о коврик перед дверью. На коврике перед дверью написано «Намасте в постели». Я закатываю глаза каждый раз, когда читаю эту идиотскую надпись. Сегодня я намеренно вытираю грязь с обуви о слово «постель».

У меня ужасное настроение, все благодаря Брендану. Даже то, что я заняла второе место в сегодняшнем забеге, не могло вытеснить из моей головы резкую реакцию Би-Би. Редко так случается, что бег не отвлекает меня от того, что меня беспокоит. Мне нравится четкая и определенная цель забега. Ты вкладываешь время и усилия, и в итоге выигрываешь. В сегодняшнем забеге на три мили по Руньон Каньон я побила свой личный рекорд и закончила меньше, чем за восемнадцать минут; хотя честно говоря, я ожидала, что побью личный рекорд. Мы тренируемся каждый будний день, с трех до четырех тридцати, и каждый день на этой неделе я пробегала дистанцию точно по расписанию. Сегодня начинается сезон соревнований, и я хочу уменьшать свое время в каждом из еженедельных забегов.

Я отпираю и пинком распахиваю входную дверь, затем стягиваю кроссовки, чтобы проверить источник боли в большом пальце. Как выясняется, из него снова идет кровь, пропитывая носок. Нужно найти пластырь…

– Кэмерон! Привет!

Я резко роняю окровавленный кроссовок, поднимаю глаза и понимаю, что я не одна в гостиной. Деб, мама Эндрю, смотрит на меня с дивана. А я тут стою и провожу медосмотр собственной ноги, которая могла бы сыграть гостевую роль в «Анатомии Грей»[10]. Я заливаюсь не самым красивым оттенком розового.

На дворе вечер понедельника. Конечно же, вечер понедельника.

Мама что-то мешает на плите, а Эндрю маячит возле стойки. Обычно перед ним был бы открытый учебник, но сегодня я вижу у него в руке ключи.

Не могу поверить, что я забыла, что он сегодня придет. Я так сосредоточилась на том, чтобы произвести на Эндрю впечатление, что умудрилась забыть про… Эндрю. Я бы не забыла, если бы у меня в голове не кружился миллиард планов, касающихся Пейдж, Брендана и всего остального.

– Эндрю, – говорит моя мама, – ты правда не можешь остаться на ужин?

Я надеюсь поймать его взгляд, но он не смотрит в мою сторону.

– Я бы очень хотел, но у меня тренировка.

Я точно знаю, что тренировки у него нет, не так поздно.

Он никогда не упускал возможности остаться и делать уроки или бегать вместе со мной вечером в понедельник. Видимо, ему недостаточно избегать меня во дворе и коридорах Бомонта. Теперь он избегает меня в единственном месте, где мы были настоящими друзьями. Из двух сегодняшних отказов этот причиняет больше боли.

Он выходит, миновав меня без единого взгляда, и когда дверь закрывается, я морщусь. Однако вместо того, чтобы сосредоточиться на Эндрю, я смотрю на свою мать, которой не должно быть здесь. У которой не должно было найтись время на то, чтобы приготовить мясной рулет, который стоит на стойке.

– Я думала, что сегодня твой первый день на работе, мама, – говорю я ровным тоном. Я знаю, что она знает, на что я намекаю, потому что отводит взгляд, прежде чем ответить мне самой фальшивой улыбкой на свете.

– Почему бы тебе не сходить в душ? Ужин почти готов, – я слышу напряжение в ее сладком голосе.

Я подхожу к плите, где можно говорить вполголоса, так, чтобы Деб не услышала. Я знаю, что она пытается спрятаться за гостьей, но ее жизнерадостное актерство меня не отвлечет.

– Я думала, что ты работаешь до семи, – говорю я, позволяя резкой нотке проступить в голосе.

– Сегодня было только обучение. Я рано закончила, – она отводит глаза и смотрит, как кипит подливка. Я знаю, что она врет. Балетки возле дивана, посуда в раковине, тарелка с крошками и полупустая кружка из-под кофе. Все как обычно.

Раздражение поднимается у меня в горле, как желчь.

– Ладно, – говорю я с жестким взглядом. – Мне нужно сделать один звонок, и я сразу вернусь.

Я замечаю, как мама морщится. Она понимает, что это угроза.

Я выхожу прежде, чем она успевает ответить.

Когда через десять минут я выхожу из душа, она ждет в моей комнате. Я узнаю сочетание страха и вызова в ее глазах. Она прислонилась к углу моего стола, нервно теребя ручку, хотя я миллион раз ей говорила, чтобы она не переставляла ничего в моей комнате. Честно, не знаю, то ли она назло это делает, то ли просто не помнит.

– Не обязательно звонить твоему отцу до ужина, – обиженно шепчет она. – Мне не нужно, чтобы он на меня орал во время приятного ужина с друзьями.

– Ты сегодня не пошла на работу, мама. Не пытайся врать, – я бросаю одежду для бега в стирку.

– Он уже знает, Кэмерон. Наверняка компания ему позвонила, – огрызается она. И кладет ручку на стопку домашней работы вместо того, чтобы поставить в кружку с изображением набережной Венис-Бич, из которой, как мне точно известно, она ее взяла. Я пересекаю комнату и подчеркнуто ставлю ручку обратно в кружку.

– Почему ты не пошла? – более мягким тоном спрашиваю я. Я расстроена, но знаю, что наступает момент, когда обида и обвинения перестают производить на мать впечатление. – Нам нужна эта работа. Как ты собираешься оплачивать счета?

– Все будет хорошо, – отвечает мама с дерзкой уверенностью. – Я взяла взаймы у сестры.

Она быстро вскидывает голову, словно не должна была говорить мне о займе. Честно говоря, я поражена, что мама сумела дожать тетю Джейн. Единственная мамина сестра живет в Коннектикуте со своим мужем-юристом и открыто презирает свою семью. Надо полагать, тетя Джейн выписала ей чек для того, чтобы откупиться на следующие десять лет.

– Но не рассказывай отцу, – торопливо добавляет мама. – Лучше пусть он считает, что у нас немного сложнее финансовая ситуация.

У меня пересыхает во рту. Мать нечасто вызывает у меня отвращение. Раздражение – да. Жалость – иногда. Моменты, когда ее поведение оказывается настолько низким, что я жалею, что мы родственники, случаются очень редко.

Сейчас наступил один из них.

– Не могу поверить, что ты это сказала, – мой голос становится мрачнее.