Золотое дерево

Отрывок из книги

Как только я узнал, что Моника со своими родителями приезжает к нам в гости, я потерял покой. В предвкушении встречи с ней я не находил себе места от возбуждения и не в состоянии был ни на чём конкретно сосредоточиться. Ночью долго не мог уснуть, и всё потому, что постоянно думал о ней: представлял её лицо, мысленно гладил её длинные русые волосы, с волнительным биением в сердце рисовал в уме сцену нашей встречи, долгие вечерние разговоры в интимной атмосфере моей комнаты. Каждый день репетировал, стоя перед трюмо: вслух произносил какие-то слова, предложения, придумывал вступительную речь, которую скажу, встречая её. Мне хотелось произвести на Монику впечатление умного и образованного, но вместе с тем несколько раскованного и в меру развязного мачо, или ковбоя, примеряя на себя различные образы героев вестернов и боевиков.

Я тщательно готовился к приезду дорогой гостьи и ничего не упускал из виду, что могло навредить моей репутации или подпортить образ, который я надевал на себя. Чтобы не показаться в её глазах неряхой, я каждый день наводил порядок в своей комнате. Ставил себя на её место, чтобы посмотреть и представить: на что она посмотрит в первую очередь, когда зайдёт ко мне, к чему захочет прикоснуться. И тогда абсолютно все предметы, на которые падал мой (её) взгляд, автоматически становились для меня святыми: стол, компьютер, книги на полке, игрушки в коробке, кровать и даже дверные ручки. К примеру, если я представлял, что Моника сидит на моём стуле за письменным столом и смотрит, допустим, мой фотоальбом, – тогда стул и стол в этот день неоднократно подвергались тщательной протирке от пыли и пятен, как и бархат обложки альбома. Когда на своём детском диванчике я представлял её сидящую рядом, мысленно ощущая своей ногой её тёплое бедро под тонкой шёлковой тканью платьица, – то сразу же принимался чистить материал обшивки дивана чуть ли не до дыр.

.....

Ферма досталась нам по наследству от нашего предка, уроженца города Либоховице, который иммигрировал из Чехии в 1862 году (так что во мне течёт и славянская кровь). Не известно, что побудило его оставить родину, какие мотивы сподвигли отправиться из Нью-Йорка, куда он прибыл первоначально, на Средний Запад. Возможно, деревенское происхождение и любовь к земле заставили его покинуть быстро развивающийся индустриальный город и податься осваивать необжитые дикие земли Великих равнин, над которыми до этого миллионы лет кружили одинокие ветра и торнадо. Он ушёл туда, где тысячи лет жили индейские племена да паслись ныне занесённые в Красную Книгу американские бизоны (почти полностью истреблённые колонистами и оружием, которое они «дарили» коренным американцам). Но наш предок без страха отправился в неизвестный до селе край. Хотя, может и не нужда вовсе, а пресловутый бум «золотой лихорадки» сманил его приехать в штаты, и он поспешил на запад; или просто банальная романтика; или слово «свобода», которое в Европе отождествлялось с Новым Светом: сказочным и неизведанным материком со странным, но благозвучным названием – Америка. Как бы там ни было, положительный результат его смелого, по тем временам, поступка очевиден.

Иржи Дворжак приехали в Америку в нужное время, и в нужный час оказался на территории будущего 37-го штата Небраска. В то время когда он достиг Омахи и начал там обустраиваться, благодаря инициативе великого Линкольна был принят всеизвестный Гомстед-акт. Иржи воспользовался таким щедрым подарком и судьбы и государства, и за 10 долларов символического взноса приобрёл 160 акров земли в том самом месте, которое я сейчас описываю. Так основалась ферма, ставшая в будущем моим родным домом, в котором я родился, вырос и живу до сих пор.

.....