Читать книгу Вызываем огонь на себя (сборник) - Овидий Горчаков - Страница 15

Числа десятого июня Аня Морозова принесла Данченкову разведсводку, составленную Венделином и Яном Маленьким. В который уже раз рисковала Аня жизнью, пробираясь из запретной зоны Сещинского аэродрома в партизанский край. Гитлеровцы по одному подозрению расстреливали местных жителей, схваченных на подступах к Клетнянским лесам.

В сводке, изложенной Верным и д’Артаньяном на ломаном русском языке, указывалось, что из-за усилившихся советских бомбежек летный персонал, свободный от полетов – около трехсот человек, а в нелетные ночи и того больше, цвет люфтваффе, лучшие асы рейха, – ежедневно выезжает с аэродрома на тридцати – сорока легковых машинах и автобусах за десяток километров, в Сергеевку. В Сеще остаются только экипажи дежурных самолетов, ночных истребителей и бомбардировщиков да наземная охрана аэродрома. Это сообщал Верный, а д’Артаньян побывал в Сергеевке для малярных работ и увидел там много интересного. В селе – в парке, в помещениях бывшей больницы, аптеки и школы-десятилетки – для офицеров-летчиков устроено нечто вроде ночного санатория. Летчики в Сергеевке вооружены лишь «вальтерами» да парабеллумами, охрана слабая – четыре поста по четыре солдата с пятью-шестью ручными пулеметами «МГ-34» и автоматами «Шмайссер-18». К сводке была приложена подробная карта д’Артаньяна с указанием расположения немецких постов. Верный сообщал ночной пароль («Байонет – Берлин») и предупреждал, что полковник Дюда под давлением Вернера только что издал приказ: усилить охрану в Сергеевке, подбросить тяжелого оружия, окружить дома немцев цепью дотов.

– Тряхнем санаторий, Кузьмич, – спросил Федор Данченков своего комиссара, – пока полковник Дюда не взялся за ум? Ночи-то сейчас темные…

Данченков и Гайдуков понимающе переглянулись – тряхнуть летчиков, конечно, надо, но отряд сформирован недавно, еще не обстрелян, не спаян. Но упускать такой случай нельзя…

– Обязательно тряхнем! – ответил комиссар отряда Илья Кузьмич Гайдуков. – Ведь пилота или штурмана за месяц не подготовишь, а? Кстати, Федор Семенович, нам надо лучше информировать подпольщиков Сещи о положении на фронтах. И особенно о борьбе польского и чехословацкого народов за свое освобождение, о работе славянского антифашистского комитета. Когда будешь отправлять разведчиков на связь, пусть заходят ко мне – подкину литературку.

– Добро! – ответил Данченков. – Как дела в Сеще, Анюта?

– Немцы и наши люди, – едва отдышавшись, рассказывала Аня, – все по ночам уходят в деревни. Остаются только дежурные подразделения, охрана в блиндажах да мы ночуем в противовоздушных щелях. Такая ночью жуть – пусто кругом, одни кошки бегают, без хозяев мяукают, а потом слышишь – летят наши, и такое начинается!.. Наши сверху лупят, а немцы – с земли! Зениток у них сейчас семьдесят пять осталось, но ждут пополнения…

Аня подробно рассказала партизанам о гитлеровских летчиках. Как ненавистны они ей! Почти все – члены нацистской партии или Гитлерюгенда. Держатся эти индюки с моноклями надменно – видимо, сынки богатеев и юнкеров. Все на них с иголочки – кожаные пальто, сшитые у лучших берлинских портных, щегольские мундиры. Эти увешанные Железными крестами асы, господствовавшие в небе Европы, считают себя высшей кастой, крылатым корпусом рейха! Они бахвалятся победами в небе Польши и Франции, Англии и Балкан. До сих пор расписывают они свои победы над английскими «спитфайерами» и «мустангами», «харрикейнами» и «тандерболтами». Они хвастают, что только в первые два дня войны с Россией уничтожили на земле и в воздухе несколько тысяч советских самолетов, почти всю русскую авиацию, что они разбомбили Москву, камня на камне не оставили от Кремля, тем самым чуть было не решив исход войны, – это, мол, пехота застряла в болотах и в снегах под Москвой! Геринг упорно и всемерно воспитывает в своих «небесных рыцарях», «ангелах смерти» чувство исключительности, чувство превосходства над воинами других родов оружия. На вшивых фронтовиков-пехотинцев они смотрят с нескрываемым презрением, а русских и за людей не считают. Снабжают летчиков щедро – французскими винами, шоколадом, португальскими сардинами.

– А что им известно о нас, о партизанах? – поинтересовался Данченков.

По словам Ани, летчиков в Сеще и Сергеевке мало беспокоили слухи о партизанах. Под охраной сильного гарнизона Сещи они чувствовали себя спокойно. К лету сорок второго года партизаны ни разу не показывались в безлесной зоне авиабазы. Летчики танцуют, поют, пьют, гуляют, похваливают свой «ночной санаторий»: «Прямо берлинский отель “Адлон”! Спасибо полковнику Дюде!»

Это было в ночь с семнадцатого на восемнадцатое июня… Ночь выдалась темной, хоть глаз выколи, моросил мелкий дождик. Данчата скрытно проделали пятнадцатикилометровый марш. Им удалось бесшумно, без единого выстрела перерезать телефонные провода и занять окопы в парке, покинутые в ту ночь беспечной охраной. Эти окопы были выдвинуты метров на триста от «санатория». Три с половиной сотни партизан Данченкова, разбившись на три группы, под шорох дождя окружили дома немцев. Только кое-где в окнах горел свет в щелях маскировочных штор – это режутся картежники. На часах – 2.30. Дождь перестал. В ночной тишине раздался хлопок выстрела – шипя, взлетела зеленая ракета. Первый же снаряд одной из двух партизанских пушек-«сорокапяток» зажег бензобак автобуса перед главным двухэтажным корпусом. Группой тяжелого оружия руководил комиссар отряда Гайдуков. По фасаду деревянных зданий с пятидесяти метров ударили две пушки, восемь минометов, шесть станкачей, тридцать восемь ручных пулеметов. Длинные пулеметные очереди вдребезги разнесли стекла окон, решетили маскировочные шторы, крошили бутылки в баре. Сопротивление постов было почти сразу подавлено шквалом огня.

Левая группа подожгла какое-то строение, чтобы осветить дома с гитлеровцами, и вела фланговый огонь. В алом зареве над домами носились ошалелые ласточки.

Правая группа, во главе с самим Данченковым, обрушила весь свой огонь на «ночной санаторий». На земле, окруженные партизанами, виртуозы высшего пилотажа потеряли голову. «Крылатых любимцев фюрера», увешанных Железными крестами асов, «героев» налетов на Москву, охватила паника: в одном белье, осыпанные известкой, выпрыгивали они спросонок из окон, выскакивали из дверей, всюду попадая под разящий огонь невидимого противника. Немногим немцам удалось спастись бегством. Партизаны перенесли огонь на пустые машины, били зажигательными пулями – машины вспыхивали яркими факелами. Минут через тридцать пять – сорок с «ночным санаторием» было покончено.

Ночью на авиабазе полковник Дюда объявил тревогу. Впервые это была не воздушная тревога. Комендант направил на выручку летчиков в Сергеевке крупные части гарнизона. Но грузовики с солдатами и фельджандармами остановились перед разобранным мостом. Пока партизаны добивали асов в Сергеевке, немцы выясняли, кто разобрал мост. Оказывается, сам начальник авиабазы разрешил разобрать мост для ремонта по просьбе местного старосты. Начальнику было невдомек, что староста был ставленником партизан. Солдаты сещинского гарнизона помчались в объезд и добрались в Сергеевку, когда в парке на месте здания «санатория» дымили одни развалины.

Ранним утром из Сещи, из Дубровки, из Рославля примчались санитарные машины. Жителям Сергеевки запретили в тот день выходить из домов, чтобы они не видели трупы летчиков. До полудня немцы вывозили в Сещу и Рославль убитых целыми экипажами, целыми звеньями и эскадрильями на санитарных автобусах. Был тяжело ранен один генерал люфтваффе – он умер, когда его везли в Сещу.

Так закончилась советско-польско-чехословацкая операция «Маленький Грюнвальд».

Благодаря подпольщикам партизаны одержали эту победу малой кровью. Они отошли на рассвете, когда в небе показались немецкие самолеты. Только тогда ожил один немецкий пулемет… Партизаны спешили к лесу, неся смертельно раненного товарища – Костю Емельянова…

На следующий день, спасая свой престиж, немцы пустили слух, будто на Сергеевку напал крупный диверсионный десант Красной армии. Начальник авиабазы объявил, что советский десант и партизанские «бандиты-налетчики», потеряв около трехсот десантников и партизан, убили в Сергеевке тридцать героев люфтваффе.

Судя по всему, полковник Дюда и начальник службы безопасности Вернер, спасая свою шкуру, свой престиж, полюбовно договорились именно так представить сергеевский разгром и обмануть и своего командующего, и самого рейхсмаршала Геринга.

В этот день наши солдаты на передовой, где-нибудь под Кировом или Жиздрой, с удивлением поглядывали на ярко-голубое июньское небо, спокойное, чистое, непривычно мирное. Чего-то запаздывает нынче фашист!.. Немецкие авиамоторы не заглушали пения птиц…

Мстя за гибель своих камрадов, уцелевшие асы Сещи яростно бомбили лес, сыпали бомбы на землянки горелой партизанской деревни Бочары, на рабочий поселок Задня. По определению майора Рощина, во время этих террористических налетов немцы сбрасывали на избенки бомбы весом в две тонны, тонну и полтонны…

В капонирах на Сещинском аэродроме стояли рядами зачехленные самолеты. Они не полетели ни в тот день, ни в следующий сеять смерть за Кировом, Сухиничами и Орлом. Целых десять дней почти бездействовала Сещинская авиабаза, вяло защищалась от воздушных налетов. Пусть знают не только бывшие бойцы «Десятки», но и тысячи москвичей, живших в ту пору в Москве, что они, возможно, обязаны жизнью отваге Ани Морозовой, бесстрашию Яна Маленького и Венделина Роблички, последнему скромному и смертному подвигу партизана Кости Емельянова…

Это был второй звездный час в жизни Ани.

Говорят, в жизни человека – да и то только, если он настоящий, если он везучий, счастливый человек, – бывает один звездный час. Ничего подобного! Это был Анин второй звездный час!..

Об этом партизанском ударе по люфтваффе мне подробно рассказал бывший командир партизанского отряда, ныне полковник запаса Федор Семенович Данченков. «Потери противника мы не могли подсчитать в ту ночь, – писал мне Данченков, – но через два дня чехи и поляки прислали мне из Сещи точные сведения: немцы были уничтожены почти полностью. Было убито и ранено 220 гитлеровцев, сожжено 36 автомашин, преимущественно автобусов… Всех убитых офицеров немцы отправили в цинковых гробах из Рославля в Германию – в то время они еще позволяли себе такую роскошь…

Исключительно большую роль в этом разгроме сыграли поляки и чехи. Без их точной разведки вряд ли бы в то время решился я напасть на Сергеевку…»

Разгром «ночного санатория» под Сещей не на шутку встревожил гитлеровское командование.

– Я знаю только один способ борьбы с подпольщиками и партизанами, – упрямо заявил Вернер полковнику Дюде, – вычерпать море, и тогда вся рыба подохнет.

На Сещинский аэродром из ставки Гитлера прилетел кавалер Рыцарского креста майор фон Бюлов, адъютант фюрера по авиационным вопросам. Он обязал коменданта усилить оборону всей сещинской зоны, направил десятки самолетов бомбить партизанские леса в отместку за нападение на Сергеевку.

Вскоре после сергеевской операции Венделин Робличка и поляки предупредили партизан: гитлеровцы готовятся бросить кадровые войска против смоленских и брянских партизан. А еще через несколько дней Шура Чернова, разведчица Данченкова, принесла от Верного подробное донесение огромной важности для клетнянских отрядов…

План карательной акции, все подробности трех маршрутов наступления карателей своевременно передал Верный партизанам. Опытный каратель, полковник, специально прибывший из Смоленска, повел на партизан два полка гренадеров и полицию, специально обученную действиям в лесных условиях. Над лесом летали разведчики, пикировали «юнкерсы» с Сещинского аэродрома. Но, зная планы гитлеровцев, отряды Рощина и Данченкова правильно расставили свои силы и, ударяя в самые уязвимые места, смешав все карты гитлеровцев, успешно отразили их наступление. Оберст-каратель убрался ни с чем, увозя десятки убитых и раненых гренадеров и полицаев.

– Сколько гитлеровцев убито и ранено? – спросил Данченков своих командиров.

Те развели руками – пойди сосчитай точно убитых и раненых врагов в скоротечных лесных схватках!

Через день-два Данченков получил точные данные от Верного:

«Немцы потеряли убитыми 168 солдат и офицеров. Количество раненых узнать невозможно, так как они поступили не в сещинские лазареты, а в госпитали Рославля. Командующий карательной экспедицией объявил, что “лесные бандиты” полностью уничтожены, захвачено много пленных. Но в Сещу немцы вернулись только с коровами, курами да дровами для кухни…»

Летчики в Сеще, поверив в сообщение своего начальства, стали выезжать в окрестные села, чтобы грабить население, собирать кур и «яйки», но после того, как однажды немцы привезли обратно в Сещу вместо кур несколько офицеров и солдат, подстреленных партизанами из засады в Белевке, им пришлось поумерить свои аппетиты.

А сещинское подполье, укрепив тем временем незримые связи с партизанскими отрядами и разведкой Красной армии, продолжало наводить на авиабазу эскадрильи советских самолетов.

Венделин часто засиживался допоздна у Ани Морозовой. Он чертил новый план авиабазы, отмечая на нем каждую «перетасовку» штабов Дюды и Арвайлера, новое расположение постов ВНОС.

Своих сестер Аня предупреждала: «Смотрите не проболтайтесь, девочки, иначе нам всем – расстрел!» И Таня, и Маша отлично это понимали.

Может показаться, что Аня напрасно доверялась своим юным сестрам. Ничуть не бывало! Настал день, когда сестры спасли ее. А случилось это так. Во время одной бомбежки небольшая фугаска попала прямо в комнату Морозовых. К счастью, все они уцелели – укрывались в окопе. Сестры заметили, что Аня чем-то очень взволнована. Неужели ей так жаль погибшие вещи? «Таня! Маша! – сказала Аня сестрам, копаясь в кирпичах. – План аэродрома… Я спрятала его в маскировочную ширму, а теперь не могу отыскать. Вдруг кто-нибудь найдет! А мне уже на работу надо!..»