Читать книгу Правоотношения и юридическая ответственность в сфере несостоятельности (банкротства) - П. М. Морхат - Страница 3

Процесс развития современных отношений в сфере финансов как комплексного экономико-правового явления неразрывно связан с моделью регулирования экономических отношений в условиях нарушения порядка исполнения должниками денежных обязательств перед его кредиторами[1].

В настоящее время экономические отношения имеют сложную структуру и представляют комплексный социально-экономический институт, определяющий динамику развития общества и систему императивных вменений должников для выполнения требований их кредиторов[2].

Следует учитывать, что современная финансово-экономическая система представляет собой фактор, влияющий как на развитие общества в целом, так и на условия существования всех его членов, а сам процесс развития любой хозяйственной (экономической) системы представляет собой довольно сложный и многоуровневый процесс, который совершается на основе аккумулирования исходных факторов деятельности, постановки проблемы, определения точек безубыточности хозяйственной деятельности, выявления системных сбоев в обязательственных отношениях. Следствием этого является процесс формирования, зарождения, развертывания и разрешения объективных противоречий между должниками и их неоплатными кредиторами[3]. Современная финансовоэкономическая деятельность невозможна без экономических конфликтов, постоянно возникающих между участниками обязательственных отношений. Существенное усложнение и увеличение интенсивности хозяйственной деятельности, влияние на неё системных ограничений, связанных, к примеру, с угрозами распространения COVD-19, делает проблему позитивного регулирования экономических конфликтов и противоречий все более актуальной и востребованной современным обществом.

При этом следует учитывать, что современный процесс формирования правового режима функционирования и регулирования экономических отношений через разрешение противоречий между должником, с одной стороны, и его кредиторами, с другой стороны, с целью позитивного разрешения конфликтов в обществе и защиты публичных отношений стал возможным после исторической замены доктринальных взглядов на механизм взыскания с должника просроченной денежной задолженности.

Для теоретического анализа правовой природы данных механизмов следует обратить внимание на ряд исторических аспектов изначального возникновения и развития отношений между должником и его кредиторами, а также вопросов их законодательного регулирования.

Так, изначально развитие института денежных ссуд пришлось на эпоху рабовладельческих обществ, предполагавших превращение человека в говорящую вещь (раба)[4]. При данных условиях ничего не могло казаться более естественным, чем непосредственное привлечение личности должника к ответственности перед кредитором[5].

Законы Хаммурапи, или Кодекс Хаммурапи (XVIII век до н. э., Вавилон) достаточно подробно регламентировали сферу заёмных отношений и, скорее всего, считались по тем временам достаточно мягкими по отношению к должникам[6]. Это проявлялось в том, что они пытались несколько смягчить закабаление свободных граждан, способных быть воинами или землевладельцами. В Законах Хаммурапи была зафиксирована уважительная причина для невозвращения долга, правда, только одна – военные действия. Кроме того, к основаниям для неуплаты долга и процентов относились также стихийные бедствия, уничтожавшие урожай, например, засуха или наводнение[7]. Корме того, в Законах Хаммурапи также устанавливались предельные процентные ставки, которые должен был уплатить заемщик за ссуду серебра или зерна, – 20 %. Однако, на практике данное положение зачастую нарушалось, и более общеупотребительной ставкой за ссуду зерна являлась треть. В частности, Законы Хаммурапи запрещали заимодателю без согласия хозяина и без решения суда присваивать имущество должника с целью возмещения ссуды. Однако предусматривалась отработка должником или членами его семьи денежного займа в хозяйстве ростовщика. При этом общая продолжительность работы заложника (лица, отрабатывающего долг) у кредитора ограничивалась тремя годами, по истечении указанного срока заложник считался отработавшим долг независимо от его размера. Определялось, что заложник не считался рабом, хотя обращение с ним могло быть достаточно жестким. При этом, если в результате истязаний заложник умирал, то кредитор отвечал за это жизнью своих домочадцев.

Положения ассирийского права XV–X в. до н. э. содержало отдельные положения о дифференциации отношения к рабам-военнопленным и рабам-должникам и предусматривало требования о хорошем обращении со второй категорией рабов. Однако, кабальное рабство (рабство за долги) было бессрочным и определяло все права рабовладельца по отношению к рабу, включая продажу за пределы Ассирии. Подобные законы сформировались и в Хеттском государстве (XVIII–XVI вв. до н. э.). Вместе с тем в отличие от Ассирии они не разделяли рабов по способу их порабощения. Самое жестокое законодательство о кабальном рабстве действовало в Риме и Норвегии. На самых ранних стадиях становления римского права по законам той эпохи – Законам XII таблиц[8] – неудовлетворенные кредиторы имели право разрубать на части тело несостоятельного должника, в частности, об этом упоминалось в Таблице III «О займах и правах кредитора». Вместе с тем впервые о некоем подобии конкурсных отношений, как прообраза отношений сферы банкротства, говорится уже в римском праве, но в тот период речь могла идти только о самых общих, далеко не совершенных и не развитых элементах конкурсных отношений, а обеспечение обязательств у древних народов носило личный характер: «…чтобы добыть кредит, плебею оставалось только заложить себя и детей в кабалу кредиторов»[9]. Так, по мнению Г.Ф. Шершеневича, «в условиях жизни того времени мы не находим почвы для проявления основной мысли, характеризующей конкурсное право, – мысли о наиболее равномерном распределении имущественных средств должника между лицами, имеющими право на них. Эта мысль может зародиться и развиться только тогда, когда исполнение направляется на имущество, а не на лицо, и притом, когда процесс исполнения выходит из области частного самоуправления и становится под надзор правительственных органов»[10]. Развитие хозяйственного оборота и необходимость стабилизации финансово-экономических отношений сформировали потребность в изменении способов разрешения конфликтов между должником и его кредиторами, вызванных неисполнением должником требований кредиторов. Всё это нашло свое отражение в замене установлений о физическом наказании должника на погашение долговых обязательств и в частичном удовлетворении требований кредиторов. Стоит отметить, что фактически произошла замена личной ответственности должника как правового средства взыскания долга через личность должника на имущественную ответственность должника как правовое средство имущественного обеспечения кредита, при котором взыскание распространяется не на личность, а на имущество должника. По мнению И.А. Покровского, «только с установлением универсальной экзекуции можно говорить о появлении в римском праве юридических конструкций, составляющих основу современного института несостоятельности»[11]. Это, в свою очередь, явилось краеугольным камнем в современном механизме регулирования отношений, основанных на экономическом конфликте между должником и его неоплатными кредиторами как в России, так и в иностранных правопорядках. В данном случае произошло качественное изменение правовой действительности в сфере несостоятельности.

Исторически это выглядело как трансформация механизма правового регулирования посредством отмены юридического средства partes secare и замены правового механизма manus injectio в 17 г. до н. э. в соответствии с Законом Юлия (lex Julia indiciorum privatorum) новым правовым механизмом, состоящим из юридических средств: cessio bonorum, mission in prossesionem, venditio bonorum. Итоговая замена вышеназванных правовых механизмов обусловлена изданным в 326 г. н. э. законом Петелия (lex Poetelia), уничтожившим обязательственные отношения относительно обеспечения дела личностью. В результате была сформирована правовая потребность в урегулировании отношений по равномерному распределению имущественных средств должника между лицами, имеющими право на них[12]. Стоит отметить, что именно Закон Петелия нормативно закрепил определенный тип имущественного взыскания, который представлял собой «в римском праве зачатки современного конкурсного процесса»[13]. Следствием этого явилась концепция вещно-правового характера прав конкурсных кредиторов, согласно которой правовым следствием объявления должника несостоятельным являлось приобретение конкурсными кредиторами ограниченного вещного права на конкурсную массу должника[14]. По мнению Г.Ф. Шершеневича, это стало возможно, когда «исполнение направляется на имущество, а не на лицо, и при том, когда процесс исполнения выходит из области частного самоуправства и становится под надзор правительственных органов»[15]. Вместе с тем в законодательстве древних народов (Законы царя Хаммурапи, Дхармашастра Ману[16], в Афинском законодательстве[17]) не существовало настоящего конкурса по той причине, что исполнение, направленное на имущество и физическое лицо, в том виде, как оно тогда осуществлялось, было делом совершенно частным, свободным от вмешательства общественной власти[18]. Похожие процессы в регулировании долговых обязательств были отмечены и на Востоке. Так, монгольские законы XIII в. законодательно закрепляли элементы стабилизации существовавшего там рынка, разрешив купцам и торговцам объявлять себя банкротами, но делать это каждый мог не более двух раз, на третий раз должнику грозила смертная казнь[19].

Вышеназванный анализ позволяет сделать вывод о том, что на определенном этапе развития общества функционирование правовой системы взыскания денежного долга и правового разрешения возникших хозяйственных конфликтов посредством личной (физической) ответственности показало свою неэффективность и ущербность. Именно поэтому возникла потребность в формировании правовых установлений, которые изменили бы характер ответственности несостоятельного должника[20].

Необходимо отметить, что с законодательной отменой обеспечения долга личностью должника и публично-правовым запретом физического воздействия на должника возникла общественная потребность в нормативном урегулировании целого блока общественных отношений[21], которая в дальнейшем была формально зафиксирована в соответствующих общеобязательных нормах поведения для участников обязательственных отношений, реализующихся в конкурсном процессе, а в дальнейшем – в правовом институте несостоятельности (банкротства). Вышеназванные общественные потребности первично были нормативно закреплены в римском праве и явились теоретико-правовой основой правового разрешения последующих экономических конфликтов, а также основанием доктринальных положений для фактического становления правового режима формирования и реализации системы юридических и административно-правовых механизмов регулирования публичного управления изначально в сфере финансовой несостоятельности, а позже в институте банкротства[22]. Данные обстоятельства сформировали систему механизма юридического разрешения «проблемных» ситуаций и заложили основы современного алгоритма правового регулирования рыночных отношений.