Читать книгу Орудие войны - Паоло Бачигалупи - Страница 3

Тул напряг уши, прислушиваясь к отдаленной перестрелке – обычной беседе в Затонувших городах. Это был сложный и разнообразный язык, но Тул знал все его диалекты. Резкий треск «АК-47» и «М-16». Глухой рев дробовиков десятого и двенадцатого калибров. Властный скрежет охотничьих винтовок и стук карабинов двадцать второго калибра. И, конечно, визг девятьсот девяносто девятых пушек, голос, ставивший точку в любых боевых переговорах.

Знакомая беседа текла своим чередом – вопрос и ответ, оскорбление и возражение, – но за последние несколько недель ход беседы несколько переменился. Постепенно в Затонувших городах начинали говорить на языке Тула. Говор пуль, принадлежавших его солдатам. Боевой жаргон его стаи.

Война продолжалась, но голоса постепенно сливались, превращаясь в единый гармоничный триумфальный вопль. Конечно, были и другие слухи, и Тул их слышал. Даже в атриуме своего дворца, далеко от линии фронта, он мог следить за своей войной. Слух у него был лучше, чем у собаки, а огромные уши были постоянно насторожены и слышали все, чего не слышали человеческие уши. Все его чувства были куда острее, чем у человека.

Он знал, где стоят его солдаты. Он чувствовал запах их душ. Он мог чувствовать их передвижения, когда воздушные потоки касались его кожи и меха. Он видел их даже в темноте, потому что глаза его видели лучше, чем у кошки.

Люди казались ему слепыми и глухими, но он все равно вел их вперед и пытался добиться от них чего-то полезного. Он помогал человеческим детям видеть, слышать, чувствовать запахи. Он учил их объединять свои глаза, уши и оружие друг с другом, чтобы они могли сражаться, как Клыки, Когти и Кулаки. Роты. Взводы. Батальоны.

Армия.

Через трещину в куполе своего дворца Тул видел подбрюшья грозовых облаков, светившиеся оранжевым. Они отражали вспышки выстрелов – последнюю отчаянную попытку Армии Бога остановить продвижение его войск, встав на их пути.

Загрохотал гром. Облака осветились молнией. Близился ураган, второй за несколько недель, но он не успеет спасти Армию Бога.

За спиной Тул услышал шаги по мраморной лестнице – кто-то спешил к нему. Хромота и общая неуклюжесть походки подсказали ему, что это Пень. Тул повысил юношу и взял в штаб, потому что он был умен, тверд и достаточно храбр, чтобы броситься на штурм баррикад на улице К.

Когда Армия Бога угрожала прорваться и уничтожить их последнюю надежду, войска вел Колкат. Там он и погиб. Пень, стоявший рядом с ним, едва не потерял ступню, но сам наложил на ногу шину и потащился вперед, сплотив остальных вокруг себя, хотя командир уже умер. Безжалостный, преданный и храбрый.

Да, это оказался Пень – его запах, его хромота, – но был еще и другой запах, железный запах остывающей крови, предвестник новых трупов.

Пень принес сообщение.

Тул закрыл здоровый глаз и глубоко задышал, наслаждаясь запахом и моментом – немного стрельбы, духота и рев надвигающегося шторма, озоновый запах молний. Тул постарался как следует запомнить этот триумфальный миг.

Слишком многие его воспоминания были утеряны в бесконечных войнах и жестокости. Мешанина запахов, изображений и эмоций у него в памяти казалась куцей и обрезанной, большая часть этого калейдоскопа внезапных взрывов радости и ужаса была как будто заблокирована. Но на сей раз – хотя бы однажды – он хотел сохранить это мгновение в памяти. Его запах, вкус и звуки. Прочувствовать его полностью, гордо выпрямиться, ощутить силу в мышцах.

Это его триумф.

Дворец, в котором он поселился, лежал в руинах. Когда-то он был великолепен: мраморные полы, величественные колонны, старинные картины маслом, изящная ротонда. Теперь же Тул стоял под разбитым куполом и обозревал город, за который сражался, через дыру, пробитую в стене бомбой. Он видел океан, плескавшийся внизу, у самых ступеней. Дождь оставлял крошечные скользкие лужицы на полу. Факелы дымили во влажном воздухе, обеспечивая свет для людей – так они различали силуэты предметов, которые Тул видел в мельчайших подробностях.

Ужасные руины, место его триумфа.

Пень уважительно ждал.

– У тебя есть новости, – сказал Тул, не оборачиваясь.

– Да, сэр. Все кончено. Армия Бога… уничтожена.

Тул дернул ушами.

– Почему я до сих пор слышу выстрелы?

– Это зачистка, – пояснил Пень, – они же не знают, что уже проиграли. Они тупые, но зато сильные.

– Ты в самом деле полагаешь, что они проиграли?

Мальчик рассмеялся.

– Перкинс и Митали передали вам это.

Тул повернулся. Пень поднял руку, демонстрируя то, что принес. Голова генерала Захса смотрела вокруг пустыми глазами и казалась очень одинокой без тела. Последний вождь Затонувших городов. На его лице застыло выражение то ли ужаса, то ли крайнего удивления. Зеленый крест, нарисованный на лбу генерала, покраснел от крови.

– Ага, – Тул взял голову и взвесил ее на ладони, – кажется, единственный истинный бог его не спас. Выходит, он все-таки не пророк.

Жаль, его там не было. Жаль, что он не смог сам вырвать сердце из груди человека и съесть его. Заполучить силу своего врага. Даже сейчас Тулу очень хотелось это сделать. Но убивать – это привилегия Когтей. А он теперь генерал, он отправляет Кулаки, Когти и Клыки в битву, как когда-то отправляли его самого. Но все же он очень скучал по горячке боя, по горячей крови на своих клыках…

Тул печально вздохнул.

Теперь смертельные удары наносят другие.

И все же у него тоже были свои маленькие радости. Один генерал смотрел в глаза другому, сдаваясь.

– Думаю, что ты называл меня «мерзостью», – задумчиво сказал Тул, – извращением. – Он поднял голову выше, глядя в мертвые глаза Захса: – Чудовищем Франкенштейна, которое ни на что не способно. И, разумеется, «святотатством».

Этот человек до последнего отрицал очевидное, считал себя сыном Господа, воплощением Бога на земле, защищенным от созданий вроде Тула.

– Кажется, единственный истинный бог не против святотатства.

Даже теперь Тулу казалось, что он видит в мертвых глазах отрицание. Гнев и обиду на то, что приходится сражаться с созданием, которое по природе своей умнее, быстрее и сильнее несчастного вождя, который считал себя избранным. Этот простодушный человек не мог осознать, что Тул создан для войны. Боги Тула гораздо сильнее интересовались современным оружием, чем чьими-то молитвами. Такова эволюция. Такова конкуренция. Один вид сменяет другой в мгновение ока. Один вид эволюционирует, другой вымирает.

Впрочем, генерал не разбирался в концепции эволюции.

Кто-то должен и проиграть.

Послышался громкий взрыв. Пушки Тула. Основание дворца вздрогнуло.

Город замолк.

Наступила тишина.

Пень удивленно посмотрел на Тула. Тот опять насторожил уши, прислушиваясь. Ничего. Ни выстрела. Ни взрыва. Тул напряг все свои чувства. Начиналась гроза, и в воздухе ощущалось предвкушение. Как будто сама природа ждала продолжения войны. Но в Затонувших городах наконец стало тихо.

– Все, – благоговейно прошептал Пень и добавил уже громче: – Затонувшие города ваши, генерал.

Тул нежно улыбнулся мальчику:

– Они всегда были моими.

Юные командиры один за другим бросали свои дела, иногда на полпути. Они все прислушивались, все ждали новых выстрелов, и никто не слышал ничего.

Мир. В Затонувших городах.

Тул вздохнул, наслаждаясь моментом, а потом нахмурился. Почему-то от его войск пахло не победой, а страхом.

Тул внимательно посмотрел на Пня:

– Что такое, солдат?

Мальчик замялся.

– А что теперь будет, генерал?

Тул моргнул.

Что теперь будет?

И тут же он осознал, в чем дело. При взгляде на его штаб – самых умных, самых сильных, элиту его войск – все становилось очевидно. Их лица, их запах говорили сами за себя. Пень, храбрец, который продолжал сражаться, чуть не лишившись ноги. Саша, главный Кулак, который пугал даже самых смелых рекрутов. Алли-О, который так хорошо играл в шахматы, что Тул взял его в штаб. Мог и Мот, блондины-близнецы, которые вели за собой Сверкающие Когти. Храбрые, дерзкие, способные рассуждать под огнем.

Этим юным людям хватало ума понять разницу между рассчитанным риском и безрассудностью, но никому из них не было еще и двадцати. Многие лица оставались совсем детскими. Алли-О едва исполнилось двенадцать…

Это дети.

Вожди Затонувших городов всегда ценили качества, свойственные юности. Безумную верность, рвение, стремление к понятным целям. В солдаты брали совсем маленьких детей, быстро промывали им мозги, сообщали им «абсолютные истины», не требующие размышлений. Правда и неправда, предатели и патриоты, добро и зло, захватчики и местные, честь и верность. Праведность.

Все это легко было внушить молодежи, которая превращалась в идеальное оружие. Фанатики, машины для убийства. Сужая их представление о мире, их превращали в разящие клинки.

Покорные до самого конца.

Самого Тула создали ученые и вложили в него ту же рабскую верность. Они использовали ДНК подчиненных видов, приучали его к слепому повиновению генетическим контролем и безжалостными тренировками, но все же человеческие детеныши лучше поддавались обработке. Они были еще покорнее собак.

Став свободными, они испугались.

Что будет дальше?

Тул посмотрел на голову генерала Захса, которую все еще держал в руке. Что делать клинку, если все враги мертвы? Что пользы в пистолете, если не в кого больше стрелять? Зачем нужен солдат, если нет войны?

Тул сунул кровавый трофей обратно Пню:

– Сложи его к остальным.

Пень бережно взял голову:

– А потом?

Тулу захотелось завыть. «Идите своим путем! Постройте свой мир! Ваш вид создал меня, почему я должен создавать вас?»

Но он отбросил эту недобрую мысль. Они таковы, каковы они есть. Они приучены подчиняться, и у них нет собственной воли.

– Займемся стройкой, – наконец сказал Тул.

На лицах солдатиков ясно читалось облегчение. Никакой больше неопределенности. Их Бог Войны оказался готов даже к этому ужасному миру.

– Сообщите войскам. Мы должны отстроиться, – голос Тула окреп, – Затонувшие города теперь принадлежат мне. Это мое… королевство. Оно должно процветать. Мы сделаем это вместе. Это наша новая цель.

Говоря все это, Тул размышлял, возможно ли тут сделать хоть что-нибудь. Он умел рвать плоть голыми руками, стрелять в людей, крошить кости зубами. С Кулаком плюсовых он мог бы завоевать страну, прийти на чужой берег, залить его кровью, забросать телами и победить – но что толку в войне, когда наступил мир? Зачем нужна война, если никто не умирает, а победой считаются теплый дом, полный живот и…

Урожай?

Тул оскалился, обнажив тигриные зубы, и завыл от отвращения.

Пень отпрянул. Тул попытался успокоиться.

Убивать легко. Любого ребенка можно сделать убийцей. Иногда из самых глупых выходят лучшие убийцы, потому что они не понимают, что такое опасность.

Но земледелие? Терпеливо возделывать землю? Пахать? Сеять? Откуда взять людей, которые все это умеют? Людей, которые умеют делать тихую, долгую работу?

Они все мертвы. Или убежали. Самые умные – очень давно.

Ему будут нужны совершенно другие командиры. Ему придется найти где-то учителей. Экспертов. Людей, которые умеют не только убивать, но и жить.

Тул снова прислушался.

В безмятежной тишине мирных Затонувших городов слышался новый звук. Свист где-то высоко над головой. Очень страшный звук, смутно знакомый…

Он вспомнил.