Читать книгу В видении Бога - Папа Рамдас - Страница 10

Настал день, и внутренний голос позвал Рамдаса в Казарагод. Он известил об этом Анандрао в письме и попросил найти для него пристанище в уединенном месте. Просьба была исполнена, и в Казарагоде его поселили в крытую соломой хижину на холме Пиликунджи.

Он зажил здесь, питаясь молоком и бананами. Его снова навестил раджа-йог, и ночами они вместе танцевали под звуки Рам-мантры. Позже к ним присоединился санньясин из Бунтвала. По вечерам с другими друзьями из города он тоже отдавался экстатической пляске под музыку Божьего имени во дворике перед хижиной.

Рам пожелал, чтобы кормление бедняков состоялось и здесь, в Казарагоде. В этот раз Рамдас сам активно участвовал в сборе средств. Он посетил самых влиятельных людей города, а также принимал небольшие пожертвования от менее обеспеченных граждан. По его просьбе Анандрао занялся организацией. Обед назначили на субботу, местом действа было выбрано поле на холме Рамгири.

Все приготовления были успешно завершены, и к полудню на холме собралось больше тысячи человек, в большинстве – парии, сапожники и рыбаки. Хотя высшие сословия презирали их как «отверженных», даже между собой у них не было согласия! Явившись на обед, они сели в три разные линии. На тарелки из банановых листьев начали раскладывать еду, и Рамдас решил, что ему тоже нужно присоединиться к трапезе. Раджа-йог и новый санньясин, усевшись перед Рамдасом, ели вместе с ним с одной тарелки. Вкушая драгоценное божественное угощение, он испытывал невыразимую радость.

Для Рамдаса не существовало никаких различий. Идея превосходства или неполноценности по какому бы то ни было признаку происходит из вопиющего невежества. Это ложное понятие о неравенстве – причина всех войн, распрей и бедствий. Основа жизни и всех ее проявлений – единый внутренний Дух, и нет ни малейшего повода делить людей по признаку каст, сословий, убеждений и цвета кожи. Самое темное пятно, позорящее чистоту и красоту жизни на земле, – «неприкасаемость». Оно как мазок дегтя на белоснежном холсте. Только осознание единства всей жизни и общей сути всех ее внешних проявлений может привести к свободе, гармонии и миру.

Как-то раз к Рамдасу пришел его Гурудэв. В то время он жил в Казарагоде вместе со своим сыном Анандрао. Здоровый и крепкий от природы, теперь он страдал от старческих немощей и с большим трудом поднялся к хижине Рамдаса на холме. Он принес свежий кокос и сдобный домашний хлеб. Рамдас по-прежнему «сидел» на молоке и фруктах, но Гурудэв стал упрашивать его отведать сдобы. Рамдас отказался, умоляя простить его. Расстроившись, Гурудэв заплакал. Он вновь и вновь просил Рамдаса принять угощение, но Рамдас уперся и не поддался уговорам. Он только выпил сок свежего кокоса. Посидев немного у Рамдаса, Гурудэв пустился в обратный путь. За этой сценой наблюдали шестеро посетителей, и одного из них сильно взволновало пережитое Гурудэвом разочарование.

– Вы говорите, что это ваш Гурудэв, и все же отказываетесь есть хлеб, предложенный им с такой любовью. – В голосе друга звучали нотки осуждения. – Как вы объясните это?

– Это всё Он – внутри и снаружи, – откликнулся Рамдас с улыбкой. – Голосом извне Он говорит: «Ешь», голосом изнутри Он говорит: «Не ешь». Рамдас всегда подчиняется внутреннему голосу.

– Почему «извне» Он говорит не то, к чему побуждает внут-ренним голосом? – Друг не был удовлетворен объяснением.

– Это Его непостижимая лила, – ответствовал Рамдас.

Дальнейших вопросов не последовало.

В один из дней неожиданно появился Рамчарандас – как с неба свалился. Он обзавелся тигровой шкурой отличной выделки и йога-дандой[14]. Юноша признался, что после странствий по Северной Индии ощутил непреодолимую потребность увидеть Рамдаса – и вот теперь он здесь.

– Свамиджи, один верующий подарил мне эту шкуру в Джанси, и, чтобы преподнести ее вам, я проделал с ней столь долгий путь, – гордо сообщил он. – Пожалуйста, примите ее.

– Но Рамдасу она не нужна, Рам, – возразил Рамдас. – Он обходится лишь той одеждой, что носит. Можешь оставить ее себе.

– Она предназначалась вам, и вы должны взять ее, – настаивал Рамчарандас. – Я буду носить ее для вас. – И он торжественно добавил: – Я последую за вами, куда бы вы ни пошли. На этот раз я не собираюсь покидать вас.

– А зачем тебе этот деревянный крест? – спросил Рамдас.

– Для медитации. Он здорово помогает сидеть прямо во время дхьяны, – объяснил он.

– Ты молодой и здоровый парень, зачем тебе зависеть от каких-то приспособлений? Это ненужная обуза, выброси ее, – посоветовал Рамдас.

Но Рамчарандасу явно не хотелось расставаться с дандой, и он произнес хвалебную речь в ее защиту. Впрочем, его желание вновь прилепиться к Рамдасу было не менее горячим.

Как раз в это время пришли две вести: что Гурудэв тяжело заболел и что Рамдаса срочно вызывают в Анджангаум. Мадхаврао прислал письмо с просьбой принять участие в девятидневной религиозной церемонии, в ближайшие дни намечавшейся у него дома. Вдогонку письму пришла телеграмма, где говорилось, что присутствие Рамдаса на торжестве жизненно необходимо. Изнутри поступил сигнал ехать в Анджангаум, но он колебался из-за серьезной болезни Гурудэва. В результате он задал вопрос самому Гурудэву, полагаясь на его решение.

– Как ты можешь оставить Гурудэва в таком состоянии? – прозвучал упрек, и эти слова положили конец его внутренней борьбе: он решил не откликаться на призыв из Анджангаума. В ответ на его сообщение Мадхаврао снова прислал телеграмму, умоляя Рамдаса не подводить его. На этот раз он полностью отдал проблему Раму, успокоился и стал ждать. Ходы Рама непредсказуемы!

На следующий день он пошел навестить Гурудэва и увидел, что тот чувствует себя гораздо лучше – мало того, окреп настолько, что встал с постели и ходит по дому. Рамдас спросил, не возражает ли он против его поездки в провинцию Шолапур. Гурудэв охотно дал свое согласие.

О Господи – как таинственны дела Твои!