Читать книгу Мой темный Ромео - Паркер С. Хантингтон - Страница 9

= Ромео =

Миллион Даллас Таунсенд вальсировали в моем мозгу, вонзаясь острыми каблучками в каждую извилину. Я разлепил глаза. Комната раскачивалась туда-сюда, будто я оказался в каюте тонущего корабля.

– Не стоило допивать «Паппи Ван Винкль»[11] в одиночку, приятель. – Оживленный голос Оливера эхом донесся из туалета. – Делиться – это по-братски.

Зак хмыкнул где-то в отдалении.

– Говорю в последний раз, фон Бисмарк: та модель Agent Provocateur не хотела участвовать в тройничке.

Я зашипел в шелковую подушку в отеле «Гранд Ла-Перуз», жалея обо всех принятых мной решениях, которые привели меня в этот гадюшник. Воодушевленные неожиданным открытием, мы втроем приехали в Чапел-Фолз за полчаса до бала.

А сейчас занимали президентский люкс с четырьмя спальнями. Не потому, что так сильно наслаждались обществом друг друга, а потому как знали, что какой-то болван заблаговременно забронировал его перед балом. Возможность радоваться чужим страданиям – одно из малейших удовольствий в жизни. То, которому я часто предавался.

Оливер неспешно вошел в комнату, держа во рту незажженную сигару.

– Тебе нужно было заглушить боль. Стереть воспоминания о том, как ты ласкал пальцами малолетнюю девицу на глазах у представителей крупнейших компаний США. – Он натянул на плечи поло. – Кстати, счет за один только алкоголь и сигары составил сорок тысяч. Нам стоит заняться организацией балов дебютанток. В мире всегда будет полно привилегированных девиц, которым нужны мужья-миллиардеры.

Мысль о том, чтобы снова понапрасну тратить время подобным образом, вызывала у меня отвращение.

– Ты еще до первого вальса превратишь его в игорный дом и станешь отцом нескольких незаконнорожденных детей.

Оливер плюхнулся на край моей кровати и стал натягивать сапоги для верховой езды.

– Да – азартным играм. И нет – бастардам. Я всегда защищаю свое хозяйство. Никакой любви без резинки. – Учитывая, что он рассматривал женщин как бесконечную череду теплых дырок, в которые можно притулиться на ночь, я сомневался, что Оливер вообще имел представление о любви. Он помолчал, зажав сигару губами. – Не все настолько щепетильны, чтобы практиковать твой метод, гарантирующий, что никакие незаконнорожденные детишки не встанут в очередь на трон.

Закари Сан – высокий, грациозный, до неприличия одаренный и такой же эмоционально доступный, как булыжник, – вошел в мою комнату с ноутбуком под мышкой.

– А какой у Рома метод?

Вчера он решил остаться в отеле. Все равно ему ни к чему присутствовать на балу. От одной только мысли о том, что сын женится на южанке, миссис Сан хватил бы удар. Ни одна заурядная женщина не смогла бы соответствовать их родословной потомственных денежных аристократов, корнями уходившей к династии Чжоу.

– Есть одна дырка, которую он никогда не трахает, а именно та, из которой появляются дети. – Оливер сообщил эту информацию с неоправданным весельем.

Зак нахмурился, вероятно вспоминая мое прошлое.

– В последнее время или вообще никогда?

Мы сходились во взглядах в том, что кислород, производимый исчезающими с лица земли лесами, был привилегией, которая впустую растрачивалась на человечество. Вопреки здравому смыслу, я за свой тридцать один год однажды уже сделал исключение. О чем впоследствии пожалел. К тому же весьма впечатляюще.

– Он уже так долго практикует воздержание, что его вполне можно вновь считать девственником. – Оливер накинул пиджак для верховой езды. – Я уж молчу, что еще и неудачником.

Если эти слова должны были меня задеть, то они промахнулись на пару тысяч миль. Женщины меня не интересовали.

Как и люди в целом.

Зак наблюдал за мной с удивлением и замешательством.

– Как вышло, что я этого не знаю?

– Видимо, ты пропустил мое объявление, три месяца провисевшее на первой полосе «Нью-Йорк Таймс». – Я залпом опустошил бутылку воды и бросил кусочек мятной жвачки на язык. – Сколько времени?

– Рад, что ты спросил. – Оливер зажег сигару и сделал глубокую затяжку. С янтарного кончика поднялась струйка дыма. – Время напомнить тебе о случившемся прошлым вечером. О происшествии, после которого ты опустошил целую бутылку бурбона в надежде умереть от алкогольного отравления, когда вернулся из дома Таунсендов.

Я бросил бутылку в мусорное ведро.

– Давай, лови свой звездный час. Расскажи, насколько плохо все выглядело со стороны.

– Выглядело вовсе неплохо. – Зак положил ноутбук на стол перед моей кроватью. – Безумно? Да. Возмутительно? Как и задумывалось. Но ты показал себя хорошим парнем, который пытается завоевать девушку. Во всяком случае, на видео, которыми пестрят TikTok и YouTube, и многие из них стали вирусными. Случившееся называют предложением века.

Оливер присвистнул.

– У тебя даже есть свой хэштег.

Я ни разу в жизни не устраивал скандал, и мне совершенно не нравилось быть частью одного из них сейчас. Однако цель оправдывала средства.

Я сделал это.

Украл у Мэдисона Лихта невесту и сделал ее своей.

Этот мелкий кретин всегда заканчивал вечер в компании какой-нибудь несовершеннолетней охотницы за деньгами, которая думала, будто сможет удержать его дольше, чем на одну ночь. Представьте мое удивление, когда два дня назад Оливер подслушал, как тот ударился в лирику о восхитительном теле своей невесты, ее безупречном лице и роскошных волосах.

Оказалось, впервые в своей жалкой жизни он не солгал.

Я почесал подбородок.

– Она хотя бы была так же красива, как я помню?

– Редкостно. Просто изумительна. – Оливер поднес сложенные пальцы к губам. – А еще едва достигла половой зрелости. Она хоть совершеннолетняя, Ром?

– Совершеннолетняя. – Я нащупал на подбородке впадинку по форме зубов. Маленькая безумная чертовка укусила меня и оставила отметину. – Уже как минимум два года учится в университете.

А может, три или больше, если она не преувеличивала, говоря о том, что заваливает семестры. Мне было не понять, как можно получить двойку по английской литературе, но пускай этот призрак из преисподней сама с этим разбирается.

– Зак, говорю тебе, эта женщина была так зла… – Оливер покачал головой, выпуская дым из ноздрей, как демонический дракон. – Она чуть его не зарезала. Думаю, ее остановило только то, что тем самым она бы еще больше опозорила свою семью.

К счастью, у Даллас Таунсенд была красная черта. Судя по нашему недолгому знакомству, одна-единственная. Мне было трудно даже вообразить такую яркую женщину, как она.

Она без конца беззаботно порхала, то воруя у меня еду, то почесывая языком так, будто участвовала в бостонском марафоне. От одного только ее вида мне хотелось проглотить четыре таблетки обезболивающего и запить их бренди.

Знай я, какая она, до того, как заполучил ее в качестве своей новой инвестиции, то предпочел бы слушать, как этот бледный дикарь разглагольствует о ней до конца своей жалкой жизни, но не стал бы сам на ней жениться.

Оливер со смехом хлопнул по колену.

– Она задала ему жару.

– Уверен, он ответит тем же, как только они поженятся. – Зак что-то печатал на ноутбуке, лишь отчасти участвуя в разговоре. – Что случилось, когда ты приехал к ней домой?

Я прислонился к изголовью и размял ступню, которую моя будущая жена пронзила каблуком.

– Отец велел ей идти в свою комнату. А потом мы с ним заключили славную сделку. Я буду перечислять щедрые пожертвования его некоммерческим организациям на протяжении ближайших пяти лет и познакомлю его с несколькими людьми, с которыми он хочет вести бизнес.

А все ради чего?

Я мог пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз увижу Даллас Таунсенд после свадебной церемонии, и у меня бы еще остались незагнутые пальцы.

– Что ж. – Оливер натянул коричневые кожаные перчатки и выбросил окурок сигары в окно. – Как бы мне ни нравилось смаковать подробности той ночи, когда Ромео разрушил свою жизнь, мне нужно осматривать лошадей и развращать женщин.

Зак приподнял темную бровь.

– Любая женщина, которой хватило тупости оказаться под тобой, уже и так основательно развращена.

Оливер вздохнул.

– И то правда.

Зак наморщил нос.

– Неужели тебе не наскучило?

В то время как Оливер любил всех женщин без разбора, Зак не мог найти ни одной, которая соответствовала бы его непомерно высоким идеалам. Собственно, миссис Сан каждую неделю устраивала ему свидания с лучшими наследницами транспортных, горнодобывающих и программотехнических компаний.

Его любимым занятием было отказывать им по абсурдным причинам, как например: «слишком красивая», «слишком умная», «слишком богатая», «слишком доброжелательная» и мое любимое – «слишком на меня похожа».

– Я перестану клеить девок, только когда умру. – Оливер поднялся, положил бумажник и телефон в блестящую кожаную сумку и нахмурился. – Но даже в таком случае черви не защищены от моего либидо. А теперь, если не возражаете, я извлеку максимум из этой глухомани, пока мы не уехали, и не могу придумать лучшего способа провести время, кроме как не с вами.

Когда Оливер ушел делать мир еще хуже, мы с Заком остались сверлить друг друга взглядом. В теории у нас было много общего.

Нас обоих мотивировало одно.

Деньги.

У Зака за плечами было два многомиллиардных выпуска приложений собственной разработки. А я тем временем управлял компанией отца на позиции финансового директора и баловался хедж-фондами и рискованными инвестициями забавы ради. С тех пор как окончил Массачусетский технологический институт, я втрое увеличил прибыль «Коста Индастриз».

Мы были сдержанными, расчетливыми, прагматичными и равнодушными к общественным ожиданиям. И его, и мои родители подталкивали нас к браку. И они пойдут на все, чтобы привести нас к алтарю с будущими матерями их внуков.

Но на этом наши сходства заканчивались.

В отличие от Зака, у меня во всем теле не было ни единого нерва. Не говоря уже о приверженности принципам, которую я и вовсе считал таким же мифом, как русалок. Я совершал ужасные поступки и все равно спал по ночам как младенец.

Зак, напротив, был по-настоящему порядочным человеком. Но это не имело особого значения, потому что он с трудом выносил девяносто девять процентов населения из-за отсутствия у тех достаточно развитого интеллекта.

– Итак. – Зак не отрывал глаз от экрана. – Думаешь, у тебя проснется совесть, и ты дашь бедной девочке свободу?

Я опустил ноги на пол, уперся локтями в колени и прижал ладони к глазам.

– Нет.

– Почему нет?

Тому был миллион причин, но значение имела только одна.

– Потому что она принадлежала Мэдисону, а он не заслуживает ничего хорошего в жизни.

– Значит, она хороша.

– Я сказал «хороша»? Имел в виду невыносима.

– Какая высокая похвала.

– В случае с ней, «невыносимая» – это и впрямь похвала. Эта женщина даже монаха смогла бы довести до убийства.

– Любопытно. – Зак вовсе не считал это любопытным. Он вообще не считал ничего, кроме денег, технологий и искусства, ни капли впечатляющим. – Я еще ни разу не слышал, чтобы ты так пылко отзывался о женщине после Мо…

– Не произноси ее имя. В любом случае мы с Дублин[12] будем женаты только на бумаге.

Я убеждал в этом Зака или самого себя?

– Дублин, да? – Он оторвался от экрана и состроил жалостливый взгляд. – Не стоит недооценивать силу бумаги. Из этой хрени делают деньги.

– Двадцать пять процентов льна. Семьдесят пять процентов хлопка, – поправил я. Впрочем, он и сам это знал.

– Тогда чеки. Что тебе о ней известно?

Почти ничего.

После вчерашнего вечера ничто, мягко говоря, не возбудило во мне любопытство.

Соблазнить ее оказалось проще, чем отнять конфету у ребенка. По иронии, не думаю, что возможно отнять конфету у самой Даллас, не лишившись при этом руки.

– Она красивая, взбалмошная и скорее съест собственные глаза, чем выйдет за меня.

Зак отсалютовал мне бутылкой минеральной воды.

– Сделаю попкорн.

– Не стоит так зазнаваться. Ты следующий в очереди.

– Но очередь-то длинная. – Он принялся щелкать мышкой, уже переключившись с разговора на работу. – А я прекрасно умею тянуть время.