Читать книгу Автостопом по шизофрении - Павел Александрович Сергеев - Страница 1

Преморбид

В детском саду я сторонился других, я был замкнутым и боялся людей вокруг себя. В детстве меня воспитывали высокоморальным человеком, православным. Отец боялся, что я испачкаю его вещи, и запрещал их трогать, впоследствии это привело к мизофобии. Мой отец перфекционист, он очень принципиален в плане качества, он всё хочет делать сам, без наёма высококвалифицированных сотрудников, но сам очень ленив, и деятельность будь то ремонт или же что-либо другое, затягивается на года. Отец максималист в материальном, в нашем доме всегда навалом электронной техники и полный бардак, он эгоист и лжец, сидящий на шее моей матери и не приносивший годами домой зарплату и берущий кредиты. Вся семья держится на матери. Мать часто плакала из-за его лени и принципиальности. Мать любя называла меня «сколопендрой», мне казалось, что она высмеивала меня. Мне казалось, что моя мать ведёт себя развязно, я стыдился её, и постоянно говорил ей быть серьёзнее.

Родственники иногда били меня ремнём, как и многих других детей, а один раз меня посадили на горох. Также был случай, когда дети подговорили меня посмотреть в чужую машину, и случай, когда я рассказал нелицеприятные вещи о своей матери незнакомой женщине в автобусе, за это я был справедливо наказан.

В детстве внутренние голоса говорили мне сброситься под поезд. Дома я бился головой об стену, чтобы избавиться от них. А в Сочи я изучал магию по книге и тренировался копить тепло в моих руках. Также в детстве я смотрел передачи про параномальные явления, читал книгу «Атлантида» и мечтал стать экстрасенсом.

В школе ко мне относились с отвращением. Я учился в музыкальном классе с большим количеством девушек, им был важен внешний вид, а я был из небогатой семьи и плохо одет. Я ругался с бабушкой по поводу той одежды в которую она меня одевала перед тем как пойти в школу. Также в первой школе меня прозвали тормозом, в будущем это привело к тому, что я стал стремиться к саморазвитию. Ко всему прочему у меня в детстве был фимоз. На почве всего этого у меня начали зарождаться фобии и комплекс неполноценности.

Из моей православной веры появились компульсии. Я по три раза мыл руки, выключал и включал свет. Я был очень чувствителен, любопытен, морален и скромен. Мой дедушка был очень педантичным, и в полусознательном возрасте я воспитывался именно у него и бабушки. В моей семье были строгие правила. Я спрашивал, можно ли мне сходить в туалет или поесть. В гостях я спрашивал каждый свой шаг. Из-за негативного отношения к моему вешнему виду со стороны одноклассниц, я очень ценил материальное – я не ходил по грязным местам, день ото дня оттирал все пятнышки на моих джинсах. Я очень чутко относился к своему личному пространству. Запрещал кому-либо входить на мою территорию и трогать мои вещи. Моя мать воспитывала меня противоположно воспитанию дедушкой и бабушкой, это породило двойные установки.

С одноклассниками я не общался, но очень хотел социального признания. Я постоянно рефлексировал насчёт правильности своего поведения, обдумывал каждый свой поступок и анализировал общество. Из-за комплекса неполноценности я постоянно учился. Люди, развиваясь, компенсируя свою ущербность, достигают больше тех, кто изначально имеет хорошие данные. Со временем я понял, что нормальность – относительная вещь, и что, хоть я и белая ворона, возможно, я нормален, а другие люди – ненормальные.

Так как я мало общался «комплексовал» по поводу своего интеллекта, я сублимировал свою энергию в саморазвитие. До этого в детстве я изобретал вечные двигатели, машину на воздушной подушке, устройства передачи электричества на расстоянии. Я разбирал игрушки, изучая их устройство. Читал в запой энциклопедии. К шестому классу я начал хорошо учиться и даже смог наладить отношения с человеком с высоким авторитетом в нашем классе. Мы обсуждали отношения и научно-популярные журналы.

Позже мне пришлось перевестись в другое общеобразовательное учреждение, в физмат, я планировал хорошо там учиться и получить хорошую репутацию. Я встретился на собрании с моими будущими одноклассниками. С одним из них – одноклассником «A» и с девушкой я пошёл гулять. Позже я давал ему советы по общению с девушками, он интересовался физикой и хотел сделать пушку Гауса и катушку Тесла. Как потом мне рассказывали друзья, меня уважали за то, что я хорошо умел общаться с женским полом. Я много не понимал в программе новой школы, ленился, прогуливал, симулировал болезнь; там меня прозвали «призраком». Также я много врал своим друзьям.

В девятом классе я, изучая физику, увлёкся относительностью. В новой школе я познакомился с очень важным для меня человеком «B», мы с ним постоянно спорили, обсуждали естественные науки. Я не признавал проигрышей в спорах, оправдывался релятивизмом и уходил в софистику. Я всегда ходил смурной и общение с другим из моих новых друзей «C» помогло мне справиться с моими комплексами и печалью. Я рационализировал свои фобии и комплексы. Я перестал постоянно проверять наличие царапин на своём телефоне, перестал быть максималистом в материальном и справился со своей тоской.

Мой друг B косплеил персонажей из аниме, имел необычную походку, копировал Лелуша и Джека Воробья, изучал квантовую физику, философствовал, у него был аутизм со своим пониманием лени, которая, была направленна против сил выводящих его из привычного мира, была своя концепция добра и зла, человек ему казался компьютером, а мировоззрение его было векторным, также он сделал себе тульпу, у него была очень развитая логика, для меня он казался гением. Так же он бывало превращался в свою сестру Моку и разговаривал со мной. Он считал что аксиом не существует. Хотел жить вечно, ему нравился мультфильм My Little Pony и он был за статичность. Так же он бегал с наклоном, и старался быть впереди идущих людей. В то время мы с ним хотели создать браузерную игру про хакеров, но идея была его. Он говорил, что не любит общество, что нет среднего человека и что он любит меня.

В девятом классе я занял второе место на олимпиаде по физике в НИЯУ МИФИ.

Со временем я растерял всех своих друзей и в десятом классе к нам перевелись ученики из другого класса. Меня начали жёстко стебать, мне приснилось, что из моего портфеля на парту вываливаются кусочки груш, на следующий день мои одноклассники, засунули груши в мой портфель и потоптались на нём, я взял металлическую линейку и чуть не зарезал обидчика, потом я порвал ему пиджак. Один раз мне сняли ботинки и разбросали их по классу.

В детстве был момент, когда на меня с матерью напал маньяк, я сидел на дереве и молился, позже маньяк отпустил нас. Был момент, когда на меня напали ребята в парке, чтобы обокрасть. Также в Южном Бутове, недалеко от моего дома, на меня напал гопник. Я сказал, что мои родители уехали и оставили мне только двести рублей, мы разделили деньги по половине и разошлись. Был случай когда в соседней квартиле обнаружили наркопритон и труп. Был момент, когда за мной с другом бежал преследователь, он догнал меня и схватил за шкирку и приставил холодный предмет к горлу и сказал: «твой друг трус».

В детстве меня пригласил домой друг раннего детства D, достал кассету с порно, снял штаны и стал показывать свой пенис, позже он связался с девушкой воровкой и я порвал с ним отношения.

Был случай когда мы играли в игру с закрытыми глазами на улице, я шёл в полной темноте и упал в подвальное помещение дома, прямо головой вниз на осколки бутылок. Был случай, когда я схватился за горячий утюг и сильно обжёг руку. Был случай дома, падал шкаф, у него открылась дверца и я попал в пустое пространство. Был случай, когда я горячую баночку с перекисью водорода подставил под воду, она взорвалась и осколки порезали мои ноги. Был случай, когда мы с бабушкой спустились с холма на котором стоит наш дом и жгли батарейки, я ожидал, что они взорвутся. Также в школе я пытался взломать дверной замок скрепкой. Был случай когда один из моих одноклассников обокрал раздевалку, к нам пришла милиция с собаками, был допрос, я плакал и доказывал, что хоть я и был в той раздевалке, я ничего не брал.

Итак, десятый класс, меня жёстко стебут, отнимают личные вещи, пишут в моих тетрадях, но к концу года я смог восстановить отношение с одним из моих прошлых друзей «C». Он изучал сатанизм, и мы провели много времени в обсуждении его и многих других тем.

До этого я много размышлял и сомневался в православии.

По мере общения с другом «C» я осознал, что мне необходимо избавиться от предвзятостей и предрассудков. Я решил, что всё это – психологические ограничения, а религия и закон – средства контроля. Я не хотел принимать участие в социальных играх. Я стал выворачивать свои взгляды наизнанку. Я решил быть гедонистом, нейтрально относиться к мнениям других людей, быть толерантным ко всему, быть против дискриминации. Я решил, что моя моральность – причина издевательств на до мной со стороны одноклассников, что они идут по головам, поднимая репутацию за счёт слабых омег.

Общаясь дальше со своим другом «C» я решил стать индивидуалистом, я был аналитичен, нейтрален и непредвзят, я развивал свой самоконтроль. Мы с другом часто обсуждали способы получения удовольствия из пустоты. Также я решил копировать философию трикстера. Так же у моего друга во психике было «собрание существ» и он учитывал их мнение в своих поступках.

Со временем я стал очень циничным, я решил, что мораль относительна и я могу без проблем ударить обидчика стулом. Постоянные споры с другим из моих друзей – «B» привели к тому, что в будущем я стал релятивистом.

Я ни на кого не надеялся, кроме самого себя, я никого ни в чём не обвинял, я считал, что мне никто ничего не должен и я никому ничего не должен. Я стремился лишь к удовольствию и не видел смысла кому-либо помогать, стремился только к личной выгоде, я цинично относился к семье и детям. Я считал, что вместо работы буду заниматься хобби за которое будут платить. Я был не против национализма, гомофобии, коррупции, темной масти, лжи, отмывания денег, тёмного бизнеса, откатов, педофилии, изнасилований, убийств хотя ранее я был против какой либо дискриминации и стигматизации. Я был за паразитизм. Считал, что если ты находишься внизу, то лучший политический строй – анархия, но при этом был не против славы, популярности и власти, хотя поначалу я скептически относился к стандартным желаниям обывателя. Был не против стать «чёрным» политиком. Я не понимал, что долговременные взаимовыгодные отношения лучше кратковременного паразитизма. Я не понимал, что чистый эгоизм – иллюзия рациональности, что он во вред самому себе. Я был против помощи другим людям, и сам не ожидал от кого либо помощи. Я был бессердечным. Я разрушил родственные отношение со своей семьёй. Я мечтал о том, чтобы жить одному в своей квартире всю оставшуюся жизнь, представлял, как родители разбились на машине. Я оправдывал своего отца. Хотел жить на шее у родителей до конца их жизни.

В десятом классе я изучал системное администрирование, программировал на python, устанавливал сотни программ на свою приставку, телефон, по инструкциям взламывал устройства, перепрошивал, всё это было очень навязчиво.

В школе после той стычки меня перестали стебать и я даже заимел некоторую репутацию, став играть в школьной группе. Я был ироничен, проявлял сарказм. Представлял извращённые, относительные, парадоксальные, разрушающие шаблон картины, представлял жестокие и пошлые образы. Изучал автобиографии маньяков, никому не доверял, в особенности – лучшему другу «C». Я протестовал против денег, общепринятого, рациональной траты времени, да и вообще рациональности; я постоянно размышлял, строил логические цепочки, старался ничего не изучать, а выводить сам.

Один раз мой друг «C» хотел поцарапать мои руки линейкой, а также задушить. Он рассказывал, что хочет убить человека, я говорил ему, что ему не повезло родиться с такой естественной предрасположенностью, что общество ограничивает таких людей, и оправдывал его идеи говоря, что добро и зло – относительные вещи. На даче с ним, я пытался показать ему, что и в добре есть своя прелесть.

Позже, когда мы учились в университете, он всё-таки убил человека. А я через год слетел с катушек, употребив MDA.

Я был безответственным, асоциальным, одиноким и радовался этому. Я не умел сопереживать и сочувствовать. Я мыслил только в категориях «хочу». Я считал, что единственные отношения, которые мне подходят, – это гражданский брак. Увидев, что я всё равно нахожусь в рамках своих новых убеждений, я стал рационализировать мораль, я постоянно колебался меж различными крайностями, потом и вовсе вышел за рамки каких-либо категорий, стремился к максимальной свободе в мышлении. Из-за релятивизма, и постоянной смены убеждений я потерял опору, я был не определён и не видел в чём-либо объективного. Я не понимал, зачем учиться и работать, я считал, что это всего лишь средства контроля за людьми, что государство выращивает людей, которые ему полезны.

Я постоянно мыслил и, в конечном итоге, стал зависим от своего же мышления. Я хотел мыслить всё больше, точнее, глубже, законченнее и поэтому стал получать дискомфорт от неудовлетворённости в нём. Я постоянно рефлексировал, дублировал мысли, детализировал. У меня была аддикция. Я стал перфекционистом в душе и минималистом в материи. Я постоянно сомневался во всём. Я был поглощён деталями. Я пытался довести уровень порядка в доме до идеала, свёл к минимуму свои потребности, к минимуму потребность в вещах. Я считал, что многое из того, что навязывается людям им не нужно. Мир полон симулякров и я не хотел иметь с этим дело. В материальном, я хотел быть противоположностью своего отца – иметь только, то что нужно для жизни и держать вещи в полном порядке, я всё время уделял духовному, веря, что и этого уже вполне достаточно для комфортной жизни. Также я мог через долгое время полностью восстановить диалог с моими друзьями. Также я врал, что спланировал, то что на самом деле не планировал.

Я не понимал эмоции других людей, у меня были проблемы с эмпатией, также я строил свой иллюзорный мир, в будущем он и подавленные эмоции нашли выход в первом психозе. Я занимался интеллектуализацией, убирал эмоциональную составляющую эмоций и постоянно рационализировал и теоретизировал, чтобы снизить свою чувствительность. Я создавал иллюзорные миры, чтобы понизить свою чувствительность ко внешнему миру. Также я был очень инертным. Я постоянно аддиктивно мыслил, возможно, это разрушило мою дофаминергическую систему и привело к шизофрении, я постоянно страдал от своего мышления и в будущем стал сводить свою жизнь к необходимому и достаточному даже в духовном, и к чему-то определённому, стал стремится к мере во всём, что бы избавиться от страданий.

Я старался не принимать что-либо на веру и сомневаться во всём, даже в самом сомнении. Я считал, что внутренний мир человека – набор конструктов, созданных самим человеком на основе перцептивной информации. И что и религия, и философия, и политика, институт семьи, и всё ментальное, с чем имеет дело человек, – конструкты, сотворенные людьми, и что человек с рождения как чистый лист, перенимающий всё это в развитии.

Я обвинял родителей в том, что они отдали меня к бабушке с дедушкой, думал, что причина моих проблем – гиперопека и традиционность воспитания последних.

Я подавлял свои эмоции, блокировал мимику, был очень напряжён, на взводе, энергичен, с большим количеством больных мест и триггеров для мышления, я всё оспаривал, держался за свою сложную систему ценностей и заводился в спор с полпинка. В моей комнате был идеальный порядок и у меня постоянно были компульсии связанные с вещами, также я часто мыл руки под водой, чтобы отстраниться от отвлекающих моментов и полностью углубиться в мышление; у меня были обссесии и их корень был в желании получать удовольствие.

Я любил своё тонкое тело, руки всегда были холодными, я согревал их пряча в рукава.

Фразой «класненько, веселенько, интересненько, ть» я симулировал законченность мысли.

Один раз в Сочи мне казалось, что я как и Нострадамус могу предсказывать будущее.

Один раз в театре я вспомнил сон, который помог мне предсказать, что придёт женщина и попросит пересесть мою бабушку на другое место. Ещё мне приснился сон, в котором некий Павел раздавал заявления на социальную карту, и в будущем в университете я увидел именно эту ситуацию.

С другом C мы поступили в один университет на робототехнику и мехатронику, он играл в Postal, резал линейкой руки своим одногруппникам, удалял приложения с моих устройств, чтобы отучить меня от преувеличенной ценности моих устройств, позже нашёл девушку и носил с ней ножи в университет, ко всему этому я относился нейтрально.

Общение с моим другом С сильно давило на мою внутреннею структуру, общение с ним вызывало у меня паранойю, мне казалось, что он может меня убить, я продумывал до мелочей способы защиты от него в битве, способы защиты своего дома.

В школе я полюбил одну девушку, и это сделало меня намного социальнее и добрее,

я писал ей очень приятные вещи, говорил ей, что если она выберет другого я буду счастлив за неё, настолько я её любил, но моя нежность не всегда была нужна ей иногда ей хотелось драмы. При общении с ней она выбрала другого человека моего товарища, мне же говорила, что хочет, чтобы мы были просто друзьями, она не отвечала нет, не хотела потерять меня, как друга, но и не говорила нет, это не позволяло мне разлюбить её и с каждым днём и привязывался к ней всё больше и невыносимость безответной любви всё росла. Потом я сам порвал с ней, удалил все сообщения и перестал с ней общаться. Я искал другой способ получения удовольствия и рассматривал любовь, как наркотическую зависимость. И пытался побороть её соответствующими методами.

В университете, после первого академического отпуска я много думал насчёт того, как заиметь репутацию в обществе. Я пришёл к выводу, что надо вызывать зависимость у людей от того добра, что ты им делаешь, и не стесняться делиться всем чем можно.

Проводил эксперименты над людьми. Хотел менять свои личности в университете и смотреть за реакцией людей. Пытался растлить одного одногруппника. Один раз я ехал в метро и всю дорогу смотрел девушке в глаза, она краснела, к концу пути вспотела и неустойчивой походкой вышла из вагона. Я Старался вести себя как можно эпатажнее. Бухал и блевал. Приходил пьяный на пары и блевал в университете. Я был трикстером, и это принесло мне некоторую популярность. Я был общительным, открытым, возможно, умным, пытался шокировать, изумлять своим поведением. У меня было много товарищей. Я постоянно мыслил и искал выход из этого состояния, ездил в метро до ночи, ходил один кругами по пустым аудиториям. Я решил стать социальным и ни от чего не отказываться, курил ТГК, ходил по впискам, барам, кальянным и клубам с одними одногрупниками, но при этом общался на разные интеллектуальные темы с другими. Приспосабливался к любой ситуации. Я постоянно веселился. Но я не из тех людей, кто занимается такими вещами искренне. Всё это было не потому, что я золотой ребёнок, как может показаться; всё это было продумано и спланировано. Это было частью эпатажа, я хотел вызвать как можно больше удивления и наладить отношения с другими людьми. Я хотел дружить со всеми, быть любимым всеми, даже властвовать, к каждому искал свой подход и у меня получалось, я стал почти что лидером.

В университете у я полюбил другую девушку, когда мы общались она говорила: "вот бы у меня был такой парень, как ты", мы много общались, обсуждали физику, её отношение с её бывшим, мне казалось, что у неё нет парня, я очень сильно полюбил её, но всё закончилось тем же самым, оказалось, что у неё есть парень, я хотел поцеловать её, угрожал, что спишусь с её парнем, добавлял в чёрный список, я понял, что она не ответит мне ни да, ни нет и сам отменил своё предложение встречаться, и я также очень страдал.

Моя подруга говорила, что талантливый человек талантлив во всём; я обладал некоторым красноречием и помогал другим с программированием и инженерной графикой, другая подруга говорила, что меня боятся и уважают, а я ей рассказывал про махаизм, солипсизм, свою теорию отношений между мужчиной и женщиной, своё отношение к семье, свою теорию любви, и формальную теорию получения удовольствия на протяжении всей жизни; эта девушка была перспективным физиком, преподаватель аналитической геометрии хотел совместно заниматься научной работой, преподаватель по информационным технологиям предлагал работу в университете, проректор хотел взять меня в команду с другом F для работы над университетским научным проектом. Друг F был обладателем выдающегося ума, был лучшим на потоке, плохо запоминал имена, был очень рациональным и эффективным, постоянно приходил в университет в новом образе, мы с ним обсуждали релятивизм, философию сознания, парадоксальность. Преподаватель по русскому языку и культуре речи без иронии называла меня гением. Мой друг E, философ, называл меня вундеркиндом средней руки, и ему было интересно какой плод принесёт это растение, он был холистом и считал, что разрушение понятия приводит к тому, что оно лишается некоторых свойств, он изучал экзистенциализм, негативно относился к постмодерну. Сам же я считал себя обычным человеком. Мне казалось, что моё будущее обеспеченно. Позже я принял MDA и у меня вскрылась латентная кататоническая шизофрения.

Иллюзорный мир

Я постоянно выводил что-то новое и при этом говорил себе этого не делать, был онанистом в мысли, резонёром, у меня была метафизическая интоксикация. Я искал во всём смысл, причину, основу. Без остановки мыслил логически, мыслил в крайность, был демагогом, занимался бесплодным мудрствованием, графоманией. В место того, чтобы идти напрямую в своём мышлении из точки A в D, я делил путь, мыслил витиевато; постоянно соскальзывал с основной логической цепочки, шёл по новым, возвращался и так далее, пытаясь рассмотреть тезис с как можно большего количество сторон. Я стремился формулировать всё содержимое психики в словах, каждую тонкость. Уровень моей логики дошёл до планки, когда оформить мысль в словах не представлялось возможным, возникла необходимость перехода на язык формальной логики. Я хотел вывести, что-либо новое, ощутить вкус победы. Моё мировоззрение не соответствовало тому, кем я на самом деле являлся. Я деконструировал самые глубокие принципы, даже принцип получения удовольствия и неполучения дискомфорта.

При мысленном онанизме наступает момент когда энергия истощается и это приводит к зацикливанию.

Я постоянно навязчиво читал энциклопедии, копировал статьи в заметки и записывал свои идеи. Я считал, что мне никто ничего не должен и что во всём виноват лишь я сам. Считал, что если кому-то не нужно произошедшее событие, то он не будет в нём виновен. Также я пришёл к выводу, что логически можно доказать всё что угодно. Что всё одновременно и ложь, и истина. Также я построил теорию смены личности – быть вне каких-либо категорий и иметь возможность войти в любую из них.

Я постоянно занимался обесцениванием, созиданием и разрушением своей системы ценностей, я пытался быть вне каких-либо категорий. Я понял, что существует множество некорректных понятий. Я постоянно уточнял свои мысли. Мой внутренний мир, эмоции и чувства заменили теоретизации. Я не мог осилить свою же сложность, сложность своих ментальных потребностей, не мог достигнуть планки в мышлении и анализе, которую сам себе поставил. Я строил планы придумывал потребности, но не удовлетворял их. Я постоянно пытался расширить свой функционал, получить больше возможностей, но не использовал их. Моё мировоззрение было похоже на надутый мешок с заплатками который сдувают, одну заплатку ставишь другая отрывается.

Я понял, что любая деятельность, вызывающая зависимость, со временем начинает приносить страдания, с каждым удовлетворением удовольствия становится меньше, а неудовлетворённости и страданий – больше. Я стал стремиться к минимальному количеству страданий, даже если придётся пожертвовать удовольствием. Мысля, я повышал свою чувствительность, «натирал мозоль». Я решил чередовать психическую нагрузку с физической и менять деятельность. Пока потенциал одной деятельности восстанавливался, я занимался другой.

Я пребывал в своём собственном иллюзорном мире своих идей и выводов. Я болезненно относился ко всему, что мотивировало меня мыслить, и старался как можно больше ограничить свой мир, чтобы причин для рассуждений было как можно меньше; старался ограничить себя одной темой, чтобы рассуждения были в одном ключе. Я стремился к немыслию и определённости и уничтожению своих записей.

Я анализировал вопрос свободы воли и решил нарисовать интеллектуальную карту вселенной. Я понял, что физические законы могут быть относительными. И что даже если в нашей вселенной детерминизм, возможно, существуют вселенные с индетерминизмом и с наличием свободы воли. Только позже я узнал, что источником воли может быть объективная редукция волновой функции. Меня заботила дилемма свободы воли, чтобы свобода воли была, у твоих действий должно быть последствие, но если последствия есть – нет свободы воли.

Полной свободы и независимости не существует, но я старался не иметь принципов, кроме самого этого принципа.

Человек мне представлялся детерминированным биомеханическим устройством, подобным компьютерам, которое живёт, пока колеблется. Также меня мучил вопрос: если дальтоники видят цвета по иному, то какого цвета объекты на самом деле? Позже я увлёкся субъективизмом, я считал, что истина недостижима и объективного нет, и что нет инерциального. Всё, с чем мы имеем дело, – это относительная истина, и личность строится на лжи. Я стал солипсистом, считая, что человек познаёт мир лишь в какой-то мере.

Мне казалось что эмоции и чувства – это одни из способов передачи информации, но я скептически относился к ним. Я считал, что нет никакого смысла в отрицательных эмоциях, а также что не имеет смысла сожалеть о прошлом, если нет возможности его исправить.

Мне казалось что любовь – наркотическая зависимость, как и зависимость от мышления. Я написал рерайтинг пары статей о любви и выдал их за свои. Я понял, что мужчины воспитываются женщинами и что женщины равнее. На женщин, в большинстве своём, есть спрос у множества мужчин. Я писал о способах побороть невзаимную любовь, что, как и при наркотической зависимости, необходимо заниматься физическими нагрузками и найти другой источник получения удовольствия.

Также я размышлял о том, как построить свою жизнь, чтобы получить максимум удовольствия. Я воображал схему, при которой в каждый момент времени ты получаешь максимум удовольствия или жертвуешь чем-то, чтобы получить больше. Также я пытался описывать любовь, другие чувства и эмоции в формулах.

Я считал, что мы должны выстраивать свои поступки так, дабы получить максимум пользы и удовольствия от своей жизни, используя любые средства, если цель их оправдывает, наперекор всем запретам.

Я любил проехаться со случайным человеком из моей группы в университете прямо в начале знакомства. Мыслил парадоксально и извращённо, старался быть вне рамок общепринятого, закон для меня виделся лишь инструментом, придуманным людьми, что возможно государство с противоположными законами и своей справедливостью, например, законом убивать людей и насиловать женщин. Я как мог стремился к свободе мышления, да и вообще свободе во всем даже, в свободе от самой этой мысли. Хотел быть вне систем и вне самой этой системы. Я постоянно пытался закончить мысль, довести её до идеала, мякотки, предела в своей изобретательности.

Интуиция выглядела для меня способом получения информации из источника, где сохранены все данные о нашем мире. Вселенная мне казалась цикличной. Говоря о границе вселенной, я понял, что вселенная состоит из бесконечности ограничений. Стул ограничен, но он входит в комнату, и так далее. Мне казалось, что вселенная – это бесконечная вложенность материи.

Я многого размышлял о возможности изменения прошлого и пришёл к выводу, что прошлое нельзя изменить, его можно только осуществить, то есть, если ты отправился в прошлое и изменил его, это событие уже должно было быть в твоём прошлом и ты можешь только его исполнить, это рождает парадокс – прошлое изменено, но ты не отправился в прошлое, чтобы осуществить это событие.

Я пытался понять, зачем Богу нужны люди, мне показалось, что человек – это источник энергии. Человек рождается с чистой душой, она копит энергию, а потом соединяется с Богом. Также тогда я решил для себя, что даже если Бога нет, стоит поступать праведно, на всякий случай.

Также я создал свое философское течение – инцертивизм, смысл которого заключался в неопределённости мировоззрения.

«Философия инцертевизма вводит свой идеал мировоззрения и личности – «неличность». Выход за рамки любой идентификации и системы взглядов с одновременным переплетением как можно большего их числа с возможностью смены по своему желанию. Быть никем и одновременно всем, выйти за рамки морали, антиморали и даже за рамки беспринципности, ведь отсутствие принципов – тоже принцип, идея смены личностей – именно то, что лежит в основе мировоззрения неопределённости. И то, что описано выше, также одновременно детерминированная система и метод выхода за рамки самой себя».

Если всё относительно, относительна ли относительность? Если да, то есть объективное. Если нет, также есть объективное. Если взять изолированную систему, то относительно себя самой она может быть только таковой, то есть, относительно себя самой она объективна. Скептицизм в пределе сомневается в самом принципе сомнения.

Если всё относительно – объективной истины нет, и мы можем лишь стремиться к ней. Всё, с чем мы имеем дело, в какой-то степени ложь относительно идеального и личность строится на лжи.

Если углубляться в относительность и скептицизм, можно не только усомниться в реальности ощущений и своём бытии, морали и принципах получения удовольствия, можно потерять опору. Если всё субъективно, нет разницы между тобой одним и другим, между системами, не к чему стремится, чем одно лучше другого? Действительно удовольствие – это хорошо? Действительно «хорошо» – это хорошо? Что придаёт ему «хорошесть». Есть ли фундаментальные причины, основа, на которую можно опереться? Если всё не хорошо и не плохо или одновременно хорошо и плохо – всё неопределенно. И ты не определён.

Все мнения субъективны – эта фраза противоречит самой себе, как и «возможно невозможное», но, исключая из множества вариантов саму эту фразу, можно разрешить противоречие. Все мнения субъективны, кроме самого этого мнения. Также парадоксы можно разрешать разделением систем.

Утверждать можно, но это не значит, что утверждение истинно и ты знаешь, то что считаешь известным.

Возможно, фундамент, первопричина – неопределенна, а из неопределённости вытекает самопротиворечивое, парадоксальное.

Если все мнения истины, что делать с мнением отрицающим это? Если всё субъективно суждение может быть и истиной и ложью относительно разных систем, любое суждение одновременно и истина и ложь, в таком случае оно нейтрально и истинного и ложного нет. Из этого вытекает осознание, что объективного нет с постоянным поиском опоры.

Когда мы говорим о вещах в себе, мы мыслим о них, как о непознаваемых, но размышляя в таких категориях, мы уже познаём их. Даже если мы проявляем содержимое в границах, через отрицания мы уже очерчиваем его. Насчёт трансцендентного, возможно, оно неопределённо и принимает свою форму только при наблюдении.

Парадокс лжеца разрешается через разделение систем, парадоксов не существует, взаимоисключающего не существует, они иллюзия; если что-то выглядит парадоксальным, то мы просто расположенное в различных системах и противоречащее друг другу сливаем в одну систему.

Полная система противоречива, чтобы избавиться от противоречия необходимо ограничить систему или изолировать противоречивое в отдельные системы.

Возможно, в основе всего принцип суперпозиции, комплексность и колебания; покой равен смерти, и колебания необходимы для жизни.

Я размышлял о том, как доказать, что искусственная жизнь возможна, и мне пришла идея создать эмулятор вселенной, в которой со временем возникнут живые существа. Корень жизни я видел в рекурсии, автореферентности и колебаниях.

Невербальные сигналы передаются от человека к человеку на далёкие расстояния, благодаря этому возникают неслучайные встречи. Люди на подсознательном уровне общаются между собой. Есть множество течений, в которых люди состоят и в которых находятся, будучи на улице. Общество – система – живой организм. Например, если мы будем мыслить о карликах, есть вероятность, что мы встретим людей с низким ростом (да я знаю об эффекте подтверждения). На подсознательном уровне разные области мозга переговариваются между собой. Воображаемые миры так же невербально синхронизируются между собой, в них живут сущности, творимые верой. В зрительных ощущениях сокрыто множество сложных смыслов – информации, в том числе и «дух», творимый верой, представляющий из себя ментальную проекцию. При созерцании тела можно выявлять ментальные проекции различных аспектов личности на своё тело.

Любой объект равен целому – единице и осознаёт себя, как целое, и в этом смысле равен любым другим объектам.

Два объекта движущихся с одинаковым ускорением параллельно друг другу, находятся в инерциальной системе отсчёта.

Человек связан со всем миром и может через созерцание получать информацию из вне, кроме шести чувств есть множество других, и организм способен не строго, эвристически предполагать многое о мире из суммы всех раздражений, оказываемых на тело. И что организм фильтрует предположения о внешнем мире с вероятностью меньше ста процентов. Мне казалось, что у людей с шизофренией этот механизм нарушен и ненадёжные сигналы не фильтруются.

Дао и антиДао вытекает из Дао и так до бесконечности. Всегда можно найти понятие более высокого уровня абстракции, но и оно будет конкретным относительно понятия ещё более абстрактного. Какой бы сложной структурой ты бы не пытался всё определить, всегда можно будет выявить отклонение от неё.

Мир это всё и одновременно ничто и любое отклонение от этой системы.

Когда само наблюдение изменяет наблюдаемое – мы имеем дело с рекурсией.

У вероятности так же может быть вероятность.

У возможности так же может быть возможность.

Мир полностью создаётся самим человеком (что спорно).

Из системы всегда можно выйти, но каждый выход можно подвергнуть квантованию.