Читать книгу Дорога - Павел Алексеевич Свободин - Страница 3

7:30, утро, 2 августа. Город V.

Солнечно, грязный перрон, кругом мусор, блестящий от утреннего света. Отправляюсь в Москву. В городе V я пил, сутки пил, страшно пил. Закурил, смотрел, как солнце прожигает крыши домов на левом берегу. Может это и было красивым, но мне, же тогда было не вероятно похуй на всю эту утреннею, вокзальную романтику. Загрузился в вагон, новый, места сидячие, словно едешь в аэроэкспрессе. Мой спутник справа, сразу же заснул. Я же не могу заснуть в дороге, я люблю её, хотя и не спал больше чем 24 часа. Воткнул в свою голову наушники, уставился в слегка запотевшее окно. Перрон, здание вокзала, алкаши под забором, отпивают остатки жидкости из своих бутылочек из пластика. 6 часов пути, конечно, я усну, но точно не сейчас. Мне не до этого. 40 минут назад я внедрил в себя крайний Long Island, он был явно лишним. Попросил чаю, покрепче с лимоном. Проводница такая обычная русская дура, лет 35, которая до 27 строила из себя королеву-пизду, а сейчас носит чаек таким вот мудилам, как я и трахается с ними, от скуки. Жопа такая большая, грань с целлюлитом, наверное, бюст потерял свои формы и сполз в район живота, а пахнет от нее освежителем воздуха, улыбается она мне зубом золотым. … Представьте, make love с ней в этом новом биотуалете? Да нет, я не об этом, я домой еду, полгода там не был. Друзья встретят, давно их не видел, знаете, как в той песне: «Я друзей не видал по полгода, я жены не видал никогда…». Пойду, покурю, в последнем вагоне еду, смотришь вдаль, а там дорога, везде дорога, тянется и тянется, не кончается, рельсы эти, пути расходятся. Женщины в оранжевых жилетках идут вдоль путей, я смотрю в окошечко, дым пускаю в потолок, вроде бы и курить запретили в поездах, но кому это указ? – Никому. Как же это так, нельзя и сигаретку вытянуть, под стук колес в тамбуре, что это за жизнь? «Я жизнь проебываю…» – из легких выпустив дым, сказал я вслух, благо, что в тамбуре кроме меня и моего одиночества никого не было, хотя, знаете, если бы и был кто-то, мне было бы все равно. Стоишь так вот, у окошка куришь, думаешь, а жизнь то идет, и даже мчится, пытаешься ты разглядеть рощу у пруда, а поезд едет, и не дает тебе этого сделать. Пытаешься ты вглядеться в глаза, а жизнь бежит, и глаза эти убегают, тебе бы остановиться, с ними остаться, но время идет, может и увидишь их еще, если жизнь твоя идет по кругу, по замкнутому кругу. Я написал пару работ, мне они даже понравились. Много чего было за это время, я приспособился к этой жизни, которую я выбрал для себя, но не привык, нет, я не когда не привыкну к жизни вне свободы.

Очень больно осознавать, сколько секунд, минут, дней, недель, я потерял в пустую, бесцельно.

Взаперти любил смотреть на закатное небо, сидя в курилке, вспоминаю свободу. Легкий ветерок доносил до меня запах жизни, которая шла там, за забором. Каков ее запах? – Шашлык из пластикового кафе напротив, выхлопные газы проезжавших по дороге авто, дешевые духи малолетних девиц, собравшихся куда-то торговать своей вагиной, пиво из стеклянных бутылок, крепкие сигареты, пыль, которая пропитана действием, движением. Да, тут за забором, с моей стороны, даже пыль, просто пыль, она не живая, и воздух, совсем другой, почему – то, он кажется мне «чище», наверное, потому, что он пустой. Я слушал. Слушал голоса, приятные разговоры girls, я представлял себе, как выглядят эти девочки, чьи голоса до меня доносились. Грубые разговоры работяг идущих с работы, грубые, но честные, самые настоящие, без фальши и пафоса, каких-то скрытых интриг и т. д. я такие люблю. Но вот, не так давно я понял, что мне тяжело общаться с людьми, которые меня окружают, да не знаю почему, в своем «до», я мог говорить с кем угодно и о чем угодно: «с олигархом о вратах в город богов, с водителем о нестабильности пары EUR/USD, с примерной девушкой о групповом сексе, с блядью о воспитании детей. Но сейчас, за эти полгода, я разучился строить диалог с человеком, нет, конечно, с интересными людьми я всегда найду о чем говорить, но вот с простыми, с которыми сталкиваешься в своем быту? Меня всегда напрягает молчание, ну вот допустим, с незнакомым человеком, ты вынужден делать что-то вместе, ехать куда-то, в общем, провести некоторое время вблизи, при этом без диалога у вас дела не получиться, и поэтому все равно придется с ним говорить. Тут в городе V, я в основном молчу, правда. Да есть всегда какие-то общие темы для совместного диалога, но я их не ищу, и мне комфортнее молчать, и только вечером, когда мне попадает в руки мой мобильный телефон, я звоню близким, и говорю о том, о чем мне действительно интересно говорить.

Домой еду. Сначала Москва, потом на самолете до родного города… Леса, а здесь красиво, Черноземье… Хотя ни разу чернозема не видел, блядей видел, бомжей видел, разруху видел, чернозема нет. Руками рыл в глине, в песке, в дерьме, в черноземе нет. Сообщение, этот контакт не записан в моей телефонной книге, текст, примерно такой: «Ты сел на поезд? У тебя все хорошо?», да я догадываюсь, кто это, но отвечать не буду. Я уехал, меня больше нет в этом городе… Она, не помню, как ее зовут, и не буду даже называть ее как-то, в общем, она привлекательна, в 4 утра, когда я с трудом держался за барную стойку, она была привлекательной, сейчас думаю не очень. Тут много привлекательных девочек, и даже не в 4 утра у барной стойки. Такие они бляди, сидят значит с симпатичными и пафосными мордами, дышат дымом кальянным, пьют daiquiri, или на крайний случай самое дешевое винище, которое есть в меню, сидят и сидят, смотрят по сторонам, торгуют. Все мои 12 часов в воскресный день и субботние вечера пропадали в этих местах, где такие девочки в основном и собирались. Только вот, я вынужден был убывать, в самом начале вечера, к своему койка-месту. Я рассказывал этим girls, как жизнь моя поломалась, cool story: «из князи в грязи». За эти плаксивые истории мне и давали (не думайте, что у меня секс был из-за жалости, нет, он был от скуки, всевселенской скуки), но это не было моей целью пребывания в подобных заведениях. Атмосфера, общение с людьми этого сорта, и все подобное в этом роде. Я не пил там, ну может иногда, когда приходил туда в 9 утра, попадал на after party, вливал в себя алкоголь, чтобы влиться в обстановку.

В день своего рождения, я заседал совершенно один за столиком на последнем этаже, полюбившегося мне тогда lounge café, оно было похоже на то, что было у меня в родном городе, все: люди, атмосфера, посуда и даже мебель. Один сижу, курю и говорю с кем-то по телефону. Мое одиночество сильно заинтересовало приземлившихся слева от меня, двоих мужчин, лет за 40, стильных и веселых. Вокруг них собрались, наверное, все официантки, администраторы и hostess. Двое рассказывали с энтузиазмом что-то, все окружающие смеялись, и постоянно предлагали мужчинам перейти в VIP. Двое отказывались, постепенно вся эта свита из девочек разошлась… Мне было грустно в этот вечер, очень грустный вечер дня, моего девятнадцатилетия. Осознавая то, что я нихуя из себя не представляю, что я нихуя ничего не добился в жизни, что все то, о чем я мечтал от меня уходит, я пил чай без сахара и курил кальян. Не помню точно, как, но они завели со мною диалог, мы познакомились. Через минут 10 после знакомства мы сдвинули наши столики, говорили, как старые друзья, пили двое whisky, а я пил зеленый чаек (чаек блять, в день рождения, девятнадцать лет, да вы бы знали, как я люблю бухать…).

Говорили о культуре, книгах, политике, женщинах, алкоголе… Дела дошло до того, что я рассказал им о своем увлечении – писать книги, стихи. Альбертович, обещал мне помочь, спонсировать всю мою херню, в дальнейшем он читал мои произведения, по сей день мы с ним в связи. Второй мужчина привел откуда-то девочек за наш стол, но моё время ограниченно, и я уехал. Какого собственно хуя, я оказался один в свое день рождения? Так лучше, для меня.

Night, Vodka и SexAngel мне не звонили в тот день, не писали, не поздравили. Лишь на следующий день Night написала мне VK, она на тот момент была в Miami. Мне 19, я мог бы совокупляться с пышногрудой мулаткой, на большой кровати в комнате с открытыми настежь дверьми на балкон, где ветер штормил шторы на окнах легким бризом, и запах ее тела сливался бы с ароматом прибрежной, южной Италии. После завершения акта, она бы задыхаясь, валялась в постели, а я бы на балконе курил аккуратную сигару, попивая лимонничало, голый, любуясь самим собой. Но нет блядь…

Я сам виноват в этом, только вот не пойму почему? Это проявление моей слабости, или же наоборот? Домой еду, впереди Москва, там меня встретят, давно не видел. Сосед мой спит. Березы, блять, вдоль дороги, стройные, русские… Дорога домой она всегда короче, чем обратная. Еду, уснул, снилось что-то непостижимое, алкоголь в организме еще жил, поэтому наверное и непостижимое, глаза большие и страстные, увидел – влюбился, проснулся…

Еду, через полчаса в Москве буду, пошел курить в свой последний вагон, быть может, когда-то он станет первым, станет ведущим, но он никогда не поедет по рельсам, ибо рельсы это путь проложенный кем-то другим, не важно правильный путь это или нет, это путь не твой. Москву не люблю, так как стоило бы любить столицу своей Родины, столицу бы я за горы уральские перенес, да и перенесу, когда время придет. Встретили меня, принял душ, выпили, закусили, поговорили, и проводил он меня до аэроэкспресса. Уснул сразу же в этом поезде. Справа от меня сидела красивая, именно красивая, блондинка, смотрела в окно. Рядом с ней сидел, жирный, уже поседевший местами, мужчина, кавказкой национальности (я не разделяю людей по национальностям, для меня национальность это только лишь внешние отличительные признаки и сложившееся поколениями нормы поведения, каждого человека я рассматриваю как индивидуума, если он достоин, считаться индивидуумом, а не частью стада). Левой рукой он держал телефон у уха, правой гладил беленькую ляжку симпатичной молодой особы, лет двадцати от роду. Я не понимаю таких девочек, точнее не люблю, понимать то я понимаю, все просто – где деньги, там и любовь. И не важно, настоящая она, или нет, это не мое дело. Просто не люблю, а она, наверное, любит отыскивать его член среди жирных черных складок и жадно сосать его. Ей повезло, что она его нашла. Ему похуй, он себе завтра же найдет миллион таких же красивых беленьких девочек, которые будут любить его хуй и деньги. А любовь? Нет ее блядь!

Аэропорт, регистрация, посадка, сигарета в туалете, лечу с Домодедово, место у окна, рядом со мною пара семейная, в окно уставился, скоро, совсем скоро – дома. Солнечно, хоть и дело идет к закату.

Хотел достать из своей дорожной сумки планшет, а в отсеке рядом с ним лежит аккуратненький маленький конвертик, розового цвета. В нем фотографии. Нет не мои, конечно, ее, Night. Она отправляла мне по почте свои фото, некоторые из них были весьма откровенны, я тоже ей отправлял свои, но надо сказать, на них я был полностью одет. Моя рука потянулась к этому конверту, и уже практически открыла его, но я во время одернул ее, словно прикоснулся к огненной лаве. Я не смогу его открыть, потому что знаю что там. В сущности, ничего страшного, но почему-то, страшно открывать.

На протяжении полугода, мы каждый день общались с ней, в основном сообщениями, она была тем человеком, кто знал абсолютно все, что происходит со мной. Были и звонки ночные, но не часто, как оказалось, в своей прошлой жизни я плохо узнал ее, можно сказать, я знал ее только лишь как внешнее явление, хотя и это, для меня внешнее явление, мне определенно нравилось. С ней мне интересно, даже просто ежедневно поддерживать диалог в интернете. Я писал ей каждый день, каждую свободную частичку своего времени, я писал ей, она отвечала мне. Почему меня бы не послать на хуй? (Можно даже культурно как-нибудь!) Этого идиота, который хуй знает где, и хуй пойми, чем занимается. Мы с ней месяца три тусили в одной компании, может по причине того что давно знаем друг друга, она еще поддерживает со мной диалог?

Не очень вязкая причина, с самого начала нашего общения я понял, что надо сделать все возможное, чтобы наша с ней переписка в этих интернетах, не закончилась лишь перепиской в интернетах. Но трудно было вывести все это за рамки, я боялся, боялся потерять хотя бы какую-то с ней связь. Знаете это ахуительно трудно, когда вас разделяют тысячи километров, но я думаю, что расстояние это не преграда, преграда имела иной вид.

Конечно, она скорее всего в самом начале нашего общения, воспринимала меня как друга, и это было заметно и понятно, но потом, что-то переломилось в ней, я имел неосторожность думать, о том, что я все таки достучался до ее сердца, и двери открылись. В марте я уже был уверен в том, что будь я в родном городе, рядом с ней, то растворились бы предо мной не только дверцы ее сердца. Но все скатилось, может быть, она осознала, что все это глупость, и что она не хочет связывать жизнь со мною. Да, возможно и я так считал, глупо было бы строить какие то отношения на расстоянии.

Совершенно неожиданно для меня, Night перестала мне отвечать, да конечно, я был в полном отчаянии, пропал тот человек, с которым я был откровенен, мечтал, делился своими сокровенными мыслями, да и вообще делился всем, что происходило со мною. Может ее заебало слушать мои неинтересные рассказы? Она не отвечала, потом и я перестал писать. Я игрался в это время с одной девочкой восемнадцати лет. Девочка была с милым личиком, идеальной фигурой и глупыми мыслями, в принципе как и все девочки. Ее зовут April. Мы с ней были вместе, она сама делала все, чтобы быть со мною рядом. Совсем маленькая, честно говоря, я впервые был с 18 летней девочкой, у которой духовное и умственное развитие полностью соответствует возрасту и этой эпохе. Все те, кто был в моем родном городе, были намного глубже и интереснее, и как следствие всего этого опаснее и коварнее. Она говорила, что мы с ней встречаемся, это слово для меня уже ушло туда, в детство, вместе со всеми другим забавными глупостями, а она еще «встречается» … Через пару недель, April уже говорила, что влюбилась в меня! Спросила она и о моих чувствах, на что я ответил, как мне тогда показалось пафосно – «Девочка моя, мне с тобою хорошо, но любить тебя, я не люблю, или просто не знаю, что такое любовь.» Она смирилась с этим, и продолжала обнимать меня, и целовать мою шею, а я курил кальян и смотрел через окно в весну, она пахала для меня тогда, эта весна, телом девочки, пряным ароматом непорочного тела, сладостным вкусом вишневых губ, с послевкусием непоколебимой глупости. После часа разговора с ней я уставал, уставал говорить не о чем, чаще всего я говорил сам с собой, когда говорил ей, что ни будь высокое, она слушала и делала вид, что все это понимает. Трудно, наверное, делать вид, что тебе интересно, у нее не плохо получалось. Мы трахались в съемной квартире, мне нравилась делать это с ней, мне была она приятна в постели, ее еще не тронутая до меня, пипка. Но с каждым днем я понимал, что я с ней только из-за тоски, из-за безысходности, наверное, или просто потому, что я хотел проводить так время… Она говорила о нашем будущем…. Мне было безразлично, я не слушал, в такие моменты я думал о мировой революции. Моему герою не нужны такие вот девочки, ему приятно трахать их, единожды, не более, но не быть с ними, они любят, но я нет. Мне их любовь нужна для повышения своего уровня самолюбия, это не интересно, не вкусно, нет трагедии. Я ей и стихов же не писал, даже банально цветов не дарил (ну она же young girl, ей нужны подарки и цветы от своего boyfriend, как знак внимания, как должное) и вообще я вел себя как сволочь. Я ее немного посветил в свою жизнь, совсем чуть-чуть. Как-то раз я имел неосторожность рассказать ей один из тех случаев, когда я ради внимания девочки, сотворил нечто романтическое – весьма и весьма банально, выложил в ее подъезде дорожку из лепестков роз до ее квартиры, а под дверью оставил медвежонка держащего цветы (сейчас я вспоминаю это, и думаю неужели это был я? ну тогда я выглядел довольно невзрачно, имел лишний вес, и наверное чтобы иметь девушек, мне приходилось заниматься такой вот херью). Она мня послушала, еще пару таких true story, и задала вот такой вот вопрос: «Ты раньше был таким внимательным и романтичным, что стало с тобою сейчас?». – Я на мгновения встал в тупик, не знал, что и сказать. Если говорить по «чесноку», как оно есть, то я должен был ответить: «Ты мне и так даешь». Но это слишком грубо, даже для меня. Я ответил нейтрально: «Меня испортила обстановка моего сегодняшнего дня» Напиздел? Конечно да, меня не портят окружающие и окружающее, я веду войну с этим, и нет проигранных боев. April, была процентов на 55 удовлетворена моим ответом, мне большого и не требовалось. Не нравятся мне такие girl. Раздеваются, когда им это скажешь, и сосут член, когда я захочу этого. Зачем? Мне не нужны такие, я должен любить, страдать, меня уже любят или нет, это неважно, мне надо увлечение, интерес, мне нужна достойная, мне нужна трагедия, да именно трагедия движет мною. Я не любил, никогда, я хочу это чувство, я искусственно пытаюсь нарастить его в себе. Мне стали противны ее объятия, все закончилось через месяц, после начала. Приехали ко мне мои родители, с отцом мы набрались в ресторане, потом говорили, о хороших девочках. Ночь я обещал провести с этой, моей young пипкой. Но мы договаривались встретиться в 12, было уже три часа ночи, и я за столиком, вместе со стаканом виски печатал смсочку Sex-Angel, просто потому, что было скучно, она не ответила… Пил дальше. … А April я послал на хуй, прямо в лоб, она вынудила меня на это тем, что часто писала и звонила в ту ночь, но мне ведь было не до нее. Ночью следующего дня мы все-таки были вместе, мы встретились в одном из моих любимых lounge cafe, я пришел туда первым, и пожалел, что она придет сюда через 15 минут. Там было много большегрудых блядин, которые были бы не против вкусить моей поэзии. Она пришла, все—таки, и все-таки я ее дождался, не понимаю только зачем. Она жутко накидалась алкоголем, говорила о том, как она любит меня, я печатал сообщение ВК, для Night. April сделала мне минет в туалете. Тут конечно можно назвать меня сволочью, но друзья, я тоже был не трезв. Она еще больше напилась, я уже не обращал на нее внимания, но зря, она чуть не заблевала меня. Но вовремя я ее приподнял и отправил туда, где она мне отсосала, она шла в коротеньком платье, которое плотно обтягивало всю ее худенькую фигурку, оголяло ее стройные ножки, шла в красных туфлях с очень высоким каблуком и блевала, на себя, я сделал вид, что я не с ней. Потом вызвал такси, проводил, отправил ее домой, сам немного выпив, отправился спать. Больше я ей не звонил, и не писал. Следующую ночь, я провел интереснее, пошел один в это же место, излил душу одной сочной блондинке, она меня спонсировала всю ночь, мы были везде, сделали любовь у нее дома, и она сказала, чтобы я ушел, я и ушел. Все логично и правильно

Полгода я дома не был, еду домой. Странное чувство, я счастлив. После всего дерьма, что я пережил за эти полгода. Да, тот красивый авантюрист еще не до конца умер во мне. Action, которая старше меня, я все таки познал ее, или она меня, не важно. Важно то, что мне были противны ее объятия после продолжительного (в самой первой редакции тут было «пятичасовго», конечно, это роман, но даже тут так врать нельзя) соития, я решил съебать быстро и без оглядки, ну просто гадкое чувство когда тебя гладит девушка в возрасте, хоть и очень стройная и красивая, секс с ней это был просто урок, знаете это вкусно, вкусно сука, поставить ее раком и слушать то как взрослая женщина, визжит как школьница, это входило в мои сексуальные цели, я достиг, мне больше она не нужна, иногда я писал ей, когда хотелось потрахаться, но в самый последний момент передумывал, зная что меня ждет…

Не смотря на все то, что меня убивало в этом городе V, в эти полгода, мне была приятна весна эта, своей безумною трагичностью и рвением. Я был c April, но был с ней как с игрушкой, а сам я был игрушкой (причем не нужной и скучной) в руках блондинистой Night, и мне это нравилось, я дышал ею, этой, весною полной грудью, хоть и воздух за колючей проволокой был пустым, мне было достаточно чувств, которые доставлялись до моего сердца через сеть интернет. Я видел Night иногда даже ночью, в своих снах, которые я никогда не запоминал, мне было противно просыпаться, потому что, проснувшись, я понимал, что все увиденное мною это нелепая сказа, не более, а в реальной жизни, все страшно и больно, и Night не отвечает мне, а я ей пишу. Я говорю себе, что все, точка, конец, я ее больше не буду тревожить. Но проходит 15 минут, и я пишу ей снова, не дождавшись ответа. Она отвечала, через день, через два, сухо и холодно, ну я конечно перестал писать, может изредка. Да в какой-то мере, несмотря на те ужасы, что преподнесла мне судьба за последний год, я полюбил эту весну, за небывалый для меня трагизм и трудности, за Night и April. Но все же я любил эту весну, но не Night, не April, и тем более не Vodka.

Домой, наконец-то. Впервые в жизни я поеду на Черное море, на Российский курорт, (я стал безвольным человеком, который не вправе выезжать за границу РФ) я не знаю, какого хуя я согласился на это, от безысходности. Посмотрим, но я уже жалею об этом.

Меня сейчас встретят, уже скоро, эти сорок минут длятся, блять, дольше, чем полгода. Летать мне нравиться, это возбуждает. Внизу огни, горят города, дома, дороги, это прекрасно. Неоновые лампы, фонари, лампочки, все это там внизу, светят, красиво, все видно, всем хорошо в их маленьком мире. А здесь, на высоте, это жалкие маленькие точки, в глубь которых не хочется мыслить, в эти огоньки жалких людей, в них, в этих, огнях, отражаются все мелкие проблемки, обыденность и скука. Они живут этим, своими жалкими потребностями, редко смотрят сюда, наверх, где все широко и глобально. Смотреть на все происходящие сверху – сложно. Нужно быть невероятно свободным, не зависеть не от кого и не от чего. Убить в себе эту мелочь, стать глобальным героем. Видеть мир с высока, так как мы видим свое прошлое. Я не стану тоталитарно свободным. Я слаб. Слаб, блять, просто ничтожество, конечно не такое как вы, но все же. Я лечу домой на 30 суток, потом обратно, почему я не сяду в Москве на самолет «Moscow – Rome»? Почему? Я же так хочу этого, хочу уехать в мир, в большой мир. Жить в нем. Жить, непонятно где, непонятно с кем, делать то, что я захочу, любить то, что я делаю и делать то, что я люблю. Так какого хуя я не сделаю этого? Потому что я слаб! Я не смогу переступить порог, он не преодолим, пока что. Я слаб, уеду в V, потом в город Zero, после него жизнь закинет меня еще в какой-нибудь Залупинск, где я буду работать, женюсь, дети, дом, сдохну к 60 ближе, от цирроза печени… Как вам такой вариант? Хуев конечно, но зато реалистичен. Я слаб, я не создаю историю, я биомасса, историю делают сильные, глобальные. Может и я стану таким, обязательно стану. Сейчас, я реже задумываюсь над этим, видимо сказывается нехватка времени, но скорее, я начинаю сдаваться.

Лечу. Вот с телом проще, ты слаб физически, идешь, допустим, в спортзал, рвешь себя, можешь пить всякую химию, заниматься упорно и долго. И все – год, максимум два – и ты уже сильный. Да, на то чтобы встать с дивана и пойти в спортзал нужна сила воли, но какая? Какая тогда сила воли нужна чтобы встать с дивана и уйти, и больше не возвращаться к этому дивану и к этой жизни? Как прокачать ту силу, которая внутри тебя? Убить слабость, что мешает нам жить, так как бы нам хотелось? Вот есть стена, забор, ограда, изгородь, гора, пропасть, океан, море. … Ну, вы поняли меня, то, что надо преодолеть. Стена, точнее из чего она состоит: чужие мнения – «Он не выдержал и решил свалить», «Мудак, стремился, стремился и обосрался», «Нахуя?». Мои страхи – «Уйти без последствий нельзя, поймают – посадят», «А деньги, откуда взять деньги?», «Родители, они же верят в меня, любят, а я вот взял и сорвался?» – последняя причина считаю, что самая серьезная. Мои надежды – «Заработаю статус, деньги, и все будет отлично» – А деньги то, это ведь дерьмо. Неплохая стена получается, да? А это еще всего лишь крошечные детали. Так вот, телу металл, а мне, что делать? Да собственно нечего, чтобы разбить эту стену, нужно просто собраться и решиться и сделать. Все предельно просто – решиться, и стены этой не будет. А сделал, будь что будет, дороги обратно нету. Я домой лечу, пока еще не знаю, как пройдут эти 30 дней моей жизни. Первые дня три буду пить, развлекаться, слушать и рассказывать друзьям, знакомым, родным. В Сочи полечу, только вот не знаю зачем, ну хотя бы загорю, а то бледный я, да и похудел сильно. С одной девушкой нужно встретиться, обязательно, с Night, с которой я уже полгода веду диалог в интернете. Я не знаю, получится у меня с ней что-то или нет, все будет так, как будет, и никак иначе. Лечу, посадка, сутки пролетели незаметно, так и вся жизнь пролетит. Страшно. Внизу огни моего города, моей улицы, моего дома, скоро, совсем скоро я буду там, на земле, где мне всегда хорошо. Скоро я буду дома – дом, из которого я год назад отправился проверять себя в этой сложной и злой жизни. Дорога домой, она всегда короче обратной.