Читать книгу Крылья нетопыря. Часть I. Сон разума - Павел Беляев - Страница 13

Сон был тяжёлым. Его рвали на части химеры разных миров. Неясные, полуразмытые образы, тени, привидения. Изломанные в крике лица. Висящие вниз головой на косых крестах люди. Высокие, подпирающие сводами небо зиккураты, куда целыми вереницами тянутся угрюмые невольники. Жертвенники из неизвестного белого камня, от которых по узким желобкам стекает кровь.

Тут же людей гнали на убой крепкие надсмотрщики в золотистых килтах и бармах. Каждый из них держал в руках короткое золотое копьё, усыпанное на конце рубинами и сапфирами.

Странные, наводящие неясный, безотчётный ужас иероглифы на жёлтых стенах.

Смрадный чад факелов.

Одетые так же, как и надсмотрщики, только с рубинами, алмазами и топазами на узких бармах жрецы. На головах они носили цилиндрические, расширяющиеся кверху головные уборы с тонкой золотистой змейкой спереди. Жрецы вдохновенно читают что-то из громадных чёрных книг, лежащих на позолоченных кафедрах.

Огонь, стоны. Снова какие-то лица, искажённые беззвучным криком. Снова кресты. Крылатые исполинские существа кружат в небе. Молнии бьют в дымящийся песок. Катятся вниз по ступеням зиккурата тела. В неистовой молитве на колени падают верующие.

Распятые вниз головой люди захлёбываются в собственной крови.

У белого жертвенника пирует он… Нет, не он, а Он – царственный андрогин. Существо без пола или обоих полов разом. Он смеётся, размазывая кулаком по губам густую кровь. Перед ним на жертвеннике корчатся люди. Андрогин пожирает их живьём.

В небе кружат крылатые.

Рушатся зиккураты. Вместе с обломками камней и драгоценной утвари вниз летят люди.

Андрогин смеётся.

Бескрайние поля распятых людей. Умершие от обезвоживания верующие навеки застыли в раболепных позах.

Андрогин ест. Смеётся и ест.

Нет, не андрогин… Чудовищно смеётся… заливисто, безумно… смеётся… кажется… Да! Это нетопырь! Нетопырь по имени Фаул истерично смеётся и продолжает набивать утробу живыми людьми.

Исступлённо стучат барабаны. Барабанщиков будто бы бьют конвульсии. На толстых чёрных губах проступает кровавая пена.

Нетопырь отнимает от губ кубок с кровью, и его голос громовыми раскатами сотрясает землю. Нетопырь говорит: «Именем святой инквизиции!»

…От власти ужасных видений его отняли тёплые женские руки. Девушка была красива, очень красива. На круглом ухоженном лице испугано хлопали пушистыми ресницами огромные зелёные глаза. Пухлые влажные губы что-то говорили, но в ушах стоял только звон.

Попытка повернуть набок голову отдалась дедеровской головной болью и рябью перед глазами. Мышцы шеи тоже изрядно болели. Кажется, где-то надорвалась корка от затвердевшей крови, и тонкая горячая струйка побежала за шиворот.

– Господи, очнулся! – наконец удалось услышать девушку. Её глаза стали ещё больше, а тонкие изящные ладони закрыли рот, будто девица боялась закричать. – Кто-нибудь, сюда! Позовите Валигора!

Подошёл мужчина, седобородый, с насупленными густыми бровями. Он внимательно посмотрел в глаза, а потом спросил:

– Ну, ты как? Если ты слышишь меня и понимаешь, то кивни. Или хотя бы закрой глаза.

Кивнуть не удалось. Должно быть, всё, на что ещё способны были мышцы шеи, ушло на первый поворот головы в сторону. Поэтому пришлось зажмуриться. Медленно – даже веки повиновались с трудом.

– Хорошо, – хмыкнул мужчина. – Меня зовут Валигор, я знахарь на судне «Ярый жеребец». Это вот, – мужчина указал на девушку, которая разбудила его от кошмара, – Цветана. Она всё это время была твоей сиделкой. А пробыл ты в беспамятстве без малого две седмицы. Я уж, грешным делом, подумывал добить тебя, чтоб не мучился. А ты вон, молодец, крепкий оказался. Судно у нас купеческое. Сейчас мы плывём на побережье Шонь Рю. Тебя подобрали в Храмовых скалах, когда нам отказали там в пристанище. Ты что-то помнишь? Можешь назвать хоть своё имя?

Он хотел было сказать Азарь, но непослушные губы едва разомкнулись, и не вышло издать даже хрипа.

– Понятно, – почесал бороду Валигор и дал знак кому-то у изголовья Азаря. Тотчас голову ересиарха приподняли мягкие заботливые руки, а знахарь поднёс к губам берестяной стакан с горячим ароматным отваром. – Пей, мил человек, это поможет тебе восстановить силы. Не бойся, ничего колдовского, просто отвар из ромашки, иван-чая и липы. А знатная заварушка у вас там, однако, была, – вслух рассуждал Валигор, пока Азарь пил. – Удивительно, как ты ещё уцелел, когда из морских глубин вышли чудища. Ты что-нибудь помнишь?

Азарь тотчас напрягся и пристально посмотрел на знахаря.

– Вижу, что помнишь. Как сил наберёшься, расскажешь. Очень любопытно, знаешь ли, узнать из первых уст обо всём, что было. Но рытники, конечно, это сила… Втроём победить целую армию нежити, при этом не допустив даже до самих предместий – просто невероятно. Настоящие чудеса Господни, – знахарь восхищённо зацокал языком. – А ты, должно быть, был среди паломников, когда начался прорыв?

Азарь счёл разумным утвердительно сомкнуть веки.

– Вот страху-то, наверно, было, – покивал сам себе Валигор. – Если я правильно понял, как мне объясняли святые отцы, ты был из тех гостей Храмовых скал, кто первыми попал под удар. Настоящее чудо, что ты выжил! Несмотря ни на что, – знахарь легонько хлопнул Азаря по плечу, и ересиарх весь сжался, зажмурился и едва слышно захрипел. – Прости, парень. Но это ничего, если больно, стал быть, жив ещё. И землю-мать ещё потопчешь. В рубахе, считай, родился. Отдыхай, набирайся сил. Дорога ещё дальняя, успеем обо всём обговорить.

Знахарь забрал пустой стакан и быстрым гулким шагом удалился. Цветана принялась протирать лицо ересиарха влажной холодной тряпкой.

Силы возвращались к нему до невозможности медленно. Ещё несколько дней Азарь не мог даже сесть самостоятельно, не говоря уже о том, чтобы встать с узкой парусины подвесного лежака. Нужду справлял при помощи Цветаны в приплюснутое кованое судно. Девушка ухаживала за ним, как родная мать. Кормила с ложки, помогала облегчиться, протирала раны и меняла повязки.

Оказывается, на теле Азаря практически не осталось живого места. Он с ног до головы, как михдинская мумия, был закручен в длинные узкие полотнища. Руки и ноги отказывались подчиняться три дня после того, как ересиарх пришёл в себя. Спустя тридни, он смог медленно сгибать конечности в локтях и коленях. О том, чтобы поднять их, не шло речи. Контроль над стопами и кистями начал возвращаться и того позже, когда Азарь мог уже самостоятельно, хоть и кособоко, садиться – спустя ещё две недели их плаванья.

Моряки «Ярого жеребца» сторонились его. Никто, кроме Цветаны и Валигора, не обмолвился с Азарем и парой слов до тех пор, пока не пристали к небольшим мостикам местечка Цьюок в Шонь Рю. Тогда потихоньку маявшиеся от скуки во время торга морские волки нет-нет да стали осторожно перебрасываться с Азарем шуткой-другой.

Ересиарх к тому времени уже вполне сносно говорил. Затруднения в произнесении слов всё ещё случались, но, по крайней мере, он мог поддержать разговор.

Первое время знахарь пытался вызнать у больного подробности нашествия чудовищ на Храмовые скалы, но очень быстро оставил эту затею. Не зная, что команде и самому Валигору наплели про него храмовники, ересиарх боялся взболтнуть лишнего, поэтому старательно делал вид, что ему очень тяжело даются воспоминания того дня. Азарь закатывал глаза, начинал чаще дышать, конвульсивно сжимал кулаки и иногда изображал нервный тик.

Всё это ещё сильнее убеждало знахаря, что несчастному пришлось пройти в тот день через все круги дедеровой кузницы. И в общем, он отнюдь не далёк был от истины.

Насколько удалось понять Азарю из разговоров с врачевателем, священники придумали следующую историю. Азарь был одним из некоторого числа паломников, пришедших в Храмовые скалы снискать благодати. Но стоило им высадиться на берег, как из океанской пучины прямо на сушу посыпали ужасные создания. Монстры убивали самым зверским образом каждого, кому выпадало несчастье попасться им на пути. А потом, как по волшебству, появилось трое рытников – как в сказках – и они в одиночку разбили все чудовищные рати, даже не подпустив их к людским поселениям.

В целом история неплохая и в известной мере реалистичная. Давно ведомо, что если хочешь сделать свою ложь более правдивой, в неё нужно вплести некоторую толику истины. Про полное уничтожение предместий и детинца, атаки на главный храм, тысячи погибших священнослужителей, заградительные отряды и даже смерти многих цепных псов Храма, разумеется, никто не обмолвился и полсловом.