Читать книгу Сезон пурги и пепла - Павел Беляев - Страница 4

Наконец сердце старика не выдержало, и он решился попытаться самостоятельно разыскать Азаря. Оглядевшись, Лугин отломил от дерева толстую упругую ветку и, используя её вместо посоха, двинул вперёд.

Ветер завывал в ушах чудовищными голосами. Ветер срывал со старика шапку, отчего философ был вынужден постоянно придерживать её второй рукой. Ветер рвал остальную одежду на нём и трепал с остервенением лютого зверя. Ветер сёк кожу ледяными порывами и снежной крошкой, что обрела вдруг плотность стали.

– Азарь! – изо всех сил закричал Лугин Заозёрный. – Ты меня слышишь? Аза-арь, я здесь!

Но в такое ненастье старый философ и сам себя плохо слышал. Да и видел тоже. Весь мир для него сжался до узкого пятачка в расстояние примерно до половины вытянутой руки – всё остальное было сокрыто в белом непроглядном мареве.

Лугин не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он решился на этот безумный поступок, с равным успехом могли пройти и несколько мгновений, и несколько часов. Время как будто остановилось.

Утратив всякий ориентир и связь с реальностью, старый философ скоро выбился из сил. Он упрямо шёл, сам уже не зная куда, лишь бы не останавливаться. Лишь бы не упасть здесь и не оказаться заметённым насмерть в самом центре колдовской пурги.

Всё тело Лугина окоченело, а сам он давно уже не чувствовал ни рук, ни ног. И даже когда, окончательно вымотавшись, свалился в сугроб, Лугин не заметил, как снег заметает ему под одежду.

– Азарь! – снова позвал он окончательно севшим от напряжения голосом. И, конечно, никакого ответа не дождался.

Величайший из философов Горнего лежал в неловкой позе в глубоком сугробе. Разбушевавшаяся стихия наметала на него всё больше и больше снега.

– Прости, малыш, устал я, – едва шевеля губами, молвил старый философ. – Не могу больше. Да и спать смерть как хочется. Сейчас вздремну и найду тебя… Честное слово, обязательно найду…

Пурга всё мела, даже не думая останавливаться, и всё сильнее заметала замёрзшего человека, что в бесплодных попытках сохранить крупицы тепла свернулся, будто в утробе матери.

И к моменту, когда чудовищный буран наконец унялся, всё было заметено так, что не вдруг и заметишь маленькой снежной горки, что едва-едва возвышалась над остальным заснеженным полем.

С другой стороны от проклятого селения всё ещё боролся за жизнь Азарь. Он быстро понял, что они были правы, и затерянную весь таки окружает некое охранное заклятье. Тогда парень повернулся назад. Во всяком случае, ему так казалось, поскольку из-за непогоды ничего нельзя было разглядеть. Даже собственных следов – так быстро их заметало. Азарь звал учителя, но точно так же, как и старый философ, сам едва мог себя расслышать.

В конце концов Азарь по чистой случайности отошёл от веси на расстояние, достаточное, чтобы охранное заклинание больше не считало его угрозой для селения. И тогда пурга унялась.

К тому времени Азарь порядком выбился из сил и едва держался на ногах. Наметив для себя примерную черту, дальше которой заходить не стоило, молодец двинул по кругу вдоль околицы в надежде отыскать Лугина.

Ученик отчаянно надеялся, что у старика хватило ума не двигаться с места и дождаться его там же, где они и расстались. Однако скоро стало ясно, что своенравный учёный таки решил увязаться следом.

Всё ещё не веря в это, Азарь дважды обошёл весь по кругу, но так и не нашёл человека, который был для него ближе родного отца.

Азарь пробирался вперёд по пояс в снегу, случалось, полз прямо на четвереньках, он падал, поднимался, но только затем, чтобы упасть снова.

– Луги! – надрывая горло, то и дело кричал Азарь. – Старая ты перечница, хорэ дурака валять! Луги, мать твою, отзовись же! Л у-у-уги!

Но ответа не было.

В конце концов, приняв очевидное, Азарь добрался до «больного» перелеска и сломил там хворостину, достаточно крепкую, чтобы без проблем пробивала снег. И тогда молодой философ снова двинул вокруг проклятой веси, то и дело пронзая веткой снег поблизости от себя.

День клонился к закату. Горизонт сгорал в алых и оранжевых сполохах. Стояла невозможная тишина, в которой громом раздавался хруст снега под сапогами Азаря.

Молодой философ уже не столько шёл, сколько сидел, набираясь сил перед очередным рывком. Он уже давно ничего не ел, а вместо воды использовал снег, который целыми горстями отправлял в рот.

Белоснежное поле вокруг было изрыто и истоптано, но работы всё ещё оставалось порядочно. Азарю предстояло обойти ещё несколько вёрст, пядь за пядью ощупывая палкой заснеженные пространства.

Несколько раз ветка натыкалась на что-то твёрдое, и парень бросался это откапывать. В первый раз он нашёл объёмистую валежину, в другой это оказался старый трухлявый пень, потом попадались и вовсе обычные пригорки. Пару раз Азарь едва не забредал за воображаемую черту охранного заклинания, и в такие моменты метель незамедлительно давала себя знать.

Постепенно до Азаря дошло, что Лугина нет на свободной территории. Его либо кто-то утащил обратно в лес, либо старый философ всё-таки решился зайти слишком далеко во владения пурги.

Вариантов оставалось немного.

Азарь стиснул зубы и пошёл к проклятой веси. Гнев на какое-то время придал сил, и парень пошёл быстрее.

Снега вздыбились ему навстречу. Всё завертело, закружило. Шквальный ветер трепал одежду, казалось, сильнее, чем прежде. Азарь не обращал внимания. Он с глухим рыком упрямо пробирался сквозь глубокие сугробы, обшаривая всё вокруг себя.

Наконец ему удалось отыскать погребённого под снегом Лугина Заозёрного. Сообразив, что всё-таки нашёл, молодец на миг впал в ступор. Одно дело догадываться, что твой друг мёртв, и совсем другое убедиться, что это действительно так и никакой надежды нет.

Замешательство длилось всего мгновение, за которое буран успел замести старого философа снова. Когда его лицо скрылось под белёсой пушистой крупой, ученик глухо зарычал и принялся откапывать учителя. Потом Азарь взвалил Лугина себе на плечи и пошёл, сам не зная куда.

– Погоди, старая перечница! Тоже мне, спать удумал в такую погоду. Совсем сдал, я смотрю? Ничего, сейчас доберёмся до перелеска, там и отдохнём как люди.

Так говорил Азарь, пока волок тело учителя на себе. Скоро силы окончательно оставили парня, и он вместе с Лугином растянулся на снегу. Граница ещё не была пройдена, и чёрт бы её знал, где она вообще должна быть. А посему пурга мела по-прежнему безбожно.

– Ладно, Луги, уговорил… Может, нам и впрямь стоит малость передохнуть… – сказал Азарь и закрыл глаза.

Пурга всё мела над ними и долго ещё не унималась даже тогда, когда на белоснежном покрывале не осталось и намёка на то, что здесь когда-то проходили философы – учитель и ученик.

КОНЕЦ