Читать книгу Патоген Вечности - Павел Гнесюк, Павел Борисович Гнесюк - Страница 2

На древнегреческом портале античного мира

было начертано: познай самого себя.

Оскар Уайльд

На раскопках древнегреческого полиса.

После зарубежной стажировки Акимов с Тихониным проработали в лаборатории института истории академии наук более двух лет, когда на них пришло приглашение от Магнуса Вейервельда, известного ученого из США в области античности. Заведующему лаборатории пришлось лишь ознакомить своих молодых сотрудников, да помочь получить разрешение на выезд из страны в Турцию, как участников международной экспедиции. Добираться до небольшого городка Карабюк советским ученым пришлось долго, до отъезда до места предстоящих раскопок им пришлось ожидать других участников экспедиции, а для этого распорядитель из Анкары предложил устроиться в доме местного жителя, молчаливого полного турка, проживающего в одиночестве в большом одноэтажном доме.

– Русские уже прибыли? – Тихонин проснулся от шума во дворе дома и громкого голоса, а местного распорядителя не было слышно.

– Доброе утро! – Поприветствовал неизвестного Владимир, когда вышел во двор, заполненный в основном молодыми людьми. – Я, Владимир Тихонин и мой друг, Александр Акимов, уже провели в ожидании пару дней.

– Здравствуйте, – подошел к русскому ученый, – называйте меня Эрих Нойс, я руководитель экспедиции, хотя формально им является Вейервельд. Это же Магнус о вас ходатайствовал?

– Верно, – согласился выскочивший из дома Акимов, – Магнус Вейервельд направил в наш институт официальное приглашение. Можете называть меня Александр. – Мужчины знакомясь друг с другом подали руки.

С остальными учеными познакомитесь в ходе работы, также с вами полтора десятка студентов из европейских и американских университетов. – Эрих указал на группу парней и девушек, расположившихся в тени дома. – через полчаса ожидаем прихода транспорта и тогда выдвигаемся на место.

Древнегреческое поселение вместе с плодородными землями занимало несколько гектаров и ограничивалось на севере подступающими горами. Сам полис оказался небольшим, по приказу Нойса разделен на квадраты с границами, размеченными лентами, начиная с остатков крепостной стены, когда-то окаймляющей город- поселение по периметру.

– Полис возник на границе культовой зоны. – Заметил Джек Батисер, веселый общительный американский археолог, прибывший вместе с двумя британцами на место раскопок за неделю до приезда основной группы. – Сооружение, с обвалившимися стенами и двумя колоннами перед ними, представляет храм Аполлона.

– Джек, ты так легко по части стены можешь определить какому божеству поклонялись здесь когда-то? – Удивился Александр. – Ведь даже штукатурка осыпалась и не осталось ни одного барельефа.

– Александр, следуй за мной, – заторопился американец, позвал за собой. Когда они оказались с северо-восточной стороны, Батисер откинул тканевый полог, закрывающий яму, выкопанную возле самой стены, и стали видны изображения на штукатурке.

– Это превосходно, – первое что мог произнести Акимов, когда спустился по деревянной лестнице в яму, – теперь я полностью с тобой Джек согласен, – Александр несколько минут рассматривал фреску с журавлём, словно живой парящий над его головой, и Аполлона, обрабатывающего обширное поле.

– У греков Аполлон ассоциируется не только с божественным светом, – принялся за свою излюбленную тему Батисер, когда Акимов выбрался наверх, воспользовавшись помощью Владимира. – Для греков Аполлон может быть и охотником с доспехами и пахарем и даже журавлем в небе.

– Батисер, хватит греческих мифов. – Нойс обладал странным умением появляться ниоткуда. – Ты русским парням еще не рассказывал о пещере?

– В приглашении Магнус указывал на культ оракула в этом поселении. – Вспомнил Тихонин.

– Джек, расскажешь об этом позже, – потребовал Нойс, – реши какие инструменты вам нужны и отправляйся с русскими парнями к пещере.

Батисер с русскими учеными погрузили в пикап кирки и лопаты, направились в палатку, где выбрали необходимый инвентарь, немного продуктов и воды и выехали в сторону гор. Джек рассказал об обнаружении местными остатков стоянки древнегреческого оракула Тиосаса в полукилометре от основных раскопок. Местный пастух обнаружил рядом с грудой камней, горного обвала омфал, выполненный из монолитной глыбы, покрытый орнаментом, свойственный Аполлону. В ста метрах от каменного обвала, перекрывающего доступ в пещеру мужчины оставили автомобиль и разместили палатку. В течении трех дней трое ученых разбирали завал, в один из дней даже приехал Нойс с пятью студентами, чтобы помочь убрать камни.

– Вроде бы нет причин для опасения быть заживо погребенными. – Предположил Тихонин.

– Все же нужно соблюдать безопасность, – настаивал Батисер, – каски, фонари и кирки не помеха.

После того, как они разобрали завал, ручей, тоненькой струйкой вытекающий из пещеры, словно набрал силы, устремив свой поток в юго-восточном направлении. В пещере ученые в первую очередь обратили внимание на огромный каменный валун, но при свете смогли разглядеть, что он напоминал трон.

– Этот осыпающийся камень – удивительная находка! – Владимир стоял в ручье, вода омывала, охлаждая лишь ступни ног.

– Друзья, обратите внимание на русло ручья. – Предложил Джек. – Вода распадается на два рукава, а сам трон оракула стоит на небольшом островке.

– Я читал, что многие оракулы тех времен, – Александр обошел камень вокруг, – свои предсказания давали в сновидениях. Они погружались в таинственную дрему под воздействием чего-либо.

– Здесь в горах эти сновидения могли вызывать газы, проходящие сквозь разломы. – Заинтригованный мыслью Акимова, высказал свое предположение Батисер. – Надо бы взять пробы воздуха и передать для анализа в основной лагерь.

– Дыхание горы! – Продолжил Тихонин. – По верованиям древних греков нимфы жили в горах, долинах, ручьях и во многих других местах.

По предложению Батисера их троица вернулась в лагерь к ужину, как поступали каждый день, с надеждой долго между собой обсуждали жилище оракула. Как обычно сон ученых оставался крепким, но несмотря на раннее утро, как только забрезжит рассвет, они забывали про завтрак, захватив с собой провизии, спешили обратно, желая далее обследовать пещеру, чтобы узнать какие тайны она еще скрывает.

Много времени они потратили на исследование трона, Джек сделал немыслимое количество фотографирований кресла с разных сторон и ракурсов. В первый день открытия пещеры, из глубоких боковых прорезей они извлекли три каменных среза, покрытых надписями на неизвестном языке. Вечером того дня они привезли их вместе с постаментом под ноги оракула в базовый лагерь археологической экспедиции. Каждый день они обнаруживали что-то новое, уходя в пещеру глубже.

– Друзья вы посмотрите на это, – Джек, задрав голову, всматривался на стену, покрытую греческими письменами, сценами обычной жизни человека, а на самом верху с удивительной детализацией неизвестный художник изобразил журавля, парящего в небе с широко расправленными крыльями.

– Охотник, пастух, воин и торговец, – перечислял увиденное Акимов, – сияющее солнце и журавль.

– Все это во славу одного бога, – размышлял вслух Тихонин, – Аполлона.

– Очевидно стена была тщательно выровнена, – Александр прикоснулся к месту свободному от надписей и рисунков, – до свода пещеры более шести метров и вновь повернулся к фрескам, – жаль я не владею древнегреческим.

– Здесь среди лесистых склонов, где таинственно журчат чистые воды священного ручья, Аполлон водит хороводы с нимфами. – Прочел Батисер. – Когда блистательный Аполлон появляется среди сонма богов, все замолкают на Олимпе, кровавые сражения прекращаются, воцаряется мир, тогда в полнейшей тишине торжественно звучат странные его кифары.

– Величественно! – Вымолвил Александр. – Что написано вон там, выше?

– По хлебородной равнине прошёл ты, где лес постирался, – продекламировал Джек, – Горы узрел и дальше отправился ты, Аполлон дальнострельный. Здесь ни дорог, ни тропинок еще не бежало, но здесь и замыслен тобою средь смертных оракул.

Пока Акимов с Батисером пытались разобрать священные тексты на стене, Владимир направился вглубь пещеры. Александр по указанию Джека старательно подсвечивал необходимые места стены, а тот для лучшего сохранения фиксировал все по нескольку раз на фотоплёнку.

– Я нашел много предметов культа. – Позвал коллег Тихонин.

Джек и Александр направились на призыв коллеги и обнаружили его стоящим в самом конце пещеры. Он приложил руку к стене, казавшейся более темной, чем остальные камни, друзья осветили его светом фонарей и заметили, как по его руке стекают прозрачные струи.

– Где-то вверху в горах вода проходит через трещины, стекая, попадает сюда, – Владимир развернулся и указал на пол, – ручей течет под этими камнями до трона оракула, где разделяется на два рукава.

– Володя, что же ты обнаружил? – Акимов прикоснулся к холодным струям.

– Посмотрите на омфалы слева и справа. – Тихонин встал лицом в сторону выхода из пещеры и развел руки в стороны, указывая на найденные артефакты, расставленные возле стен пещеры в возвышениях, образованных из камней.

– Александр, посвети, я хочу сфотографировать эти предметы культа. – Попросил Джек, особенно ему захотелось запечатлеть фотоаппаратом узоры и тексты на этих предметах.

Небольшие обработанные камни приковывали внимание ученых, не сговариваясь, они решили вынести часть из омфалов и укрыть в палатке, а необычные тексты и орнаменты изучить позднее. Предметы культы оказались тяжелыми, их особая округлая форма со срезанными плоскими гранями не позволяли захватывать их двоим. В горах быстро наступают сумерки, также стремительно начало темнеть здесь. Расположившись на земле, мужчины отдыхали после переноски тяжестей, посматривая в сторону основного лагеря, заметили странные отблески.

– Что там происходит? – Владимир смотрел на неяркие вспышки.

– На свет фар это совсем непохоже? – С волнением произнес Акимов.

– Может молодежь дискотеку устроила? – Предположил Батисер. – Людей собралось в этой экспедиции много, может решили повеселиться. Неожиданно внизу долину разрезали несколько мощных потоков света. – А это мне напомнило прожекторы на военных машинах.

Трое ученых подскочили, Джек забрался за руль пикапа, а Тихонин с Акимовым заскочили в кузов. Мощный тяжелый автомобиль взревел мотором, медленно набирая скорость, помчался в направлении базового лагеря. В кузове сильно трясло, но Владимир с Александром крепко держались, прижимая свои тела к бортам. Преодолевая бездорожье, прыгая на ухабах, наезжая на попадающиеся камни, пикап стремительно приближался к лагерю экспедиции, наконец-то Джек резко выжал тормоза, автомобиль юзом прополз по траве и остановился возле двух стоящих машин

В лагере было темно, никакого веселья не наблюдалось. Когда Владимир добрался до кострища, мерцающего красными углями, подсветил себе фонарем то заметил возле костра брошенную одежду. Джек заглянул в несколько палаток, но все они оказались пустыми. Из штабной палатки через щель прикрытого полога приглушенный желтоватый свет слегка рассеивал уличную мглу.

– Ничего не понимаю, – растерялся Джек, стоящий возле костра рядом с Владимиром и Александром, – куда пропал весь народ?

– Транспорт на месте, – крутанулся на месте Александр, – рядом ничего нет. Не пойму, зачем люди свою одежду разбросали.

– А на одежде холодная зола или серый песок, – Владимир присел на корточки, растер пальцами пепел, поднял чью-то рубашку и вытер об нее свои руки.

– Тихо! – Потребовал Акимов. – Вы слышали, похоже на чей-то тихий плачь.

– Просто цикады поют, – через минуту позволил себе нарушить тишину Джек. – Хотя, точно кто-то всхлипывает.

– Это с той стороны откуда мы приехали. – Предположил Тихонин.

– Там мы оставили машину, нужно проверить. – Акимов побежал в сторону стоящего транспорта.

Батисер, разгоняя перед собой тьму, побежал, а когда резко остановился, то Александр чуть не наткнулся на него. Плачь раздавался из-под тентованного грузовика, арендованного руководителем экспедиции. Батисер осветил кабину, кузов, но никого не обнаружил.

– Посвети под машину, – попросил Владимир и пополз по траве. – Не бойся, я тоже участник экспедиции. Больше нет никакой опасности. Тихонин не сразу увидел девушку, прижавшуюся к правому переднему колесу и трясущуюся от страха.

Мужчины помогли выбраться девушке из-под грузового автомобиля, слезы катились двумя неровными струйками по привлекательному лицу. Александр из ближайшей палатки принес бутылку с водой и потребовал девушку выпить несколько глоточков, чтобы успокоиться.

– Милая, как твое имя? – Батисер гладил девушку по голове, как маленькую, для успокоения.

– Хелен, – сдерживая рыдания назвала свое имя студентка.

– Теперь попробуй рассказать, что здесь произошло? – Ласково попросил Джек.

– Они появились в лагере неожиданно на трех мощных внедорожниках. – Слова девушке давались с трудом.

– Кто они? – Потребовал ответа Александр.

– Сначала я подумала, что эти люди местные бандиты и хотели поживиться чем-нибудь в нашем лагере. – Хелен глубоко задышала. – Все говорили на английском, а один из нападавших, кого другие несколько раз назвали эрархом, отдавал приказы, несмотря на сумрак я смогла увидеть у него глубокий продольный шрам разделяющий лоб словно на две половины.

– Куда делись наши люди? – Пытался понять произошедшее Тихонин.

– У всех было странное оружие – трубки с коническим стволом, как у лейки. – По лицу Хелен было видно, что она может снова расплакаться. Они активировали свое оружие глухим щелчком и из конусов полился голубой свет.

Боевики светили на ученых, на студентов и на вспомогательный персонал голубым светом, льющимся из странных трубок и от этого люди словно, таяли, корчились от боли и умирали в мучениях, а на земле оставалась только пепел и одежды. Девушка рассказывала, как участники экспедиции метались по лагерю, кто-то бежал прямо на боевиков, кто-то пытался укрыться в палатке, а она забралась под грузовик и спряталась за колесом.

– Я слышала, – слез больше у Хелен не было, только в голосе проявились звенящие нотки, – эрарх приказал забрать дневники, артефакты, пленки, все что нашли археологи и смогли обработать.

Батисер прервал паузу после окончания рассказа, хотя заметил испуг в глазах Акимова и дрожь рук Тихонина. Он предложил пройти в просторную штабную палатку, посоветовал Хелен прилечь на раскладушку и накрыл ее пледом, что лежал рядом на стуле. Тихонько шепнул Акимову с Тихониным, чтобы прошли в дальний угол палатки, где стоял стол.

– Со слов Хелен я могу судить, что это были представители ордена Линия крови, – выдохнул Джек, – мне удалось уже второй раз оказаться в другом месте, пока уничтожали моих друзей.

– Кто такие эти люди? – Осторожно спросил Акимов.

– Это не люди, – Батисер нервно потер подбородок, – они бессмертные.

– Кто? – Закашлялся Тихонин.

– Что-то в этом греческом полисе скрыто, – вместо ответа высказался Джек, – что нам обычным людям знать не следует.

– Непонятно! – Недовольно фыркнул Акимов.

– Радуйся, Александр, что жив остался. Утром нам нужно выбираться отсюда. – На минуту в палатке установилась полная тишина, было слышно только посапывание девушки. – Говорили мне осведомленные старые коллеги, чтобы я не соглашался работать ни с Вейервельдом, ни с Нойсом, так как эти перекрасившиеся нацисты работали ранее в рамках Аненербе по программе Вечность.

События, произошедшие в это гористой и неизведанной местности, еще долго заставляли русских ученых задаваться рядом вопросов об интересе бессмертных к тайне греческого полиса и даже природе самой жизни. Нападение бессмертных стало для Тихонина с Акимовым началом серии невероятных событий, чьи детали им еще предстоит выяснить и разобраться.

***

В подмосковном пансионате.

Дмитрий добил чай, поставил чашку на блюдце и посмотрел на притихших руководителей фонда культурного наследия. Тихонин уставился в застекленное оконце беседки, но его взгляд был направлен вглубь себя. Акимов склонил голову над столом, обняв себя обеими руками, его губы слегка шевелились словно у рассказчика выключили звук.

– Выходит о Линии крови вы узнали от Батисфера? – Прервал молчание старых хранителей.

– Я пытался вытянуть больше информации от Джека про бессмертных и программу Вечность. – Александр Иванович долго смотрел на Родинова, прежде чем заговорить. – Мои усилия оказались тщетны, а может Батисеру самому было мало что известно.

– Поразительным оказалось отношение властей Турции к происшествию в лагере экспедиции. – Владимир Сергеевич нервно хлопнул ладонью по стулу несколько раз. – Представляешь, Дима, все уничтоженные участники раскопок были объявлены пропавшими без вести.

– Как по-твоему, Владимир Сергеевич, следовало поступить? – Профессор Акимов посмотрел на друга. – Люди, наделенные полномочиями, прибывшие из Анкары, опросив нас, выбрали единственный возможный вариант.

– Ты еще про допросы вспомни, когда мы вернулись в Союз. – Раздражение от воспоминаний в Тихонине нарастало.

– Допросами нас долго мучили, – тоскливо ухмыльнулся Акимов.

– Александр Иванович, представителю спецслужбы вы все рассказали? – Родинов хотел услышать еще кое-какие детали.

– Такое давление на нас было. – Вздохнул профессор.

– Да сразу же все рассказали, – подтвердил Тихонин, – ни одного шанса умолчать хотя бы мельчайший факт у нас желания не возникало.

– Владимир Сергеевич, уже не припомню сообщал я тебе или нет, – Акимов обратился к своему старинному другу, – прошло примерно с полгода или больше, меня вновь пригласили в первый отдел нашего института.

– Что-то я не припомню об этом. – Встревожился Тихонин.

– Меня провели в комнату без окон, где поджидал подполковник, проводивший допрос раньше по результатам нашего участия в экспедиции. – Акимов помассировал шею правой рукой. – Направляясь в первый отдел, я полагал что сотрудники захотели уточнить или забрать мое предписание, но меня встретил знакомый офицер госбезопасности, предложил сесть на приготовленный стул, а сам, заперев дверь, устроился, напротив.

Профессор Акимов помнил все в мельчайших подробностях, подполковник из портфеля вытащил папку скоросшиватель и предложил ознакомиться с информацией. На листах, Александр Иванович принялся вчитываться в машинописный текст, представлявший факты о структуре ордена бессмертных, описание нескольких эрархов и князей. Рассказ Хелен и словесный портрет эрарха позволили Акимову представить жестокий образ бессмертного наделенного властью. Подполковник заметил на лице ученого пробежавшую тень и потребовал поделиться мелькнувшей догадкой.

– Я указал офицеру на лист, где прочел о представителе ордена. – Профессор начал уставать от затянувшейся беседы. – Пришлось обратить внимание подполковника на важную примету.

– Получилось ли у вас узнать что-нибудь о программе Вечность? – Не отступал со своими вопросами Родинов.

– Мы же с тобой уже прикасались к этой теме, когда ты приходил ко мне в университет. Могу сказать, что в конце девяностых я смог получить доступ к архивам Аненербе, доставленным в Москву после войны, – устало сообщил профессор, – но смог узнать только общие сведения. Думаю, что твой приятель Гарри Майлз знает существенно больше.

– А что стало с артефактами из пещеры и с фотопленками? – Дмитрий поднялся с табурета вслед за Акимовым.

Старики столпились подхватили свою одежду с вешалки, неспешно оделись и покинули беседку. Трое мужчин друг за другом шагали по асфальтированной дорожке к главному корпусу пансионата. Замешкавшийся Родинов догнал профессора, а тот обернулся к Дмитрию, вспомнил его последний вопрос и решил кратко пояснить.

– Батисер ощущал груз ответственности за погибших коллег и студентов, – Акимов от прохладного ветра в лицо прерывисто вздохнул, – возможно поэтому Джека абсолютно перестали интересовать наши находки в пещере.

Это позволило молодым советским ученым, после проверки найденного представителями турецких властей, вывезти все найденное в пещере и пару коробок с фотопленками в СССР. Спустя годы по инициативе Тихонина был создан фонд культурного наследия, тогда весь архив материалов и артефактов, накопившихся за десятилетия работы переместили в хранилище, занявшее подвальную часть левого крыла здания. Дмитрий нашел свою жену в номере, забравшись с ногами на кресло, она накинула плед и увлеченно читала какую-то книгу.

– Никогда не думала, что твоя публицистика может быть интересной, – Елена протянула мужу руку и кокетливо улыбнулась, – Димочка мне прохладно, а камин у меня разжечь не получилось.

– Сейчас тепло будет! – Пообещал Родинов, поцеловал руку жены и забрал книгу, взглянув на обложку прочел. – Ого, Свитки Мертвого моря? Не предполагал, моя дорогая, что тебе будет интересны рассуждения об альтернативном взгляде на христианство.

– Я полагала археология – это бесконечные экспедиции и раскопки неведомо куда, – Елена наблюдала, как благодаря усилиям Дмитрия, в камине разгорается огонь, – оказывается можно потратить годы на расшифровку древних текстов, как эти кумранские свитки и не достичь значимого результата.

– Путешествия, приключения археолога может быть увлекательным и интересным, но открытия зачастую совершают в тишине кабинетов. – Родинов подвинул второе кресло поближе и с комфортом в нем устроился. – За два года изучения и лабораторных исследований ученые фонда смогли обработать менее десяти процентов рукописей из славяно-арийской библиотеки, обнаруженной в горах Алтая.

– О чем ты так долго общался с Акимовым и Тихониным? – Тепло, от бьющегося за стеклом камина наполнило комнату, и Елена откинула плед в сторону.

– Старики сообщили мне много интересных фактов о своей первой экспедиции на северо-восток Турции. – Дмитрий провел рукой по груди, он прошел в апартаменты забыв снять верхнюю одежду, принялся раздеваться. – Позволь я расскажу эту историю в следующий раз, но замечу, работа археолога не только увлекательна, но и опасна.

– Дима, когда ты уезжаешь, я так за тебя переживаю. – Погрустнела Родинова. Что случилось тогда с Александром Ивановичем и Владимиром Сергеевичем?

– Они с американским ученым находились на удаленном участке, где исследовали жилище оракула, – лицо Дмитрия побледнело, – поздним вечером группа бессмертных, под предводительством эрарха ворвалась на территорию лагеря экспедиции и дематериализовали всех.

– Что они сделали? – Голос Елены дрогнул.

– С помощью изуверского оружия они превратили людей в пепел на оставшейся не тронутой одежде, спаслась только одна студентка. – Дмитрий увидел, как на жену накатывается волна ужаса и решил сменить тему. – Леночка, а куда Пашка подевался?

– Павлик нашел себе в пансионате друга, – попыталась взять себя руки женщина, – сейчас он вместе с сыном главного врача играет в настольный теннис.

Родинов предложил собираться, так как приближалось обеденное время, он попросил жену спуститься в фитнес центр, располагавшийся в подвале, чтобы забрать сына, а сам вышел на первом этаже. На стойке регистрации находилась знакомая девушка, у нее Дмитрий узнал, что с окончанием зимнего периода система отопления в пансионате включается ночью автоматически при отрицательных значениях температуры. Он первым дошел до дверей ресторана, обернулся на голос жены, спешившей с сыном на обед.

Дмитрий настоял на прогулке всем семейством после обеденной трапезы, но, оказавшись на свежем воздухе, они почувствовали сильные порывы апрельского ветра, бросающего ледяные капли в лицо. Парковые деревья грозно размахивали своими ветвями, серые облака постепенно заволакивали небо, еще вчера казавшееся таким бездонным и голубым.

– Какая изменчивая у нас погода, – грустно констатировала Елена.

– Тем интереснее жить! -Оптимизм Родинова казался неиссякаемым.

– Я говорил, мама, не правильное время мы выбрали для отдыха. – Заныл Пашка. – Пошли обратно.

– Нет, мы еще до озера не дошли. – Решительно покачал головой Дмитрий. – Пашка, природа послала тебе легкое испытание, а ты уже спасовал.

Пашка нарочито демонстрировал свою стойкость и побежал к озеру, вырвавшись вперед родителей, пересек пляж и взобрался на пирс, мощеный проморенными досками. Вскоре на песчаный берег вышли Елена с Дмитрием, здесь на открытом пространстве порывы ветра казались сильнее. Набирающая энергию от воздушных масс где-то в стратосфере, буря раскачивала озеро, с каждой минутой волны казались все выше. Одна из них словно огромный хищник попыталась проглотить пирс. Пашка вовремя смог сбежать по доскам на песок и, не снижая темпа через полминуты, не намочив ноги, оказался возле родителей. Пока они все трое спешили обратно в пансионат под защиту надежных стен, шквалистый ветер пытался сорвать с людей одежду.

Родинов не хотел, чтобы их приятное времяпровождение нарушила погода, поэтому предложил расслабиться и насладиться отдыхом в центре здоровья, где были бассейны, сауны и массажные кабинеты. Дмитрий осторожно опустился в главный бассейн, водная гладь приятно обхватывала его тело, и он начал плавать. Елена и Пашка присоединились к нему, и они встретились в центре бассейна.

Вода после прогулки согревала, женщина с удовольствием плескаясь в ней, наблюдая за сыном. Пашка очередной раз прыгнул в воду с бортика и словно опытный ныряльщик, живой торпедой промчался в глубине бассейна, выныривая и еще не успев стряхнуть с головы воду, он заметил что-то интересное. Мальчик энергично поплыл к дальнему бортику, подтянувшись, он ухватился рукой за сетчатую корзину, смог наклонить ее и вытащить мяч.

Елена окунулась с головой, подплыла к металлической лестнице и, вытираясь полотенцем, сообщила, что направляется в сауну, чтобы не мешать играть в водное поло отцу с сыном. Пашка радовался, когда отбивал резкие броски отца, контратаковал, по-детски ликовал от заброшенных голов. В погоне за мечом он потерял Дмитрия из поля зрения, поскорее выплыл на точку для броска, но противник вынырнул перед ним, перехватил мяч и забросил в ворота сына гол с дальней дистанции. Несмотря на сравнявшийся счёт, Пашка не унывал, вслед за отцом последовал в сауну, где с восторгом пересказывал матери ход сражения полного веселья.

В сауне для Пашки оказалось через чур тепло, он сказал, что оставляет родителей одних, а сам захотел найти своего друга, чтобы сразиться в настольный теннис.

Елена расслабленно согласилась отпустить сына, наслаждаясь приятным теплом. Ей было комфортно рядом с мужем, пар окутывал их тела, почувствовала, как напряжение, стресс и бесконечные переживания за мужа, вечно влезающим в опасные переделки, начали исчезать. Часы настойчиво отсчитывали счастливое время, вслед за ними растаял день, проведенный в пансионате. Расслабленная Елена, впервые за многие месяцы, предалась мечтательной неге, но при этом испытывала легкость и бодрость своего тела. Сегодня ее с Дмитрием ждет поздний романтический ужин, а завтра еще один медленно текущий день, чтобы успеть отдохнуть и получить удовольствие от счастливых часов, проведенных вместе. На следующий день утром Елену разбудил настойчивый стук в дверь, мужа рядом в постели не оказалось, в комнате сына она увидела заправленную кровать.

– Кто? – Сонно спросила женщина, поправляя не себе халат.

– Елена, откройте! – потребовал мужской волевой голос. – Это Николай Степанович, начальник службы безопасности.

– Прошу простить мое столь раннее вторжение, – извинился Николай Степанович, – но не могли бы вы, Елена, позвать Дмитрия.

– Димы и сына нет, – зевнула Родинова, – не представляю куда он с Пашкой с утра пораньше ушел.

– Еще раз простите меня, – Николай Степанович, отступил от двери, – попробую узнать куда он делся на ресепшн.

Елена прошла ванную комнату, осмотрела себя в зеркало и тихо шикнула на себя, припомнив, что Родинов с сыном еще с вечера обсуждали рыбалку, если улучшится погода. Она прошла в комнату и облокотившись на подоконник взглянула на озеро, но пирс не было видно. Лёгкий бриз слегка колыхал воды, рисуя на поверхности причудливые орнаменты, от вечерней непогоды со шквалистым ветром не осталось и следа, прилегла на диване, надеясь, что ее мужчины вернуться к завтраку. Через полчаса в апартаменты ворвался шумный Пашка с пластиковым ведром наполовину наполненный водой с рыбой, из-за приоткрытой двери были слышны мужские голоса.

– Через полчаса давайте встретимся в холле возле стойки регистрации, – предложил Родинов.

– Я сейчас к Тихонину, – Николай Степанович был по-военному краток, – выезжаем через полчаса!

Елена поднялась с дивана, расстроенно посмотрела в ведро, сын продолжал демонстрировать свою добычу, он вытащил большую рыбину, раскрывающую рот с безмолвным вопросом. Она принялась собирать вещи, аккуратно складывая все в чемодан. Родинов вошел в номер, притворив дверь, Пашке предложил унести рыбу на кухню, а сам подошел к жене и взял у нее из рук свитер.

– Леночка, перестань, – он уселся на боковину дивана, – вы с Пашкой остаетесь и вернетесь на нашей машине утром в понедельник.

– Ты даже не поговорил со мной и не хочешь объяснить почему нужно прервать наш короткий отдых, – рассердилась женщина, – не мешай мне, иначе я не успею собрать вещи до отъезда.

– В фонде чрезвычайная ситуация, убиты двое охранников, – попробовал объяснить причину своего отъезда Родинов, – вскрыто хранилище с артефактами и архивными материалами.

– Почему ты снова сломя голову кидаешься всех спасать? – Выпалила Елена.

– Я прежде всего офицер спецназа, – Дмитрий поднялся, обнял стоящую жену, потянул и усадил ее в кресло, – меня попросили помочь, и я согласился. Сейчас мы идем завтракать, а потом я с Николаем Степановичем уеду, а вы с Пашкой останетесь отдыхать.

Елена согласно кивнула, принялась одеваться к завтраку, когда вернулся сын Родинов сам ему все объяснил и отправил его умываться. В ресторане Елена медленно ковыряла вилкой в тарелке, а Дмитрий быстро проглотил пищу, запил завтрак компотом. Он поднялся из-за стола, потрепал сына за волосы, поцеловал жену, обронил короткое пока. Начальник службы безопасности фонда мерил неторопливыми шагами холл, заметив Родинова, невесело подмигнул и они вместе вышли на улицу. Пока добирались до Москвы Дмитрий выслушал сообщение об ограблении фонда и корил себя, что не уведомил Николая Степановича лично о предостережении Гарри Майлза.

На посту охраны их встретил начальник смены, мужчина искренне переживал случившееся. Подъехавшая скорая констатировала смерть двоих охранников, одного смерть подстерегла на рабочем месте, а второго нашли с проломленным черепом на лестнице, ведущей в подвал. Грабители проникли в здание на излете ночи, когда на улицах города абсолютный мрак только начал рассеиваться. В фонде было два хранилища, куда свозились предметы искусств, артефакты и находки из экспедиций.

Первое представляло собой отдельную пристройку, разделенную на секции с современными цифровыми системами сигнализации, климата и освещения, а второе – небольшое помещение в подвале правого крыла здания. Все же второе хранилище было в последний год оснащено дополнительными датчиками, связанными с контрольным блоком предыдущего поколения, за его состоянием следили на посту охраны.

Вместе с капитаном полиции Дмитрий прошел по этажам, но нигде не было заметно следов проникновения. Поднявшись на чердак, они нашли пару мотков веревки. Николай Степанович помимо основной системы видеонаблюдения, управляемой с центрального пульта, тайно установил с десяток скрытых камер с собственной памятью. Так удалось рассмотреть облик первого грабителя, пробежавшего по третьему этажу. Он на несколько минут замер на лестнице третьего этажа, словно сверялся со временем, тенью скользнул вниз, бесшумно подкрался к охраннику, нажал на определенную точку шеи и не позволил безвольно опавшему телу вздохнуть. Второй грабитель преднамеренно глухо хлопнул по одной из дверей, спрятался за колонны, когда охранник решил проверить источник шума и получил смертельный удар по голове.

Грабители четко представляли, что и где искать, они спустились по главной лестнице в подвал и направились в правое крыло. Все двери в этой части здания были изготовлены из деревянных полотен, запертых на простейшие замки. Непрошенные гости потратили менее минуты на открытие нужной, вскоре в некотором замешательстве стояли в тамбуре – квадратной комнаты два на два метра. Взломщикам предстояло разобраться со старым механическим замком для доступа в хранилище.

Один из грабителей был человеком старых времен, предпочитавшим работать с устаревшими запорными системами, его радовало, что современный мир электроники не смог полностью отказаться от старых аналоговых технологий. Менталитет старого вора держался на естественной логике, следовало найти паттерон, чтобы определиться с системой пинов и валиков, позволяющей открыть замок.

После нескольких минут кручения ручек, он смог разлучить спасительный перезвон. Взломщик смог сформировать сложный шаблон открытия замка, каждый пин и валик выстроились в определенном порядке, так что осталось повернуть рукоятку, чтобы открыть дверь. Войдя в хранилище, грабители увидели множество керамических горшков, ритуальных чаш, кувшинов причудливых форм, различных предметов культурного назначения, статуэток богов и героев античности. Они обошли ряды стеллажей и на высоком постаменте обнаружили искомый артефакт – древний омфал, что хранился здесь уже более десяти лет. Грабители тщательно обошли зал, их больше не интересовали никакие ценности, ведь они пошли на убийство ради больших денег, обещанных заказчиком только за омфал округлой формы, имеющим с одной стороны одну плоскую ошлифованную поверхность с нанесенными на нее символами.

Остальные предметы было приказано разбить, взломщики не испытывали к предметам древности никакого трепета, от небрежного прикосновения древние чаши трескались или рассыпались на части. Молодой грабитель сильной рукой сбрасывал с полок стеллажей каменные плиты и кувшины, предметы величайшей ценности для любого археолога, историка или искусствоведа, ударяясь о бетонный пол, раскалывались на мелкие части. Когда Родинов оказался в хранилище, то его сковало оцепенение, разбитые на мелкие фрагменты предметы античности вызывали в нем шок оттого, что большой пласт истории теперь утерян навсегда и никто уже не сможет ее вернуть обратно.

***

Фараон посвящает Атланта в свои мечты.

Царская ладья двигалась против течения Нила за счет сильных гребцов, синхронное движение весел происходило от ритма барабана, когда подул ветер, по приказу опытного морехода был поднят огромный парус. Внутри царской ладьи кораблестроители Египта обустроили две каюты, в одной из них во время путешествия находился фараон, желая укрыться от палящих лучей солнца или от прохлады ночи, а вторая – предназначалась для царедворцев и знатных сопровождающих.

Ночью каюты освещали сотни свечей, а днем накрывались столы богатыми блюдами и специями, фруктами и вином. Жестом руки фараон позвал атланта подняться из каюты на палубу, также великолепно украшенную, как и внутреннее убранство, возле бортов были предметы национального искусства, золотые кувшины, а сам красивый и мощный корабль властителя Египта, величественно разрезал воды Нила. Эметей посмотрел на белоснежный парус, с орнаментами в нижней части и с мотивами египетской символики, по его верхней кромке были видны множество кисточек, приводимых от ветра в движение.

– Нил для каждого жителя моей страны является священным, – фараон стоял возле борта и посматривал на берег, – Нил протекает через несколько стран, через сады, поля и бесконечные пустыни, и берет начало далеко на юге Африки.

– Я представляю, как для твоего народа важны пресные воды, – Атлант попытался посмотреть в том же направлении, что и властитель, – оживляющие оазисы в палящую жару завоевывают сердца тех, кто живет вдоль берегов.

Эметей, вслед за фараоном вновь устремил взгляд на берег, где местный земледелец, за счет тяжелого почти рабского труда, создал живописный сад плодовых деревьев. Ветер доносил до трепетного обоняния Атланта душистые ароматы цветов и сладкий аромат созревающих плодов. По правую сторону реки потянулись заросли осоки, важнейшее растение Египта, из сердцевины растения изготавливали папирус, используемый основой для письма и рисунков. Болотистый берег исчез и на возвышавшемся берегу стали видный небогатые строения, небольшие домики из глины, загоны для скота, а далее небольшие поля, старательно возделываемые местными крестьянами, трепетно следившими за своим урожаем.

– Ты знаешь, царь мой и друг, – издалека начал Атлант, – я всегда был большим поклонником солнца. Здесь в Египте, как ни в какой другой стране, я не видел столь золотистого цвета его лучей. Подумай, здесь на открытых просторах, среди холмов и гор, где солнце светит по-особенному, можно было бы создать великолепный город, чтобы оставить о тебе, фараон, долгую память в сердцах потомков и увековечить твое имя.

– Действительно это бы символизировало силу и величие нашего бога Атона. – Удивился фараон. – Этот город смог бы стать воплощением того, что само солнце представляет для нас – источник жизни и энергии. Однако, наша вера сложна, богов много, поэтому следует поступать так, чтобы не накликать на нас их гнев.

– Не стоит страшиться гнева богов, когда есть великие мечты. – Продолжал настаивать на своем Эметей. – Этот город ты построишь не столько для себя, а для всего народа Египта. Закрой глаза, попробуй представить этот сияющий в свете солнца город. Строительство необходимо, чтобы каждый пришел и почувствовал связь с богом-солнцем. Люди смогут набраться вдохновения и новых сил для жизни.

– Я верю твоим словам Эметей, – Аменхотеп продолжал смотреть открыто в даль, – только так можно создать счастливое и процветающее общество, восхищающееся красотой и мощью Атона, так же, как я радуюсь каждому новому дню. Предложение жрецам, должно быть тщательно продумано, они обладают определенной властью, поэтому следует быть осторожным в таких решениях. Атона никогда прежде не выделяли, ему поклонялись настолько, насколько соблюдали верования к другим богам.

Аменхотеп улыбнулся своему другу атланту, понимая, что этим мечтам и планам суждено остаться просто мечтой, но внутренне, не смотря на слабый протест связанный верой, он испытывал растущее желание, чтобы воплотить мечты в жизнь. Прибрежный пейзаж восточного берега вместо пестроты всевозможных оттенков зеленого, радующих глаз, предстал изрезанными простирающимися руслами пересохших притоков, частично засыпанных серым безжизненным песком. Многочисленные русла разделяли вздымающиеся острые скалы, дальше виднелись высокие горы, казавшиеся неприступными. Сменившаяся прибрежная панорама позволила Атланту сравнить слияние строгой гармонии с жизнью, что даровал Нил народу Египта.

Аменхотеп предложил Атланту спуститься в каюту, его больше не радовала цветовая палитра берега. Слуги и сопровождающие вельможи потянулись за своим повелителем. Сидя на низком троне, успокаивая свое разгоряченное тело прохладным напитком, фараон невольно обдумывал слова Эметея. Атлант с довольной улыбкой посматривал на друга и сдержанно радовался, что смог заронить зерно вольнодумства в душу фараона.

– Мой дорогой друг, это правильно, что ты сомневаешься в своей реформе, – прервал молчание Атлант, – но я чувствую твои устремления, связанные с выбором пути развития для твоего государства. Многие боги, кому по мере необходимости поклоняется народ Египта, постепенно утратят свою значимость, но это может произойти при другом правителе. Хочешь ли ты верить в бога, кто вызывает страх, кто не может приносить радость и счастье в жизнь людей?

Аменхотеп вновь задумался над словами атланта и понял, что нельзя откладывать очевидное, если он примет этот дар судьбы, то станет тем маяком, кто должен осветить людям путь к Атону, путь к истине. Он внедрит новый культ Атона, лучше всего отражающий дух его эпохи, принесет радостный солнечный свет в жизнь египтян.

– Я принял решение, – Аменхотеп вскочил со своего трона и вознес руки вверх, – я пойду по пути реформ и верю, что народ поддержит меня, мы откажемся от богов, чей культ сдерживает наше развитие. – Фараон обошел просторную каюту, под его взором слуги и придворные пали ниц, только воины из верной стражи остались стоять, склонив голову. Аменхотеп прошел на середину комнаты и властно продекламировал. – Я хочу, чтобы наш народ знал, теперь у нас есть единственный бог – Атон.

Сердце Эметея заликовало, зарядилось энергией и силой, он понял, что долгие увещевания наконец-то подействовали на правителя. Теперь он покроет славой свое имя, что позавидуют предки, вместе с фараоном они создадут нечто невероятное, несущее бесконечную благополучную жизнь. Атлант с нисходящей с лица счастливой улыбкой, посматривал на Аменхотепа, но не смог заметить злобного блеска черных глаз жреца среди присутствующих. По команде приближенный к царственной особе писец, приготовил папирус, чтобы сохранить слова фараона.

– С этого дня я выбираю себе новое имя – Эхнатон! – Правитель замолчал, чтобы придворные осознали это великое деяние. – Приказываю построить город солнца, как символа нового культа, где каждый сможет насладиться яркими лучами Атона.

Услышав фараона, придворные раболепно одобрительно зашумели, ведь для них он считался воплощением бога в человеческом обличье. Эхнатон полностью осознал грядущие планы и теперь уверенно отдавал приказы чиновникам, окружающим его в этом путешествии. Вскоре была отдана команда возвращения, Эметей беззвучно попросил фараона удалиться, стоя на корме верхней палубы, украшенной брусками с резными украшениями и медными пластинами, наблюдал как спустили парус, с помощью гребцов развернули корабль, а затем осушили весла.

Направив ладью по течению, мореплаватель, неотлучно управлявший судном, вновь приказал поставить парус, словно торопился вернуться в порт для исполнения новых идей фараона. Эхнатон без колебаний принял новую веру и решение идти по пути реформ. Придворные и чиновники в столице и на местах поддержали его энергию, но для закостенелой консервативной касты жрецов следовало придумать дополнительные аргументы либо воспользоваться внутренней силой, способной оказать давление на их сознание. Фараон попытался найти взглядом Эметея, но вспомнил, что тот поднялся на палубу, задав про себя вопрос, мгновенно смог получить ответ от Атланта. На душе у Эхнатона от слов друга стало спокойно, что он сможет преодолеть трудности и подавить отказ жрецов от новых идей. Неслышимый другими голос друга шептал о способности внушить жрецам мнение правителя, успокоенный, что справится с любым вызовом, фараон сел на низкий трон и потребовал у слуг наполнить чашу вином.

***

Дмитрий Родинов принимает просьбу генерала Бордина.

С началом рабочей недели в здание фонда прибыли Тихонин с Акимовым, они отказались лицезреть погром, устроенный грабителями. В ходе оперативного совещания Александр Иванович с немым укором посматривал на Родинова, чувствовавшим себя неуютно, словно он сам навел похитителей на старое хранилище. Человеческая память весьма избирательна, за долгие годы, прошедшие с той роковой экспедиции, старые хранители не вспоминали об предметах из пещеры древнегреческого оракула.

– Вандалы разбили множество древних предметов, но что-то же должно сохранится? – Вопрос Владимира Сергеевича прозвучал излишне громко. – Где же журналы и дневники?

– Я видел сброшенные на пол документы и небольшие коробки. – Ответил Родинов, когда все присутствующие посмотрели на него. – Мы с капитаном полиции осторожно заходили в хранилище, но он попросил ничего не трогать до выполнения экспертом своей работы.

– Николай Степанович, свяжитесь с полицией. – Распорядился Акимов. – Скажите им, что нам нужно осмотреть оставшееся, возможно получится что-то восстановить.

Начальник службы безопасности фонда кивнул, поднялся, забирая с собой блокнот, его присутствие на совещании уже не имело смысла, распахнув дверь, он чуть было не столкнулся с Танаевой и с извинениями пропустил молодую женщину в комнату. В руках у Аллы находилась папка большого формата, прижимаемая к груди.

– Аллочка, вам удалось что-нибудь найти? – В голосе Владимира Сергеевича прозвучала надежда.

– В нашем библиотечном фонде удалось кое-что отыскать, – Алла подошла к столу, положила папку на столешницу и принялась выкладывать темные листы.

– Выглядит удручающе, – пробормотал Александр Иванович, – потянув к себе один из листов за уголок.

Дмитрий рассматривал потемневшее изображение на листе, по очертаниям было понятно, что линии образуют культовую чашу, а орнамент разобрать вообще не представлялось возможным. Он предположил сканирование с масштабированием производилось с фотоснимка на устаревшем советском копировальном аппарате.

– Можно попытаться восстановить изображения, применяя современные методы цифровой обработки. – Танаева сомневалась в успехе собственного предложения. – Нужно только выбрать какие листы обрабатывать.

– Нам необходимо сейчас выбрать листы с изображениями разных ракурсов похищенного омфала.

Слова Родинова прервал звонок мобильного телефона, извинившись он поднялся из-за стола и отошел в дальний угол, чтобы не мешать коллегам. Звонившим оказался руководитель службы безопасности, договорившийся с полицией. Выслушав сообщение абонента, Дмитрий пообещал, что через несколько минут спуститься в подвал.

– Николай Степанович получил разрешение от следователя на доступ к месту преступления, – доложил Дмитрий, – следственные действия и работа экспертов завершена, мы можем войти в хранилище.

– Тогда можешь идти, – Согласился Тихонин, – если что-то важное удастся обнаружить, я жду тебя, Дмитрий, в своем кабинете.

Николай Степанович поджидал Родинова в хорошо освещенном подвальном коридоре, прислонившись к стене, он что-то чертил в своем блокноте. Бригада монтажников меняла замки на дверях, прокладывала кабельные линии систем безопасности и видеонаблюдения. Напротив, двери, ведущей в предбанник хранилища, парень в спецовке устанавливал видеокамеру.

– Работы идут полным ходом? – Задорно спросил Родинов.

– Да, – печально обронил безопасник, – лучше поздно, чем никогда.

В хранилище пыль от разбитых глиняных предметов культуры уже давно улеглась. Сдвигая мыском туфли обломки, не смело наступая на мелкое крошево утративших ценность черепков, Родинов медленно пробирался в глубь помещения. Заметив на ближайшем справа стеллаже смятую коричневую бумагу попытался ускориться, но куски бумаги оказались лишь оставленной упаковкой.

– Дима, – подал голос Николай Степанович, – скажи, что, хотя бы мы ищем.

– Небольшие коробки, – Дмитрий чихнул, – возможно свёртки со старыми фотопленками.

Безопасник несмело прошел слева от Родинова и присел на корточки перед грудой черепков, неторопливо собрал наиболее крупные, поднялся и сложил на полке стеллажа, ногой сдвинул мелкие и поднял две половины расколовшегося пополам камня с греческими надписями.

– По-видимому это камень с прошением и или хвалой греческого божества. – Одобрительно хмыкнул Дмитрий.

– Слева под дальним стеллажом вижу какую-то небольшую смятую коробку. – Радостно вскричал Николай Степанович, и Дмитрий заторопился рассмотреть Находку. – Странно, что для этого архива не велось даже каталога.

Коробка со смятой надорванной крышкой оказалась заполнена, расставленными вплотную катушками с фотопленкой, а маркировка, нанесенная на внутренней стороне крышки, соответствовала датам роковой экспедиции. Обследуя хранилище, Родинов случайно наступил краем туфли на сверток, обернутый коричневой упаковочной бумагой. Очевидно, сбросив его со стеллажа, грабители не просто наступили на него, а изрядно потоптались.

Развернув упаковку Дмитрий увидел раздавленные катушки, некоторые фотопленки были сильно помяты, другие полопались и даже раскрошились. Находку пришлось снова обмотать в упаковочную бумагу, в надежде восстановить какие-либо кадры. Родинов с безопасником еще четверть часа бродили по порушенному хранилищу, выуживая запыленные дневники, какие-то разрозненные листы и журналы экспедиций.

Из подвала, расставшись с Николаем Степановичем, Дмитрий направился к Танаевой. Он застал Аллу всматривающейся в экран монитора, где отображался омфал со стороны плоской грани. Текст, выполненный на камне неизвестным древним резчиком, не читался несмотря на серию фильтров и алгоритмов, востребованных Танаевой.

– Аллочка, я к тебе с находками, – улыбнулся Родинов, можно сказать с дарами.

– Дима, неужели удалось что-нибудь найти? – Удивилась женщина. – Акимов таким упавшим голосом мне рассказал, что все не нужное грабители расколотили в пыль.

Родинов положил на стол запылённый свёрток и коробку и пояснил, что обнаружил фотопленки. Алла сняла крышку с коробки и неторопливо принялась выкладывать катушки на стол, предложив максимально просканировать все обнаруженное, хотя всех больше интересовала надпись на омфале. Захватив пять пленок, она достала из шкафа насадки, соблюдая осторожность перепутала пленки и затем вставила приготовленное в многоканальный сканер. Вернувшись к рабочему столу, Танаева сохранила обработанное изображение и запустила приложение, управляющее сканером. На экране появились пять временных полосок, сигнализирующих о ходе параллельно начатых процессов.

Родинов поучаствовал, что перестал дышать, в напряжении уставившийся в экран, когда компьютер издал сигнал о завершении сканирования, на экране монитора появились пять окон, вытянутых в ширину экрана. Алла прокрутила окна и сохранила все кадры, решила запустить сканирование очередных пяти пленок. Долгожданные изображения омфала удалось получить только из фотопленок, завернутых в бумагу, а подпорченные временем, небрежным обращением и раздавленные Танаева решила отложить до лучших времен. Алла не забыла сохранить исходники, выделила три снимка и запустила фильтр для предварительного анализа дефектов пленки и ошибок экспозиции и после обработки выбрала наиболее удачный и увеличила масштаб.

– Распечатай мне три экземпляра. – Попросил Родинов и вскоре получил на бумаге два комплекта черно-белых и цветных снимков. – Аллочка, ты волшебница. Оставляю все фотопленки у тебя, а я побегу к Александру Ивановичу, надеюсь он не уехал еще в университет.

Алла надеялась, что Дмитрий останется с ней, чтобы совместно с ним произвести дешифровку текста, но у него оказались другие планы. Распечатала еще несколько экземпляров, взяла один и отправилась к Владимиру, желая продемонстрировать свои достижения. В кабинете управляющего фондом Тихонин мерил комнату шагами, громко разговаривая с кем-то по телефону, Родинову он указал рукой, чтобы расположился за приставным столом. Акимов сидел в кресле возле окна под листьями низкорослой тропической пальмы и с увлечением читающий какой-то манускрипт. Дмитрий присел во второе свободное кресло и почувствовал, как тонет в нем.

– Нашел что в разрушенном хранилище? – Профессор захлопнул книгу и приготовился выслушать.

– Я был только что у Танаевой, – уверенно прозвучал голос Родинова, – она просканировала пленки, что я обнаружил среди кучи черепков и груды мусора, того что ранее было культурными ценностями.

– А это что за листы? – Тихонин бросил трубку на аппарат, завершив разговор, подхватил стул от стола и придвинув его ближе к старому другу уселся. – Что по омфалу, насколько я помню, мы тогда много пленок наснимали.

– Хотя пленки старые, высохшие и поцарапанные, – Дмитрий положил листы на журнальный столик вверх изображениями и подал по цветному снимку старым хранителям, – Танаева совершила невозможное, прошлась какими-то фильтрами и обработчиками по исходным фотоснимкам, так что теперь, как вы видите, все великолепие омфала и текст на сошлифованной поверхности хорошо читается.

– Александр Иванович, ты же сможешь прочитать древний текст? – Тихонин не сомневался в знаниях друга, но своим вопросом он желал только пробудить задор, что был присущ им в молодости.

– Попробую, – пообещал профессор Акимов, – мне нужен карандаш и несколько листов бумаги.

Тихонин кинулся выполнять потребность друга, а потом поманил Дмитрия, чтобы не мешать, вместе они покинули кабинет, чтобы выпить кофе. За непринужденным общением они не заметили, что прошло четверть часа, когда вернулись, Александр Иванович самодовольно прохаживался в ожидании.

– Друзья, простите за высокопарный слог, – профессор был возбужден, – вы только послушайте, что у меня получилось.

Царь, возжелавший жить вечно под лучами величавого солнца, уверовал в великого бога, дарующего свет, и город лучезарный воздвигнул средь пейзажа, где не было жизни. В вечном покое бесконечного сна под сиянием звезд в высочайшей вершине он спит, но ночью взлетает душа повелителя древнего царства, чтоб лицезреть мечты, воплощенные в камне.

– Не ожидал в тебе такой велеречивости, – Тихонин восхищённо смотрел на Александра Ивановича. – Как я догадался, в этом тексте речь идет про Эхнатона – фараона реформатора.

– Если ты намекаешь, что гробница Эхнатона была давно обнаружена, – рассердился Акимов, – то это означает лишь одно, археологи ошиблись и могилу знатного египтянина из окружения фараона, приняли за могилу Эхнатона. Ты же знаешь, Владимир Сергеевич, как вредно для ученого предупреждения и желание собственного величия.

– Теперь бы привязать ваши слова к координатам местности. – Задумался Родинов.

– Это уже не моя задача! – Профессор протянул листок с текстом перевода и списком слов на древнегреческом с их значениями на русском Дмитрию. – Скажи Владимиру, пусть подключит специалистов, хотя может Танаева справится. Это же она смогла разобраться с арийскими артефактами, что обнаружил геолог Елизаров на севере Урала, а мне нужно в университет.