Читать книгу Стихи - Павел Булычев - Страница 4

Раскаленной желтой птицей

Солнце за гору упало

И волшебной тонкой спицей

Ситец неба расписало,

Грусть багрянцем расплескало.

Как последние тревоги,

Бросив в небо злата сноп,

Оно скрылось ненадолго.

Ночь пришла, и ночь пройдет

– Все не вечно, все течет.

Вспыхнув алой позолотой,

Дым листвы угас.

Миллионный или сотый

Пробил чей-то час…

Завтра, может, и для нас.

Тихо, пахнет вечером.

Снег, как белый мох.

Вырвался у тополя

От мороза вздох.

И опять молчание

Тонкое, как нерв.

Не порви нечаянно,

Словом огрубев.

Повернулась – и о боже!..

Утонул в глазах твоих.

И я понял, что быть может,

Создан мир для нас двоих.

Оступилась – испугался,

Робко руку протянул,

Незамеченным остался,

Тайно про себя вздохнул.

Посмотрел – идешь ты рядом.

Не поверил – уж не сон?

Удивился: воздух ядом

Показался напоен.

Расплещи вино, залей,

Затуши пожары,

Предзакатный красный змей,

Запали амбары,

Загляни под крыши снов,

Расстегни рассудок,

Распрями изгиб углов,

Листья незабудок.

Раствори зеленый дым

В черных ветках ночи.

Вешним смехом голубым

Яблони хохочут.

Отпади, что наросло,

Прошлое, забудься.

Месяц белое весло

Заставляет гнуться.

Дождя весеннего тонкие руки

Умыли землю, в окна кося.

Свежие, звонкие, томные звуки

Поле чувств во мне колосят.

И я не знаю, что такое Эта

белая звонкая тишь.

И что-то ищу неумелой строкою,

Ноги свесив с кресел крыш.

Что-то такое до ужаса хрупкое,

Нет, не стеклянное, хрупче еще,

Зыбкое, серое, нежное, чуткое…

Мозг до отказа мечтами мощу.

Ослепительным зигзагом

Раскололись небеса.

Над болотистым оврагом

Лягушачьи голоса.

Они вторят звукам грома,

Не страшась совсем грозы.

Постоянно они дома

В ожиданье стрекозы.

Музыкальные рулады

Нам ласкают нежно слух.

Их в болоте мириады,

А точнее – больше двух.

Лягушачьи песни вечны —

Отдаем им в этом дань.

Наши годы быстротечны,

Как стремительная лань.

Их кипит разноголосье

После дождичка в четверг.

Также будет все и после,

Когда нас не будет всех.

Коней на водопой ведут,

Узда их сдерживает норов.

Слепые Брейгеля идут,

Идут, идут по косогору.

Их развеваются плащи,

И волосы подняты ветром,

В глазах открытых не ищи

Ни искры божьей, ни ответа.

Там тьма чернее, чем в аду,

Тоска, которой не измерить.

И остается, как в бреду,

Зачем-то жить, во что-то верить.

В луже, светлой до дна

От дождливых пожаров,

Золотая луна

Королевой лежала.

Люди шли, говоря

Про долги и болезни,

Про меню января

И про то, что полезней.

Проходили они

Совсем рядом от лужи,

Потушив все огни,

Потушив свои души.

И никто не взглянул

И не вскрикнул от гнева,

Когда в лужу шагнули —

А ведь там королева!

И никто не заметил,

Как погибла луна.

И никто – даже дети

Не устали от сна.

После полуденной жары

Нагрянул дождик ниоткуда,

И, обессилев, комары

На дождик раскатали губы.

Земля шипит под градом капель,

Воздух волнует и пьянит,

Цветов и трав помятый штапель

Ковром невиданным лежит.

Откуда-то из поднебесья

Пролился свежести родник,

Концерт из лягушачьих песен

Мгновенно перешел на крик.

В листве берез родился ветер.

И вдалеке пророкотало.

И стало лучше жить на свете,

Хотя забот кругом немало.

Жара нас мучить перестала.

Однажды с раннего утра

Зашли в излучину Хопра.

Был штиль, с утра была жара.

На берегу, под сенью ив

Стояли, головы склонив,

Два местных жителя.

Один из них был с бородой,

Другой чернявый, молодой.

Мы находились вдалеке,

Туман стелился по реке,

От двух фигур шла благодать,

Слов было трудно разобрать.

Через листву струился свет,

Библейский представал сюжет

В зеленой раме из дерев.

Картина поразила всех.

Как будто в этот ранний час

Свет истины сошел на нас,

Боясь нарушить тишину

В околдовавшем нас плену.

В байдарку весла опустив,

Скользили средь плакучих ив,

Кто мы, откуда, позабыв,

Над суетою воспарив.

Но чудо кончилось. Они

В свои дела погружены,

Растаяли, как сам мотив…

И ветра налетел порыв.

Я припадаю к роднику.

Щемит под сердцем, скулы сводит.

Вот жажда до чего доводит,

И небо липнет к языку.

Стоит жара, не шелохнутся

Листы иссушенных берез.

Еще три дня – они свернутся.

Жара похуже, чем мороз.

Я серебро воды глотаю,

Я в кружку воду набираю.

Вода бежит уже по краю,

А я глотаю и глотаю.

Я не могу никак напиться.

Вода кристальна и чиста.

Вода меж пальцами струится,

Уже заполнены уста.

Я распрямляю плечи, спину,

Теперь уверен, что не сгину.

Нашел родник, течет вода,

Легко, свободно, без труда.

Родник поэзии сверкает,

Вдруг, появляясь, пропадает.

Я что-то в жизни обретаю,

Я про себя стихи читаю.

На веревке трусики,

На веревке маечка,

Над губою усики

У маленького мальчика.

Газеты и бутылки

Грязные в кустах,

Красные прожилки

Утром на глазах.

Лужи – не объехать,

Дороги – не пройти.

В общем не до смеха

На жизненном пути.

Транспортные муки,

Дворняги всех мастей,

Колодезные люки,

Ждущие гостей.

Листья цвета хаки

– Коркой по земле,

Злые, как собаки,

Мухи на стекле.

У прохожих лица —

Словно ото сна.

Россия – не столица.

Ранняя весна…

С неба что-то сеет,

Но уже не снег.

Человек болеет,

Болен человек.

У дороги на откосе

Неизвестно чья могила.

Крест застыл в немом вопросе

– Непогодой подкосило.

Наклонился, словно пьяный,

И хранит свои секреты.

Без таблички, безымянный.

Все вопросы – без ответов.

Почему же у дороги?

Есть, наверное, причины.

Не судите слишком строго.

Кто там: женщина, мужчина?

Кто лежит на косогоре?

Кем он был? Как его звали?

И о ком забыли вскоре,

Да и помнили едва ли?

Вот времени пройдет немного,

Пропадет крест с той могилы,

Чуть расширится дорога,

И не вспомнят, что здесь было.

Время неостановимо,

И не важно, где хоронят.

Пролетают годы мимо.

Живы мы, пока нас помнят.

Небо плачет целый день

То слезинкою скупой,

То, на солнце бросив тень,

Дождь идет сплошной стеной.

От Фонтанки до Канавки

Желто-голубой парад.

Не видать зеленой травки,

Плит гранитных строгий ряд.

Строгим росчерком решетки

Провожают корабли.

Очертания нечетки,

И мосты не развели.

Все неточно, скользко, зыбко,

Мрачно, серо и светло.

Не живет в каналах рыбка

Очень, видимо, давно.

Как люблю я этот город,

Не похожий на других.

Триста лет – уже не молод,

Но ничуть и не старик.

Перешел ты мне дорогу.

Я с тобою чуть знаком,

Но в душе моей, ей-богу,

Ты стоишь особняком.

Языком хочу простым:

Над деревней – синий дым,

Утки – лебеди в пруду

Ловят первую звезду.

На зеленой на траве,

Головою к голове

Стада тучные коров,

Черно-белых островов.

Округлились у коров

Очертания боков.

Мух и редких комаров

Отгоняет взмах хвостов.

На поверхности пруда

Белых лилий череда.

Чуть подальше по холмам —

Из дубов зеленый храм.

Кудри молодых дубрав

Смотрят в зеркало канав.

Над покосами туман, Трав

покошенных дурман

Стелет мягко по земле,

Словно скатерть на столе.

Тишина и благодать.

В хатах все ложатся спать.

Завтра с солнышком вставать…

Неохота умирать.

Всего-то гриф и дека,

И семь каких-то струн,

А губит человека

Вернее, чем гарпун.

Всего-то тихий голос

И глаз лучистый свет —

Волшебный этот опус

Возносит до небес.

Всего-то свет в прихожей,

Картины по стенам.

И я здесь не прохожий,

Вхожу, как входят в храм.

Всего-то шесть десятков —

Какие пустяки!

Оставшихся остатков…

Довольно вдаль идти.

Служебные собаки

Затихли в полумраке.

Охранники лихие —

Все люди неплохие.

Огромные коттеджи,

Рояли и сольфеджио,

Ухоженные руки,

Изнеженные внуки.

Система наблюденья,

Без всякого сомненья,

Работает без сбоя.

Но я же про другое.

Тут тишина такая,

Тут клетка золотая.

Подстрижены газоны,

Заборы из бетона.

Отдраены дорожки,

Породистые кошки,

Законность и порядок,

Реальность без загадок.

Но я же не о том.

Такой красивый дом,

А дышится с трудом.

Обидный пробел в биографии,

А, может быть, и в географии

Решил я восполнить и вот

Я с дружественным визитом,

Хотя не владею ивритом,

Сажусь, наконец, в самолет.

Припасть я желаю к истокам,

Мне снится Иерусалим,

И хочется стилем высоким

Беседовать запросто с ним.

Пройти по земле иудейской,

Услышать там русскую речь.

От пули арабской злодейской

Надеюсь себя уберечь.

Увижу знакомые лица

Друзей, нет которых родней.

Жду встречу – вот-вот состоится,

Я просто мечтаю о ней.

И праздник себе вдруг устрою —

За этим в Израиль и спешу.

Я в стену записку пристрою

И счастья для всех попрошу.