Читать книгу Аркус. Маг из низшей касты - Павел Данилов - Страница 4

Слава жрецам, по дороге мне не встретился никто из Синих. Я бегом проскочил через наш огород и зашёл в дом. На мягкой подстилке возле печки сидел Фостер-древний и что-то писал в книжке в кожаном переплёте.

– Как школа? – спросил дед.

– Фиолетовый учитель рассказал о щите.

– А Синий снова попугайничал? – улыбнулся старик.

– Ага, одно и то же… – сказал я. – Снова приходили Синие мальчишки. Всех поставили на колени, а Гая вовсе заставили есть с земли. От них никак нельзя защититься?

– Быть Фиолетовым – это словно вечно падать в бездну, – печально поведал Фостер-древний. – И, чтобы взлететь, нужно вырастить крылья.

– Дед, о чём ты? – нахмурив лоб, спросил я.

– О возможности. Единственный способ защититься от Синих – это стать Синим.

– Как? – я едва дышал, словно дед уже рассказал мне, как стать Синим. Сотни образов промелькнули перед глазами. Синий Артур не заставит копать картошку, а на милого Генри можно крикнуть в ответ. Фиолетовыми я понукать не буду, но ведь без приказов Синих у меня появится куча свободного времени. О Голубых я даже не вспомнил.

– Я пишу книгу, – сказал дед и постучал вечно согнутым пальцем по кожаной обложке, – здесь все истории, как люди сменили касту.

– Они получили новый браслет? – сказал я с недоверием.

– Да, – кивнул дед. – До цели дойдёт тот, кто идёт. Но я считаю, что, прежде чем идти – нужно хорошенько подумать о направлении. Ведь можно уйти в другую сторону. Или упасть в яму, из которой не выбраться и за всю жизнь. Со мной так и случилось…

– Что случилось?

Дед махнул рукой – разговор был окончен.

Голова разболелась, мысли путались. Казалось, что между ними шёл настоящий бой. Каждая мысль хотела, чтобы я подумал именно её. И стоило начать размышлять, как другой образ выкидывал предыдущую мысль за борт, создавая перед внутренним взором калейдоскоп обрывочных видений. Лучший способ отвлечься от мыслей – заняться делом.

Мяту я собрал на грядке, подорожник нашёл около забора. Я направился в кухонный уголок, где обычно властвовали мама и сестра. Положив листья мяты в ступу, я начал толочь её пестом. Чудесный запах свежести наполнил дом. Я бросил растения в кастрюлю и залил водой. Подбросив в печь дров, я повесил котелок на чёрный от копоти крючок. Я засунул руку с браслетом в печку и представил загорающуюся спичку.

– Сцинтилла!

Вспыхнул огонь, и дрова вперемешку с углём весело занялись. Языки пламени сразу начали лизать дно кастрюльки, словно оно было сахарным. Вода забулькала, а мята и подорожник закрутились в невероятном хороводе ароматов. Я подхватил котелок кочергой и вытащил из печи.

– Марк, можешь взять флягу, – сказал дед, так и не оторвавшись от книжки.

– Спасибо, дед, – горячо поблагодарил я, – она мне пригодится.

Я процедил отвар и налил во флягу.

– Отвар действует две недели, – предупредил дед. – Затем вари новый.

Я сразу подумал о зиме.

– А отвар из сушёных растений будет действовать?

Старик кивнул. Затем посмотрел мне в глаза и произнёс:

– Используй заклинания при любой возможности, восстанавливай силы всеми способами и снова колдуй. Пускай Радужная сфера привыкает, что тебе нужно много сил.

– Учитель сказал, что артефакту не нравится, когда с него берут силы сверх положенного.

Дед приподнял брови и спросил:

– Откуда ты знаешь, сколько положено сил тебе? Тот же самый учитель рассказывал, что Радужная сфера даёт каждому максимум сил. Ну так и увеличивай этот максимум! Покажи всем, что с фиолетовым браслетом ты можешь больше Синего. Конечно, до более ярких каст с этой тусклой ерундой не дотянуть, но любое восхождение начинается с первого шага.

– Стану сильнее… – сказал я, – и что?

Фостер-древний улыбнулся, показывая редкие зубы.

– Ты никогда не видел настоящих чудес. Конечно, Синим живётся гораздо легче Фиолетовых, но и у них почти нет способностей. В молодости я много раз встречался с Зелёными. – Фостер-древний надолго замолчал, предаваясь воспоминаниям. – Я видел, как с помощью колдовства растят деревья, зрел, как отряд Зелёных за несколько недель построил замок, ни разу не прикоснувшись к инструментам и камням. С помощью заклятия можно приготовить пищу или очистить воду. А некоторые Жёлтые, это я, конечно, только слышал, с помощью браслетов контролируют монстров так же легко, как мы управляем старой клячей благодаря поводьям.

Я только рот открыл, с трудом веря, что дед говорит о реальном мире. Он продолжал:

– Люди высших каст занимаются наукой, изучением мира, придумывают новые заклинания. Кто-то выбирает удел странника, а кого-то судьба сводит с военным делом, и люди без оглядки посвящают ему всю жизнь. Конечно, в любой касте есть те, кто нуждается в простой спокойной жизни без особых взлётов и падений. Они приказывают низшей касте и безропотно выполняют поручения высшей. Они – эти равнодушные люди – главный столп кастового общества. – Дед улыбнулся, видя моё потрясение. – Думаю, тебе пора опробовать отвар.

Я вышел на улицу и лёг на деревянную скамью. В тёплые деньки на ней любил посидеть дед, а ночью, когда не спалось, я мог проторчать на ней до утра. Я прижал левую руку к груди, а правой взял твёрдый комок земли и подбросил над собой. Представив прямоугольный щит, я произнёс:

– Скуутум!

Комок неприятно ударил меня в живот, хотя я почувствовал, что браслет магическую силу потратил. Я взял земляной снаряд потяжелее и снова подбросил его. В этот раз я успел представить, как в большом щите увязает стрела, и прокричать:

– Скуутум!

Я зажмурил глаза – комок летел прямо в лоб. Прошло мгновение, и он, разбившись на несколько частей, отскочил в сторону, так до меня и не дотронувшись. Щит сработал! Радость быстро омрачилась ощущением, что магически я истощён и не способен даже на простейшее волшебство. И это от двух щитов, один из которых не смог задержать комочка земли!

Я сел и достал фляжку. Отвар успел немного остыть, и я осторожно сделал глоток. Чуть горьковатая, освежающая жидкость лёгким бризом пронеслась по груди и остановилась в желудке. Браслет нагрелся и слегка обжёг меня, словно я не опустил голову, заметив Синего. В следующую секунду я почувствовал, что снова могу колдовать. И почему я не спросил о восстановлении сил раньше?! Почему такие фляги не носит каждый встречный-поперечный Фиолетовый? Вопросы, вопросы, вопросы… Иногда Гай меня дразнил, называя «человек-вопрос». Пускай попробует мой чудо-отвар и поймёт, что не зря я их задаю.

Ещё с десяток раз попрактиковавшись в заклинании щита и трижды приложившись к фляжке, я занялся сбором подорожника и мяты. В один миг эти растения стали лучшими в Аркусе. И я хотел сделать их запас.

Очень большой запас.

* * *

Следующий день прошёл в тяжёлом труде на участке. На зиму мы запасали картошку, морковь, свёклу, тыкву, капусту, кукурузу и яблоки. Денег у нас никогда не было, потому муку для хлеба мы выменивали на фрукты и овощи. Обычно к мельнику ходила приветливая и красивая Анна, которая всегда приносила домой муки больше, чем отец рассчитывал выручить.

Настала очередь гигантской тыквы, весившей больше меня. Кряхтя и отдуваясь, мы кое-как донесли её до подвала, но как опустить такую махину вниз – никто ума не мог приложить.

– Не хотелось бы разрезать, – сказал отец.

– А что делать? – разведя руками, спросила мама. – Часть приготовим, часть мельнику и милому Генри отнесём. Хотя и правда жалко…

Дед, вышедший после обеда погреться на солнышке, покачал головой.

– Браслеты вам зачем? – спросил он. – Как бесцветные, честное слово. Марк, используй заклинание гравитас левитер.

Отец вытаращил глаза, словно деда в один миг одолел старческий маразм.

Это было сложное заклинание. Я вспомнил мыслеобраз – металлическая гиря превращается в плюшевую, а затем сама собой поднимается в воздух. Если колдовство удавалось, то предмет на несколько минут становился в два-три раза легче. Дед рассказывал, что Голубые могли уменьшить вес предмета в пять раз, а Зелёные и Жёлтые и вовсе заставить его левитировать.

Я глотнул из фляжки, направил раскалившийся браслет на великанский плод и, в точности воспроизведя мыслеобраз заклинания, произнёс:

– Гравитас левитер!

Заклятие в один глоток осушило чашу магических сил. Я подошёл к тыкве и, обняв её двумя руками, без особого труда поднял. Сестра с недоверием, словно кошка, фыркнула, мама приложила ладонь к сердцу, а отец лишь покачал головой и перевёл взгляд на деда, который расплылся в довольной щербатой улыбке.

– Молодец, – сказал отец. – Полезное заклинание.

Я улыбнулся. Дождаться похвалы от моего отца не легче, чем солнечного денька поздней осенью.

Весь день я надеялся, что мы вот-вот закончим и я схожу в лес, наберу ягод для медра и поговорю с ним. Только когда солнце нырнуло за линию горизонта, мама пошла готовить ужин. После этого я и отец ещё час работали в сумерках. Я представил керосиновую лампу, освещающую ночной дом, и произнёс:

– Луцет.

Обручье немного меня обожгло, но на слабую боль в запястье я перестал обращать внимание. Зато стало светло, и мы не рисковали сломать шею, споткнувшись об какой-нибудь ящик или мешок.

– Что-то ты колдуешь больше, чем мы всей семьёй вместе взятые, – заметил отец.

– Я тренируюсь, пап, – ответил я, – нам в школе задание дали.

– А не получится, что беря силу из фиолетовой полосы Радужной сферы, ты забираешь её у других Фиолетовых? – спросил отец.

– Пап, все же говорят, что Радужная сфера даёт столько сил, сколько каждому положено…

В этот момент открылась дверь дома, и мама прервала наш необычный разговор:

– Мойте руки и скорее за стол. Ужин готов.

Отец вздохнул и пошёл к умывальнику.

* * *

Утром тело болело так, что казалось, будто меня не поднимут приказы и десяти Синих. Я готов был откликнуться лишь на личную просьбу Белых жрецов, наших отцов и хранителей.

Всё оказалось прозаичнее. С постели меня подняло желание посетить туалет. А лечь обратно под одеяло не дали аппетитные запахи маминой стряпни.

– Хорошо вчера поработали, – улыбнулся папа.

Я вздохнул и набрал полную ложку тыквенной каши. Папа улыбался редко, но неизменно ему приносило радость, когда семья в полном составе работала до изнеможения на собственном огороде. Иногда я думал, что, будь папа Синим, Фиолетовым в его подчинении было бы несдобровать.

Родители вышли на улицу и… пропали. Видимо, позвал кто-то из Синих. Я решал: пойти мне к Гаю, вдруг он тоже свободен, почитать книгу или отправиться в лес. От решения меня избавил Синий господин, без стука вошедший в дом. Его бесцеремонность мне сразу не понравилась. Браслеты засветились, я и Анна опустили головы, а Фостер-древний громко всхрапнул.

– Где мать? – спросил Синий у Анны.

– Не знаю, ушла куда-то, – ответила сестра.

– Вечно вы ничего не знаете, – процедил сквозь зубы Синий. – Я от управляющего. Он сказал взять мать и дочку – нужно убрать его коттедж. – Затем он зашёл в ботинках в середину комнаты, оглянулся, словно не верил, что мамы нет дома, тыкнул в меня пальцем и сказал: – Ладно, сойдёшь и ты. На сборы три минуты.

И вышел, оставляя после себя мокрые, грязные следы. Я подумал, что если они по своему коттеджу ходят в обуви, то там за два дня не убраться. Я надел старые штаны и свитер, забрался в шитые-перешитые сапоги и повесил на ремень под свитер ножны с Цертусом и подсумок с флягой. На руки я натянул потёртые перчатки из овечьей кожи.

Синий стоял на крыльце. Он брезгливо посмотрел на мой наряд и сказал:

– Как бы после тебя, малой, не пришлось убирать.

– Всё бу… – я едва не задохнулся от нестерпимой боли в руке. Я не учёл, что господин меня ни о чём не спрашивал.

– Что ты хотел сказать? – смилостивился он надо мною.

– Всё будет чисто, – ответил я.

– Обязательно, – плотоядно улыбнувшись, ответил Синий. – Если управляющий останется недоволен, вы потом неделю будете языками вылизывать каждый пыльный уголок.

Я передёрнул плечами, представив такую картину. Конечно, жрецы осуждали издевательства над низшими кастами, но Яркие могли ответить, что всего-навсего наказывали Тусклого в воспитательных целях.

Вышла Анна в рабочем комбинезоне, собранные волосы скрывала косынка. Мы переглянулись с сестрой и пошли к самому большому дому в деревне – двухэтажному коттеджу Синего Рэя.

– Послезавтра приезжает делегация Голубых из Траектуса. Это большой город, один из военных и торговых центров Аркуса. Господа будут давать распоряжения на следующие полгода, – сказал Синий, зыркнув из-под бровей. Затем громко, едва не срываясь на крик, продолжил: – Я бы с вами даже разговаривать не стал, но надеюсь, что у вас есть хоть капля мозгов, чтобы понять значимость вашего задания! Всё должно блестеть! Ясно?! Бывал я в Траектусе. Это не наша навозная куча с фиолетовыми червями…

Мы покорно выслушали. «А у тебя есть эта капля мозгов? – мрачно подумал я. – Как Фиолетовые терпят это всю жизнь?» Тут же пришла ужасная мысль: «А куда деваться?»

Мы разулись в огромной прихожей, которая была с половину нашего дома. Господин провёл нас по восьми комнатам на первом и втором этаже, показал на дубовую дверь, окованную железом, и сказал:

– Туда не суйтесь.

Рядом с запрещённым входом была лестница на чердак.

– Пацан, за мной, – сказал Синий.

Господин показал мне низкий чердак, заросший сантиметровым слоем пыли. В каждом углу покачивалась целая рыбацкая сеть из паутины. А из-за поперечных балок, к которым крепился потолок второго этажа, этих углов и уголков здесь были сотни.

– Ходи только по балкам, иначе потолок провалится, – сказал Синий. – Чтоб всё блестело.

Я судорожно сглотнул.

– Через два часа приду посмотрю, что вы тут намыли, – сказал Синий и ушёл.

– Весёлое задание нам досталось, – сразу же высказался я.

– Не хуже и не лучше, чем обычно, – буднично отозвалась Анна. – Работы много. Лучше поторопись.

– Анна, ты не устала от этой бесконечной работы? – спросил я. Мне редко удавалось поговорить с сестрой, хотя я её очень любил. – Без награды, без цели, без будущего.

– Марк, даже если бы я и хотела обсуждать такие глупости, – строго сказала Анна, – то точно не в доме управляющего! Тем более он к нам добр и разрешает менять часть урожая у милого Генри на деньги и вещи.

Я не мог понять связи между безропотным выполнением заданий и добротой, но разубеждать сестру не стал. Лишь спросил:

– И так всю жизнь?

– Мы же Фиолетовые, – пожала плечами Анна. – Бери тряпку и ведро. Я надеюсь, что ты мне поможешь, когда закончишь с чердаком.

– Я на их месте закрыл бы туда дверь поплотнее и забыл о нём навсегда.

– Тебя никто не спрашивает, – грубо сказала Анна.

– В том-то и беда…

«На этот чердак, – подумал я, – никто не заходил со времён Хаоса. Кому понадобилась тут чистота? Здесь даже пауков держать стыдно!»

Сильно согнувшись, я перешагивал с балки на балку и вытирал грязь. В носу защекотало, и я оглушительно чихнул, затем ещё и ещё раз.

Час шёл за часом, хотелось есть. «Надо было хоть яблочко из дома взять», – мечтательно подумал я. В следующую секунду я споткнулся о гвоздь, торчащий из балки. Я схватил ведро двумя руками, чтобы избежать катастрофы – пролить воду на потолок. В краткий миг я представил, как грязная жижа пропитывает побеленный деревянный потолок в кабинете управляющего. Пятно увеличивается и темнеет, и вот уже на стол, заваленный важными документами, начинает капать вода. Чернила расплываются, растекаются, стирая слово за словом и уничтожая всякую надежду на спокойное будущее всей моей семьи. К счастью, я не пролил ни капли.

Спасение потолка обошлось мне крепким ударом лбом. Перед глазами сверкнули яркие искры, что впору заменить заклинание сцинтиллы и поджечь к бесцветным весь этот пыльный коттедж. Удар ребрами тоже трудно было назвать приятным, и я остался лежать, обняв ведро, словно любимую собаку.

Через несколько минут я спустился в ванную и, оторвав кусок чистой тряпки, намочил её холодной водой и обвязал вокруг лба. Боль немного отступила. В этот момент я подумал, что пора бы изучить болеутоляющее заклятие.

Через пять минут повязка стала тёплой, а вскочившая шишка сильно засаднила. Я поднёс браслет ко лбу, представил, как вода покрывается коркой льда, и произнёс:

– Алгор.

Ледяная повязка укротила боль, и протяжным жалобным урчанием о себе напомнил пустой желудок.

– Замолчи, дружок, – сказал я вслух. – Работа только началась.

И, в сотый раз отжав тряпку, я начал мыть стену.

* * *

Никто не пришёл ни через два часа, ни через пять. Я проклинал Ярких, бесцветных и весь мир, сделавший меня Фиолетовым. Дверь открылась только вечером, браслеты засветились, и в дом вошли двое Синих: управляющий Рэй и его помощник. Я сидел на полу рядом с ванной, Анна мыла вёдра и тряпки.

Управляющий осмотрел несколько комнат, затем увидел Анну и улыбнулся. Мне его улыбка не понравилась. Было в ней что-то хищное. Анна повернулась к господам, склонив голову. Прядь светло-русых волос выбилась из-под косынки. Управляющий снял с Анны косынку, взял её за подбородок и приподнял голову.

– Вы с братом молодцы, красавица. Хоть вы и обязаны подчиняться, я вас награжу, – глядя сестре в глаза, он залез в карман и вытащил на свет три серебряных монеты. – По одной вам, и одну отдайте родителям. Можете идти.

Я вскочил на ноги и вылетел на улицу. От коттеджа меня тошнило. И от голода тоже. Анна вышла быстрым шагом, на ходу надевая косынку обратно.

Анна отдала мне монету, выполняя приказ, и через миг забрала обратно. Все три монеты достались родителям. Отец нахмурился: вряд ли оплата Рэя предвещала что-то хорошее. Синие никогда не платят Фиолетовым. А в искреннюю благодарность мы не верили.

Выпив пол-литра молока со свежим хлебом, я набросился на тарелку горохового супа. Вчера, после работы на огороде, я думал, что устать сильнее невозможно. Сегодня я понял, как был неправ. Стоило мне проглотить последнюю ложку, как я почувствовал вселенское изнеможение и даже засомневался, что смогу добраться до постели. Всё-таки я сделал несколько шагов и сел на кровать. Начал ложиться и уснул раньше, чем успел коснуться головой подушки.

* * *

Встал я рано. От глубоких вдохов болели рёбра, саднила шишка. Я рассчитывал, что Синие любят поспать, и мне удастся ускользнуть в лес.

На поляне двое исцарапанных Фиолетовых, рискуя жизнью, собирали остатки ежовых ягод на верхушке дерева. Я махнул им рукой, приветствуя, и пошёл вглубь леса.

Я хотел поскорее встретиться с хозяином леса, потому ягоды не ел – все до единой складывал в лукошко. Спустя час я стоял на месте прошлой встречи. Я вдохнул свежий лесной воздух, в котором смешались сотни ароматов, и не поверил, что всего несколько дней назад на этом прекрасном месте меня могла настигнуть смерть. Как же мне позвать своего спасителя?

– Медр, я собрал для вас ягод, – сказал я спустя полминуты. Прозвучало немного глупо, но ничего лучше я не придумал.

На краю поляны закрутился вихрь, подняв с земли ворох опавшей листвы, и из-за дерева вышел мой невысокий новый друг. Мне очень хотелось, чтобы медр стал мне другом. В прошлую нашу встречу я был измотан страхом и бессонной ночью, все чувства были притуплены. Сегодня внешность хозяина леса меня удивила вновь. В карих глазах плясали весёлые искорки, белая шерсть смотрелась так, словно её пытались расчесать, но потерпели неудачу, а торчащие из-под верхней губы два передних зуба по остроте могли соперничать с лезвием Цертуса.

– Здравствуйте, – сказал я.

– Здравствуй, Марк, – ответил медр. Казалось, что его голос вобрал в себя и шелест листьев, и пение птиц, и рёв медведя и треск деревьев во время бурелома. На миг я почувствовал, что со мной заговорил сам Лес.

В лапах медр держал зелёную чашу. Я наполнил её, и она, словно мираж в пустыне, испарилась!

– Благодарю, – сказал хозяин леса. – Ты пришёл раньше, чем я ожидал.

– Выдалось свободное утро, – ответил я с улыбкой.

– Может, ты его сделал свободным? Не думаю, что пришёл кто-то из Синих и сказал: «Марк, отдыхай, у тебя свободное утро».

Я засмеялся. За всю жизнь я не слышал, чтобы был такой случай, когда господин приказал Фиолетовому отдыхать. О бесцветные! Я даже представить такое не мог без ехидной улыбки!

– Чем вы занимаетесь? – вежливо спросил я.

– Дел много: то разъярившихся лосей унять надо, то медведя с волками помирить. Деревья тоже не так просты – за молодняком глаз да глаз. Кого-то полить, а кого-то, скрепя сердце, приходится и выкорчевать. Не все деревья могут рядом друг с другом жить. Переплетутся корнями и оба погибнут.

– Сложно, – сказал я, задумавшись о многообразии леса, – почти как у людей.

– А чем деревья отличаются от людей?

– Ну, они не могут ходить…

– Да, Марк Фостер, – сказал медр. – Пожалуй, только этим.

– Деревья никому не делают зла, – добавил я.

Хозяин леса покачал головой.

– А как же сброшенная на голову ветка? Увязшие в выпущенной смоле насекомые? Одни деревья стремятся к могуществу, закрывая ветвями от света деревья поменьше и не давая им вырасти. Другие – хотят только жить. В пустыне, в горах, в лесу или на болоте – их интересует только сам процесс жизни. Здесь деревья похожи на людей больше, чем ты думаешь.

После минутного молчания я спросил:

– Можно привести Гая? Он…

– Здесь не зоопарк, где глазеют на заморских зверушек! – оборвал хозяин леса.

Я удивился и поспешил оправдаться:

– Я хотел познакомить вас с лучшим другом.

– Не хочу ни с кем знакомиться, – отрезал медр, – у меня есть лес. Ещё раз спасибо за ягоды.

– Извините, если обидел вас!

– Знаю я твоего Гая, – смягчился медр, – насквозь Фиолетовый.

– Он тоже сюда приходил? – мои брови поползли вверх.

– Птицы – мои глаза и уши. Нет, мне не о чем с ним говорить.

Я открыл рот, но не успел произнести и звука – медр исчез. Не так я представлял себе встречу. Пожав плечами, я побрёл домой, попутно кидая в корзину грибы и листья подорожника.

Теперь я стал больше обращать внимания на птиц, зная, что через них смотрит медр. Или они ему только рассказывают о происходящем? Теперь я ни в чём не был уверен. Мир Аркуса оставался прежним, но для меня он переворачивался с ног на голову почти каждый день.

Дома меня ждал Гай.

– Привет, – поздоровался он.

– У Синих кончилась для тебя работа?

Гай махнул рукой, словно говоря: «Разве это возможно?»

Сестры и отца дома не было. Гай помог мне почистить грибы, зная, что мама обязательно позовёт его к столу. А что может быть вкуснее запечённых в сметане свежих грибов с картошкой? Хотя Гай признавал любую еду.

Я насыпал в ступу листьев мяты и растолок их в ароматную кашицу. Подорожник из леса был крупнее, чем с нашего огорода, и я думал, что отвар получится лучше. Я верил в это, вешая кастрюлю над горячими углями.

– И что, действует? – спросил Гай.

– Ты тренировал щит?

– Конечно! Вчера и позавчера по два раза, – ответил Гай. – Сегодня утром даже один раз получилось.

– А я ставил щит двадцать раз подряд. Сделаю глоток – и колдую три заклинания в полную силу.

– Врёшь!

– Сам попробуй!

– Не боишься, что потратишь выделенные тебе на всю жизнь силы? И станешь бесцветным! Я не буду даже пытаться обманывать Радужную сферу, – друг смотрел на меня так, словно я с закрытыми глазами прогуливался ночью по канату над пропастью.

Я расслышал в словах Гая разумное зерно. Но, раз почувствовав силу, вкусив возможность колдовать больше и мощнее, возвращаться к убогим двум-трём заклинаниям в день не хотелось.

Раздался голос деда:

– Чепуха! Гай боится.

– Да, я боюсь, что станет хуже, – без стеснения заявил Гай.

– Куда уж хуже… – хмыкнул я. – Вчера весь день с Анной вычищали грязь из каждого уголка коттеджа Рэя. Видишь, какую шишку набил?

– А я огороды перекапывал, – сказал Гай. – И умей ты хоть по сто раз в день колдовать, там надо работать лопатой.

Я налил в стакан отвар и предложил деду.

– Давай попробую глоточек, – сказал Фостер-древний и осторожно отхлебнул горячий напиток. – Весьма и весьма неплохо. Главное – с душой. Как на силу заклинания влияет чёткость мыслеобраза, так на качестве зелья сказывается настроение волшебника.

– Не знал, – сказал я с удивлением. Потом обратился к другу: – Даже не попробуешь?

Гай покачал головой.

– Извини, – сказал он. – Мне это ни к чему.

– Бесцветные с тобой, оставайся слабаком, – разозлился я.

– Я Фиолетовый. И, если буду знать хоть сотню мощных боевых заклинаний, Синий всё равно сможет заставить меня есть с земли, – глядя мне в глаза, тихо сказал Гай. – Ты сам себя обманываешь.

Гай прав. И дед прав – мы падаем в фиолетовую бездну, которая съедает радость любого маломальского успеха. Сила имеет значение, когда на руке не фиолетовый браслет.

Я поставил перед Гаем парящую тарелку с грибами и картошкой, и он забыл о браслетах, силе и зельях. Обжигаясь, он с радостью набросился на еду.

Что ж, каждому своё.

* * *

– Куда подевались все Фиолетовые?! Пора вводить утреннее построение, чтоб вы, помои фиолетовые, не могли улизнуть от работы! – так началось моё утро.

Я открыл глаза и сел на кровати. Посреди комнаты стоял пожилой Синий господин.

– Где все? В лес сбежали? – спросил он меня.

К моему удивлению, дома не оказалось даже деда. Я опустил голову и ответил:

– Не знаю, я спал.

– Значит, ты выполнишь моё задание. Собирайся.

Я быстро оделся и, наученный горьким опытом, прихватил три яблока и краюху хлеба.

– Мои козы не вернулись. Я думал, что они уснули на пастбище, но сегодня утром я обнаружил, что их там нет! Восемь взрослых коз! Две чёрных и шесть белых, – рассказал Синий, пока я обувался. – Это всё моё состояние! Тебе нужно их найти и вернуть обратно. И пока не соберёшь всех – в деревню не возвращайся.

Я побелел от ужаса. Но сказать ничего не мог.

– Вот восемь верёвок и козий корм для приманки, – сказал господин. – У коз на правой задней ноге клеймо – большая буква Р. Давай, бегом!

И я побежал на пастбище. Там паслось с полсотни коз и коров. Я осмотрел всех животных, но нужного клейма не нашёл. Я прошёл сотню шагов и остановился. За спиной – деревня, по левую руку стоял лес, а впереди и справа – бескрайние просторы холмов, равнин, оврагов, болот и рощиц. Животные могли быть где угодно!

«Я не вернусь в деревню никогда, – понял я. – Мне придётся искать этих коз до старости. Козы давно сдохнут, а я по-прежнему буду пытаться выполнить приказ господина. От одной мысли, что я проведу всю жизнь в поисках вонючих коз, разрывалось сердце. Ну зачем он так сказал?! Почему нельзя было приказать искать их три дня, неделю… Но всю жизнь? Может, они убежали в лес, и их съели волки, которые не полакомились мною. Если так всё и случилось, то лучше бы медр меня не спасал».

Медр? Ну конечно! Ведь он знает всё, что происходит в лесу! Я побежал к стене деревьев, уверенный, что хозяин леса вновь меня спасёт. А птицы? Птицы – его глаза. Они наверняка видели отбившихся от стада коз. Как здорово, что у меня есть такой могущественный друг!

Я вбежал между деревьев и сказал:

– Медр, хозяин леса, появитесь, пожалуйста.

Я надеялся заметить вихрь, который в прошлый раз принёс медра, но листву по-прежнему шевелил лишь слабый ветерок.

– Хозяин леса, мне очень нужна ваша помощь! – немного громче произнёс я. – Очень!

Прошло несколько минут, наполненных утренним пением птиц, едва уловимым скрипом деревьев, и теплеющими лучами солнца.

– У меня для вас яблоки, – без всякой надежды сказал я.

Медр не появился и в этот раз. «Никакие мы не друзья», – с апатией подумал я и вонзил зубы в яблоко. Пережёвывая сочный фрукт, я побрёл прочь из леса. Ни коз, ни даже их следов рядом с деревьями не нашлось.

От яблока есть захотелось ещё сильнее. Я слышал о заклинании, которое заглушает чувство жажды и голода, но не знал его. Потому поступил по старинке – оторвал кусок хлеба и начал его долго и тщательно пережёвывать. Чтобы отогнать дурные мысли, я начал считать шаги. Сотня… две сотни… тысяча… На двух тысячах я сбился и заметил, что хлеба почти не осталось. Голод отступил, но я знал, что если не к обеду, так к вечеру он вернётся с новыми силами.

Я раскрыл мешочек и понюхал козий корм – затхлая вонь ударила в нос, глаза заслезились. Неужели этим можно приманить? Если Синий кормил коз такой гадостью, то немудрено, что они не захотели к нему возвращаться. Видимо, он перепутал их со свиньями. Я вытряхнул мешок, зная, что такая еда пригодится полевым мышам и голодным птицам, а мне не придётся весь день таскать лишнюю тяжесть. А приказ я не нарушил – я приманиваю коз.

Было прохладно, потому я не останавливался, боясь замёрзнуть. Когда уставал – просто шёл медленнее. За полдня поисков я так никого и не встретил. Ни одной бездомной бесцветной собаки. Я начал понимать, что ночевать мне придётся на улице. Без подушки, без одеяла, под холодным осенним небом. Чтобы не замерзнуть – придётся набрать много дров.

Настроение испортилось ещё сильнее, когда я вспомнил про Алису. Девушка придёт, будет стоять, ждать меня, подумает, что я её обманул. А Гай решит, что я его бросил и пошёл в школу с Алисой. Замечательно! Даже из-за одной козы можно потерять сразу двух друзей!

Тут же в голову пришла гениальная идея. Мне запретили возвращаться в деревню, но никто ничего не говорил о школе! Можно перехватить Гая и Алису, когда они будут идти на занятия! Возможно, они помогут найти животных и поделятся едой. Ведь я буду голоден, как бесцветный.

От сердца немного отлегло, и я несколько раз глубоко вздохнул. В этот момент я поднялся на холм и увидел пасущихся коз. Две чёрных, четыре белых. Что ж, даже если я их всех поймаю, то придётся с этим табором искать ещё одну парочку свободолюбивых парнокопытных.

Сделав на веревке петлю, я двинулся к ближайшей козе. Мекнув, она отбежала в сторону и продолжила пастись. Я повторил попытку подкрасться. Теперь коза отскочила ещё дальше. С двумя другими животными я тоже потерпел неудачу. В раздражении хмыкнув, я понял, что найти коз было половиной дела.

Дед всегда говорил, что упорство и терпение – большая сила, но, прежде чем раз за разом долбить в одну точку, стоит подумать. Возможно, проблема легко решается, если зайти с другой стороны.

Я посмотрел на широкий фиолетовый браслет. Магия. Я стал перебирать в голове все заклинания, которые знал. Пугать коз нельзя, поджигать или охлаждать – тоже. Заклятие тоски и бессмысленности! Оно было зонное, так что я смогу поразить им сразу несколько животных! Я представил, как небо заслоняют свинцовые тучи, начинает моросить мелкий холодный дождь, бескрайнее поле подёрнуто туманом, и нет кругом ни души и некуда идти. Я почувствовал в груди щемящую пустоту и произнёс:

– Ангореус.

Три козы перестали жевать и легли на траву. Я подошёл и спокойно надел им на шеи верёвки. Глотнув из фляжки и подождав минуту, я снова создал мыслеобраз и повторил высвобождающее слово. Вскоре я связывал шесть верёвок в одну, чтобы животные не разбежались, когда их настроение прояснится.

Мои глаза расширились – одна коза запуталась и начала себя душить! Я выхватил Цертус, перерезал верёвку и начал делать ошейник заново. Ещё не хватало! Вряд ли Синий похвалит меня, если я приволоку тушу мёртвой козы. Видимо, заклинание оказалось слишком сильным.

Я потянул коз за собой – от них зависела моя жизнь. Некоторые упирались, и мне пришлось взять в руки прут.

Двух самых крупных коз я поймал, когда густые сумерки накрыли Аркус. У всех восьми животных на задней ноге красовалось клеймо в виде буквы Р. Думаю, эта буква будет напоминать мне о сегодняшнем дне до конца жизни. Сейчас же осталось не заблудиться и найти родную деревню при свете звёзд.

Уставшие животные в хорошие попутчики не годились, и я привёл их во двор господина лишь глубокой ночью. Из последних сил привязал коз к забору и, спотыкаясь от усталости, побрёл домой. Мама помогла мне разуться и лечь в постель – в тёплую постель с подушкой и одеялом.

* * *

Спасеньем от работы пришёл школьный день. Я не хотел, чтобы Алиса ждала даже минуту, и вышел раньше обычного. На улице было темно, лишь свет фонаря на краю деревни разгонял ночную мглу. Вначале я заметил тёмный силуэт, но через пару секунд узнал Алису по походке. Горизонт заалел в тот момент, когда девушка подошла ко мне.

– Привет!

– Привет-привет, – улыбнулась она. – Пойдём?

Мы направились к дому Гая. Алиса надела тот же красный джемпер, скрывающий шею, и длинную юбку, которая касалась сапог. Тёмные волосы девочка заплела в косу. Я понял, что рассматриваю её слишком пристально, и поспешил отвернуться.

Гай вышел на улицу, одновременно прожёвывая последние куски завтрака и протирая глаза. Он кивнул нам и, кажется, продолжил спать на ходу.

– Как неделька? – поинтересовалась Алиса.

Гай махнул рукой: мол, и не спрашивай даже.

– Ужасно, – ответил я и рассказал о чердаке и погоне за козами.

– Заклинание тоски? – приподняв узенькие брови, спросила Алиса. – Необычно. Только как ты смог воспользоваться им трижды? Меня на одно едва хватит.

Я постучал пальцем по фляге.

– Ты стал пользоваться зельем? – удивлённо спросила девушка.

– Ты тоже думаешь, что зря? – спросил у Алисы Гай, впервые за утро подав голос.

– Я думаю, это смело, – улыбнулась Алиса. – Зря не зря… кто знает? Точно одно: если б не зелье, Марк до сих пор бы гонялся за скотиной.

– Я готов был распрощаться с домом навсегда, – признался я.

– Бабушка рассказывала, что раньше Синие заверяли задания у специального человека, который проверял, может ли Фиолетовый или несколько Фиолетовых с ним справиться, – нахмурив лоб, сказала Алиса. – Без крайней необходимости жизнь и имущество подчинённого не должны были подвергаться опасности. И, конечно же, Фиолетовый всегда мог вернуться домой. То, что сделал с тобой Синий, нарушает все принципы кастового общества. Господин должен не только раздавать указания, но и заботиться о слугах. А теперь мы только, как попугаи, повторяем про Белых жрецов, наших отцов и хранителей, но даже не знаем, где находится Храм с Радужной сферой.

– Тухлый бред бесцветного! Храм находится в столице! – воскликнул Гай. – Вам бы ещё познакомить своих деда с бабкой – и можно организовывать тайное общество недовольных!

– Она умерла в прошлом году. Прямо во время работы, – вздохнула Алиса, и мы надолго замолчали.

Из-за холодной погоды мы шагали быстрее обычного и подошли к школе первыми. Гай поделился с нами сладкой шарлоткой, где яблок было больше, чем теста.

– Так ждать занятий намного веселее, – сказала Алиса, – спасибо. Пойдёмте сегодня ко мне! Я вас угощу вкуснейшей штукой! Пирогом с изюмом и вишней.

Алиса поочерёдно посмотрела на меня и Гая, а мы тем временем переглядывались друг с другом.

– Думаю, можно, – кивнул я. Затем улыбнулся и добавил: – Точнее, с удовольствием. Да, Гай?

– Не смогу, – отмахнулся огромной рукой Гай. – Это Марк худой, его надо откармливать. А я весь пирог съем и не замечу.

Алиса лишь пожала плечами. Со всех сторон начали подтягиваться другие ученики, и тема сама собой закрылась. Уговаривать Гая никто не собирался.

Из-за угла школы медленно вышел Синий учитель. Он сильно хромал и морщился при каждом шаге. Мы лишь на секунду задержали на нём взгляд, но он всё равно пришёл в ярость и проорал:

– Что уставились?! Заразы бесцветные…

Отвечать мы, конечно, не стали. Нам хватило и того, что браслеты успели нас ощутимо обжечь. Учитель шёл по коридору целую вечность, наконец-то зашёл в класс и плюхнулся на стул, словно ноги отказались его держать. Схватив первого попавшегося ученика за рукав, он толкнул его к окну и приказал:

– Открой!

Когда все расселись, преподаватель сказал:

– Первые два урока вы будете мыть школу: полы и окна, парты и стулья.

Каждому хотелось взвыть от возмущения, но годы повиновения и вечный надсмотрщик на левом запястье не позволили произнести ни звука. Всю неделю работать, а потом прийти в школу и снова быть слугой? Жизнь определённо не любит Фиолетовых детей.

Почти два часа мы драили класс и коридоры. Я помогал Алисе мыть окна, а Гай натирал парты.

– Сегодня я вам представлю краткий курс географии Аркуса, – произнёс учитель, когда все расселись. – Впрочем, для вас его более чем достаточно. Большинство Фиолетовых не покидают своих деревень до конца жизни. Многие из вас, кто пришёл из соседних поселений, и сюда перестанут ходить, едва закончат школу, – сегодня Синий учитель был жесток. И не собирался прятать неприязнь к низшей касте ни в едином слове. – У Фиолетовых почти нет магических способностей, потому в городах они бесполезны. Радужная сфера даёт всё, что вы можете взять. А взять вы можете мало. Потому Фиолетовых детей учат самым элементарным заклинаниям, которые могут хоть немного облегчить их никчёмную жизнь. Хотя, как я заметил, некоторые не способны справиться и с ними.

Преподаватель перевёл дух, зная, что никто не сможет его перебить, даже если он будет молчать пять минут.

– Вы думаете, без вас Аркус погибнет? Как бы не так! Вы – обуза, – продолжил он. – Один Зелёный за день делает столько работы, сколько вы не выполните все вместе за год. Белые жрецы, наши отцы и хранители, в своей бесконечной милости разрешают жить таким, как вы, и быть хотя бы чуточку полезными для мира, служа нам, Синим. Цените это! Занимайтесь и работайте усерднее!

Я был не согласен. Я не хотел соглашаться даже с одним его словом. Но реальность была такова, и я лишь ниже опустил голову. Рядом сидели поникшие друзья. Я украдкой переглянулся с Алисой, она улыбнулась мне, пытаясь подбодрить, но улыбка получилась грустной и вымученной.

– Мир Аркуса – это континент, с трёх сторон окружённый бескрайним морем. Также к Аркусу относятся ближайшие острова, наши колонии, на которые распространяется сила и власть Радужной сферы, Радужного жезла и Белых жрецов, наших отцов и хранителей, – рассказал Синий учитель. – С четвёртой стороны мир пересекает Стена, за которой Хаос. Зелёные, Жёлтые, Оранжевые, Красные и Белые каждый год переносят Стену в глубь континента, расширяя мир Аркуса и давая таким, как вы, земли. А бесцветным, что жили в Хаосе, дают браслеты и новую жизнь, наполненную силой Радужной сферы.

Синий учитель поморщился, с трудом встал и, не произнеся больше ни слова, вышел из класса.

– И чего он так взъелся на нас? – спросил Гай, когда браслеты перестали светиться.

– Думаю, в их деревне побывала делегация Голубых, – ответил я. – Наверное, Синие получили разнос и нехилое задание на будущее. Вот он и сорвал на нас злость.

– Может, его били? – с ужасом спросил Гай. – Чего он хромает?

– Это меня занимает меньше всего, – поморщился я.

– Не удивлюсь, если Голубые говорили Синим то же самое, что он сказал о нас, – поделилась мыслями Алиса. Затем, передразнивая голос учителя, произнесла: – Белые разрешают жить таким, как вы, Синим, и быть хотя бы чуточку полезными для мира, служа нам, Голубым. Цените это! И помойте наконец школу!

Я засмеялся, а Гай возвёл глаза к потолку и покачал головой, отчего его пухлые щёки смешно затряслись. Мой друг словно удивлялся, как он попал в такую опасную компанию.

Синий ушёл раньше обычного, потому Фиолетового учителя пришлось ждать почти полчаса.

Сегодня преподаватель объяснял заклинание зонта, под которым можно было укрыться от проливного дождя или снегопада. Заклятие держалось от пяти минут до часа в зависимости от чёткости мыслеобраза и силы волшебника.

Я знал это заклинание несколько лет, потому был занят своими мыслями. До того, как я начал пить восстанавливающий и, как оказалось, увеличивающий магические силы отвар, у меня не хватало энергии на заклинание зонта, но теперь, произнося умбелла аква, я хотя бы на пять минут останусь сухим.

Я вспомнил разговор с дедом о фиолетовой бездне, вспомнил грязный чердак, сбежавших коз, замученных родителей и сестру. Не остался без внимания и сегодняшний гневный разнос Синего учителя. Стоило Фиолетовому преподавателю закончить тему, как я поднял руку и спросил:

– Как стать Синим?

– Марк Фостер, твои вопросы перешли все границы. Но я всё-таки отвечу, – учитель вздохнул. Чувствовалось, что каждое слово даётся ему с трудом. – Если бы был специальный рецепт, если бы можно было как-то выслужиться, то Фиолетовые тратили бы на это всё свободное время. Но такого рецепта нет.

– А если переодеть браслет? – быстро спросил я.

– Такое точно невозможно, – устало ответил учитель. – Это ты мог спросить у родителей.

– Но говорят, – не унимался я, – что если совершить подвиг…

– …то Белые по величайшей милости пожертвуют часть своей силы Радужной сфере, и она поменяет цвет героя, дав ему больше магических сил, – закончил за меня учитель. – Знаем, слышали, мечтали. Для одного браслета такое мощное волшебство возможно совершить лишь единожды, и обычно оно касается Красных. Мы, Марк, на другом конце радуги!

Я доверял учителю и любил деда. Да и что может сделать пятнадцатилетний парень, чтобы на это обратили внимание сами Белые жрецы? Я едва не засмеялся над собой. Вокруг сотни Фиолетовых… неужели я правда думал, что могу быть лучше них? Щелкнуть пальцами, сделать, что скажет учитель, и стать Синим? О каких возможностях говорил дед? Обидно, но это, как повторяет Гай, – тухлый бред бесцветного. Я родился Фиолетовым и должен копать картошку для Синих господ и мыть их чердаки до самой смерти. Сердце кольнуло от последней мысли, и я выкинул из головы вопрос о смене цвета. Я запретил себе даже мечтать об этом. Ведь когда унижение считается нормой, оно уже не приносит такую боль. Я не понимал, что, как и тысячи других людей, принял кастовую систему как должное. Я добровольно шагнул в фиолетовую бездну, решив раствориться в ней навсегда.

Тогда я не представлял, что следующие события заставят меня думать только об этом. О смене цвета.