Читать книгу САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. 310 лет Центральному военно-морскому музею - Павел Георгиевич Рупасов - Страница 5

Рупасов П. Г.

Эта книга собрана из малой части той внутренней жизни, которой богат любой музей.

Музейная жизнь, при тесном и длительном соприкосновении с нею невозможна без многих и многих людей, научных и популярных трудов и печатных статей, созданных в музее и о нем.

Господа директоры и начальники музея, как вам задавать вопросы?

Ни Ваш предшественник Лялин Андрей Яковлевич, ни Вы, Руслан Шамсудинович, недоступны на сайте музея. Лялин просто не отвечал ни на чьи письма в гостевой книге, о чем можно справиться на нашей страничке о судьбе крейсера-музея «Михаил Кутузов» за период 2011—2013 гг.: https://m-kutuzov68.livejournal.com/. У Вас, Руслан Шамсудинович, при формировании нового сайта гостевая книга была уничтожена и с 2014 г. вовсе отсутствует, «снесена»…

Пришлось на возникающие у посетителей вопросы заниматься «реконструкцией» – придумывать самостоятельно всевозможные ответы, моделировать обстоятельства и причинно-следственные связи, как устроен черный ящик «Летописи славы русского флота» [Тарле, 1941].

Не каждую новую эпоху Россия имеет настоятельную необходимость к строительству все более сильного морского флота.

Музей, начавшийся в 1709 году с модель-камеры для изготовления чертежей и моделей кораблей, назначенных к строительству, просуществовал без малого сто лет как чертежная и модельная мастерская. К 1744 году была осознана необходимость сохранения старых чертежей и моделей кораблей, построенных когда-либо на уже многочисленных верфях Российской империи. Велено было их собрать в модель-камере, но ни в Тихвине, ни в Брянске, Астрахани и Архангельске, ни даже в Петербурге (сыскали всего три модели) моделей (макетов) кораблей обнаружено уже не было. Они закончили свой век по ветхости или нерадению. Так же как многие и многие корабли, которые заповедано царями-императорами «хранить вечно» /о чем рассказ будет впереди/. С 1805 года модель-камера преобразована в Морской музеум. От императора к императору осознание в необходимости большого флота для России претерпевало изменения и не всегда в пользу флота. Некоторые историки считают, что сильный флот у России был только два раза – при Екатерине Великой и при Советском Союзе, когда обеспечивалось присутствие флота во всех океанах. Во все другие периоды нашей истории он был второстепенный, нам по зубам были турки, но противостоять остальным европейским морским державам мы серьезно не могли.

Но вернемся к хронологии:

В 1827 году музей расформирован (языком того времени – раскассирован) снова до масштабов чертежной мастерской, модель-камеры.

Через 37 лет застоя, после осознания неудач в Крымской войне 1853—1856 гг. в 1864 году музей вновь начинает возрождаться.

В 1854 г. лондонская «Таймс» писала: «Хорошо было бы вернуть Россию к обработке внутренних земель, загнать московитов вглубь лесов и степей». В том же году Д. Рассел, лидер Палаты общин и глава Либеральной партии, заявил: «Надо вырвать клыки у медведя… Пока его флот и морской арсенал на Черном море не разрушен, не будет в безопасности Константинополь, не будет мира в Европе».

Приводя цифры посещаемости музея в разные столетия, мы покажем в нашей книге, как с увеличением популярности флота среди населения России (и СССР) посещаемость музея увеличивалась, а с падением интереса государства и населения к собственному Военно-морскому флоту посещаемость музея падала. Так косвенно можно было всегда проследить степень и градус интереса населения страны к морским делам, а значит и авторитет флота и флотских профессий в России.

Анализ посещаемости музея в 2013—2018 гг. подвергается коррекции в сторону искусственного увеличения посещаемости со стороны управленцев, с целью передовой отчетности и роста статистических показателей. Этому процессу мы посвятим отдельное маленькое исследование.

Петровские слова «флоту быть» оспаривались еще много раз, и эта фраза актуальна до сегодняшнего дня.

Например, депутат Государственной думы Николай Марков в 1908 г. на обсуждении строительства больших кораблей для флота говорил:

«Броненосцы не соответствуют русскому духу, русскому нраву. Броненосец есть прежде всего машина или, вернее сказать, сочетание множества сложнейших машин. А машину изобрел не русский дух, машину изобрел англичанин-хитрец. Англичанин – хитрец, русский – удалец. Это надо всегда помнить. В деле машины, в деле техники, в деле военных ухищрений англичанин-хитрец всегда опередит русского удальца. Но зато никогда не сравняться размеренному англичанину с необъятным размахом удали русской. Всякое оружие должно быть сподручно воину, должно соответствовать его воинскому нраву… Русская удаль требует себе легкого, быстроходного, отчаянно смелого корабля, такого корабля, который как можно больше зависел бы от смелости экипажа и как можно меньше от машинной хитрости. Миноноски, подводные лодки, легкие крейсера, береговые плавучие батареи – вот элементы русского берегового флота. Русский флот должен быть именно береговым, а не океанским, должен быть береговым, потому что русский воин всегда больше верит в землю, чем в море. Все подвиги русских моряков неизменно происходили в виду берега… Это вполне логический исторический факт. Русский моряк может оказать чудеса храбрости, может победить кого угодно, но ему надо видеть берег, ему надо чувствовать, что он защищает свою землю».

Эта речь направлена на то, что русским не нужны большие океанские корабли, то есть не нужно их строить и затрачивать на них такие колоссальные средства.

Сегодня, по прошествии 110 лет, видно, как субъективны мысли, приведенные в цитате. Но и, одновременно, как убедительна речь Маркова! И нам, непрофессионалам, трудно бывает разобраться в положении дел во флоте. И не моряку Николаю Маркову трудно. Но разбираться надо. И Командующему Воздушно-космическими силами РФ С. В. Суровикину, «чистому» танкисту, приходится разбираться в воздушно-космических силах страны… И, наконец, Нехаю, не моряку по военной профессии!

Являясь патриотами России, мы не будем здесь вспоминать, кто и как командовал нашей армией и флотом в последние четверть века и почему генерал-майор авиации в отставке Александр Руцкой в 2018 году, по его словам, «готов стать директором театра оперы и балета».

Пытаясь понять происходящее, нам остается предположить, что из двух критериев – профессионализм и надежность – выбираются надежные, в ущерб профессионализму. Так происходит потому, что выбирают на ответственные должности из надежных. Видимо, таких людей в штабах мало, поэтому ЦВММ с 2013 года возглавляет политработник – танкист, а не флотский человек. Это единственное, что мы можем предположить, отвечая себе на вопрос:

Почему во главе ЦВММ стоит не флотский человек?

– Потому что надежный.

Получилось, что на ВМФ надежные уже все распределены на ответственных постах, а среди оставшихся надежных не нашлось…

Известна мировая морская практика: очередное воинское звание морскому офицеру присваивалось только по количеству наплаванных в море часов. Наплавал – получи лейтенанта. Еще наплавал – получи старлея.

Сколько часов провел Руслан Шамсудинович в морях? Сколько вахт отстоял?

Не был Руслан Шамсудинович в море и в морских военных походах и в практических учениях не участвовал. Выучки в морских специальностях не имеет, и о взаимозаменяемости матросов на боевых постах не знает. Руслан Шамсудинович не мореходец, ничего не наплавав, получил звание контр-адмирала в запасе в 2017 году. А в 2018 году в очередной раз «доказал», совершенно не стесняясь и не конфузясь, с кафедры выступая, перед гостями и сотрудниками музея: «Я и сам недавно узнал, что А. Н. Бестужев был заведующим отдела нашего музея!» А сколько часов декабрист и капитан-лейтенант императорского флота Бестужев наплавал, прежде чем стать заведующим модель-камерой в 1825 году, Вы, Руслан Шамсудинович, знаете? И что последние свои морские походы Бестужев совершал в качестве официального историографа флота…?

На шестом году своего начальствования, Руслан Шамсудинович, пора такие вещи знать. Чтобы их знать, нужно книжки читать, хотя бы про вверенный Вашему управлению Морской музей.

И что преемник Бестужева, также обвиненный в причастности к Восстанию декабристов 1825 года, лейтенант Д. И. Завалишин – мореходец, член команды шлюпа, предпринявшего кругосветное плавание под командованием В. М. Головнина, знаете?

В предпоходовый период Дмитрий Иринархович пишет: «В Кронштадте все возмущало меня, так как все было пропитано невыразимыми злоупотреблениями. На каждом шагу я приходил по поводу их к неприятным столкновениям…» – извлечение из описания кругосветного плавания на шлюпе «Камчатка» в 1817—1819 гг. в книге В. М. Головнина «Материалы для истории русских заселений по берегам Восточного океана». [Головнин, 1861]

А какие предложения выслушивал от Завалишина император Александр Второй? Что император всея Руси ответил Завалишину, вскоре принявшему заведование модель-камерой нашего с Вами национального музея?

Докладываю, Руслан Шамсудинович: император всея Руси на предложения лейтенанта флота Завалишина об организации в Калифорнии «Ордена Восстановления» как ядра Новой Калифорнии ответил лейтенанту /по памяти/: «Интересно, но трудновыполнимо».

А в марте 1826 года Завалишин, лишенный дворянского и офицерского звания, убыл вслед за остальными 126 декабристами, среди которых 37 флотских офицеров, по этапу в Сибирь, на каторгу, где среди других отбывал каторжный срок в моем родном городе Петровске-Забайкальском. В Петровске же отбывал каторгу и Николай Александрович Бестужев, оставивший нам акварельные пейзажи города, виды Петровской тюрьмы, несколько десятков портретов декабристов… и новый собственного изобретения морской хронометр, географические описания мест Сибири, коляску для передвижения по снегу зимой – «бестужевку».

А почему Завалишин – последний декабрист?

Завалишин Дмитрий Иринархович, лейтенант флота, дворянин, сын адмирала, является последним декабристом оттого, что из всех декабристов он умер последним. Умер в Москве, известно на каком кладбище, и могила его не сохранилась. Может быть, ее поискать сотрудникам ЦВММ? Ведь нашли же американцы могилу героя своей освободительной войны – «Войны Севера и Юга» маркиза де Траверсе, чьим именем названа та часть Финского залива, что зовется «Маркизова лужа». Нашли /по памяти/ под городской застройкой в одном из районов Парижа. Флотская подробность: могила маркиза – героя Америки и Российской империи – была вскрыта. Обнаружилось, что тело маркиза, по моде того времени, покоится в тубусе с коньяком…

Почему американцы искали де Траверсе и нашли? Им нужен был герой войны Севера и Юга. Герой Америки маркиз де Траверсе, к слову, – герой России тоже, то есть Российской империи. Только ни могилу Траверсе, ни могилу Завалишина, ЦВММ не искал и искать не будет.

Что, россиянам герои не нужны? Разнадобились?

Для того чтобы такие вещи знать о Ваших, Руслан Шамсудинович, славных предшественниках на посту ЦВММ, нужно было пять лет читать «специальную и в том числе техническую литературу», и тогда вы бы приблизились к миропониманию морского человека, хотя бы в теоретических знаниях.

Полная уверенность в законности своей безнаказанности, своей силе и непогрешимости приводит Руслана Шамсудиновича к накоплению недовольных сотрудников, постоянному увеличению их «поголовья». Вскармливание оппонентов собственными руками – последствия неукоснительной уверенности в своих действиях. Действие равно противодействию… Правота человека, не нюхавшего морской службы ни на берегу, ни в походах? Правота человека, не имеющего за плечами ни одной из большой группы профессий и специальностей, именуемых музейными. Правота человека, который на общем собрании в январе 2019 года не стесняется после пяти лет директорствования перед аудиторией произнести: «Я тут узнал недавно, что Бестужев, декабрист, был, оказывается, директором нашего музея!..»

То, что наш неутешительный вердикт правильный и справедливый, доказывается легко: Ваши ближайшие заместители не знали этого (о Завалишине) тоже. Если бы знали, то такие сенсационные вещи о знаменитых Бестужеве, Крузенштерне, Сарычеве и, оказывается, Завалишине и других были бы у сотрудников на слуху, передавались бы из уст в уста. Но нет такого в Вашем ближайшем окружении. Осмелюсь предположить. Но есть такая (читающая книги) атмосфера в музее! Только Вам лично она не нужна. Вы в национальном музее России делаете то, что умеете. А надобно бы делать и знать больше. В музее нарушена пропорция, Вами создан перекос в сторону зрелищности и массовости, в с сторону быстрого патриотизма. Отгреметь фанфарами, отрапортовать о выполнении мероприятия и срочно заниматься следующим мероприятием. Потогонный метод. Но музей не укладывает рельсы на комсомольской стройке… Эффективность главного национального музея России не измеряется в кубометрах, добытых из «недр» – планов воспитательного отдела МО РФ… «Добыча» музея иная. Оркестры, построения и массовые действа в атриуме музея на освобожденных для этой цели от экспонатов 1 000 кв. метрах – это новшество, и это прекрасное новшество, но поверьте, это только часть работы Центрального военно-морского музея России. Нужно знать, любить и исполнять все многочисленные другие важные составные части музейной работы.

Восстановите пропорцию, Руслан Шамсудинович!

Второе доказательство иной, то есть антимузейной атмосферы вокруг Вашего управленческого ядра: в разговорах с Вашими заместителями выясняется, что не все (то есть почти никто) из них знают, что письма, дневники, в т.ч. дневники путешествий и плаваний, воспоминания вышеперечисленных и неупомянутых начальников и директоров ЦВММ – Морского музеума и модель-камеры – ими велись, и записи эти в архивах имеются. Эти материалы в большой части изданы, и в ряде случаев даже при их жизни. И что некоторые из этих текстов (дневников и воспоминаний) были изданы и в советские и в досоветские времена…

И не знают Ваши заместители (оговорюсь, некоторые знают), кандидаты разных наук, что с 2011 по 2013 годы все эти воспоминания каждого из вышепоименованных мореплавателей, бывших сотрудниками нашего Морского музеума, объемом до 700—900 страниц оцифрованы энтузиастами и любителями отечественной истории и выложены в свободном доступе в интернете.

Ваши заместители книжки читают… и вышесказанное знают, но их «речи за десять шагов не слышны» [Мандельштам, 1933]. Они другие книги читают и пишут другие. Согласно поставленным Вами задачам.

В результате дефицита знаний по морской технической культуре и другим морским дисциплинам Вы попадаете в длительный марафон – галерею вопросов без ответов, часть из которых размещена в первой (технико-исторической) части нашей книги (где с фотоматериалами приведено около трехсот (300!) замечаний, неточностей по истории флота и технической части в вопросах вооружения и боевого обеспечения. А это значит, что музей не обеспечивает посетителей достоверной информацией в 300 случаях. Значит, музей обеспечивает посетителей недостоверной информацией…

Ситуация с вопросами без ответов (имеются в виду письма Константина Смирнова, опубликованные в первой части нашей книги, на которые Вы не реагируете уже четвертый год, /начиная с 2016-го/) парадоксальна: люди, посвятившие жизнь истории флота, как составной части нашего отеческого патриотизма, пишут Вам замечания, имеющие место в экспозициях музея. Вы, как единственный человек в музее, имеющий право на переписку, этих замечаний не читаете или по иным причинам на замечания, понижающие высокий статус музея, не реагируете. Замечания накапливаются. К Вам выслано только одним кораблестроителем Смирновым К. К. тридцать писем с музейными ошибками, неточностями, казусами, фактами позорного незнания истории флота и исторических документов. Стыдно нам, но видимо не Вам, ибо замечания Смирнова «стоят» в прежнем виде, без внимания и продолжают ужасать посетителей знающих, в отличие от Вас, историю флота и его вооружения.

Все сказанное представлено в первой части книги «Письма К. К. Смирнова в адрес Р. Ш. Нехая» и дает возможность и основание говорить о фактах недостоверной подачи музеем технических и исторических вопросов, нарушениях прав потребителя: потребитель получает некачественную услугу в виде недостоверной информации.

Как это стало возможным в единственном национальном морском музее России? Что Вы думаете, эта цепь – цепь причинно-следственных связей зашла тупик и нас в тупик завела? Не зашла, не «завела». Отвечаем: исторической достоверностью при Нехае в музее не занимаются. Почему 30 писем и 300 замечаний К. К. Смирнова были не нужны и остаются без исправлений ошибок и изменений? В морском музее уже шестой год занимаются другими более важными вопросами: патриотической и воспитательной работой во все более и более широких масштабах занимаются, привлекая методы «массовости», маршевой оркестровой военной музыки, построений студентов в военизированной форме, с привлечением фанфар и приемов большого голливудского шоу. С наращиванием количества выставок и плоскостных выставок в музее до 64 /по памяти/ за 2107 год, до 84 /по памяти/ за 2018 год. Выставка теперь готовится 22 дня, вместо 4—6 положенных месяцев. Даешь выставку за 10 дней? Как в старинной гуцульской сказке: «А две шапки из шкуры барана можно сшить?» – «Можно!» – «А три шапки из одной шкуры барана можно сшить?» – «Можно и три!» – «А пять шапок из шкуры одного барана можно сшить?..» – «Можно и пять».

Только «шапки», Руслан Шамсудинович, становятся маленькие – теряется смысл воспитательной работы молодежи и населения.

Смысл при таких опережающих темпах обесценивается. Страдает все, и в первую очередь патриотизму нации в Вашем музее наносится все большая и большая травма.

Все перечисленные методы большого голливудского шоу в 21 веке неизбежны. По этому пути идут все морские и не только музеи мира. Эта массовая организационная деятельность является данностью нашего времени. Мы – ДА! – этой массовой деятельности должны уделять массу внимания! И с этим мы согласны. Но, уважаемый Руслан Шамсудинович, наш с Вами корабль все еще Музей! Нельзя идти с угрожающим креном на левый или правый борт. Это приведет к неизбежному нарастанию крена, превращению «корабля» славы Русского флота в Эразмовский «корабль» и переворачиванию вверенного Вам «судна».

Восстановите пропорцию, Руслан Шамсудинович!

Объем писем Смирнова достигает 170 печатных страниц и 175 фотографий с подписями, разбором ошибок, источниковедческим обоснованием – указанием на специальную литературу. Около 300 замечаний, адресованных Вам за последних три года.

Почему не отвечаете на письма посетителей музея, журналистов, например, Золотоносова и иногородних русскоязычных граждан? Как такое стало возможно? По законам России на письма положено отвечать. Ответьте.

Смирнову не отвечают.

А устно Смирнову сказано: «Не Ваше дело…»

Константин Кириллович, коренной петербуржец, строивший своими руками корабли и плавсредства, имеющий соответствующее техническое кораблестроительное образование, эрудированный и воспитанный человек, вынужден Вам на Ваше «Не Ваше это дело» отвечать: «Ошибаетесь, Руслан Шамсудинович, – мое».

«Это дело» – Ваше, Руслан Шамсудинович, и Смирнова, и всех тех, кто посещает музей, временные выставки ЦВММ и его сайт. Дело это – национальное! И бережете его, Руслан Шамсудинович, не Вы один. Дело это славное нация бережет.

В этом научном и содержательном Вашем ответе Смирнову «Не Ваше дело» хорошо просматривается Ваш стиль работы с сотрудниками и посетителями, Руслан Шамсудинович!

Горько то, что мы знаем итоги выхода настоящей книги в свет: Вы не прочтете эту книгу, и ничто в Вас не изменится, и Ваши начальники и заместители тоже эту книгу не прочтут. Им – вашему начальству в департаменте культуры МО РФ – и Вам лично, Руслан Шамсудинович, некогда. Важные и государственные дела занимают все ваше рабочее время…

Вот такие итоги написания и издания нашей книги нами прогнозируются.

Почему Вы на закрытые заседания коллегий морских музеев, научные конференции музейные никого, кроме приглашенных, не допускаете?

Ваши конференции историко-патриотические – закрытые мероприятия?

– Всегда?

Почему даже для сотрудников музея Вы создали такое постоянно действующее в музее постановление – не пускать в конференц-зал на слушание докладов под страхом лишения квартальной премии?

За исполнением этого негласного распоряжения строго следит «начальник режима» и еще два—три особо доверенных лица – инженер, пожарный и председатель второго музейного профкома, числящаяся в научно-экспозиционном отделе, в котором она, почему-то не работает, только зарплату получает исправно. Она – порученец по особым делам… И квартальной премии Вы в соответствии с докладной «начальника режима» лишаете, и фамилии лишенных за этот «проступок» в 2018 году мы можем назвать.

Борьба за дисциплину – с сотрудниками?

В подтверждение этих строк можем привести примеры лишения квартальной премии «за отлучку с рабочего места» на конференцию, проводимую в стенах ЦВММ в первом квартале 2018 г.

Константин Кириллович посещает ЦВММ как рядовой посетитель с 1971 года, и ему есть с чем сравнивать организацию экскурсионного дела «тогда» и «сейчас». Смирнов подарил музею 100 гигабайт специальной морской литературы – это колоссальная библиотека! В каждый новый свой визит в ЦВММ Смирнов передает в дар музею все новую и новую литературу в электронном виде.

Константина Кирилловича Вы в своем единственном ответе в письменном виде удостоили внимания, а устно обещали взять его на работу в ЦВММ. Но Ваш заместитель сказал Смирнову, что мест нет.

Константина Кирилловича не пригласили в «Друзья музея», хотя такая структура в ЦВММ имеется. Когда он посещает Ваш музей, всегда передавая в дар в Е-виде собранные им книги, его поят чаем, и более никак применить его знания у музея не получается…

Почему это стало возможно при Вашем руководстве?

Можно перечислить элементы Вашего бережного отношения к сотрудникам, выращиванию новых и молодых специалистов, кадровой политике:

– Отсутствующая библиотека (не развернута с 2013 года) и отсутствующий интернет на рабочих местах научных сотрудников и экскурсоводов, мест нет для желающих устроиться на работу в музей и одновременно большое количество «свободных» вакансий.

– Из экспозиционного отдела за полтора года 2017—2018 ушли шесть человек, и фамилии мы можем сообщить на суде чести. На офицерский суд чести – вот куда Вас необходимо вызвать. В экспозиционный отдел за последние 1,5 года пришли пять новых сотрудников, закономерно или подозрительно, но кроме одного никто из них ранее не имел опыта музейной работы.

– За этот период в музее сменились три заместителя по науке и два главных художника. Все заместители директора по науке были кандидатами наук (искусствоведения, философии, социологии /по памяти/). И среди них не было ни одного человека, имевшего флотский или армейский, офицерский профессиональный и жизненный опыт.

– В фонды (святая святых музея) берут людей с улицы. Такого не было никогда! Фонды – особо оберегаемое музеями место, в них брали только людей с музейным опытом, проверенных на работе в открытых отделах.

– Последний раз молодые специалисты (историки и музейные работники) со студенческой скамьи распределялись в музей более пятидесяти лет назад – в 1957 году /по памяти/. С тех пор берут на работу в музей только «своих»: знакомых, родственников и т.д., безотносительно специальности. И в Ваши планы не входит изменить такое положение дел с молодыми специалистами.

Элементы Вашей кадровой политики можно легко продолжать, потому что людей, которых коснулась Ваша так неразумно применяемая «дисциплинарная длань», достаточно. Одни еще продолжают работать, другие «уволены по собственному желанию», по возрасту, без наград и почестей, проработав по 15, 20, 30 и более лет (есть и такие). Но они «не применяются» Вами, сидят по домам и через одного пишут свои исследования, воспоминания, потому что любят флот по-другому, не так, как любите его Вы: «Где мои статьи в журналах?» – цитата из «Сборника выражений Нехая». Сотрудниками замечен еще один «кадровый высокопрофессиональный ход» – всех, кто проработал в музее 4—5 лет, необходимо уволить под любыми предлогами. Чтобы в жилах музея не застаивалась старая дурная кровь? Или чтобы не вырастали знающие специалисты? Или Ваша кадровая политика – часть стихотворения Осипа Мандельштама: «Наши речи за десять шагов не слышны…»?

Кадровой политике музея мы планируем уделить отдельный раздел альманаха и рассмотреть в нем многие вопросы.

Почему Региональную общественную организацию ветеранов МВД Афганской и Чеченской войн Адмиралтейского района под председательством Игоря Дембовского не пригласили в «Друзья музея»?

Члены этой организации в июне 2018 года выполнили условия вступления в «Друзья музея» – совершили бескорыстный поступок, подарив музею новую инвалидную коляску стоимостью более 6 тысяч рублей с передачей товарного чека. По условиям, разработанным Вами же, РОО, как дарителя более 5000 тысяч рублей, должны были включить в состав «Друзей музея», с предоставлением на один год /по памяти/ права бесплатного посещения ЦВММ одному или двум людям (друзьям). Первая инвалидная коляска у музея появилась за все время работы. А дарителей ЦВММ в Вашем лице не отблагодарил включением в состав «Друзей музея».

Это упущение разве не нужно

Чего и сколько музей издал за 310 лет своего существования? Этому мы посвятили отдельное исследование, основанное на списке литературы, опубликованном музеем к своему 310-летию (24 января 2019 г., по совпадению, почти в день боя «Варяга» – 27 января 1904 г.). Юбилейная книга (коллективная монография) называется «История Центрального военно-морского музея 1709—2019». В ней 756 страниц! В приложении дан список литературы. В списке на 18 страницах 304 наименования: книги, альбомы, каталоги, публикации, всё что издал наш музей или о музее. Это наиболее полный опубликованный список за всю историю существования музея. И любознательный посетитель-читатель может легко увидеть собственными глазами все темы, к которым обращался музей за 310 лет. Таким образом можно увидеть главные приоритеты и интересы музея (это темы, о которых писали чаще), и приоритеты второстепенные (о чем писали реже), и совсем что было не в приоритетах и в концепции музея не входило (а их за 310 лет была не одна).

Вниманию любознательных читателей представляем наше собственное понимание анатомии случившегося казуса (с дарителями инвалидной коляски): в ЦВММ некому заниматься «Друзьями музея». Эта работа кропотливая и для любого музея необходимая: так как друзья – люди состоятельные, они и дарители и спонсоры и меценаты. Здесь каждый музей проявляет свои дипломатические и культурные возможности, стараясь «закрепить» своих друзей в этом статусе надолго, желательно на многие годы. Но эту работу, как и работу собирательскую, ЦВММ, судя по случаю с РОО под председательством Игоря Дембовского и по другим имеющимся у нас документам, не проводит. Равно как не проводит и реальной закупочной политики. А ведь музей «приобретал покупкою» предметы истории и искусства, начиная с 1825 года, и в трудные послереволюционные годы (например в 1926-м), и в годы советской власти (то есть все время своего существования). Только начиная с 2013 г. мы не видим приобретений морского музея покупкою. А видеть этот процесс несложно: ЦВММ ежегодно представляет вниманию читателей сайта и своей газеты основные предметы, приобретенные дарением. Приобретенное дарением демонстрируется, а покупкою – нет. Значит, закупочная деятельность у ЦВММ с 2013 года отсутствует.

Этим двум вопросам (друзья и закупки) в нашей книге будет отведено специальное место.

Дарители инвалидной коляски (естественно, ветераны войн и сами инвалиды) Ваш сайт, Руслан Шамсудинович, не обязаны посещать. О «Друзъях музея» они не знали. Их в друзья не пригласили по очевидной причине: музей работает по системе «ЗИС» («Звонки и связи»). Но ни эти ветераны, ни досужие любители флота, такие как К. К. Смирнов и ряд других (фамилии можем назвать), музею не нужны. Это не те «связи», которые Вам необходимы. Такие любители флота пишут письма и приезжают иногда из далеких и близких городов России и зарубежья, чтобы узнать о воевавших или служивших родственниках или предложить музею архивы или предметы своих умерших родственников. Это и многое другое приводит их издалека в Центральный военно-морской музей России.

В музей передаются книги морской тематики советского времени, часто весьма познавательные и представляющие собой библиографическую редкость. Все книги, вышедшие более 20 лет назад, являются по библиотечной классификации редкостью. К дарителям – чаще всего вдовам конструкторов атомных подводных лодок и офицеров подводных и надводных кораблей уровнем ниже капитана 1-го ранга – подчас не выходит никто: директор и его заместители заняты, начальник экскурсионного отдела в делах. С ресепшена, где до недавнего времени находился один из знатоков флота, а теперь, видимо, не знаток, достойного сигнала «наверх» как не поступало, так и не поступает. Книги принимаются навалом работником ресепшена, без надлежащей регистрации и, конечно, без благодарственного письма и описи. Если литературу приносят директору в дар, все, в том числе вновь изданные, книги также не регистрируются, директором не читаются, через ПЯТЬ! минут они уже переданы секретарю, чтобы в кабинете директора не скапливались «посторонние предметы»…

Нам, пишущим эти горькие строки страницу за страницей, трудно удержаться в рамках фактологических и не давать характеристику методам работы руководства, равно как и самому руководству.

Из-за незнания истории флота Вы, Руслан Шамсудинович, попадаете в длительные разбирательства с посетителями и собственными сотрудниками, например, с высокопоставленными посетителями от военно-сухопутного ведомства в апреле /по памяти/ 2018 года на тему:

«Были или не были стиральные машины на „Авроре“ во времена Русско-японской войны 1904—1905 годов?»

Стиральные машины на «Авроре» были. Но случай этот в музее стал притчей во языцех не потому что Вы, как и высокопоставленные экскурсанты этого не знали, а потому что продолжали упорствовать, что «этого не могло быть». Вам недостаточно было справок, распечатанных из интернета, ни через один день, ни через один месяц (ЦЕЛЫЙ МЕСЯЦ ДЛИЛОСЬ РАЗБИРАТЕЛЬСТВО), и тогда Вы собственной рукой на докладной записке, представленной в Ваш адрес, начертали: «Впредь подобных оплошностей не допускать». Каких, Руслан Шамсудинович, оплошностей? Ваших оплошностей мы впредь допускать никак не сможем. Просто читайте книжки по истории ВМФ или доверяйте своему старшему научному сотруднику, между прочим, почти единственному в музее, владеющему двумя языками… А себе самому мы Вам рекомендуем занести выговор, задним числом. Будь Вы человек хотя и не флотский, но знаток, с пятилетним опытом, а не только пятилетним стажем директорствования в музее военно-морской истории и военно-морского искусства, или еще не знаток, но жадно впитывающий все знания по морским дисциплинам, традициям и истории ВМФ, Вам бы прощали такие оплошности – человек не может знать всё.

В составе музея немало знатоков флота, экспертов, научных сотрудников, людей с большим, чем у Вас, флотским опытом.

Но где они?

В экскурсионном отделе из 16 человек персонала нет ни одного экскурсовода с военно- или просто морским опытом, а ведь не так давно они здесь работали (где они?) … Руководит отделом армейский отставной офицер, также не имеющий опыта службы на кораблях и береговых частях флота.

Ваши заместители по науке, находящийся в должности и два его предшественника, также не имели никакого отношения ни к гражданскому, ни, тем более, к военному флоту. Впрочем, этой и другим составным частям проводимой в музее кадровой политики будет уделено внимание в отдельной подглаве.

Но знатоков флота, его истории и техники в России всегда было достаточно! Где они?

С ними разрушены взаимоотношения. Вами разрушены, Руслан Шамсудинович. Они Вас боятся, избегают… Они ушли из музея, равно как ушли и самодеятельные экскурсоводы и клубы катерников и подводников, и этим потерям мы тоже уделим внимание в книге.

Поскольку Вы «ни то, ни другое, ни третье» – не моряк, не любитель истории флота и не «собиратель» человеческих драгоценных душ, каковыми, кстати, были Ваши предшественники (и мы о них тоже расскажем в разделе к книге В. Б. Морозовой – сотрудники музея с 1936 по 1990-е годы) – эти Ваши стирально-мыльные оплошности видят все, кроме Вас, обличенного властью и употребляющего власть и «единоначалие» по своему разумению.«Начальник делает то, что умеет», – говорят о Вас умные люди в музее… Ваши недостатки и оплошности музея собираются вокруг Вас, как металлические опилки вокруг магнита, создают неуничтожимую девиацию и составляют неотъемлемую часть Вашей биографии и, к сожалению, музея тоже. Такое положение недопустимо для авторитета национального музея страны.

Ваши деловые качества и высокая личная энергия позволяют Вам и музею с честью и достоинством встречать и провожать любые проверочные комиссии, круглые и юбилейные даты, события внутримузейные и касающиеся всей истории Великой России. Но, определенно нужно быть тщательнее в составлении экспозиций (о чем большой специальный разговор еще впереди) и бережнее к людям.

По характеру приведенных фактов можно предположить, что у Вас нет профессиональных экспертов и знатоков дела?

Но знатоки морского дела и истории в музее есть!

Почему начальниками отделов нашего музея от смотрителей в 18 веке, через лиц выше названных, через еще не названых – Сарычева Гавриила Андреевича, Крузенштерна Ивана Федоровича, через все времена до и после переворотные «великооктябрьские-революционные» и даже в новодемократическое время после 1991 года.

Почему начальниками музея назначали мореплавателей, героев и ученых?

Потом стали назначать капитанов 1-го ранга (Кулешов до 1973 г., Фатеев до 1986 г., Алёшин до 1991 г., Корчагин до 2004 г., Шидаков до 2008 г.). А потом в начальники (до 2013 г.) попал с должности завхоза гражданский человек Лялин!? Опозорил музей… И ситуацию (с 2013 г.) исправили генерал-лейтенантом танковых войск, политработником Русланом Шамсудиновичем… Вы, Руслан Шамсудинович, сорок шестой начальник среди плеяды руководителей модель-камеры, Моского музеума, Морского музея, Центрального военно-морского музея с 18 по 21 век. Говоря «счетом американских президентов», вы 46-й президент.

Почему прервалась плеяда мореходцев?

«Уносит ветер золотое семя, —

Оно пропало, больше не вернется» [Мандельштам, 1920]

Пропала плеяда мореходцев, героев и ученых, их более нет в России? Или просто в должности начальников ЦВММ их почему-то больше не берут?

Вы не были бы поставлены на место директора и занимали бы эту святую для каждого морского офицера должность, если бы не умели хорошо делать то, что требуется начальству свыше. Отсюда закономерный и единственный вывод-предположение: все безобразия, которые нами перечислены, не входят в тот идеальный образ, который начальство свыше требует от Вас!

Только что мы обнаружили «новое и небывалое»: от Вас (свыше) требуется совершенно иная деятельность!, а «безобразия», уже перечисленные (и еще не указанные) в тексте нашей книги, относятся к величинам МИЗЕРНЫМ, в расчет департаментом МО РФ и другими надзирающими за деятельностью музея комиссиями не берутся, не рассматриваются, и никому из начальства или многочисленных проверок, так часто наведывающихся в музей, невдомек, что они (наши замечания) есть! Это говорит о профессиональном уровне надзирающих и проверяющих музей?

Стоп. Рассмотрение этих вопросов выходит и за рамки, объявленные названием нашей книги, и за рамки нашей компетенции.

То есть «жираф большой, ему видней» (В. Высоцкий).

Но вопрос мы обозначим: так что же требуют от музея в настоящее время «начальства свыше»?

Почему во главе ЦВММ стоит не флотский человек? – Потому что надежный. Но всё меняется. И то большое внимание, что уделяется сейчас в ЦВММ благодаря руководству музея, деловым и энергетическим качествам Руслана Шамсудиновича и командования флотом не музейной работе, а работе с учащейся молодежью, заставляет нас предполагать, что в ближайшее время здесь будут введены штатные офицерские должности. А вот займут ли эти должности флотские офицеры – в этом мы сомневаемся.