Читать книгу Ликантропия - Павел Хильманович, Павел Сергеевич Хильманович - Страница 2

Голые ветви проносились мимо, цеплялись точно когти за одежду, царапали лицо. Но до этой боли Крейгу не было никакого дела. Он мчался среди весенних деревьев, на которых только-только появились первые почки. Еще пару минут назад лес казался покинутым.

За ним гнались оборотни. С парой монстров разобраться не было проблемой, но сколько их за спиной?

Аленбри решил просто бежать, пока один из вервольфов не приблизится настолько, что его можно будет убить без особых затрат времени, суметь за эти мгновения оглядеться, оценить обстановку. Крейг никогда не избегал риска. У опытного охотника, даже лучшего в своем роде, шансов на победу оставалось больше, чем у его преследователей.

Оборотни бежали за ним, ведомые голодом, жаждой и желанием отомстить, ведь незваный гость нашел их логово и успел убить пару обращенных.

Человеческая выносливость намного уступала выносливости вервольфов, поэтому опасность все быстрее настигала Крейга. Один из преследователей уже навис над ним в длинном прыжке, нацелившись своими когтистыми лапами прямо в спину.

У Крейга было чутье, чуждое другим людям. Он резко остановился, правой рукой вытащил из ножен серебряный меч, белым пятном отозвавшийся в глазах погони, развернулся и выставил вперед свое оружие.

Все это заняло не более секунды.

Оборотень наткнулся на меч, но инерция его прыжка не была погашена ничем, поэтому умирающая туша заслонила собой Крейга, прижав того к сырой земле, усыпанной пахнувшей сыростью листвой.

Несколько мгновений монстр сучил лапами, не то пытаясь добраться до жертвы, не то просто тратил последние силы в бесполезных попытках уцепиться за свою обреченную жизнь. Серебро прошло насквозь, не оставляя ни малейшего шанса на спасение.

Крейг Аленбри пытался высвободиться из этих «мертвых» объятий. Он упирался ногами, те скользили, кое-как ему удалось выползти наполовину. На него застывшим взглядом мертвеца уставилась морда только что убитого монстра. Жуткая картина – смотреть в глаза убитому существу, но такого человека ничто не способно напугать или хотя бы смутить. Отмахнув эту голову в сторону, он поднялся, с сожалением отметил, что весь измазался землей и кровью, а меч остался под тушей. Времени на возвращение оружия не было, зато Аленбри сумел разглядеть троих оборотней, мелькающих среди деревьев.

У него остался только кинжал, висевший на поясе справа. Охотник быстро вытащил его, ловко перекинул в другую руку и был готов принять бой, надеясь, что эти мохнатые – последние, погнавшиеся за ним.

Понимая, что один из врагов несется прямо на него, Крейг метнул свое оружие. В следующий миг сам рванул вперед, даже не задумываясь, попал в цель или нет.

Старинный семейный кинжал попал точно между глаз оборотню, виднелась лишь изумрудная рукоять. Через считаные мгновения он вновь оказался в руке хозяина, с невероятной быстротой сблизившегося с поверженным врагом.

Крейг всегда сражался с противниками в хорошем настроении. С людьми он холоден и груб, но в бою будто расцветал. В нем просыпалось убийственное вдохновение, оно окрыляло, придавало новых сил.

Оставшиеся два оборотня оказались не такими глупыми, как их предшественники. Они метались из стороны в сторону, пытаясь запутать охотника, дезориентировать его. А Крейг стоял неподвижно, его взгляд застыл в одном положении, не моргая, не отвлекаясь, не выпуская из своих карих глаз врагов.

Аленбри принял решение, казавшееся ему единственно верным. Он решил отступить к своему мечу, острие которого торчало из спины первого поверженного монстра.

С места пришлось стартовать очень быстро, поэтому ноги охотника сначала разъехались в разные стороны на влажной прошлогодней листве. Едва не упав, он смог взять под контроль свое тело и отправился к цели. Уже подбегая, Крейг упал на колени и заскользил пару метров, остановившись у трупа. Несколько дорогостоящих секунд ушло на то, чтобы перевернуть павшего врага, эту мохнатую тушу. В это время звук погони добрался до его ушей быстрыми шагами и скрежетом когтей о древесину.

Охотнику удалось-таки вытащить свое оружие и в самый последний момент успеть отпрыгнуть. На том месте уже стоял крупный оборотень, который махнул своей длинной лапой, сбившей его с ног. Крейг отлетел к ближайшему дереву, сильно приложившись спиной и чудом избежав удара головой.

– Он… ей нужен. Живым, – прерывисто, с хрипом произнес один из оборотней, лишь на малую часть принявший похожий на человека облик.

Аленбри лежал лицом вниз и не видел того, кто это говорил. Услышанное заинтриговало его, ведь он не имел ни малейшего понятия о том, кому мог быть нужен из этой мохнатой братии.

– Хоть кусочек! – на сей раз голос был моложе. – Надоели белки и лисы!

– Сожрешь его – она тебя даже не лапами, а руками разорвет и скормит волчатам.

Наступила тишина. В ней охотник услышал, как вервольф сглотнул громадный ком, застрявший в горле.

– Унесем его.

– Но она же далеко! – возмутился молодой оборотень. – Сейчас где-то в Ор-Одоне, если не дальше!

– Нет, – сказал Крейг, поднимаясь с земли. – Я с вами… – он запнулся на полуслове, снимая с носа листок, наполовину съеденный каким-то жучком, – никуда не пойду. – Тряхнув головой, чтобы сбросить другие листья, оставшиеся в его волосах, он приготовился к бою.

Решив, что вервольфы не станут слепо бросаться на него, Крейг сам ринулся вперед, заставляя одного в спешке попятиться. Получилось так, что Аленбри вынудил врагов ввязаться в бой, хоть они и планировали закончить все пленением человека. Их звериные инстинкты все же взяли верх. Двум обращенным ничего не оставалось, кроме как поддаться этим чувствам, окунуться в их темные воды, пытаться дотянуться до охотника клыками и когтями, вцепиться в плоть, убить.

Охотник уходил от касаний с грязными лапами, а оборотни от его оружия. В конечном итоге мастерство первого оказалось решающим фактором. Когда лезвия кинжала и меча вновь вкусили кровь врагов, руки, что сжимали рукояти, было не остановить.

Крейг вертелся, уклонялся, наносил режущие удары. Выждав необходимое мгновение, он развернулся в противоположную сторону и на противоходе поймал кинжалом голову противника. Вытащив оружие так же легко, как и вонзив, продолжил свой убийственный танец.

Второй вервольф из этой пары сначала лишился лапы, потом ему распороло брюхо, а после его голова полетела далеко в сторону.

Кровь медленно капала с меча и кинжала на влажную землю, притоптанную сражением. Больше не было слышно ни звуков погони, ни чего-либо другого. Тишина будто поглотила весь мир.

Крейг стоял неподвижно, он вслушивался в окружающую атмосферу. Когда убедился, что остался один, обернулся, посмотрел по сторонам, вытер свое оружие.

В этом лесу делать больше нечего, по крайней мере, сейчас. Но оборотни все равно вернутся.

Еще раз оглянувшись, выбрав нужное направление, он пошел к северному краю леса, где его должна была ждать лошадь (если только ее кто-нибудь не съел или не украл).

У него из головы никак не уходили слова оборотня о том, что он, Крейг, нужен кому-то, очевидно, женщине-вервольфу. В сам Ор-Одон эта загадочная особа явно не пойдет, но есть одна деревня западнее города, скорее всего, туда она и отправилась.

Но сначала нужно наведаться в гильдию.

***

Люций Баретти и его ученик Рик Гроус отправились в деревушку на юге Лурры. Будучи в этих краях, они имели неосторожность пойти по ложному следу и отправиться в близлежащий лес искать логово оборотня. Это было их ошибкой, так как монстр в это время зверствовал в поселении.

Когда до них донеслись крики, просчет стал очевидным. В деревне их ожидала слишком знакомая картина – паника. Но помимо нее было некое сходство с ужасом, давным-давно пережитым каждым из мастеров.

В такой же деревушке Рик потерял родителей и сестру. Он своими глазами видел их смерть. Видел, как ворвался в домик Люций, в схватке одолевший оборотня. Это была первая встреча Гроуса со своим самым ненавистным врагом и первая встреча с будущим наставником. Но кошмары прошлого никогда не покинут его сознание, не пройдут воспоминания, они всегда будут преследовать его, тревожить разум и терзать душу.

Найти тот дом, в котором вервольф творил свои злодеяния, было не сложно. Распахнутая настежь дверь, висевшая на одной петле, шум, крики, стоны и убегающие подальше люди…

Оказавшись внутри, мастера увидели разодранное тело женщины. Все было залито кровью. В углу, сжавшись и содрогаясь всем телом, сидел мальчишка лет семи. Он был отвернут лицом к стене и пытался вжаться в нее, чтобы спастись от всего происходящего. Понять, в каком состоянии ребенок, в порядке ли, было сложно. В этом маленьком помещении царил настоящий погром. Вся мебель была разбросана и перевернута, отчасти разбита, а посреди всего этого хаоса оборотень пытался растерзать мужчину, отчаянно отбивающегося тяпкой.

Охотники, не мешкая, ринулись в бой. Очень быстро они прижали вервольфа к стене, но тот сдаваться не собирался. Монстр размахивал своими лапами, не подпуская людей. Он находился в заведомо проигрышном положении, ведь справиться с умелыми мастерами было сложно.

Вскоре острие одного из мечей уже вкусило нечеловеческой крови. От полученных ран оборотень становился яростнее и глупее. Двое охотников, не сбавляя натиска, кромсали мохнатую тушу, пока она не упала на пол.

Внутри у Рика кипела кровь, он мог (и жаждал) сражаться еще. Поверженный противник придавал сил и уверенности. Люций же стоял угрюмо и будто через силу заставил себя обернуться.

Мужчина, который только что отбивался тяпкой, стоял на коленях пред безжизненно лежащим маленьким тельцем, на боку которого были видны следы от когтей. Кровь залила всю правую часть рубашонки. Слезы отца лились рекой, рот застыл в беззвучном крике, неспособном вырваться из глотки, скованной спазмом отчаяния и непереносимой боли. Лишь слепая надежда заставляла его бороться за свою жизнь, за жизнь семьи. А теперь, когда ничего этого не стало, хотелось лишь умереть. Оттого горче все это, потому как себя он-то сохранить сумел…

Все это Люций уже видел. Он это пережил.

– Пойдем, – сухим, севшим голосом, произнес Баретти.

– Может, возьмем его с собой? В гильдию? Нам ведь нужны новые…

– Уходим, – более твердо сказал наставник. Он понимал, что сейчас происходит в голове у выжившего мужчины, оставленного позади. Он точно так же потерял жену и сына и всем сердцем ненавидел судьбу, так жестоко напомнившую ему об этом. Люций ненавидел весь мир и жалел, что в тот момент, много лет назад, так и не смог заставить себя залезть в петлю. Все это время, все отведенные годы лишь утешал себя, что мстит этим монстрам, служа гильдии. После такого никакой жизни не может быть, и он надеялся, что у этого человека хватит сил…

Но размышления Баретти прервал пристально всматривающийся в его лицо Рик.

– Чего?

– Вальтер настаивал, чтобы мы брали в гильдию людей. Таких людей, – он указал пальцем на только что покинутый ими дом.

– Учениками становятся молодые, а ему лет тридцать пять уже.

– Как будто для другой работы он не сгодится, – буркнул парень.

Как Люцию донести до своего ученика, что этому человеку, потерявшему все, нет дела до гильдии? Как объяснить, что и сам Люций давным-давно пожалел о своем решении?

– Вальтер не особо интересуется новичками. Если спросит, скажи, что никто не выжил, – уже спокойнее ответил наставник.

– Ладно, – Рик косо посмотрел на своего учителя, но перечить не стал, понимая, что тому виднее.

Баретти знал, что Гроус прислушается к его словам, даже несмотря на то, что ученик по-юношески заносчив, местами неопытен. Но речь, конечно же, не про его (Рика) опыт в сражениях, а про тот, что приобретается с годами, который способен сформировать его мировоззрение. Во всем этом должны помогать близкие люди, поэтому сам Люций не хотел показывать при ученике свою слабость и, быть может, глупость.

Вскоре они добрели до своей повозки, оставленной на краю леса. Там их ждала одинокая лошадь, жевавшая первую траву. Мастера решили закончить свое маленькое путешествие по югу страны возвращением в гильдию. Путь лежал в Ор-Одон, второй по величине город в Лурре. Ожидала не слишком долгая дорога.

Небо становилось серым, заставляя поторапливаться. Казалось, вот-вот сорвутся первые капли. До ближайшего трактира было уже не так далеко.

– Дождя хочется, – сказал Люций, глядя на плывущую по небу серость.

– Трактир недалеко. Неужели тебе хочется промокнуть?

– Просто… может, полегчает? Вода ведь все смывает, забирает. Может, и этот день унесет?

– Я не знаю, – Гроуса тоже затронула трагедия, но внешне он был спокоен. Некогда пережитая трагедия добавляла черствости его душе и характеру.

Они ступили на старую дорогу, некогда соединявшую Ор-Одон и Ло-Дор (в простонародье Пристенье), ныне покинутый город. Таким он стал после того, как невендерцы закрыли свои громадные ворота, спрятались за высоченными стенами, и прекратили всяческие контакты с луррцами. Весь город держался только лишь на торговле с Невендером, когда же торговли не стало – не стало процветания. Не сразу, но постепенно люди стали покидать это место. Вскоре Ло-Дор опустел. А Невендер замолчал на века.

Дорога, соединяющая эти два города, перестала быть нужной, за ней перестали следить. И поэтому каменная кладка, некогда гордость страны (из-за своей длинны), была в грязи на всем своем протяжении, лишь изредка показываясь на глаза.

Добравшись в Ор-Одон вечером того же дня, путники направились прямиком в гильдию мастеров, или же охотников на вервольфов, как их часто называют.

За непродолжительное путешествие они смогли насобирать немного серебра, несколько чайных ложек, пару кубков, да и всего остального по мелочи. Вальтер настаивал, чтобы все мастера принимали в уплату своих услуг не только деньги – золото, но и вот такие вещицы. Серебро – это наиболее эффективное оружие против оборотней. Люди, лицом к лицу столкнувшиеся с этими монстрами, готовы отдать многое, чтобы их избавили от этого кошмара.

Здание гильдии было построено из темного камня, а не серого, как большинство домов по всей стране. Возвышалось оно на шесть этажей.

Люций, а за ним Рик вошли внутрь.

На первом этаже располагалась контора по оформлению заказов на серый камень, добываемый на севере страны, в горах. Это и приносило основной доход как этой гильдии, так и той, что находилась в столице.

На втором этаже располагался пункт приема серебра. Мастеру, сдавшему его, предлагали два варианта оплаты. Первый был денежный: чем больше серебра принесешь, тем больше монет и получишь. Второй вариант заключался в том, что из некоторой части принесенного серебра для охотника изготавливали стрелы, новые мечи, клинки, кинжалы, ножи, кастеты… да все, что может захотеться.

Сдав весь добытый материал и получив за него вознаграждение в виде пары кастетов да мешочка с золотыми монетами, двое путников пошли на третий этаж. Там располагалась столовая, где мастера могли перекусить, поговорить с коллегами, узнать о происходивших событиях в стране.

Кивнув некоторым охотникам, Люций повел Рика к одному из свободных столов. К ним сразу же подошла женщина с подносом, на котором был запеченный картофель с зеленью.

– За счет заведения! – совсем не весело хохотнула она.

Это была шутка, ведь кормили мастеров здесь бесплатно. Лишь за алкоголь и другие не входящие в стандартный рацион продукты нужно было платить. Поставив на стол две тарелки, женщина улыбнулась, но как-то безразлично.

– Спасибо, Барбара! – поблагодарили ее охотники.

Барбара была женщиной лет сорока, точно не знал никто, да и не спрашивал. Она никогда ни с кем сильно не ругалась, но вежливостью не отличалась. Эта женщина всегда держалась в ограниченных рамках в разговорах или же при работе. Барбара работала на мастеров уже очень долго и успела привыкнуть к их зачастую неприятным физиономиям.

Поначалу ей пришлось терпеть множество непристойных шуточек и предложений. Но однажды она чуть не проткнула одного мастера кухонным ножом, при этом порезав ему руку. Попутно наговорила столько гадостей, что с тех пор никто и не думал отпустить в ее сторону хоть одно плохое словечко. В столовой она считалась управляющей. Руководила поварами и всем остальным персоналом, но очень часто сама принималась за различную работу, будь то грязная посуда или стирка.

Ее никто никогда не видел в компании мужчины. Барбара была одинока. Как и многим членам гильдии, ей пришлось кого-то потерять. Оправиться от давней трагедии, навсегда оставившей тяжелую рану в ее сердце, она не смогла и теперь лишь пыталась забыться в работе. А иногда и в выпивке, чтобы не оставаться наедине со своим тяжелым, всепоглощающим одиночеством.

Она была бы симпатичной женщиной для своих лет с объемными и густыми волосами, стройной фигурой. Но дыра в ее душе, которую не заполнить ничем, старит Барбару. Волосы, некогда каштанового цвета, теперь покрывает седина, а кожу на лице и руках беспощадно укрывают морщины, появившиеся у нее так рано.

– И… Люций, – обратилась Барбара, уже уходя. – Как закончишь трапезничать, поднимись в библиотеку, там Вальтер. Он будет ждать тебя, – сказала через плечо.

– Хорошо. Спасибо.

Но она даже не обернулась.

– Не знаешь, почему он хочет тебя видеть? – поинтересовался Рик.

– Понятия не имею, – пожал плечами Люций. – Хотел письмо написать брату в Айзенхолл, придется повременить.

Рик понимающе кивнул, ведь знал, что Баретти часто пишет своему брату (в большей степени племяннице) письма. Но никак не мог понять, о чем же можно столько писать?

Быстро поужинав, наставник отправился на пятый этаж, где находилась библиотека. А Рик пошел на четвертый, где располагались спальные места. Заняв койку со своим именем на деревянной дужке кровати, молодой ученик лег, но не уснул. Он думал о разном…

О том, как они с наставником еще утром убили вервольфа в деревне. О людях, встреченных им там. Потом в мыслях появилась дочь Билла, хозяина трактира, в котором им все же пришлось остановиться. Она так мала и не понимает ничего об этом мире, о том, что в нем творится и какая опасность существует за пределами их маленького заведения.

Рик задумался о том, для чего Вальтер вызвал Люция. Но его раздумья прервал запах. Тут он понял: прежде чем ложиться спать, нужно сходить в душевую.

В это время Люций шел по библиотеке, уставленной длинными книжными шкафами с полками, полностью заставленными книгами. Здесь можно было найти книги по истории всего мира, о самых разных теориях произошедших событий, предшествующих образованию Лурры. Было много произведений с рассказами, да и всего остального.

Существовал обособленный отдел на пятом этаже, где была собрана вся известная информация об оборотнях. Там были теории их возникновения, способы уничтожения и места предполагаемых обиталищ. Люций догадывался, что именно там и найдет Вальтера.

И оказался прав.

– Здравствуй, Люций, – Вальтер поприветствовал, протягивая руку. – Присаживайся.

Они обменялись рукопожатиями, и гость библиотеки сел напротив своего бывшего наставника, а ныне главы Ор-Одонской гильдии мастеров по охоте на вервольфов. Между двумя старыми товарищами лежала открытая толстая книга, страницы которой освещали три горящие свечки. Больше в отгороженном помещении не было никого.

– Мастера, охотники почему-то не очень любят читать, знаешь ли, – спокойным голосом сказал Вальтер.

– Многие и не умеют, – улыбнулся Люций.

– Это грустно. Хоть большинство из них и умелые бойцы, но их же мир ограничивается охотой на оборотней, – сделал вывод старший мастер.

– Все они кого-то потеряли. Их жизни были сломаны, а это, – Люций обвел руками все вокруг, как бы говоря об охоте, – единственное… я не знаю, утешение, что ли. Возможность отомстить.

– Да, это так. – Вальтер кивнул головой, переворачивая открытую книгу к собеседнику. – Но так мы стоим на одном месте. Мы лишь мстим за совершенные злодеяния и лишь иногда наносим удар на опережение. Я думаю, что все это перестало быть охотой на оборотней, началась война с ними.

– И к чему нам готовиться?

– Я еще не решил. Это все очень серьезно, – глава гильдии как бы невзначай положил руки на книгу. – Так что будь готов ко всему.

– Буду. А что читаешь? – Люций принял его действия за намек, и не ошибся. – Книга выглядит очень старой.

– Ах, это? – Вальтер непринужденно кивнул на книгу. – Да, эта книга стара. Ее писали на протяжении двухсот лет. Ты помнишь про инквизицию?

В свете нескольких свечей старший мастер сделался совсем серьезным.

– Ну, так, не особо, – гость покачал головой.

– Вот эта книга как раз про нее, – он постучал пальцем по странице. – Здесь описано все происходившее в те времена. Она начата инквизитором Морганом, и закончена им же.

– Но…

– Да, работа над ней длилась не одно столетие. Я думаю, что каждый новый инквизитор, верховный инквизитор, был приемником предыдущего и брал себе его имя. Так и получилось, что имя Моргана указано везде.

– И как это относится к нашей гильдии? – Люций скептически отнесся к россказням своего наставника.

– Здесь довольно много говорится о вервольфах. Повадки, привычки, их детальное описание, но это мы и так знаем. Примечательным является то, что у инквизиторов были свои догадки их происхождения. Более того, первые упоминания о вервольфах как раз входят во временные рамки работы над этой книгой, – сейчас Вальтер выглядел так, будто рассказывает о небывалой сенсации. – Эта первая встреча тут и описана, но к этому вернемся позже.

– Как скажешь.

– Уже поздно. Иди, отдыхай, – сказал глава, – а утром отправь ко мне Рика. На шестой этаж, в мой кабинет.

– Хорошо, – немного помолчав, отозвался Люций. Он не очень-то понял суть всего разговора с Вальтером.

– И не забывай, что теперь охотиться становится все опаснее. Я хотел предупредить тебя лично, чтобы ты наверняка осознал всю серьезность происходящего.

– Я тебя понял.

Спустившись на этаж ниже, наставник нашел своего ученика уже спящим. Подошел к своей койке, где было написано «Люций Баретти» и улегся, оставив на завтра прием душа.

Когда из столовой ушел последний мастер, причем хорошенько пьяный, когда все обитатели этого здания уснули, Барбара открыла бутылку самого дешевого вина, терпкого и не очень-то приятного на вкус. Она пыталась заглушить все нахлынувшие на нее воспоминания, как и каждый день до этого. Она будет пить до тех пор, пока не отключится где-нибудь под барной стойкой или же в своей маленькой комнатушке рядом со столовой. Засветло проснется раньше всех и приступит к работе, идеально скрыв головную боль и скверное состояние после выпитой бутылки своей обычной безразличностью и раздраженностью.

Гильдмастер до самого восхода солнца изучал книгу инквизиции, давшую ему много полезной информации для размышлений. Лишь с первыми лучами солнца поднялся в свою личную спальню, расположенную на шестом, последнем этаже гильдии.

На этом этаже, помимо его покоев было еще и хранилище редких экземпляров оружия, редких книг, которые были слишком дороги ему, чтобы выставлять их на всеобщее обозрение.

Он так и не лег спать, дожидаясь Рика.

– Мастер Нерваль… – робко произнес Гроус, постучав в приоткрытую дверь. Он не знал, для чего его вызвали. Явиться в кабинет Вальтера Нерваля это само собою волнительное дело для ученика.

– О… ни к чему эти формальности!

– Вы просили зайти.

– Да-да, присаживайся.

Рик сел перед мастером. Их разделял большой прямоугольный стол. Широкое окно справа от главы гильдии прекрасно освещало все помещение.

– Времена сейчас тяжелые. Ты ведь сам это понимаешь? – с серьезным видом произнес Вальтер.

– Угу, – но на самом деле Рик не понимал, о чем говорит Нерваль.

– Вервольфы. Их больше с каждым днем, – он положил руки на стол и сплел пальцы. – Ты ведь еще молод, тебе девятнадцать?

– Да, – Рик был польщен тем, что Вальтер знал его возраст.

– Обычно титул мастера дается годам к двадцати двум-трем, – пока Нерваль говорил это, Гроус заметно оживился. – Но скажу откровенно, за четыре года, что ты пребываешь в рядах гильдии мастеров, у вас с Люцием бывали такие задания, за которые и ветераны нашего ремесла боятся браться.

– Да. Мы с ним неплохо справляемся. Он хорошо меня обучил, вроде бы, – Рик иногда бросал взгляд на собеседника, но долго смотреть ему в глаза не мог.

– Заслуга Люция неоспорима, – Вальтер зажестикулировал руками, придавая пущий эффект своим словам. – Но за все свершенное тобой, ты и в ответе. Ты мог испугаться, убежать, подвести своего наставника. Но этого ни разу не произошло. Поэтому давай договоримся так… – он сделал театральную паузу, обозначая важность его следующих слов. Рик сидел как завороженный. – Есть одно задание. Не скрою, опасное. Ты когда-нибудь охотился на нескольких оборотней сразу?

– Только однажды. Где-то год назад. Их было двое…

– Ах да, то задание. Здесь, в Ор-Одоне?

– Да, – Рик снова был приятно удивлен осведомленностью и памятью этого человека. Но задания раздавал именно Вальтер. Иногда этим занималась и Барбара, которая была причастна, пожалуй, ко всему, что творится в гильдии.

– Теперь их может быть намного больше.

– Я не боюсь. Я согласен. Мы с Люцием…

– Нет, сейчас Люция не будет. Ты пойдешь кое с кем другим.

Только Рик хотел спросить, с кем же ему предстоит отправиться на это задание, и почему без Люция, как в дверь, без стука вошел…

– А… Крейг! – добродушно улыбнулся Вальтер, а Гроус лишь молча сидел, раскрыв рот.

– Это он? – кивнул вошедший на Рика.

– Да, и…

– Нет!

– Это задание ты должен будешь выполнить на моих условиях. И сделай одолжение, сядь и не перебивай! – голос старшего мастера был не грубый, но сухой. Можно было сделать вывод, что между Аленбри и Нервалем были весьма напряженные отношения.

Крейг, несмотря на свой суровый вид, послушался.

Рик все смотрел на своего кумира. Тот плюхнулся на стул, резким движением распрямил складки своего черного выгоревшего плаща. Бросалось в глаза отсутствие шляпы – его вечного предмета гардероба.

– Я жду пояснений, – спокойно сказал Крейг.

– Почему пойдешь не один, и почему именно он? – с совершенно невинным видом спросил глава гильдии, рассматривая книжный шкаф по левую руку от себя.

Но Аленбри не удостоил его ответом, лишь сверлил взглядом.

– Видишь ли, – не дождавшись, продолжил старик, – в этом задании тебе может понадобиться помощь. Да и мне нужно будет твое мнение по поводу юнца.

– Хм… – Крейг осмотрел Рика с головы до ног. – Он умрет.

Гроус нахмурил брови.

– И ты не должен этого допустить, – Вальтер медленно повернул голову к Крейгу.

– Послушай, Вальтер, мне по силам это задание.

– Я тебе уже сказал, как все должно быть.

– Ну… – тяжелый вздох. – Ладно.

– Вот и славно, – улыбнулся гильдмастер. – Как стемнеет, я с тобой свяжусь.

Крейг понял, на что намекает глава, и вышел из комнаты.

– Вы поладите, – последовала натянутая улыбка, которая против воли старалась быть искренней. – Считай это задание своим посвящением. Пройдешь – и ты мастер. Но хочу, чтобы ты был предельно собран и внимателен. Учись у него, – старик кивнул на дверь. – Только не говори, что я это сказал.

– Хорошо.

– А теперь можешь идти и отдыхать до вечера.

Рик встал, кивнул на прощание и вышел из покоев старшего мастера.

«Вы поладите» – отдавалось в его голове. Но после такой встречи в это верилось с трудом. А «он умрет» – это вообще жутко! Сказать такое в лицо!

Теперь Гроусу казалось, что если его и не убьют вервольфы, то это непременно сделает Крейг.

Чтобы отвлечься от таких раздумий, Рик решил пройтись по городу, тем более что времени до вечера еще оставалось достаточно.

Многие мастера со своими учениками предпочитали проводить свободное время в гильдии, на третьем этаже, где была столовая. Но Рик любил Ор-Одон.

Этот город был, словно вся жизнь, серым, как в переносном смысле, так и в прямом. Ведь для постройки всех зданий, жилых, магазинов, мастерских в большей степени использовался камень серого цвета.

Если честно, в Ор-Одоне и делать-то особо нечего. Интерес вызывает лишь рынок, на котором можно найти многое…

Туда Рик и отправился.

Дорога до места назначения заняла совсем немного времени. И вот на охотника обрушился аромат жареного мяса. Еду готовили прямо на рыночной площади, а пройдя эти «аппетитные» лавки, начинался полный хаос.

Все торговцы пытались перекричать друг друга, привлекая потенциальных покупателей, зазывали попробовать их овощи и фрукты, пытались дать человеку вещи на примерку против его собственной воли, клялись в крепости своей выпивки. Это, пожалуй, было минусом рынка.

Помимо надоедливых торгашей, были и попрошайки, в основном дети. Причем не всегда они родом из бедных семей. Некоторые были особо приставучими, цеплялись буквально за ноги, умоляли дать хоть монетку на хлеб, а потом разбегались от подзатыльников да громких причитаний прохожих.

Как бы Рик не восхищался разнообразием товара, не был раздражен беспрерывным шумом вокруг, все это отходило на задний план, ведь он преследовал совсем иные цели.

На этом рынке работала Роза.

Они были знакомы очень давно, когда еще родные Рика были живы. Их семьи жили в одной деревне, но после трагедии, осиротевшего парня забрал на обучение Люций. А семья девушки решила перебраться в город, считая, что здесь будет безопаснее.

Рик с Розой были больше, чем просто знакомые, или же друзья. Их отношения были сложны и необъяснимы. Они никогда не говорили о себе, как о паре, но не считали друг друга чужими. Он часто был в разъездах, а она ждала его, это было будто само собою разумеющееся. При встречах они могли подолгу болтать обо всем на свете. Каждый боялся сделать первый шаг, чтобы превратить их запутанные отношения в нечто совсем иное, загадочное для них же, и такое желанное.

Гроус нашел ее взгляд в толпе. Роза улыбнулась ему, он ей в ответ. В такие мгновения мир переставал быть серым. Пожалуй, окружающее бытие и вовсе растворялось, сливалось между собственными объектами в неопознанное нечто, такое крошечное и незначительное, в сравнении с чувствами двух молодых людей.

Обнявшись, немного поговорив о том, что у них обоих произошло нового, Роза решила оставить мать одну на рынке и отправиться бродить по городу вместе с Риком. Каждый раз при встрече, каждый взгляд в ее зеленые глаза, случайное прикосновение – все это переворачивало вверх ногами внутренний мир Гроуса.

Парочка решила пройтись по небольшой аллее, вдали от многолюдного места.

Кроме них здесь никого больше не было. Видимо все жители были сейчас на рынке, или еще где-то. Да какая разница?

Вдруг Гроус ощутил прикосновение миллионов мельчайших разрядов – Роза взяла его за руку. Это не было случайностью. Он ощутил тепло ее кожи и немного влажные руки, а она лишь улыбалась, украдкой бросив взгляд.

Теперь они шли в тишине.

Время летело с невероятной скоростью. Утро прошло слишком быстро. Длинные тени будто шептали – настала пора прощаться.

Рик провел ее домой (где она получит нагоняй за «безответственную выходку»). Роза сделала шаг в сторону двери – шаг от него, но резко остановилась. Она быстренько обернулась, чмокнула его в щеку, и, раскрасневшаяся, убежала прочь.

Быть может, это ознаменовывало начало чего-то большего?